Чужие дневники

Владимир Коваленко

Двое мужчин и две женщины, которые живут в одном городе, однако не знакомы друг с другом, начинают вести дневники. Различны причины и обстоятельства, побудившие их делиться сокровенным с бумагой. Записи необъяснимым образом начинают менять судьбы людей. Герои знакомятся друг с другом. Каждый получает ответы на вопросы из своего дневника, а записанные желания и мечты начинают сбываться. Психолог Ольга: «Я давно веду записи своей жизни. Зачем я это делаю? Не знаю…». Сможет ли она «найти смысл своей жизни»? Сын богатого папы Макс, который «устал жить с «маской». Вернее, в «маске». Художник Михаил, непризнанный гений, которому «Тяжело. Когда думаешь о чём-то про себя – весь окружающий мир кажется таким простым и понятным. Но стоит только начать писать – как всё резко меняется». Или проститутка Лина, которую «заставили вести этот дурацкий дневник! Зачем? Мой бой-френд отправил меня к психоаналитику, козёл!»… Каждому герою предстоит столкнуться с собственными демонами, познакомиться друг с другом и… Смогут ли они что-то изменить в своей жизни? Нужно ли им это на самом деле? Что может быть общего у таких разных людей и так ли они разные?..

Запись 4

(Ольга)

Сегодня забрали Танюшу из больницы. Господи, как она боялась возвращаться домой…!

— Мама, а папа не сильно будет ругаться?

Господи, куда ругаться?! Я ему поругаюсь! Как Танюша в больницу попала, так он несколько дней ходил, словно в воду опущенный.

— Ну что ты, доченька!? — говорю, а у самой сердце кровью обливается. — Не за что ему тебя ругать.

Идёт, голову опустила, глазки прячет. Боже, ну что сказать этой малышке? Как только она в себя пришла, я беспрестанно просила у неё прощения. На коленях стояла, ручки целовала, а она… а она…! Господи! Да за что мне всё это? Слава Тебе, что вернул мне её, что не забрал… Но как же это больно! Нет… разве это боль? Я в сотни раз больше готова вынести и вытерпеть, лишь бы она была счастлива!

Доця, радость моя, счастье моё и горечь моя! Как же горько и больно видеть её детские слёзки! Как тоскливо думать о том, что её уже могло и не быть сейчас рядом! Как дико вспоминать, что ОНА чуть было не покончила с собой… Как омерзительно понимать, что в этом виновата я.

Ангелочек…

Как она меня успокаивала, когда я рыдала перед ней на коленях, как плакала сама. Врач выгонял меня из палаты и грозился, что не пустит больше к ней, если я не буду держать себя в руках.

Я кивала головой, со всем соглашалась, обещала, что больше не буду, но стоило лишь её увидеть, такую хрупкую, лежащей на больничной койке… Сердце кровью обливалось и вся материнская боль рвалась наружу, материализуясь горькими каплями беспомощности, благодарности дочке, врачу, Богу…

Сегодня Танюша уже дома. Слава Богу, её жизни ничто больше не угрожает. Но теперь предстоят бесконечные беседы с психологом, ей и нам. В медицинской карточке появится соответствующая запись, влияющая на всю дальнейшую жизнь. Страшно, когда вот так, единожды что-то сделаешь не то, а расплачиваться потом приходится до самого конца. В жизни так много причин, манящих с ней расстаться, и так мало — удерживающих от этого… Я и сама малодушничала, подумывала над этим. Наверное, все над этим хотя бы раз задумываются. Понимаю доченьку. Жить — тяжело и, зачастую, — мерзко. Но всё равно, как только могла прийти подобная страшная мысль в головку такого ангелочка, как Танюша? Страшно! Страшно так начинать. Страшно будет после этого жить. Боже, что мне делать?!

Психологи… Да я сама могу им работать. Почему так легко что-то советовать другим, находить их недоработки и проколы, но так сложно помочь самой себе и близким. Я не знаю, что мне делать. Как себя вести? Что говорить?…

Муж у меня спросил, что ему делать… Что ему делать?! Работу найти и о других подумать! Нет, нельзя такое говорить! Ему тяжело. Всем тяжело! Так хочется высказать всё что я думаю… Нельзя. Мы и так жили последние десять дней, пока Танюша лежала в больнице, словно в аду. Если мы окончательно рассоримся, тогда уйти из жизни, пожалуй, будет самым разумным.

— Делай что хочешь… — тихо сказала я.

— Оля, как мне с Таней себя вести? О чём можно говорить?

Мужики! Несмотря на свою силу они такие беспомощные, когда дело доходит до чего-то серьёзного… Ну вот, что ему скажешь? Стоит себе, глазки перепуганные. Вид грозный, а внутри…

Каждый день я в больницу бегала, с работы отпрашивалась, а он — ни разу не удосужился пойти навестить дочь! Дома — даже пыль с мебели не протирал! Удивительно, как посуду после себя мыл? Тяжело ему, больно! Почему я вечно должна всё понимать и входить в положение?!

— Почему ты у меня об этом спрашиваешь? Ты же с ней в последнее время вообще предпочитал не общаться. Что это тебе так вдруг приспичило?

— Оля, не начинай! Что ты от меня хочешь услышать? Хочешь поскандалить — скандаль! Но не забывай, она и моя дочь!

— Прости… Говори о чём хочешь, только не о том, что она пыталась сделать. Вообще — старайся оказывать ей побольше внимания, отвлекай какими-то светлыми лёгкими разговорами. Можешь шутить. Когда-то у тебя это неплохо получалось…

Как оказывается всё просто. Говорить другим то, что знаешь и понимаешь. Проблема в том, как сделать это самой?! Как унять боль и страх?

Раскаяние… Это внутреннее состояние, которое может преследовать всю жизнь. Но порой его лучше держать при себе и не искать нужные слова…

Первый день, когда Танечка дома. Зашла домой — головку опустила низко-низко. Надулась, бледная стоит и дрожит вся. Помню, как не хотела она возвращаться домой. Как обречённая шла по улице. Шла потому, что я попросила… Господи, это было так страшно! А тут — муж только увидел её, бросился на колени, обнял и заплакал. Таня тут же заплакала в ответ. Подбежала старшая сестра Наташа, тоже упала на колени и зарыдала. Я и сама заплакала, обняла их всех, и мы так стояли долго-долго.

Целый день не разговаривали. Не о чем было. Но я заметила, Танечке стало легче. Она даже тихонечко улыбалась.

Весь день просидела в детской. Наташа была рядом с ней. Просто сидела рядом и держала её за руку. Я же решила устроить маленький праздник, пир, в честь возвращения Танюши. Не отходила от плиты. Вспомнила уйму позабытых рецептов. Старалась, как могла…

За столом начали тихонько разговаривать. Впервые за долгое время мы все собрались вместе, за праздничным столом. И хоть пир получился не очень, финансы не позволили разгуляться на полную, но сама атмосфера… Танюша, как именинница, сидела по центру стола… Да она и была именинницей! Можно сказать, новорожденной. Не знаю, мне очень захотелось сделать ей подарок… Достала свои лучшие серёжки и дала их Тане.

— Бери, доченька, они теперь твои…

Она покраснела, на глазах появились слёзы…

— Мама, ну зачем? Не надо! Это же твои лучшие серёжки!

— Бери-бери… Такой красивой девочке, как ты, они больше подойдут! Носи на здоровье!

Она посмотрела на меня, на Наташу, а потом, — прижала их к самому сердцу и заплакала… Мы с Наташей обняли её, тоже заплакали… Всё же мы, женщины, умеем плакать и от счастья… И это куда приятнее.

Пойду готовиться ко сну. Сегодня буду спать со своим ангелочком, с Танечкой!

18 февраля.

* * *

«Дневник Лины»

Вот урод, этот психоаналитик! Это ж надо такое выкинуть!?

Пришла к нему на приём, как и договаривались. Сижу, смотрю на него, сама ножкой качаю, пальчик в ротик положила, эротично посасываю… А он сидит и смотрит на меня.

— Ну, — говорит, — как успехи?

— Замечательно! — отвечаю я, а сама вижу, заводится он, хочет же меня, гад такой! Ну, думаю, попал. Мужики ж все дураки. Строят из себя много, а на деле… — Чего смотришь? Хочешь меня, да?

— Вы помните, что я вас просил сделать? — и сидит, главное, только ржет. Ну, думаю, дразнится.

— Да.

— Принесли?

— Да… Что, хочешь посмотреть?

Достаю тетрадку, дразню его. Главное, показываю, какая у меня грудь, талия; пусть, думаю заведётся посильнее.

— Вот, — показываю ему дневник, только из рук не выпускаю, пусть сперва заработает.

— Замечательно. Вижу вы сделали то, о чём я просил.

И начал что-то себе в журнале записывать. Сидит и напевает себе под нос, вроде меня там и нету! Ну, я сперва подумала, что он просто дразнится. Уже и так села, и этак… Волосы поправила, наклонилась, будто сапожок поправляю, грудь лишний раз показываю… Ему параллельно! Даже не смотрит. Я не выдержала, закашляла… Он на меня вопросительно посмотрел…

— Вы что-то хотите?

Не, ну какой гад, а!?

— Я?! Может ты что-то хочешь посмотреть…? Я специально для тебя старалась, всё записывала… Там столько всего интересного…

— Понятно. — сказал, и снова носом в журнал уткнулся, ну не козёл ли?!

Я сижу, вообще ничего не понимаю. Начинаю закипать. Вот придурок, думаю. Но определённо, его игра меня завела до невозможности. Как так, почему всё идёт не по моему плану?! Вот извращенец!

Не выдержала я. Вскочила со стула, подошла к нему, развернула к себе, села ему на колени, поцеловать попробовала. Не дал, урод!

— Извините, я же вам говорил, что не по этой части.

Не, ну на такого извращенца ещё посмотреть надо! Говорит, а глаза так и блестят. Вижу же, что завёлся.

— Присядьте, — поднял меня, и снова на стул усадил. — Так что там у вас?…

— Вот, сам посмотри, извращенец! — голос, так и дорожит. Протягиваю ему дневник… Возьмёт, думаю.

— Я же вам сказал, что вы — молодец! — смотрит, и хохочет!

— Вот, дневник…! — говорю ему я.

— Вижу, не слепой.

— Так если не слепой, смотри. Можешь прочитать! — протягиваю ему снова.

— Прочитать? А зачем? Спасибо, не надо.

— Ты что, гнида, прикалываешься надо мной? — я уже не выдерживаю, порвать его готова была в тот момент!

— Успокойтесь, не надо так нервничать…

— Нервничать? Я столько дней сидела писала его… Специально для тебя старалась!

— Для меня? Спасибо, конечно, польщён, но… Вообще-то вы писали его для себя.

— Что? Так ты читать мой дневник не собираешься?…

— Нет! — и ржет. Вот тварь!

— Ах ты урод! Для себя?! — накинулась я на него. — Да если б я знала, что ты даже смотреть на него не захочешь, стала бы я так напрягаться! Да я тебя сейчас… изнасилую!

— А вот это будет явно лишним… Подумайте сами, разве вам было так плохо что-то записывать? Пишите, пишите… Это нужно вам. А на сегодня — всё! Приходите ко мне на приём, недельки через две. Да, вы ещё не поняли, почему так себя ведёте?

— А как я себя веду?! — багровая стою, чуть не плачу.

— Всё ясно, до встречи.

Вот козлина! Да, поимел он меня, поимел! Ну, ничего, я в долгу не останусь! Отомщу! Теперь он от меня точно никуда не денется, извращенец хренов!

Пришла домой вся в слезах! Подружек своих начала вызванивать, поделиться хотела! Так они ржать начали. Вот дуры!

— Ну ты, Линка, жжешь! — и хохочут. А с чего именно так угорают — не говорят.

— ДА чего вы ржете, лучше объясните, что я не так сделала? Где прокололась? — спрашиваю у них. Так эти дуры говорят, что не знают… Сама, мол, думай. А что тут думать?!

Вот дуры! Не выдержала я, больше никому не хочу звонить. Чего они все с меня ржут?

От нечего делать снова вот села за дневник. И правда, вдруг сама что-нибудь придумаю, пока пишу?

А может, мне раздеться надо было перед ним? Точно! Не устоял бы он! От такого тела — не отказываются. А может, он правда импотент?! А, ну, тогда всё ясно… Тогда и заниматься им не стоит. Неинтересно! Лучше поискать себе кого-то более достойного!

Бойфренд, бойфренд… Надоел он мне что-то. Водит меня по разным «психоаналитикам»… Хотя, конечно, бабла у него достаточно. Да и в постели он тоже вроде ничего… Ладно, посмотрим на его дальнейшее поведение.

Сегодня двадцать второе октября, и я больше не хочу ничего писать в этот «дневник». Чао!

* * *

(Макс)

Фух! Отоспался, хорошо отдохнул и теперь снова в форме! Основной недостаток командировок — недосып. Пожалуй, это недостаток не только командировок, но и моей работы, да и вообще, образа жизни в целом. Менять что-то надо… Только вот не знаю, что?! Наверное, это извечная проблема всех людей… Вроде всё классно, но вечно что-то не так.

Весь день ждал звонка Лены. Не позвонила, хотя знала, что вернулся. Ладно. Долго думал, самому, что ли, позвонить? Нет, не хочу беспокоить. Звонили друзья, приглашали вечером проехаться, развлечься… Сегодня удалось отказаться. Сказал, что устал. Соврал, конечно, но…

Так иногда хорошо просто побыть одному и собраться с мыслями. Завидую тем, у кого есть на это время. А тут… Даже телефон не отключишь. Батя может позвонить и мне тут же надо будет срываться и ехать. В бизнесе нет выходных. Как и планов. Отдых? Конечно, он есть. Более того, отдых великолепный! Но опять же…

Бывает, так загрузишься, что сутками не спишь. Возвращаешься домой и, если не умеешь расслабляться, считай, хана! Либо психушка, либо сразу торба! Чаще всего — первое. И деваться некуда. Бизнес — как болото. Тебя затягивает, и вопрос в том, как долго ты сможешь удерживаться на поверхности. Золотое правило — не дёргаться!.. Вокруг столько ложных спасительных веток. А под ногами то и дело возникает твёрдая почва. Но только потянешься за веткой или попробуешь ногами нащупать спасительный бугорок земли — завязнешь ещё глубже.

В минуты отдыха пытаешься расслабиться и забыться. Выпустить всё из головы и не думать. Не переживать, не хотеть, не боятся, а просто жить. Многие думают, что богатство — это благо. А я, пожалуй, мечтал бы иметь меньше денег. По правде, они порабощают и держат крепче любого аркана. Всегда, где есть бабки, там и обязательства. Хочешь не хочешь, а их приходится выполнять. Сменить работу? Пробовал… Не получилось. Да и батя… Не бросать же всё на него одного?!

Деньги! Можно подумать, они всё решают. Вот у меня, например, их вполне достаточно. И что? Хочется чего-то… Чего-то… настоящего! А его за деньги не купишь. Вот и девок… Можно снять сколько угодно шлюх, но невозможно купить чью-то любовь. И кому нужно заплатить, чтобы влюбиться самому? И сколько это стоит?

Конец ознакомительного фрагмента.