Характер ребёнка: диагностика, формирование, методы коррекции

Владимир Слабинский, 2023

Каждый родитель мечтает о лучшей доле для своего ребенка, хочет, чтобы жизнь его была долгой дорогой под счастливой звездой, а дом – полной чашей. Успех детей строится не только и не столько на протекции и материальной помощи родителей (хотя и не без этого), сколько на чертах семейного характера. Именно определенные характеристики личности позволяют человеку успешно конкурировать в целевых нишах. Мудрые люди говорят, что человеческая жизнь подобна реке. У одних это бурная горная река, у других – неспешная равнинная.– Что влияет на характер реки?– Ландшафт.– Что влияет на характер человека?– Воспитание.– Как воспитать характер своего ребенка, чтобы гордиться им?Ответу на этот вопрос посвящена данная книга, она будет полезна всем родителям, заботящимся о будущем своих детей, а также всем специалистам, работающим с семьями.

Глава 1. От 0 до 3 лет

1.1. Характер. Определение

Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля: «Характер — нрав человека, нравственные свойства, качества его, свойства души и сердца».

Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: «Характер — совокупность существенных свойств и особенностей предмета. Характер человека — совокупность психических черт человека, как результат его темперамента и воспитания, направления его воли и ума».

Толковый словарь Ожегова: «Характер — совокупность психических, духовных свойств человека, обнаруживающихся в его поведении. Сильный, волевой, твердый, смирный характер. Выдержать характер — «сохранить твердость, не уступить в чем-нибудь». Человек с характером — «с твердым характером». Человек без характера — «слабовольный».

Толковый словарь Д.Н. Ушакова: «Характер» (греч. charakter, буквально черта): 1. Совокупность психических особенностей, из которых складывается личность человека и которые проявляются в его действиях, поведении. У Ф.М. Достоевского: «Добродушный характер. Мягкий характер. Крутой характер. Сильный характер. Твердый характер. Иной характер долго не раскусите». Станюкович: «Узнали друг друга поближе и не сошлись характерами». А. Гончаров: «Взбалмошный характер. Привыкнуть к его характеру и образу мыслей». Островский: «Советую в последний раз: укроти немного свой характер». 2. Твердая воля, упорство в достижении чего-нибудь. Он человек с характером. Человек без характера».

Большая советская энциклопедия: «Характер (от греч. charakter — отпечаток, признак, отличительная черта) в психологии, целостный и устойчивый индивидуальный склад душевной жизни человека, ее тип, «нрав» человека, проявляющийся в отдельных актах и состояниях его психической жизни, а также в его манерах, привычках, складе ума и свойственном человеку круге эмоциональной жизни. Характер человека выступает в качестве основы его поведения и составляет предмет изучения характерологии».

1.2. Когда начинать воспитание характера?

Александр Федорович Лазурский еще в конце XIX века показал, что ребенок не рождается tabula rasa, он не «чистый лист», но, напротив, обладает определенным набором задатков, из которых в течение жизни под влиянием воздействия внешней среды и усилий самого человека развиваются способности и формируется характер. По свидетельству Николая Семеновича Лескова, в русских дворянских семьях любили поговорку: «Учи дитя, пока поперек лавки укладывается, а во всю вытянется — не научишь». Поэтому дворяне начинали воспитывать ребенка уже в раннем возрасте. И речь идет не только о работе гувернанток и учителей, воспитание начиналось с колыбельной, которую пела кормилица.

Общеизвестно трепетное отношение Александра Сергеевича Пушкина к своей кормилице. Гений, получивший блестящее образование, прямо называл няню в ряду своих учителей. Няня Пушкина, Арина Родионовна Яковлева, родилась 21 апреля 1758 года в деревне Лампово Копорского уезда Петербургской губернии. Мать ее, Лукерья Кириллова, и отец, Родион Яковлев, были крепостными, имели семерых детей. Арина было ее домашнее имя, а подлинное — Ирина или Иринья. То есть Арина Родионовна была обычной русской женщиной, в отличие от получивших образование учителей, она знала обычаи и передавала эти знания своих воспитанникам. «Была она настоящею представительницею русских нянь», — отзывалась об Арине Родионовне Ольга Сергеевна Пушкина. Таким образом, подобная ситуация в дворянских семьях была скорее закономерностью. Кроме кормилиц и нянь, в господских семьях к мальчикам еще приставляли «дядек». Так, например, у Пушкина, помимо Арины Родионовны, был Никита Козлов, верный и преданный «дядька», именно он на руках принес раненого поэта в дом и вместе с Александром Тургеневым опустил гроб с телом Пушкина в могилу. Няни и «дядьки» часто любили чужих детей, как своих. Именно эти люди вводили ребенка в контекст отечественной культуры, и пусть позже среднестатистический дворянин зачастую больше говорил по-французски, по-английски или по-немецки, душа его была русской.

1.3. Дородовый период

Последнее время в нашей стране достаточно интенсивно развиваются перинатальная психология, педагогика, психотерапия. Слово «перинатальный» образовано из двух слов: peri — «вокруг, около» и natalis — «относящийся к рождению». Таким образом, пре — и перинатальная психология — это наука о психической жизни нерожденного ребенка или только что родившегося (наука о начальной фазе развития человека — пренатальной и перинатальной). К перинатальному периоду относятся антенатальный, интранатальный и ранний неонатальный периоды.

Еще недавно в антенатальный период включали промежуток с 28 недели беременности до родов, который считался пограничным сроком между родами и абортом. При этом критерием являлся не только срок гестации, но и масса плода (1000 г). В последние годы было доказано, что плод может выживать и при меньшем сроке гестации, и сейчас антенатальный период в большинстве развитых стран начали исчислять с 22 недели (масса плода 500 г). Период беременности до этого назвали пренатальным, то есть предшествующим рождению жизнеспособного плода.

Интранатальный период состоит из непосредственно самого акта родов от начала родовой деятельности до рождения ребенка.

Ранний неонатальный период соответствует первой неделе жизни ребенка и характеризуется процессами адаптации новорожденного к условиям внешней среды. Небезынтересно, что в древних Афинах обряд имянаречения проводился на седьмой день. Ночью накануне ритуала женщины рода танцевали только перед матерью и младенцем. Своим танцем они просили Мойр принять новорожденного под свое покровительство. Получая имя, ребенок вводился в род и получал право на жизнь, если же он умирал до этого обряда, то никого это не трогало (Лауэнштайн Д., 1996). Славяне тоже считали, что имя — это ключ, отмыкающий врата родовой памяти, что помещает ребенка под покровительство предков. Однако в отличие от греков, первое имя было у славян тайным и предназначалось только для домашних, всем остальным сообщалось прозвище.

Один из лидеров российской перинатальной психотерапии И.В. Добряков подчеркивает различие позиций врача-соматолога и врача-психотерапевта. Перинатальный период для акушера, неонатолога — с 28 недели беременности по 7 сутки после родов; для психотерапевта — с момента зачатия до года после родов («рождение ребенка не отдельное событие, представленное точкой на оси времени, а длительный процесс»).

В традиционной культуре беременная женщина пользовалась большими привилегиями, и хотя культурные традиции разных народов имеют свои особенности, можно и выделить нечто общее. Н.П. Коваленко пишет: «Процессы беременности и родов и период младенчества проходили в контексте жизни общества. И поскольку рождение новых членов общества является значимым событием, эти традиции образуют целый культурный пласт, который можно назвать перинатальной культурой (культурой деторождения), а каждый человек в той или иной степени является носителем этой перинатальной культуры. Включенность перинатального периода в общий контекст жизни, естественно, является источником эмпирических знаний о важности этого периода в формировании будущего взрослого. Об этом говорит богатство ритуалов и обрядов, восходящих порой к самому процессу зачатия».

Инды считали, что беременная находится под особым покровительством богов. Для успешного родоразрешения беременной предписывались занятия искусствами, духовными упражнениями, созерцанием красивых видов природы, цветов. Еда для беременной должна быть красивой, вкусной и освященной в храме — рекомендовались фрукты, овощи, злаки.

У славян отношение к беременной было двойственным. С одной стороны, ей приписывалась особенная магическая сила, поэтому беременную почитали как олицетворение плодородия. Так, беременные женщины участвовали в обряде вызова дождя, считалось, что они могут увеличить плодовитость скота, птицы, обеспечить урожай. Кроме того, считалось, что если беременная обойдет вокруг горящего дома, то пожар прекратится.

С другой стороны, славяне были уверены, что беременная женщина особенно уязвима для всевозможных неприятностей. Чтобы уберечься от них, женщине предписывалось носить разнообразные обереги, среди которых особо можно выделить красные шерстяные нитки, лоскуты, ленты, обвязываемые вокруг руки. Беременной запрещалось стоять и сидеть на пороге, меже, находиться на перекрестке, кладбище, подходить к строящемуся дому, выходить из дома после заката солнца. В ее присутствии запрещались ссоры, крики и даже громкие разговоры, способные испугать мать и повредить ребенку.

Множество запретов вводились ради того, чтобы ребенок родился здоровым, а в дальнейшей жизни был красивым и счастливым. От поведения беременной, по народным представлениям, зависело не только физическое здоровье ребенка, но и его характер. Последнее в контексте данной книги представляется особенно интересным. Получается, что многочисленные поверья и приметы, связанные с беременностью, были призваны прежде всего кодифицировать поведение как самой беременной, так и окружающих с целью обеспечения гармоничного развития плода и даже формирования основы характера ребенка. Удивительно, насколько эти народные представления созвучны теории Лазурского!

Приведем ряд народных примет, связанных с беременностью и родами. «Беременной перед родами стричь волосы нельзя: ребенок может родиться мертвым» — в древности считалось, что именно в волосах сокрыта жизненная сила человека. Ребенка до года также категорически не рекомендовалось даже причесывать — не только стричь (лишь при крещении выстригалась прядка волос для закладывания в воск). Считалось, что, имея чьи-то волосы, можно влиять на этого человека. Поэтому нередко матери носили на груди в особом медальоне локоны своих детей, равно как и влюбленные — волосы своих любимых.

«Беременная не должна переступать через земляные плоды: может случиться выкидыш» — переступить означает проявить неуважение, а за неуважение к своим детям богиня Мать-Сыра-Земля может сурово наказать.

«Пустую колыбель нельзя качать» — запрет основан на следующем представлении: если качаешь колыбель, то получается, что она уже занята, и места будущему ребенку в ней нет. В фильме «Белые росы» главный герой из-за этого запрета даже попадает в милицию.

«По пятницам беременной волосы расчесывать нельзя» — в христианское время культ Параскевы Пятницы маскировал поклонение богине-Матери, поэтому следовало быть особенно внимательной, дабы не обидеть ее.

«Беременная не должна есть тайком, в противном случае ребенок вырастет вором» — пример поверий, связанных с формированием характера ребенка. В своей психотерапевтической практике мне довелось работать с пациенткой, которая, будучи на словах ярой вегетарианкой (так хотел ее муж), по ночам тайком воровала колбасу из холодильника свекрови и в страхе перед мужем тайно же съедала эту колбасу. Думаю, не стоит объяснять, что в данной семье были серьезные проблемы помимо «нарушений пищевых табу».

«Беременной нельзя смотреть на страшных зверей и уродцев: ребенок уродом будет» — это созвучно предписанию индийским женщинам смотреть только на красивое.

«Если беременная в испуге схватится за лицо, у ребенка на лице родимое пятно будет. Это же относится и ко всем иным частям тела» — данное поверье одно из наиболее распространенных, и в любой деревне обязательно найдется женщина, знающая о таком случае.

Архаичные ритуалы и народные приметы были призваны прежде всего обеспечить женщине позитивный психологический настрой во время вынашивания ребенка, а также подготовить ее к родам. Современные психотерапевты и психологи также предлагают внимательно относиться к психологическому состоянию беременной. По мнению подавляющего числа специалистов, осознанное и ответственное отношение к процессу вынашивания не только женщины, но и будущего отца благотворно влияет на протекание беременности. Речь идет о формировании особой семейной системы, а некоторые специалисты даже говорят о «беременной семье». Несмотря на свою неожиданность, концепция «беременной семьи» имеет фактическое подтверждение, к примеру, достаточно часто будущий отец набирает тот же вес, что и будущая мать.

Добряков подчеркивает необходимость во время дополнительного обследования нервно-психического статуса беременных задавать вопросы: «Что значит для вас иметь ребенка?», «Какие эмоции вызвало первое шевеление плода? Какие вызывает сейчас?», «Изменила ли беременность ваши отношения с мужем? Как?», «Чего вы больше ожидаете от материнства: хлопот или радости?» Проанализировав полученные ответы, можно определить тип гестационной доминанты.

Гестационная доминанта (от лат. gestatio — «беременность», dominans — «господствующий») обеспечивает направленность всех реакций организма на создание оптимальных условий для развития эмбриона, а затем плода (Аршавский И.А., 1967). Компоненты гестационной доминанты — физиологический и психологический — определяются, соответственно, биологическими или психическими изменениями, происходящими в организме женщины, направленными на вынашивание, рождение и выхаживание ребенка. Типы психологического компонента гестационной доминанты: оптимальный, гипо-гесто-гнозический, эйфорический, тревожный и депрессивный (Добряков И.В., 1996).

1. Оптимальный тип — супружеский холон зрелый, отношения в семье гармоничны, беременность желанна обоими супругами. Женщина активно занимается своим здоровьем и готовится к родам. Мужчина осознанно помогает женщине преодолеть трудности вынашивания, поступаясь своими гедонистическими интересами (секс, времяпрепровождение с друзьями, посещение мест активного отдыха и т. д.). После родов формируется гармоничный тип воспитания ребенка.

2. Гипогестогнозический тип (от греч. hypo — приставка, означающая слабую выраженность; лат. gestatio — «беременность», греч. gnosis — «знание») — беременность часто незапланированная, застает женщину врасплох и нарушает ее жизненные планы (учеба или карьера). Женщина продолжает жить «как будто ничего не произошло»: ведет активную социальную жизнь, мало внимания обращает на свое здоровье и подготовку к родам. Мужчина часто не чувствует беременности жены и также продолжает жить «привычной жизнью». После родов воспитание ребенка перекладывается на других взрослых: родственников, няню, учителей. Может наблюдаться как «задабривание» ребенка материальными благами и вседозволенностью, так и, напротив, чрезмерная жесткость и требовательность к нему («он должен соответствовать нам и вести себя как разумный взрослый человек»).

3. Эйфорический тип (от греч. eu — «хорошо», phero — «переносить») — отмечается у женщин с истерическими чертами личности, а также у длительно лечившихся от бесплодия. Нередко беременность становится средством манипулирования, способом решения семейных проблем, достижения меркантильных целей. Женщина декларирует чрезмерную любовь к будущему ребенку, подчеркивает тяготы беременности и свои страдания. Она требует от мужчины повышенного внимания и выполнения любых прихотей. После родов формируется идеализация ребенка, потворствующая гиперпротекция, стремление жить успехами (часто надуманными) ребенка.

4. Тревожный тип — характеризуется высоким уровнем тревоги, наличием иррациональных страхов у беременной, влияющими на соматическое состояние. Часто тревога оправдывается наличием острых или хронических заболеваний, дисгармоничными отношениями в семье, неудовлетворительными материально-бытовыми условиями и т. д.). После родов тревога остается, доминирует страх за ребенка, формируется доминирующая гиперпротекция. Зачастую мать и ребенок образовывают устойчивую диаду, вытесняют отца на периферию семьи, фиксируют его на выполнении социальной роли кормильца и не допускают к участию в решении других проблем семьи (воспитание, эмоциональные отношения и т. п.). В такой ситуации семейная система приобретает особенную устойчивость в случае заболевания ребенка или его неуспеха.

5. Депрессивный тип — характеризуется выраженной депрессивной симптоматикой у женщины, идеями самоуничижения («я сексуально непривлекательная», «беременность изуродовала мое тело»), вины («я не могу радовать мужа, и он бросит меня», «беременностью я испортила жизнь себе и своим близким»), соматическими расстройствами; могут возникать суицидальные мысли и намерения. Мужчина зачастую способствует депрессии женщины, подчеркивая нежелание иметь ребенка, угрожая разрывом отношений и т. д. После родов может наблюдаться эмоциональное отвержение ребенка и жестокое обращение с ним, перемежающееся с муками вины.

В результате проведенных в Санкт-Петербурге исследований Добряковым было выявлено, что наиболее частыми причинами невротических расстройств у женщин являются нежелательность беременности или амбивалентное отношение к ней, беременность с целью манипуляций, конфликтные отношения с мужем и/или с другими родственниками, материально-бытовые проблемы, проблемы со здоровьем, с работой, с учебой. Довольно часто встречается сочетание нескольких причин или тотальные трудности.

По мнению Добрякова, в психотерапии семьи, ожидающей ребенка, наиболее эффективным является позитивный подход, который позволяет сосредоточить внимание на внутрисемейных конфликтах и их разрешении, а также учитывать биологические особенности беременных, их личностные проблемы, применять различные психотерапевтические техники (рациональные, суггестивные, семейные и др.), проводить психопрофилактику предстоящих родов. Кроме того, практика показала особую эффективность привлечения к занятиям по подготовке беременных к родам будущих отцов (Nickel H., 1987). Обучение будущих отцов приемам гаптономии, а также другим способам воздействия на сенсорные системы плода, в совокупности с коррекцией внутренних и наружных семейных границ, по мнению ряда авторов, снижает количество осложнений в родах и уменьшает восприимчивость новорожденных к стрессам. Совместные занятия способствуют повышению эмпатии, экспрессии переживаний у мужа, развитию и обогащению когнитивных сценариев, навыков невербальной коммуникации у супругов, снижению тревожности, купированию невротических симптомов у женщин, выработке у них адекватного типа гестационной доминанты. Таким образом, позитивный подход позволяет формировать оптимальное отношение будущих родителей к беременности, к будущему ребенку, друг к другу, а также готовить женщину к предстоящим родам.

1.4. Роды

Роды являются важнейшим событием в жизни семьи. В настоящее время существуют различные, зачастую диаметрально разные представления на то, где, кем и как именно должно оказываться родовспоможение. К сожалению, некоторые психологи, особенно те, кто не имеет медицинского образования, излишне настойчиво подталкивают своих клиенток, беременных женщин, к альтернативным родовспомогательным практикам. Иногда это приводит к трагедии: достаточно вспомнить пресловутую петербургскую «Колыбельку», владелица которой после множества смертей младенцев была приговорена к лишению свободы. Однако миф о «злых врачах в роддомах» удивительно живуч. Рассмотрим его подробнее.

Интересное исследование провела Е.А. Белоусова. В своей работе «Современный родильный обряд» исследовательница убедительно показала, что практика родовспоможения как сакральный ритуал инициации жива до сих пор. Выводы Белоусовой подтверждают выдвинутое нами в предыдущих работах предположение, что Традиция в эпоху Модерна оживает, в виде, казалось бы, профанических неосознанных действий участников различных процессов — «всевозможные инновации и модификации, как правило, затрагивают лишь поверхностные уровни ритуала (относящиеся к плану выражения), в то время, как глубинные, содержательные схемы отличаются поразительной устойчивостью и единообразием» (Байбурин А.К., 1993). В то же время можно констатировать, что современные люди вследствие изменения культуральной парадигмы во многом утратили понимание традиционных обрядов. Поэтому зачастую проявления Традиции воспринимаются сторонними наблюдателями как нарушение принятых норм поведения, и вызывают нарекание инициируемых. Именно этими особенностями восприятия объясняется устойчивость и распространенность страшилок о роддомах.

В 90-х годах XX столетия в американской «антропологии рождения» (anthropology of birth) современные роды и родовспоможение уже описывались в терминах традиционной культуры в контексте обряда перехода (Davis-Floyd, 1992; Davis-Floyd, 1994). Однако если Дэвис-Флойд преимущественно рассматривает символические значения рутинных процедур, связанных с родами и родовспоможением, то Белоусова делает акцент на анализе вербальной составляющей. По мнению российской исследовательницы, такой ракурс обусловлен глубоким различием между американским и русским способами коммуникации между участниками ритуала. В американской культуре обряд кодируется преимущественно телесными приемами родовспоможения, тогда как в русской культуре основным каналом для передачи символических сообщений, составляющих смысл ритуала, оказывается не использование техники, а вербальная коммуникация.

Исходя из культуральных особенностей, Белоусова во главу угла ставит анализ текстов двух важнейших участников современного родильного обряда — женщины (беременной, роженицы, матери) и помощника в родах, медицинского работника (врача, акушерки, нянечки). Совокупность действий и высказываний участников родов позволяет охарактеризовать это событие как модифицированной переходный обряд, который поныне сохраняет за собой важнейшие функции традиционного ритуала и является важнейшим механизмом коллективной памяти и средством поддержания социального порядка.

Современные роды в родильном доме укладываются в предложенную А. ван Геннепом трехчастную схему традиционной инициации: ритуальное выделение индивида из коллектива — пограничный период (фаза ритуальной смерти или бесстатустность) — реинкорпорация в коллектив, но уже в новом качестве. Эта информация представлена в ритуале в виде многочисленных символов, зачастую дублирующих друг друга: одни и те же сообщения могут быть закодированы по-разному и передаваться по разным каналам (например, лишение роженицы ее прежнего статуса в социуме в вербальном коде может быть представлено в виде инвективы, в акциональном — в виде лишения ее показателей статуса — одежды и драгоценностей, в пространственном — в виде изоляции от социума и т. п.).

Поведение медицинских работников и роженицы в роддоме подчинено их роли в ритуале и во многом диктуется принятыми в данной ситуации стереотипами поведения. Если роженица и новорожденный выступают в роли инициантов, то врачи выступают в роли посвятителей: они являются единственными носителями, монополистами «истинного» знания.

Представления акушеров-гинекологов далеко выходят за рамки концепции официальной медицины и обильно черпаются из сокровищницы народного опыта. Так, многие из используемых ими приемов и техник (например, пугание роженицы с целью вызвать роды) являются традиционными народными приемами.

Поскольку в пределах ритуала не существует спонтанной речи, всякое высказывание становится формулой. Таким образом, речь как медицинских работников, так и рожениц предстает в виде различных клише, а используемые ими речевые жанры переходят в разряд малых фольклорных жанров. Их задача — описать всамделишную реальность ритуала.

В первой фазе ритуала происходит лишение иницианта его статуса. В современном родильном доме ритуальное унижение женщины имеет четко выраженную временную локализацию: основная часть действий сотрудников роддома, имеющая своей целью унижение, происходит при поступлении роженицы в приемный покой, при санитарной обработке и «подготовке к родам». Временная локализация унижения является важным отличием родильного дома от любых других медицинских учреждений.

Белоусова пишет: «В «обычной» жизни беременная женщина обладает достаточно высоким социальным статусом, она уже в большой мере «состоялась»: как правило, она уже вышла замуж, овладела профессией, достигла некоторого материального благополучия, и главное — она уже практически мать. Но в ритуале ее статус «волшебным образом» невероятно снижается. Ей предписывается пассивность и беспрекословное послушание, покорное принятие нападок, ругани и оскорблений. Все это полностью соответствует традиционному поведению инициантов в описании Тэрнера: «Их поведение обычно пассивное или униженное; они должны беспрекословно подчиняться своим наставникам и принимать без жалоб несправедливое наказание» [Тэрнер 1983: 169]. И это обстоятельство нисколько не мешает тому, чтобы быть одним из главных действующих лиц ритуала: это специфика роли. Главный герой в ритуале играет пассивную роль: обряд совершается над ним, ему жестко предписывается недеяние [Байбурин 1993: 198]. По наблюдению Т.Ю. Власкиной, описывающей родильный обряд в донской казачьей традиции, «будучи не столько субъектом, сколько объектом ритуальных манипуляций, роженица, согласно традиционным нормам, как правило, бессловесна <…> Женщина в родах становится бессловесным пассивным телом…» [Власкина 1998: 4, 6]».

Очень важным представляется, что роженица должна самостоятельно настроиться на правильную волну и интуитивно услышать голос Традиции, диктующий линию ее поведения в ритуале (родах). Эта ситуация находит полную аналогию в мистериях античного времени, например, в обрядах Элевсина, когда у мистов (инициантов) в ходе обряда открывались «мистические органы», чему способствовало поведение жрецов.

Современные роды являются традиционным ритуалом, а не ритуализованным игровым поведением. «Он не разыгрывается, эти события происходят «на самом деле» в особой ритуальной реальности. Поэтому унижение иницианта должно быть настоящим, ритуал должен нести инициантам именно это сообщение и достигать цели — действительно унижать. Таким образом, роженица не может загородиться восприятием происходящего как игры, принять унижение «понарошку». И инициант, и посвятитель убеждены в серьезности происходящего. Однако на каком-то уровне и тот и другой осознают высокий статус матери и значительность таинства рождения, понимают, что осквернение священного возможно только здесь и только сейчас» (Белоусова Е.А.).

Здесь же следует упомянуть очень древний прием — ритуальный испуг. Считается, что задача этого приема — вызвать роды, однако мы можем обнаружить этот прием в структуре самых разных традиционных инициаций. Думается, что на сакральном уровне испуг должен не только индуцировать особое состояние сознания миста, но и «открыть двери» между мирами. Кроме того, испуг ознаменует начало второй фазы ритуала — стадию символической социальной смерти или бесстатусности роженицы.

Данное предположение подтверждается карнавальный характер родильного действа. В структуре традиционных годовых праздников карнавал связан с ритуалами почитания предков во время, когда открыты врата между мирами и мертвые получают доступ в мир живых. У эллинов данные обряды были связаны с чествованием возродившегося Диониса, а в Древнем Риме carrus navalis был связан с мистерией Изиды [Лауэнштайн 1996: 161]. У славян также был схожий праздник — Коляда, в ходе которого происходило ритуальное общение с предками. Белоусова пишет: «Мы считаем правомерным говорить о «карнавальности» родильного обряда, используя этот термин в широком смысле слова — для обозначения совокупности некоторых элементов ритуала, типологически сходных с карнавальными. Здесь мы присоединяемся к мнению П. Бёрка, который пишет, что в некотором смысле каждый праздник представляет собой карнавал в миниатюре, поскольку оправдывает «беспорядок» (инверсию нормы) и влечет за собой сходный репертуар традиционных форм. Используя термин «карнавальная стихия», Бёрк не пытается утверждать, что какие-то элементы карнавала как календарного праздника породили какие-либо элементы в составе других обрядов. Его утверждение состоит лишь в том, что многие праздники имеют общие элементы ритуала, и, поскольку карнавал был особенно важным наложением подобных элементов, возможно условное приложение термина к другим обрядам [Burke 1994: 199]. Таким образом, речь может идти ни в коем случае не о генетическом родстве между отдельными элементами родильного обряда и карнавала, но лишь о типологическом сходстве. Функция сходных элементов этих ритуалов различна, поскольку они связаны с двумя принципиально различными типами коммунитас: родильный обряд относится к обрядам повышения статуса, а карнавал — к обрядам перемены статуса [Тэрнер 1983: 231–241]».

Подчеркивает карнавальность происходящего присущий родам специфический юмор, в котором важное место занимают образы скабрезные шутки, неуместные и невозможные в какой-либо другой ситуации и отсылающие к сексуальным отношениям между роженицей и врачом. А также распространенность скатологических образов — к примеру, обычный педагогический прием для обучения потугам — аналогия с испражнением.

После завершения родов начинается третья стадия ритуала — реинкорпорация в социум в другом статусе. Прежде всего матери возвращается имя. Если до этого в разговорах с ней врач использовал обезличенную форму обращения: «женщина», «дорогуша» и др., то после родов он обычно спрашивает: «Как тебя зовут?» В утилитарном смысле это прием возвращения роженицы в «трезвое» состояние сознания, на сакральном же уровне — выполнение обряда имянаречения. Женщине возвращается высокий социальный статус, к ней начинают обращаться на «вы» и называть ее «мамочка». Третья стадия проходит в два этапа. Малый очистительный обряд длится до недели — пока женщина с ребенком находятся в родильном доме. Окончание этой части ритуала венчается «выкупом» — вознаграждением или подарками, которые отец ребенка дарит медицинским работникам. Аналогию этому обычаю можно найти в традиционной русской культуре. Бабка-повитуха получала вознаграждение сначала от роженицы после того, как через три дня покидала ее дом, а второй раз повитуха получала вознаграждение от общины после проведения обряда имянаречения ребенка и окончания большого очистительного периода (40 дней).

Итак, характеризуя поведение роженицы и ее близких с одной стороны и медицинского персонала с другой, можно с уверенностью сказать, что ими интуитивно предполагается, что правильное соблюдение ритуала обеспечивает благополучие ребенка и всей семьи в дальнейшем.

Белоусова делает следующее резюме: «Таким образом, картина мира современного человека остается в целом мифологической, и рациональные, научные представления искусственно вписываются в нее, иногда вытесняя старые, магические, а иногда просто остаются невостребованными. Действия и высказывания медицинских работников, независимо от того, репрезентируют они научную или народную культуру, играют одинаково важную роль для функционирования социума как организма, поскольку они в равной степени призваны обеспечивать систематическую смену и воспроизводство социальных статусов. Типологическое сопоставление комплекса действий и высказываний врачей, направленных на мать и на новорожденного, с традиционными формами «авторитетного знания» о деторождении (присущими, например, субкультуре повивальных бабок) позволяет сделать вывод о том, что социокультурный аспект этих действий и высказываний является в наши дни едва ли не более актуальным и значимым, чем собственно медицинский». Добавим от себя, что иррациональный страх акушеров перед рыжеволосыми роженицами, проявляющийся в стремлении при малейшей возможности использовать при родах кесарево сечение, несомненно, отсылает нас к архаичным представлениям и обрядам.

Последние годы получил распространение обычай присутствия мужа во время родов. Рационально этот обычай объясняется тем, что мужчина таким образом испытывает большее сопереживание роженице, лучше понимает, через какие страдания женщине пришлось пройти. Народная культура решает этот вопрос другим образом: в день благополучного родоразрешения Традиция предписывает кормить отца этого ребенка пересоленной и переперченной кашей, тем самым предоставляя ему возможность почувствовать сопричастность страданиям роженицы.

1.5. От травмы рождения к перинатальным матрицам

В 1924 году в книге «Травма рождения» ученик Фрейда психолог Отто Ранк предложил концепцию родовой травмы. По его мнению, особенно значимой для становления личности является проработка «травмы рождения». Действительно, рождение связано с переходом ребенка в абсолютно новую среду обитания. Меняется все: способ дыхания, способ кормления, условия гравитации и многое другое. В дальнейшем по мере взросления ребенок пройдет много обрядов перехода, но рождение — это единственная ситуация, когда переход осуществляется не на символическом уровне, а как объективный факт кардинального изменения среды и образа жизни. Значимым является не столько факт проживания этих революционных изменений, но и специфические нюансы родового процесса.

Британский психотерапевт Джеоф Грэхэм в книге «Как стать родителем самому себе» приводит следующие примеры.

1. Родоразрешение с применением щипцов. Младенцы, появившиеся на свет при помощи акушерских щипцов, в своей дальнейшей жизни в конфликтных ситуациях занимают пассивно-агрессивную позицию. Обычно они недовольны своей жизнью, у них часто болит голова, присутствует чувство вины на фоне зависимости от окружающих с одной стороны и стремления осуществлять гиперконтроль — с другой.

2. Запоздалые роды приводят к тому, что у ребенок вырастает нетерпеливым и требовательным, для него характерна острая реакция на ситуации проволочек, задержек, ожидания. Такие люди действую импульсивно, они не воспринимают логических доводов и в то же время неспособны к конструктивной переработке конфликта, предпочитая стратегию избегания.

3. Роды при многоплодной беременности. Такая ситуация может привести к проблемам, связанным в первую очередь с недостатком ресурсов, за которые приходится конкурировать уже в утробе матери. В последующей жизни данные переживания приводят к обостренной потребности в безопасности.

4. Роды с ягодичным предлежанием. Основная опасность при таких родах заключается в том, что голова младенца в определенный момент оказывается как бы защемленной, пережимая при этом пуповину, поэтому может возникнуть недостаток кислорода. В дальнейшей жизни травма удушья проявляется приступами паники и специфическим страхом «потерять голову».

5. Кесарево сечение. Младенцы, рожденные таким способом, лишены опыта прохождения по родовым путям, который аналогичен первому и важнейшему опыту борьбы за свою жизнь. Став взрослыми, они испытывают проблемы отстаивания своих интересов в конкурентной борьбе, а также зачастую сложности с самоидентификацией.

Необходимо подчеркнуть, что не все выводы Грэхэма видятся нам безупречными, однако в одном мы с ним согласны абсолютно — не всегда роды являются травмой настолько, что это приводит в будущем к формированию нервно-психических расстройств. Роды — естественный процесс у большинства людей.

Чешский психотерапевт Станислав Гроф (один из авторов и признанный лидер трансперсонального подхода) предложил теоретическое обоснование перинатальной психологии. Он выделяет четыре базовых перинатальных матрицы (БПМ), первая из которых относится к внутриматочному переживанию, предшествующему родам, а три остальных — к родовому процессу.

БПМ I — «матрица наивности» — о сроке начала формирования этой матрицы нет единого мнения. Одни исследователи настаивают на необходимости наличия сформированной коры головного мозга и указывают срок не ранее 22–24 недель беременности. Другие — приверженцы теорий волновой или родовой памяти — снижают срок вплоть до момента зачатия. На стадии БПМ I формируется жизненный потенциал человека. Эта стадия субъективно связана с переживаниями космоса, гармонии с мирозданием, райских садов или же в случае угрозы выкидыша или аборта — с вселенской угрозой. По всей видимости, «психологическая тоска утраченному по раю» во многом является воспоминанием о пребывании в матке.

БПМ II — «матрица жертвы» — формируется с момента начала родовой деятельности до момента полного или почти полного раскрытия шейки матки. Примерно соответствует первому периоду родов. Ребенок испытывает силы давления схваток, некоторую гипоксию, а «выход» из матки закрыт. При этом ребенок частично сам регулирует свои роды выбросом собственных гормонов в кровоток матери через плаценту. Гроф связал эту матрицу с переживаниями «жертвы» потому, что когда человеку плохо, на него давят и у него присутствует страх, что нет выхода — это состояние жертвы. При этом возникает чувство вины (изгнание из рая) и аутоагрессии: «я был плох, и меня изгнали». Возможно развитие травмы любви (любили, а потом причинили боль и выпихнули). В этой матрице нарабатывается пассивная сила («меня голыми руками не возьмешь, я сильный»), терпеливость, настойчивость, умение выживать. Человек умеет ждать, терпеть, переносить неудобства жизни.

БПМ III — «матрица борьбы» — формируется во время прохождения через родовой канал после того, как раскроется шейка матки, и головка плода опустится в область таза. Гроф связывает эту матрицу с путем героя. По сути, именно этот этап реконструируют и проигрывают различные инициационные ритуалы, этот же этап имитируется в самых разнообразных психотерапевтических техниках, призванных дать пациенту повторное переживание прохождения по родовым путям. В этой матрице нарабатывается активная сила («я поборюсь и справлюсь»), целеустремленность, храбрость, смелость

БПМ IV — «матрица свободы» — формируется в период от момента выхода ребенка на свет и всю первую неделю после родов. После тяжелого труда и переживаний родов ребенок получает свободу, его любят и принимают. В идеале мама должна взять ребенка на руки, дать грудь, ребенку необходимо почувствовать заботу, любовь, защищенность и свободу, облегчение.

1.6. Приемы воспитания

Как было сказано выше, воспитание характера ребенка следует начинать сразу после его рождения. Однако приемы, используемые для этой цели, имеют свои особенности. Рассмотрим их.

Прежде всего, ребенка нужно любить, понимать его потребности и уделять ему достаточное (не чрезмерное!) внимание. Уже с младенцем рекомендуется много разговаривать, при этом говорить с разными интонациями, чтобы он учился человеческому общению. Ребенок — не взрослый, поэтому родителям не следует проецировать на него свои привычки. Младенец нуждается в безопасности, которая требует стабильности пространства и времени. Чрезмерно яркие ощущения могут напугать ребенка, поэтому знакомить ребенка с окружающим миром и новыми людьми следует постепенно, ориентируясь на его реакции. В традиционной русской культуре первый месяц жизни ребенка видели только родители и другие самые близкие люди, с остальными членами рода-общины ребенка знакомили позже, а от общения с чужаками оберегали еще долгие годы. Для защиты от сглаза одежду детям шили из родительских нательных рубах, детям запрещалось называть чужим свое подлинное родовое имя, а в случае необходимости им должно было представиться прозвищем.

Важно подчеркнуть, что у ребенка должно быть свое выделенное место, предназначенное исключительно для него, обычно это кроватка или люлька. В этом месте новорожденный проводит большую часть времени, поэтому кроватка должна быть чистая, без запаха, располагаться в месте, исключающем сквозняк, в ночное время необходим ночник. Некоторые матери выбирают совместный с младенцем сон, мотивируя это удобством кормления. Это представляется неправильным. Во-первых, это нарушает процесс восстановления супружеских отношений (вплоть до того, что отцов выселяют в другую комнату или даже на кухню). Во-вторых, нарушается процесс сепарации (отделения) ребенка от матери. На символическом уровне сепарация совершается в ходе родильного ритуального обряда, который был рассмотрен выше. Однако в психологическом плане, этот процесс растянут во времени и имеет несколько стадий. В современности этот вопрос детально исследуется в психоаналитической школе объектных отношений, а в традиционной культуре был связан с последовательностью инициаций. Выделим самое важное — отделение от матери напрямую связано с формированием личности ребенка. У ребенка должно быть свое отдельное от матери, принадлежащее только ему безопасное пространство.

Острую дискуссию вызывает вопрос обязательности грудного вскармливания. Зачастую приверженцы естественного кормления чересчур фанатичны в своих убеждениях, что может нанести психологическую травму тем матерям, что в силу объективных обстоятельств вынуждены перейти на искусственное вскармливание. Приведу слова Дональда Вудса Винникотта, одного из самых известных детских психоаналитиков (учителя Бенджамина Спока), сказанные им в 1968 году: «Начну с того, что скажу: я хотел бы, чтобы мне не приписывали сентиментального отношения к матери, кормящей грудью, или агитации за кормление грудью. <…> Не приходится сомневаться, что значительное число людей в мире благополучно выросли и без опыта грудного вскармливания. Это значит, что у младенца есть и другие возможность испытать физическую близость с матерью. Однако, если вас интересует мое мнение, то я сожалею о каждом случае, когда мать не могла кормить ребенка грудью, просто потому, что считаю: мать или ребенок или же и мать и ребенок что-то теряют, не пережив этого опыта» [Винникотт 1998: 21]. Кроме того, приведу еще один аргумент, возможно, необычный: искусственное вскармливание предоставляет отцу уникальный шанс пережить удивительную близость с младенцем во время кормления. Данный опыт, несомненно, не только способствует улучшению отношений между отцом и ребенком, но и улучшает отношения между отцом и матерью. В животном мире можно наблюдать множество примеров, когда оба родителя выкармливают детеныша. Помимо этого, соска-пустышка является своеобразным тренажером, способствующим развитию артикуляционного аппарата.

Не менее важен режим дня. Жизнь уже самого маленького ребенка должна делиться на периоды: сна, кормления, самостоятельной игры, прогулки и общения с родителями. Каждый из этих периодов ценен. По мере взросления малыша, продолжительность отрезков сна увеличивается, а количество кормлений сокращается, соответственно, понемногу увеличивается и продолжительность самостоятельной игры. Важно не мешать ребенку, не отвлекать его, когда он играет самостоятельно — когда наиграется, он сообщит об этом. Обратим внимание, что здоровый ребенок в ситуации дискомфорта сначала негромко похныкивает, и лишь потом, если родители не отреагировали на его призыв, начинает плакать в голос. У невнимательных родителей, упустивших самый ранний период, ребенок приучается сразу кричать в голос. Специалисты рекомендуют пятишаговую схему приучения ребенка к распорядку:

• Сигналом, что день заканчивается, для малыша может служить теплая успокаивающая ванна.

• Переоденьте ребенка в мягкую и свежую одежду, в которой ему ночью будет тепло и удобно спать.

• Выключите верхний свет: уютная обстановка быстро приучит ребенка успокаиваться.

• Тихо спойте ему колыбельную или почитайте сказку: услышав чтение или пение тихим мягким голосом, ребенок поймет, что вы рядом, успокоится и легко заснет.

• Поцелуйте ребенка на ночь: почувствовав ваши прикосновения и запах, он успокоится быстрее.

Необходимо сказать хотя бы несколько слов об еще одном модном увлечении — о слингах. Сам по себе факт телесного контакта ребенка с матерью, несомненно, положителен. Однако, на наш взгляд, в каждом вопросе важна умеренность. Чрезмерное, фанатичное увлечение, зачастую перерастающее в «слингоманию», вредит не только матери и ребенку, но и семье в целом. Отметим несколько негативных последствий слингомании: во-первых, нарушается процесс сепарации ребенка от матери, а следовательно, замедляется темп психического развития ребенка. Во-вторых, так как такие матери обычно любят вести экстравертированный образ жизни (ночные клубы, общение в больших шумных компаниях, ночевки в случайных и незнакомых местах, дальние и экстремальные путешествия), то у ребенка не формируется режим дня, отсутствует свое безопасное место, что является значимыми предпосылками развития нервно-психических расстройств у детей.

Исключительно важную роль играют колыбельные песни и потешки, которые родители выбирают для своего ребенка. Именно посредством этих текстов до ребенка доносится в закодированном виде система важнейших понятий, напрямую связанных как с процессом социализации, так и влияющих на формирование характера.

В качестве примера рассмотрим архаичную русскую колыбельную песню «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю». Часто приводится только фрагмент этой песни, мы же приведем полный текст колыбельной.

Баю-баюшки-баю,

Не ложися на краю:

Придет серенький волчок,

Тебя схватит за бочок

И утащит во лесок,

Под ракитовый кусток;

Там птички поют,

Тебе спать не дадут.

Баю-баюшки-баю!

Во лазоревом краю

Солнце село,

Скрылось прочь,

День угас, настала ночь.

Тишина в лугах, в лесах,

Звезды ходят в небесах,

И дудит им во рожок

Тихий месяц-пастушок.

Он дудит, дудит, играет,

Складно песню напевает,

Да негромкая она,

Только звездам и слышна.

Только звездам, только ночке

В синей сини над селом…

А для нашего сыночка

Сами песню мы споем.

Мы сыночка покачаем

Под припевочку свою:

В ней начало: «Баю-баю!»

А конец: «Баю-баю!»

С ракитовым кустом в русском фольклоре связан миф, согласно которому он вырос на самом первом на земле камне, выброшенном рыбой (или поднятом уточкой) из моря, таким образом, он прообраз Мирового древа. Ракитовый куст — «всем деревам мати».

Волчок, не волк, а именно домашний добрый волчок является посредником между пращурами и ребенком (вспомним записанную Афанасьевым сказку «Об Иване-царевиче, жар-птице и сером волке»). Волчок в иной, сновидческой реальности, уносит ребенка к истокам жизни, туда, где новый член родовой общины сможет установить связь с богами и предками, туда, куда человек сможет приходить за новыми силами в самые критические моменты своей жизни. Там в сказочной стране пращуров — Вырии — поют священные птицы славян: Матерь-Сва, Гамаюн, Алконост, Сирин. Там текут молочные реки с кисельными берегами. Там живут пращуры, и там же окажется после смерти сам человек, если будет того достоин.

Где же находится это сказочное место? Как ни удивительно, но колыбельная содержит достаточно много подсказок.

Лазоревый край, где уходит за горизонт солнце. Этот образ удивительно распространен и живуч в русской традиционной культуре. Примером тому его широкое распространение в геральдике населенных пунктов: от берегов Белого моря (герб поселка Умба на Терском берегу Белого моря) до Краснодарского края (герб Приморско-Ахтарского района). Описание последнего из упомянутых гербов, по сути, вторит колыбельной: «В серебряном поле лазоревое море с бурными волнами, бегущими вправо; в море — серебряный бьющий хвостом осетр; из-за волн выходит червленое пламенеющее солнце» (идея герба предложена Ниной Ивановной Нецветаевой и Михаилом Шаруновым). Обратим внимание, что «лазоревый» символически наиболее тесно связан с цветом моря. Конечно, в русской культуре существуют такие устойчивые обороты, как «лазоревый цветок» и «лазоревые туманы», однако это заместительная символика, первичны «лазоревое море» и «лазоревое небо», что видится одним и тем же — на линии горизонта сходятся воедино море и небо.

Сказку «Об Иване-царевиче, жар-птице и сером волке» мы упомянули не зря. Историк Лев Рудольфович Прозоров в одной из статей обращает внимание, что в отличие от многих других сказок, в этой называется имя отца главного героя — Выслав. Выходит, что это сказка про царевича Ивана Выславича. Необычное на нынешний слух имя Выслав было распространено среди королей балтийских славян: вендов, ругов, ободритов. Например, Выслав II был братом знаменитого короля ругов и скиров Одоакра. Нельзя обойти вниманием и тот значимый факт, что представители одного из союзов балтийских славян велеты или волоты отождествляли себя с волками, и именно велеты образовали племенной союз с саксами и фризами. Впрочем, в Северное море и дальше ходили все балтийские славяне. Многие историки, среди которых достаточно упомянуть Кузьмина, Фроянова, Прозорова, считают, что юго-западный берег Балтики явился одной из важнейших областей этногенеза славяно-русов.

Однако скорее всего сказка хранит память другого Выслава. Неслучайно Афанасьев приводит еще и имя деда (!) Ивана-царевича — Андрон. С учетом того, что сказка была записана уже в христианское время и на другом конце славянского мира, можно предположить, что если у персонажей были реальные прототипы, то это король вендов и ободритов Ариберт II (умер в 747 году), его сын король вендов и ободритов Выслав (умер в 745 году) и его внук Иван. История не сохранила короля по имени Иван, однако, возможно, вновь речь идет о более позднем замещении имени. Ванами или иванами скандинавы называли балтийских славян — вендов. Внуков же Ариберта II и соответственно сыновей Выслава Арибертовича звали Дражко (убит в 809 году), Годлиб/Годлав (убит в 808 году) и Славомир (умер в 801 году). У среднего брата Годлиба в свою очередь было три сына, которые стали основателями восточнославянской державы: Рюрик Миролюбивый, Синеус Победоносный и Трувор Верный. Таким образом, по мнению Прозорова, имя Выслав оказывается очень давней, не моложе IX века, памятью о балтийской прародине славяно-русов.

Хотя народная мудрость и утверждает, мол, сказка ложь, да в ней намек, в настоящее время нельзя доказать, что сказка, а уж тем более колыбельная хранит память об истории правящего дома Рюрика, но вот то, что, слушая ее, ребенок прикасается к истокам русской культуры — Варяжской Руси, можно утверждать со всей определенностью.

Рассмотрим еще несколько песен. Замечательную колыбельную, распространенную у терских казаков, записал Михаил Юрьевич Лермонтов.

«Казачья колыбельная песня»

Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки-баю.

Тихо смотрит месяц ясный

В колыбель твою.

Стану сказывать я сказки,

Песенку спою;

Ты ж дремли, закрывши глазки.

Баюшки-баю.

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал;

Но отец твой старый воин,

Закален в бою:

Спи, малютка, будь спокоен,

Баюшки-баю.

Сам узнаешь, будет время,

Бранное житье;

Смело вденешь ногу в стремя

И возьмешь ружье.

Я седельце боевое

Шелком разошью…

Спи, дитя мое родное,

Баюшки-баю.

Богатырь ты будешь с виду

И казак душой.

Провожать тебя я выйду —

Ты махнешь рукой…

Сколько горьких слез украдкой

Я в ту ночь пролью!..

Спи, мой ангел, тихо, сладко,

Баюшки-баю.

Стану я тоской томиться,

Безутешно ждать;

Стану целый день молиться,

По ночам гадать;

Стану думать, что скучаешь

Ты в чужом краю…

Спи ж, пока забот не знаешь,

Баюшки-баю.

Дам тебе я на дорогу

Образок святой:

Ты его, моляся богу,

Ставь перед собой;

Да готовясь в бой опасный,

Помни мать свою…

Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки-баю.

Без лишних слов понятно, что, напевая эту колыбельную, терские казачки воспитывали будущего защитника родной земли. Посредством «родительского гипноза» осуществлялось психологическое программирование всей будущей жизни ребенка, закладывались базовые нравственные понятия, без которых немыслим настоящий казак. Схожий по целям текст колыбельной был записан Г.М. Науменко в 1990 году в деревне Пурема Архангельской области от исполнительницы 1923 года рождения.

Будешь расти не по дням, а по часам.

Вырастешь и будешь таланью-участью во Илью-то Муромца,

Храбростью-смелостью в Алешу Поповича,

А мужеством в Святогора богатыря,

А уж мудростью — в мудрого царя Владимира Красно Солнышко,

А в поездочку — во Ивана богатыря, во Иванушку Гонёновича.

Спи, и все сбудется, не минуется тебя.

Эта песня помогает младенцу отождествиться с эпическими богатырями: Ильей Муромцем, Алешей Поповичем, Святогором, Ставром Годиновичем, а также с князем Владимиром Всеславовичем Красно Солнышко, что правил Киевом-на-Дунае, и у каждого из упомянутых персонажей ребенок может перенять что-то хорошее: доблесть, храбрость, мужество, мудрость, удачу в делах. Обратим внимание на то, что, во-первых, вновь происходит замещение имени героя. Вместо имени Ставр Годинович поется Иванушка Гоненович. Во-вторых, текст колыбельной во многом повторяет текст былины «Неудачная женитьба Алеши Поповича», записанной Александром Федоровичем Гильфердингом от А.Е. Чукова из деревни Горка Повенецкого уезда Олонецкой губернии в 1871 году.

Я бы рада тебя, дитятко, спородити:

Я таланом-участью в Илью Муромца,

Я бы силой в Святогора да богатыря,

Я бы смелостью во смелого Алешу во Поповича,

Я походкою тебя щапливою

Во того Чурилу во Пленковича

Только тыи статьи есть, других бог не дал,

Других бог статей не дал, не пожаловал.

На данном примере видно, что северорусские сказители хранили, да и ныне хранят эпос — былины. Иногда в силу разных обстоятельств родовая память утрачивает понимание того или иного фрагмента, тогда утраченное замещается текстом наиболее близким, по мнению сказителя, к оригиналу. Думается, что так же ведические риши хранили Веды, а греческие жрецы — гомеровские и орфические гимны.

Но родители могут использовать не только архаичные фольклорные колыбельные песни, но и более современные тексты. Среди новых классиков хочется обратить особое внимание на песни Василия Ивановича Лебедева-Кумача (1988–1949). Василий Иванович — не только настоящий большой поэт, но и верный продолжатель народной традиции. Его песни полны оптимизма, гордости за свой народ, которому, по мнению Лебедева-Кумача, любые подвиги по плечу.

«Сон приходит на порог»

Сон приходит на порог,

Крепко-крепко спи ты,

Сто путей,

Сто дорог

Для тебя открыты!

Все на свете отдыхает:

Ветер затихает,

Небо спит,

Солнце спит,

И луна зевает.

Спи, сокровище мое,

Ты такой богатый:

Все твое,

Все твое —

Звезды и закаты!

Завтра солнышко проснется,

Снова к нам вернется.

Молодой,

Золотой

Новый день начнется.

Чтобы завтра рано встать

Солнышку навстречу,

Надо спать,

Крепко спать,

Милый человечек!

Спит зайчонок и мартышка,

Спит в берлоге мишка,

Дяди спят,

Тети спят,

Спи и ты, малышка!

Родителям важно много разговаривать со своим малышом. Разговоры должны быть разнообразными: и «взрослые» беседы, и рассказывание сказок (о них речь пойдет в следующей главе), и пение колыбельных на ночь. Большие возможности для воспитания характера предоставляют потешки — игры с использованием особых стихов. В качестве примера приведем несколько потешек, предназначенных для пальчиковых игр. Родитель поочередно трогает пальцы малыша и приговаривает при этом. Важно, что в данной игре мизинец называется последним и это не случайно. Впрочем, о символизме мы еще поговорим позже.

Мальчик-пальчик

— Мальчик-пальчик,

Где ты был?

— С этим братцем в лес ходил,

С этим братцем щи варил,

С этим братцем кашу ел,

С этим братцем песни пел.

* * *

Этот пальчик дедушка.

Этот пальчик бабушка.

Этот пальчик папочка.

Этот пальчик мамочка.

Этот пальчик я.

Это вся моя семья!

* * *

Раз, два, три, четыре, пять,

вышли пальчики гулять.

Этот пальчик в лес пошел,

Этот пальчик гриб нашел,

Этот резал,

Этот ел,

Ну, а этот лишь глядел!

* * *

Этот пальчик хочет спать.

Этот пальчик лег в кровать.

Этот пальчик чуть вздремнул.

Этот сразу же уснул.

Этот крепко-крепко спит

И тихонечко сопит.

Солнце красное взойдет,

Утро ясное придет,

Будут птички щебетать,

Будут пальчики вставать!

* * *

— Сорока-ворона! Где была?

— Далеко!

— Что делала?

— Кашу варила, деток кормила.

Этому дала (показывает на большой палец),

Этому дала (показывает на указательный палец),

Этому дала (показывает на средний палец),

Этому дала (показывает на четвертый палец),

А этому не дала (указывает на мизинец)

Ты дров не носил, ты печку не топил!

Обратим внимание, что существующие семейные вариации этой потешки, когда, например, поют «сорока-варока», по нашему мнению, указывают на место родовой прародины, в данном случае — южный берег Балтики.

С большим интересом малыши играют и в другие игры.

Ладушки, ладушки,

— Где были?

— У бабушки!

— Что ели?

— Кашку!

— Что пили?

— Простоквашку!

Кашка масленька,

Простоквашка сладенька,

Бабушка добренька.

Попили, поели,

Полетели, полетели, полетели!

На головочку сели!

Сели, посидели,

И опять полетели!

Следующие потешки в игровой манере обучают ребенка побеждать свой страх. Малышам особенно нравятся эти игры, в ходе которых страх сменяется восторгом.

Поехали, поехали

За грецкими орехами!

По кочкам, по кочкам

По маленьким цветочкам!

В ямку…

Бух!

А вот следующая потешка — это уже не только игра, но и жизненный урок.

Идет коза рогатая

За малыми ребятами,

Ножками топ-топ,

Глазками хлоп-хлоп,

Кто каши не ест,

Кто молока не пьет —

Забодает, забодает, забодает!

Смысл этой потешки легко понять, познакомившись со сказкой «Коза-дереза». Проще всего найти эту народную сказку в обработке А.Н. Толстого (психологический анализ данной сказки будет приведен позже).

Приходит зайчик:

— Кто, кто в мою избушку залез?

А коза ему отвечает:

— Я коза-дереза

За три гроша куплена,

Полбока луплено,

Топэ, топэ ногами,

Заколю тебя рогами,

Ножками затопчу,

Хвостиком замету!

В настоящее время про использование игрушек в развивающем воспитании детей написано много научных работ, издано большое количество популярных книг для родителей. Приведем фрагмент из статьи Олеси Станиславовны Жуковой про игрушки для детей от 1 года до 2 лет.

На втором году жизни действия ребенка с игрушками и предметами усложняются: он не просто манипулирует ими (стучит, бросает на пол, тянет в рот), а начинает использовать их по назначению (возит машинку, катает и пинает мячик и т. п.). Краткий перечень рекомендуемых игрушек, их описание и рекомендации по использованию приведены в таблице 1.

Таблица 1. Рекомендуемые игрушки

Литература

1. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. — СПб., 1993.

2. Белоусова Е.А. Современный родильный обряд / Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика. — http://www.ruthenia.ru/folklore/belousova4.htm

3. Ван Геннеп А. Обряды перехода. — М.: Восточная литература РАН, 2002. — 200 с.

4. Власкина Т.Ю. Донские былички о повитухах // Живая старина. № 2 (18). 1998. — С. 15–17.

5. Винникотт Д.В. Маленькие дети и их дети. — М.: Независимая фирма «Класс», 1998. — 80 с.

6. Гильфердинг А.Ф. Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингом летом 1871 года: с двумя портретами онежских рапсодов и напевами былин. — СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1873. http://elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=034003&id=6510&cType=1

7. Гроф С. Космическая игра. — М.: Издательство АСТ и др., 2004. — 248 с.

8. Грэхэм Дж. Как стать родителем самому себе. Счастливый невротик. — М.: Независимая фирма «Класс», 1993. — 206 с.

9. Жукова О.С. Игрушки для детей в возрасте от 1 года до 2 лет. — http://www.oksva-tm.ru/ catalog/article_info.php?articles_id=3

10. Лазурский А.Ф. Личность и воспитание. — http://dbs-win.ruhr-uni-bochum.de/personalitaet/ ru/index.php?cp=document&id=252

11. Лауэннштайн Д. Элевсинские мистерии. — М.: Энигма, 1996. — 368 с.

12. Науменко Г.М. Этнография детства. — М., 1998. — С. 141

13. Ранк О. Травма рождения и ее значение для психоанализа. — М.: Когито-Центр, 2009. — 240 с.

14. Слабинский В.Ю. Семейная позитивная динамическая психотерапия. — СПб.: Наука и Техника, 2009. — 464 с.

15. Тэрнер В. Символ и ритуал. — М., 1983.

16. Burke P. Popular Culture in Early Modern Europe. — Aldershot, 1994.

17. Davis-Floyd Robbie E. Birth as an American Rite of Passage. — University of California Press, 1992.

18. Davis-Floyd Robbie E. The Ritual of Hospital Birth in America. // Conformity & Conflict. Readings in Cultural Antropology. Edited by James P. Spradley, David W. McCurdy. — N.Y., 1994.

19. Nickel H., Schmidt-Denter U. Vom Kleinkind zum Schulkind. — Munchen, 1983.