Очередь

Владимир Сорокин, 1985

«Очередь» – первая опубликованная книга Владимира Сорокина – увидела свет в 1985 году в Париже в издательстве «Синтаксис». В ней, как и в ранних рассказах автора, отчетливо видны черты грядущего эксперимента над русской прозой, в ходе которого традиционные жанры, сюжеты и персонажи подвергнутся радикальной трансформации. В романе, полностью состоящем из прямой речи, очередь – метафора человеческой жизни вообще. Деликатно, не докучая назиданиями – напротив, развлекая приключениями героев, – «Очередь» учит, что для достижения цели почти всегда нужны иные усилия, чем те, что мы прикладываем, да и цель мы никогда не видим ясно. Бесконечный разговор едва знакомых между собой людей неслучайно назван романом: каждая реплика, как в большом прозаическом нарративе, добавляет штрих к портрету эпохи и в то же время повисает в воздухе, принадлежит всем – и никому. Книга содержит нецензурную брань В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

© В. Сорокин, 1985

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Издательство CORPUS ®

* * *

— Товарищи, кто последний?

— Наверное, я, но за мной еще женщина в синем пальто.

— Значит, я за ней?

— Да. Она щас придет. Становитесь за мной пока.

— Вы будете стоять?

— Да.

— Я на минуту отойти хотел, буквально на минуту…

— Лучше, наверное, ее дождаться. А то подойдут, а мне что объяснить? Подождите. Она сказала, что быстро…

— Ладно. Подожду. Вы давно стоите?

— Да не очень…

— А не знаете, по сколько дают?

— Черт их знает… Даже и не спрашивал. Не знаете, по сколько дают?

— Сегодня не знаю. Я слышала, вчера по два давали.

— По два?

— Ага. Сначала по четыре, а потом по два.

— Мало как! Так и стоять смысла нет…

— А вы займите две очереди. Тут приезжие по три занимают.

— По три?

— Ага.

— Так это целый день стоять!

— Да что вы. Тут быстро отпускают.

— Чего-то не верится. Мы вон с места не сдвинулись…

— Это там подошли, которые отходили. Там много.

— Отойдут, а потом подваливают…

— Ничего, щас быстро пойдет…

— Вы не знаете, по сколько дают?

— Говорят, по три.

— Ну, это еще нормально! Возле Савеловского вообще по одному.

— Так там нет смысла вообще больше давать, все равно приезжие разберут все…

— Скажите, а вчера очередь такая же была?

— Почти.

— А вы и вчера стояли?

— Стояла.

— Долго?

— Да не очень…

— Не очень мятые?

— Вначале ничего, а под конец всякие были.

— Сегодня тоже, наверное, получше разберут, а плохие нам достанутся.

— Да они все одинаковые, я видел.

— Правда?

— Ага. Плохие они отбирают.

— Да, отберут они! Жди!

— Обязаны отбирать и списывать.

— Да бросьте вы! Обязаны! Они наживаются на этом будь здоров…

— Ну, посмотрим, чего спорить…

— Вон женщина идет. Вы за ней.

— Это та высокая?

— Да.

— Я за вами, значит?

— Наверное. Я вот за этим гражданином.

— Тогда я за вами.

— А я за вами.

— А вы за мной, хорошо. Теперь мне отойти можно?

— Конечно.

— Я на минутку, мне белье получить… это рядом…

— Они до шести сегодня?

— Кажется, до шести…

— Я тогда попозже сбегаю…

— Вы не видели, там капусту не привезли?

— Нет. Там за апельсинами очередь, а капусты нет.

— Так она плохая еще, ее брать смысла нет.

— На Ленинском давали молодую, вполне хорошая.

— Да ну! Одни листья.

— Молодая очень полезная.

— Вон подходят как, совсем обнаглели. Мужчина, зачем вы пропускаете?! Что, нам целый день стоять?! Подходят, подходят!

— Они занимали, отошли просто…

— Да ничего они не занимали!

— Мы занимали, чего вы кричите.

— Ничего вы не занимали! Я здесь с самого утра стою!

— Они занимали, я видела…

— Займут, а сами уйдут на полдня.

— А по-моему, они не занимали. Я их не видел.

— Занимали.

— Занимали, занимали…

— Да занимали они, успокойтесь!

— Сами успокойтесь!

— Ладно, не надо кричать из-за пустяка. Люди стояли, отошли. Ничего страшного…

— Чего-то она медленно отпускает…

— А вы видите?

— Немного.

— Та рыжая плохо отпускает. Вчера как вареная двигалась.

— А там одна разве?

— Две.

— А я не вижу…

— А вы подойдите сюда, тут видно.

— А, да. Две. Та вроде побойчей.

— Черненькая быстрей отпускает.

— Да обе они нормально работают, просто народу много.

— Народу всегда много.

— А те еще копаются, выбирают.

— Так… совсем ни с места…

— Ничего, щас побыстрей пойдет.

— Хоть бы по три давали.

— Дадут.

— Успеть бы…

— Нам хватит.

— Вчера когда кончились, не знаете?

— Не помню что-то… я ушла…

— Простите, я не за вами?

— Нет, вы впереди.

— А, да. Я за вами.

— За мной.

— Еле успел.

— А что, они рано закрывают сегодня?

— За мной уже не пускали.

— Надо же…

— Скажите, а масло вы не на той стороне брали?

— Нет, в центре.

— На той утром было по три пятьдесят, а щас нет ничего.

— У них после обеда бывает…

— Утром тоже иногда привозят… Ну, что там они. Трепятся по часу!

— Опять грузины подошли… во, видите, видите, как у него просто! Женщина! Не пропускайте их! Наглецы!

— Наберут по двадцать штук, а потом перепродают.

— Это ясно… Вот, правильно. И этого тоже гони!

— Вы не знаете, эта прачечная ничего?

— Хорошая, по-моему. Только делают медленно.

— Долго?

— Да. Месяц.

— Долго как. Но вещи не пропадают?

— Редко.

— Это хорошо… вон, опять грузин подошел…

— Я еще ни разу не видел, чтоб грузин в очереди стоял.

— Знаете — наверное, пойду…

— Уходите?

— Да. Уже третий час, а все ни с места…

— Вы последний?

— Я.

— Девушка, проходите сюда. Тут молодой человек ушел, становитесь вместо него.

— Спасибо.

— Да не за что. Это ему спасибо. Вы гвоздики на рынке брали?

— Нет. В магазине.

— Это вот в этом, который направо?

— Да.

— Хорошие какие. Везучий человек.

— Да там все такие большие.

— Мне вот никогда такие не попадались. А вы, значит, везучая.

— Да при чем здесь я.

— Ну как же. Таким симпатичным всегда везет.

— Глупости все это… А вы долго стоите?

— Не очень.

— Медленно двигается?

— Теперь будет значительно быстрее.

— Почему?

— Потому что вы подошли.

— Да что вы, ей-богу! Остряк-самоучка!

— Обижаете. Не самоучка.

— А что ж, учились где-то?

— Учился.

— И где же?

— Везде и повсюду.

— С миру по нитке, значит?

— Ага. Простите, а как вас зовут?

— А зачем вам?

— Очень нужно.

— Ничего вам не нужно. Не скажу.

— Ну скажите, пожалуйста.

— Ну а зачем вам?

— Ну что вам, жалко, что ли?

— Да не жалко. Пожалуйста. Лена меня зовут.

— А меня Вадим.

— Ну и что?

— Да ничего. Просто легче дышать стало.

— Ой, не могу!

— Чего не могу?

— Да ничего.

— Что — ничего?

— Да стойте вы спокойно, молодой человек!

— А я вам не мешаю, между прочим.

— Стоит и ла-ла-ла, ла-ла-ла. Помолчал бы немного.

— Вы бы помолчали.

— Вот-вот, помолчал бы.

— Вы и помолчите. Не нервничайте.

— Сам и нервный.

— Да ну вас… Лена, а вы не в текстильном случайно?

— Угадали.

— А чего тут угадывать. Текстильный в двух шагах — раз, вы — симпатичная девушка — два. Все сходится.

— Как у вас все просто… во, как напирают…

— Эй, потише там, чего вы прете!

— Это передние прут, а не я!

— Кошмар какой! Да осторожней, черт…

— Ой, они нас раздавят… мужчина! Ну осторожней, в самом деле!

— Да это не я!

— А что это такое? Почему мы назад двигаемся?

— Что там случилось?

— Не видно ничего…

— Эй, гражданка, что там такое?

— А это они очередь выправляют.

— Ерунда какая-то… я тут час назад стоял… зачем это нужно…

— Ну куда ж, еще немного…

— Зато так быстрей пойдет.

— Вряд ли. Толкаются, чего толкаться?

— Да я не толкаюсь, я стою спокойно.

— А прачечная закрылась, мужчина?

— Да. Я ж говорю — еле успел.

— Опоздали. После обеда теперь.

— Лена, давайте мне вашу сумку.

— Да что вы, не надо.

— Давайте, давайте.

— Да не надо, я сама подержу.

— Давайте, а то сам возьму!

— Ну, если вам так хочется… пожалуйста…

— Ух ты, тяжелая какая! Как вы несли такую?

— Так и несла.

— А что здесь — гантели?

— Книги.

— Понятно.

— У нас только что сессия кончилась.

— Ну, поздравляю! Я и забыл давно слово это.

— А вы что кончали?

— МГУ.

— Как здорово. А какой факультет?

— Исторический.

— Интересно. Для меня история всегда была темным лесом.

— Ну, это потому, что вы ею не занимались серьезно.

— Может быть. Но вообще-то это ведь здорово интересно — цари там разные, войны, ледники… Вадим, а вы не знаете — чье производство?

— Говорят, югославские.

— Чешские.

— Вы точно знаете?

— Так я вчера стояла за ними.

— Вот видишь, Лен, — чешские. Ничего, что я на ты?

— Пожалуйста. А правильно они догадались очередь выпрямить. Так быстрее идет.

— Вроде бы.

— Парень, закурить не будет?

— Будет. Держи.

— Спасибо.

— Ты не в курсе, у них большой завоз?

— Вот чего не знаю — того не знаю.

— Ну, до нас-то хватит?

— Старик, спроси чего полегче.

— Картошку молодую понесли…

— А это из овощного, наверно.

— А я только оттуда. Никакой картошки не было.

— Да это с рынка.

— С рынка, конечно. Эй, парень, у тебя упало.

— Спасибо…

— Так ты его опять в химчистку понесешь!

— Да ничего страшного… немного в пыли…

— Слушай, а ты тут рядом живешь?

— Вон в том доме.

— Тут нет где-нибудь парикмахерской?

— А что, ты хочешь изуродовать свои чудесные волосы?

— Ну, это мое дело… ой, чего вы напираете…

— Не напирайте.

— Да не напираю я ничего. Это там вон.

— Все ноги отдавили… Так здесь есть парикмахерская?

— Есть. Правда, не так близко, но есть. Знаешь… как бы тебе объяснить… пройти надо полквартала прямо, а после — направо. Улочка такая узенькая.

— Как называется?

— Не помню… переулок какой-то…

— Значит, прямо и направо?

— Да. А вообще-то идем, я тебя провожу, а то будешь плутать.

— Да зачем! Я найду.

— Пошли, пошли.

— А очередь?

— Ты думаешь, пропустим? Ты что! Вон за нами сколько выстроилось, посмотри.

— Ух ты! И конца не видно.

— Извините нас. Мы на полчасика отойдем, можно?

— Пожалуйста.

— Пошли.

— Да… Никто стоять не хочет.

— А чего им. Молодежь. Скучно.

— А нам не скучно, что ли?

— Они набегаются, а тут парься на жаре.

— Да. Печет-то как… И вроде облачко было, а щас — на тебе!

— А сколько обещали сегодня?

— Двадцать три.

— А щас небось все двадцать пять.

— Да нет, меньше…

— Да точно — двадцать пять!

— Это кажется только. Просто ветра нет — вот и духота.

— Странно. Вон тополя качаются немного, а ветра не чувствуется. Прохлады нет.

— Так в городе — какая прохлада. Для прохлады река нужна, трава. А тут пыль да асфальт…

— Там впереди тенек от дома-то…

— До него еще достояться надо… не двигаемся совсем…

— Ну, прошли, прошли. Вон урна позади уже.

— Так она, по-моему, всегда была позади.

— Нет, что вы.

— Пойти мороженого купить, что ли… отойду на минутку…

— Вы мне не купите? За двадцать восемь… вот, я вам дам…

— Давайте.

— Если вам не трудно…

— Там небось за мороженым тоже очередь.

— Да, маленькая, ничего страшного.

— Как она в пальто стоит! С ума сойти.

— Не говори…

— А может, холодно человеку. Есть болезнь такая.

— Вы не знаете… не знаете, какой цвет?

— Разный.

— Там, говорят, светло-коричневые в основном.

— А темных нет?

— Есть и темные.

— Это хорошо.

— Мне-то вообще хотелось потемней…

— Ну, это как повезет. У них непременно.

— Да. Как товар поступает, так и нам…

— Простите, я не за вами стоял?

— Нет, вы за этой женщиной.

— А, да, да…

— Отойдут, а потом спрашивают…

— А что такое?

— Да вон… чего она кричит…

— Влез кто-то…

— А это кто…

— Правильно, правильно…

— Вот дурак-то…

— Гнать надо просто, да и все…

— Время теряем только.

— А вы поставьте сумку сюда. Тут удобно. На выступ.

— Точно.

— Вчера, говорят, в центре давали.

— Ну, там не подступишься.

— Зато темно-коричневые все.

— Правда?

— Да.

— Да их выбрасывают иногда, разве угадаешь где.

— Тут-то и то как снег на голову… еле успела…

— А мне соседка сказала. Вчера.

— Это через продавцов, наверно?

— Не знаю…

— Господи, ну что ж они так долго…

— Опять подошел. Ну, наглец!

— А его просто не подпускать надо.

— Детина здоровый какой, а чем занимается.

— У вас течет из сумки.

— Ой, спасибо! Это мясо… оеей… Федь, подержи…

— Давай, давай скорее.

— Да держи за ручку, чего ты…

— Вынь его из-под хлеба… сюда…

— Держи.

— Володя!

— На весу держи, ну что ты!

— Не кричи…

— Володя!

— Неужели по три дают?

— Вроде дают.

— Я за вами, да?

— Точно. За мной. Быстро купили?

— Ага. Вот сдача. Только оно течет немного…

— Ничего. Спасибо. Ой. Не обкапаться бы.

— Я боялся, что кончится.

— Уже кончалось?

— Ага.

— Володя! Ну что ты там стоишь?! Иди сюда!

— Это по двадцать восемь?

— Ага. Там только такое и по десять.

— Фууу… жара какая…

— Еще немного, и тенек. А там близко.

— Сереж, возьми…

— Давай я на коляску повешу.

— Паразиты все-таки… смотри, как лезет…

— Надо пойти и сказать им. А то так налезут и не достанется ничего.

— Конечно.

— Бессовестный…

— И баба с ним. Хабалка.

— Ну что это такое, в конце концов…

— Вы на брюки себе льете, гражданин.

— Ой! Протекло… а ну его… весь извозился…

— Зина, а ты привались к стенке, привались…

— Ничего, она девочка взрослая, простоит как все. Правда, постоишь? А?

— Постою.

— Ну вот, молодец.

— Вы не в «Сыре» масло брали?

— Нет. Вон в том.

— А там же нет.

— Я утром брала.

— Аааа… То-то оно мягкое, смялось-то…

— Домой не дойду никак! Смех!

— Я тоже. Как вышла в двенадцать, так в трех очередях успела настояться.

— Ну вот. Хоть один милиционер пришел.

— Надо бы по два давать, а то не хватит.

— Хватит, хватит. Они по мелочам не торгуют.

— А вы не знаете, какая подкладка?

— Рыбий мех.

— Не теплая?

— Не-а.

— Плохо.

— Чего ж плохого.

— Ничего…

— Володя, не бегай здесь. Щас машина поедет.

— Не бегай, мальчик. Тут место опасное — поворот.

— Вот и стой здесь.

— Мам, я пить хочу.

— Стой, не капризничай.

— Ну мам! Попить хочу.

— Я кому говорю! Давай руку! Стой рядом.

— Пришел и ушел. Тоже мне, милиция…

— А они не переработают, не бойсь.

— Хоть бы за порядком следил.

— Черножопые опять вон полезли. Вот гады!

— Не пускать их надо.

— Они везде пролезут.

— Мам! Я пить хочу!

— Замолчи!

— А вы бы сходили с мальчиком. Тут автоматы рядом.

— Где?

— Тут пройти немного, до «Синтетики».

— Спасибо. Тогда я отойду на минуточку… Володя, пошли…

— Мам, а у нас есть три копейки?

— Есть, есть… пошли… значит, я за вами…

— Сережа, поставь к стене.

— Фу, тут полегче, в теньке-то…

— Достоялись! Ххе… хе…

— Ну вот, кажется, мы за вами. Да?

— Да, да.

— Становись, Лен.

— Что-то мало продвинулись…

— Ну да, мало! Видишь, уже дом пошел.

— Тут хорошо.

— Ага. В тени легче. Ну что, высох?

— Высох. Смотри, красивый цвет какой.

— Я в лаках не понимаю.

— Почему?

— Не знаю.

— Тебе что — все равно, что ли?

— Ну да! Не понимаю, почему один лак лучше другого.

— Но есть никудышные цвета, а есть приятные…

— Бох с ними.

— А хорошая у вас парикмахерская.

— Понравилась?

— Да и народу мало.

— Теперь ты дорогу знаешь. Милости просим.

— Теперь знаю… слушай, а не знаешь, какая у них подошва?

— Манная каша, говорят.

— Серьезно?!! Вот здорово.

— Они симпотные, я видел.

— А я и не подступилась туда. Подойти нельзя даже.

— Я у женщины видел, которая купила.

— И цвет хороший?

— Хороший. Серовато-коричневый.

— Под замшу?

— Ага.

— Да что вы глупости говорите, молодой человек. Они же кожаные.

— Кожаные?

— Вот те на…

— Быть не может, я ж сам видел…

— Правильно. Только под замшу утром были, к обеду кончились. А сейчас — кожаные, темно-коричневые.

— Тьфу, черт!

— А мы стоим, как дураки. Вадим, я пойду тогда…

— Погоди… погоди…

— Чего погоди?

— Погоди… а может, эти тоже хорошие?

— Да ну! Чего хорошего.

— Но как же…

— Неужели ты будешь стоять?

— Ну а какая разница между кожаными и замшевыми?

— Для меня большая.

— Лен, ну может, останемся?

— Нет. Я пойду. А ты оставайся.

— Ну посмотри, как близко уже! Ради чего стояли?

— Ничего себе близко…

— Оставайся, а?

— Нет. Я пошла. Привет.

— Я тебе завтра позвоню.

— Как хочешь… пока.

— Пока.

— Вот времена. Кожаные уже не нравятся.

— Дааа…

— Вы не оторвете мне газетки, хоть обмахиваться буду…

— Возьмите целую.

— Спасибо.

— Вроде двигаемся.

— Пора бы.

— Пойду посижу…

— Вадим.

— Ты?!

— Я передумала. Знаешь, действительно, какая разница…

— Умница… вот тебе за это…

— Веди себя прилично… все смотрят…

— Значит, стоим?! Ура!

— Не знаешь, в «Ударнике» что идет?

— Какой-то итальянский фильм.

— Хороший?

— Не знаю.

— Я сейчас хотела подойти к афише, узнать, что идет, а там, представляешь, протиснуться нельзя.

— Почему?

— А наша очередь дотуда дотянулась. Хвост.

— До «Синтетики»?

— Ага.

— Быть не может.

— Может.

— Ничего себе.

— И, главное, новые встают.

— Тогда, конечно, есть смысл.

— Я тоже подумала.

— Да и мы близко совсем.

— Молодые люди, вы меня совсем к стене прижали…

— Извините.

— Ну вот… мы за вами?

— За нами. Напоили героя?

— Два стакана выдул. Стой здесь, не вертись…

— Я б и третий выпил, да трешки не было.

— Куда ж тебе третий? Ты б лопнул тогда.

— Не лопнул.

— Не лопнул?

— Не лопнул.

— Ну, герой!

— Скажите, вы эту кофточку на машине вязали или сами?

— Вручную.

— Хорошо как.

— Нравится?

— Да. А главное — шерсть красивая.

— Лен, я за мороженым сбегаю.

— Давай.

— Подходят и подходят… кошмар какой-то…

— Они стояли. Я видел.

— А я не помню что-то.

— Стояли, стояли. Точно.

— Тут не поймешь…

— Стояли, стояли…

— Что это он едет прямо на людей… Идиот…

— Не могли рядом остановиться.

— А что это за автобусы?

— Непонятно… Заказные какие-то…

— Ой, народу-то… откуда это…

— Три автобуса… вон третий…

— Ага… третий еще…

— Рабочие, наверно.

— Да нет. Какие это рабочие. Экскурсия.

— А куда экскурсия-то? Тут музеев рядом нет.

— А может, есть.

— Да нет, я тут сорок лет живу.

— Господи, народу-то! Выползли на жару…

— Здрасте… это что такое?

— Куда это они? Почему?

— Почему они становятся?

— Что это за безобразие?

— Вы куда лезете? Эй, мужчина, крикните им!

— Почему они лезут?! Хамы!

— Не пускать их! Кто это такие?!

— Сволочи! Смотри, смотри!

— Да что это, в самом деле?! Позовите милицию!

— Женщина, сходите за милиционером!

— Мерзавцы!

— Наглецы какие!

— И все сразу!

— Милиция! Позовите милицию!

— Морду прям набить!

— Милиция!

— Вон идет, скажите ему!

— Смотри, смотри! А мы что ж?!

— А кто это такие?!

— Черт их знает! Приезжие, наверно.

— Деревня чертова! Перестреляла бы всех!

— Как просто — подошли и встали!

— Да скажите ему толково! Где он?

— Он туда пошел.

— Вон еще двое идут!

— Хорошо хоть, милиция рядом…

— Но какая все-таки наглость!

— Первый раз такое вижу!

— А лезут-то, а лезут!

— Что милиция молчит?!

— Что он там, с мегафоном, спит, что ли? Милиционер!

— Щас говорить будет.

— Вы видите его?

— Вижу. Вон на ящик встал.

— А, теперь вижу…

— А что тут говорить! Тут гнать надо хамов этих!

— Щас что-то скажет…

— Да что тут говорить…

— ГРАЖДАНЕ! ПРОСЬБА НЕ ШУМЕТЬ!

— А мы и не шумим…

— Чего они лезут-то?

— А кто это, пусть объяснит!

— ПРОСЬБА НЕ ШУМЕТЬ! ЭТИ ТОВАРИЩИ ИМЕЮТ ПРАВО ПОЛУЧИТЬ ТОВАР ВНЕ ОЧЕРЕДИ. ТАК ЧТО НЕ ШУМИТЕ, СТОЙТЕ СПОКОЙНО!

— Кто это?!

— А кто они такие?!

— Что это за безобразие?!

— А мы что же?!

— Я ПОВТОРЯЮ. ПРОШУ ВАС НЕ ШУМЕТЬ И СОБЛЮДАТЬ ПОРЯДОК! ПОДЪЕХАВШИЕ НА АВТОБУСАХ ТОВАРИЩИ ИМЕЮТ ПРАВО ПОКУПАТЬ ВНЕ ОЧЕРЕДИ!

— А мы как же?!

— Почему они имеют право?

— Я тоже имею право.

— Наглецы какие!

— Стояли, стояли — и на тебе!

— Безобразие!

— Я ТРЕТИЙ РАЗ ПОВТОРЯЮ! ОНИ ИМЕЮТ ПРАВО ПОКУПАТЬ БЕЗ ОЧЕРЕДИ! ПРОШУ ВАС НЕ ШУМЕТЬ! СОБЛЮДАЙТЕ ПОРЯДОК! ИНАЧЕ Я ВЫВЕДУ ВАС ИЗ ОЧЕРЕДИ!

— А нас же и выведут. Идиот…

— Какое все-таки безобразие!

— Они что — раньше не могли сказать?

— Что ж нам — до вечера стоять?!

— СКОЛЬКО МОЖНО ПОВТОРЯТЬ! ПРОШУ ВАС НЕ ШУМЕТЬ!

— Стояли, стояли…

— Зин, я пойду, наверно.

— Нет, я все-таки не пойму, почему мы должны их пропускать?!

— Приехали и встали…

— Я тоже пойду.

— ПОДВИНЬТЕСЬ И ПРОПУСТИТЕ ТОВАРИЩЕЙ! ВСЕМ ХВАТИТ! И ШУМЕТЬ НЕ НАДО! НЕ НАРУШАЙТЕ ПОРЯДОК! ПОДВИГАЙТЕСЬ!

— Назад, что ли?

— Господи…

— Да не толкайтесь вы!

— Я не толкаюсь, это впереди…

— Не торопись…

— ПОДВИГАЙТЕСЬ, ПОДВИГАЙТЕСЬ! ДРУЖНЕЙ!

— А все-таки откуда они приехали?

— Да, наверное, какая-нибудь конференция профсоюзная…

— Ну вот, на старое место…

— Мужчина, ну осторожнее, ей-богу… как слон…

— Я, что ль, виноват? Там напирают…

— Я за вами стояла?

— Вроде.

— А где женщина?

— А она ушла. Решила не стоять.

— Аааа… понятно. Знаете, там, оказывается, не чешские.

— А какие же?

— Шведские.

— Неужели?!

— Чего, правда?

— Хватило бы!

— Шведские, слышь, Петь?

— Тогда я стою.

— А что, завезли сейчас?

— Ага. Только что. Я у прилавка была.

— Много?

— Не знаю. Вроде много. И давать будут по одному.

— Это хорошо. А то эти оглоеды все расхватают.

— А вы не знаете, кто это такие?

— Понятия не имею. Приехали откуда-то.

— Мы на этом месте час назад стояли…

— Там два новых продавца появилось. Так что побыстрей пойдет.

— Хорошо бы.

— Лен, шведские, слышишь?

— Слышу. Встань к стенке, я на тебя облокочусь.

— Ага… вот так… удобно?

— Удобно.

— А фирма какая, не знаете?

— Я в этом не разбираюсь.

— Жаль…

— А цвет какой?

— Темно-синий, обычный.

— Быстро отпускают?

— Быстро. Их там четверо теперь.

— ГРАЖДАНЕ! СОЙДИТЕ С ПРОЕЗЖЕЙ ЧАСТИ! СОЙДИТЕ! БЛИЖЕ К ДОМАМ, БЛИЖЕ!

— Теперь будет целый день трубить…

— Дали игрушку в руки.

— Не знаешь, с Киевом сегодня играем?

— Сегодня.

— Посмотреть бы успеть.

— Успеем.

— Что-то сомневаюсь.

— Успеем, успеем.

— В ГУМе неделю назад американские давали.

— Ну, их мало выбрасывают.

— Шведские даже лучше. Они мягонькие такие, приятные.

— Зато фирма есть фирма.

— Да что за фирмой гнаться. Главное, чтоб удобно и красиво.

— Это понятно…

— А можно у вас журнальчик попросить?

— Пожалуйста.

— А я вам, хотите, «Вечерку» дам?

— Давайте.

— Не затекло плечо, Атлант?

— Спи, спи…

— НЕ НАДО ПИХАТЬСЯ, ТОВАРИЩИ! ИНАЧЕ Я БУДУ ВЫВОДИТЬ!

— Тебя б вывести, дурака…

— Опять на жаре. В теньке так стоялось хорошо…

— Щас быстро пойдет.

— Ооохаа… господи, стоять-то сколько…

— Володя, одень панамку!

— Жарко, мам.

— Одень, голова заболит.

— Ой… я совсем заснула… кошмар…

— А чего, поспи на здоровье.

— Там у вас про шахматы не пишут?

— Щас посмотрим… нет вроде.

— А, сейчас же этот, турнир какой-то…

— Межзональный в Испании.

— А с футболом-то лопухнулись, а?

— Если б не Дасаев, еще хуже могло быть.

— Точно. Такие плюхи вынимал.

— А Зофф какую вынул, с Бразилией когда они играли?

— Да, он тоже здорово стоит…

— Ветеран, а стоит как. Пойти мороженого купить, что ль…

— А там закрыто уже.

— Точно?

— Точно.

— Смотри, чего это…

— Так он привык толкаться… колхозник, бля…

— Володя, хороший помидор?

— Он теплый, мам…

— Ты что, не напился?

— Напился. Мам, можно я пойду туда поиграю?

— Куда? Там машины ездят.

— Да нет, я туда вон.

— Ну иди. Только с площадки никуда!

— У тебя такие волосы чудесные…

— Да брось ты.

— Серьезно. Цвета льна. Знаешь, у Дебюсси есть такая прелюдия. Так и называется. Девушка с волосами цвета льна.

— Но это не про меня.

— Про тебя… про тебя… какие мягкие…

— Вадим… ты что… ну разве можно здесь…

— Пошли посидим там?

— Пошли.

— Мы на минуточку отойдем. Можно?

— Пожалуйста.

— Вы не знаете, который час?

— Без четверти пять.

— Как время бежит.

— Шастают и шастают. Не стоится им.

— Ну вот, полаял и пошел. Нет чтоб за порядком последить.

— Там еще двое, у прилавка.

— На кой черт этих пустили! Сказали бы все — не хотим. И всё.

— Легко сказать.

— Ага, я за вами был.

— Купили?

— Да куда там. А вот квасу напился.

— Где это?

— А тут недалеко. Прямо за углом и пару домов пройти.

— Серьезно?

— Ага. И народу мало.

— Пойду схожу.

— Товарищи, а мы тоже хотим.

— Мы сходим, а потом вы.

— Да! А квас весь кончится.

— Да чего вы боитесь, не кончится.

— Они побегут, а нам стоять. Нет уж. И так все отходят да отходят. А мы стоим, как дураки.

— Правильно, давайте мы сначала, а потом вы. Молодой, постоишь.

— Да не в этом дело…

— Слушайте, а может, всем как-нибудь, а?

— Как это?

— Отойти большой группой.

— А задние завопят.

— А потом еще и не пустят назад…

— Ну да, не пустят. Пустят. Просто неудобно вообще-то…

— Товарищи, а давайте очередь подвинем туда?

— Как?

— А так! Это же совсем близко! Выгнем очередь, и пусть все квас пьют. И удобно, и порядок соблюдается.

— А точно! Головастый ты парень! Двигаемся туда, товарищи!

— Зачем это?

— Там бочка с квасом!

— Правда?

— Парень пил только что. И народу нема. Подвинемся да и квасу напьемся все.

— А что, действительно. Чтоб всем не бегать.

— А передние как же?

— Ну на всех-то, понятно, не хватит.

— А чего, подвинемся.

— Может, там тенек есть.

— Двигаемся, граждане!

— А где ж за углом-то? Чего-то не видно.

— Там, там за домом.

— Вон за тем?

— Нет, за следующим.

— Ой, не толкайтесь только.

— Выгибайтесь, товарищи, чего вы на месте топчетесь.

— А далеко однако…

— Вот и тенек.

— Ну, повалили табуном… куда бежите?

— Так перепутаться можно.

— Не спутаемся.

— Володя, иди сюда!

— Газета выпала у вас…

— Фу, черт… теперь и не поднимешь…

— По стенке, по стенке, товарищи.

— Только пихаться не надо, мамаш!

— Да кто тебя пихает! Сам пихаешься!

— За этим домом?

— За ним.

— А тут прохладно.

— Володя! Давай руку!

— Ой, бля! На хуя ж на ногу?

— Извини, старик.

— Лен, не отставай.

— Действительно, бочка.

— Только не спеши…

— Вот здесь и вдоль стены.

— Я за вами.

— Уу… хвостина какой…

— А тут вот и изогнуться можно.

— Куда же это вы все, милые мои?

— Все к тебе, мамаш! Напои жаждущих.

— Ой, как много! Откуда вы?

— Оттуда.

— Загибайтесь, загибайтесь здесь, товарищи…

— А холодный квас?

— Конечно.

— Дай большую, мамаш.

— Вот отпущу старую очередь и буду вас обслуживать.

— А что тут, два человека…

— Три литра…

— Обходите бочку, огибайте.

— Я за вами стояла?

— Нет, вон за ним.

— Тридцать шесть… ваших восемь… вам?

— Две больших.

— Двенадцать… мелочь давайте.

— Щас поищу… вот… возьмите…

— Другое дело. Пожалуйста. Вам?

— Большую.

— Так… четыре ваши…

— Ой, как брызгает у вас…

— А вы отойдите отсюда. Видите, тут мокро все…

— Большую.

— Девять… берите… вам?

— Две больших и одна маленькая.

— Пятнадцать… подайте кружку оттуда…

— Маленькую дайте.

— Маленькую… так… берите…

— Большую.

— Мелочь давайте, товарищи…

— Вот десять.

— Четыре…

— Большую.

— Сорок четыре…

— Большую… без сдачи…

— Так… вам?

— Большую.

— Рубль… рубль… держите…

— Маленькую… ровно…

— Отойдите… левее, вам?

— Две маленьких.

— Две…

— Большую…

— Подождите.

— Спасибо, хорош квасок.

— Дайте кружки.

— Так… ваши десять…

— Маленькую.

— Три…

— Большую и маленькую.

— Двадцать… одиннадцать…

— Бери, Миш…

— Кружки, кружки.

— Большую.

— Шесть… копейки нет?

— Есть… вот…

— Большую. Самую-самую.

— Большая… не наваливайтесь…

— Мам, мне большую.

— Маленькую нам.

— Ну мам!

— Двенадцать ваши… держите…

— Не занимайте кружки, сюда давайте!

— Большую.

— Десять. Шесть.

— Маленькую.

— Подождите.

— Ваши.

— Большую.

— Помню. Рубль ваш…

— Маленькую.

— Так.

— И мне тоже.

— Фу, черт…

— Ничего, ничего… приятно даже…

— Большую.

— Вам, значит… так…

— И мне тоже.

— Кружки!

— Передайте. Спасибо.

— Вам?

— Мне… мне…

— Что?

— Большую.

— Чего ж молчите…

— Проходите туда.

— Ваши. Вам?

— Вот он берет.

— Вам?

— Больших две.

— Так… черт… что он льет…

— А эта битая…

— Давайте. Вот.

— И мне.

— И вам. Девять.

— Маленькую.

— Зараза…

— Фонтан прям…

— Да уж.

— Спасибо.

— Тебе?

— Маленькую.

— И тебе?

— А мне большую.

— Не лопнешь?

— Не-а.

— Три… шесть… шесть…

— Спасибо.

— На здоровье.

— Большую. И ему.

— Тоже?

— Ага.

— А чего ж вы даете?

— Извините. Вот.

— Другое дело… кружки!

— Спасибо… вот кружечка.

— Так… соображу, дай…

— Это мои.

— Ага… держите двадцать две…

— Хорошо…

— Не пролей на брюки.

— Большую.

— Так. Большую… Четыре.

— Стань сюда.

— Вам?

— Большую.

— Так. Копейки нет?

— Поищу…

— Поищите. Ваша большая? Вам?

— Три больших.

— Возьмите копейку.

— Ага. Три больших…

— У меня пятерка только.

— Найдем.

— Спасибо.

— И четыре рубля.

— Маленькую.

— Вам?

— Маленькую?

— Так… три… вам?

— Лен, ты маленькую будешь?

— Да.

— Большую и маленькую.

— Копейка… держите…

— Спасибо.

— Отойдем немного… Ммм… холодный…

— Да… ага… законный квасок. И в меру разбавлен.

— Ой… никогда залпом не пила. Спасибо.

— Хочешь еще?

— Нет, что ты, пей.

— Хаа… хорош. Спасибо. Так. А где мы стоим?

— Вон там. Смотри, как далеко. Смех!

— Ну а чего. Все равно делать нечего. Пошли.

— А здорово парень придумал сюда дотянуться.

— Великий комбинатор.

— У меня прямо пересохло во рту. А щас другое дело.

— Можно жить, да?

— Можно. Мы за вами?

— Да.

— Ну как вам квасок?

— Ничего. А вам?

— Понравился. А главное, как-то необычно. Стояли, стояли на жаре, и вдруг тенек, квас холодный.

— А по-моему, все равно где стоять.

— Ну, в теньке-то лучше.

— Лучше.

— Как она тут замаскировалась. Небось местные в ней души не чаяли.

— Да…

— А сейчас придется туго. Она за час всю распродаст.

— Точно.

— Вадик, дай монетку, я позвоню.

— Монетку… щас… Держи двушку.

— Люди смотрят, смотрят: за чем это такая очередь, а она за квасом! Комедия!

— И главное — не понять, почему они дальше стоят! Да?

— Ну вот… началось.

— Да он случайно разбил.

— Пьяный небось. Руки кружку не держат.

— Да не пьяный.

— Пьяный.

— Нет, не пьяный. Просто обалдел от жары.

— Мужчина, у вас выпало что-то.

— Спасибо.

— Вот. Так и под машину попал бы.

— Идет себе напропалую.

— А вот из-за таких старух в основном аварии происходят.

— Давить их надо! Щас бы вылетел какой с поворота, что делать? Только на нас сворачивать.

— На Ленинском месяц назад такая авария была. Баба дорогу перебегала, грузовик выскочил с Ломоносовского, а она прямо под колеса несется. Ну, он парень молодой, свернул. И по остановке автобусной прошелся. Троих насмерть, еще троих в тяжелом состоянии увезли.

— А баба?

— Не нашли даже!

— Вот сволочь! А из-за нее люди погибли.

— Да и парню, наверное, что-то будет…

— А как же. У нас же разбираться не станут.

— Нет, ну почему, разберутся.

— Да какое там! Разберутся! Милиция сама грабит да убивает. Вон процесс какой-то был. В метро грабили.

— Там, говорят, расстреляли многих.

— Сто человек.

— Не сто, а шестьдесят.

— Я слышал — сто.

— Шестьдесят.

— А что толку-то. Все одно они грубят только. Набрали лимитчиков…

— Сейчас им зарплату прибавили.

— Все одно ни черта не делают…

— Ну, дозвонилась?

— Дозвониться-то дозвонилась, но ты знаешь какой кошмар? Там еще два автобуса приехали!

— Таких же?

— Ага!

— Ну, это уже совсем наглость!

— Оказывается, это делегаты слета областных передовиков.

— Сволочи!

— Что ж, они в другом месте отовариться не могли?

— Нет, ну это вообще!

— Да… а ты представляешь, там пришел контейнер с американскими!

— Шутишь!

— Серьезно.

— Сволочи! Нам не достанется.

— Говорят, что еще подвезут, так что, может, и достанется.

— Да ну, достанется!

— А еще, самое главное, сказали, что торговать будут допоздна, потому что у них выброс срочный какой-то.

— Девушка, а вы у прилавка не были?

— Нет, я слышала, как милиционер в мегафон говорил.

— А как — допоздна?

— До одиннадцати вроде.

— Что, серьезно, — американские?

— Ага.

— А что это они под конец дня надумали?

— Бох их знает.

— А много народу приехало?

— Трудно сказать.

— Передовики чертовы. Сами работать не хотят ни хрена, все студентов ждут. Вон картошки нет нигде…

— А фирма какая, не знаете?

— Говорят — «Супер Райфл».

— Это здорово. Жаль, не достанется, наверное.

— А может, и достанется.

— Можно подумать, что колхозники понимают эти, где «Супер Райфл» там, где что… Ни черта они не понимают! Им пильсинов бы сетку набить да колбасой обложиться! Гады…

— В Москве теперь никуда пойти нельзя. В центре все забито, здесь тоже.

— Осторожней, Лен…

— Ага…

— Ну конечно!

— Чего, опять назад пятиться?

— А как же. Добавили, теперь подвиньтесь.

— Господи…

— А может, лучше загнуться, чем пятиться?

— А чего, действительно. Вон туда, в переулок.

— Правильно. А то опять к этой бочке вернемся.

— Давайте, товарищи, в переулок загнемся.

— Давайте.

— Лучше, конечно, чем тут толкаться.

— Валер, передай этим…

— Свернем, свернем…

— Левее, ребята! Сворачивайте в переулок!

— Простите, это я у вас брала?

— Да.

— Спасибо большое.

— Пожалуйста… Ну чо, свернем, а?

— Изгибайтесь, изгибайтесь…

— Ленок, не отставай.

— Вон, видишь, прут как…

— Ты точно знаешь, что «Супер Райфл»?

— Точно. А что?

— Да что-то не верится…

— Ну что ж мне — врать будут? Какой смысл?

— Да, смысла нет…

— Как здесь хорошо. Люблю такие переулки.

— Тихие?

— Ага. И прохладней здесь.

— Смотри — мерседес.

— Чей это, интересно?

— Номер наш вроде. Не дипломат.

— Дорогой, наверно?

— Да. Наверно.

— Володя! Положи на место!

— Тополя как разрослись…

— Да тут их не подрезает никто. На проспекте так обкорнали…

— Я б в такой дом переехала. Люблю двухэтажные.

— А я сейчас что-то башни оценил.

— Чего хорошего?

— Шум не слышен.

— Да ну, в небоскребе жить…

— Здорово. Я у приятеля бываю иногда — любо-дорого. Ни шума, ни запахов. А то у нас во двор магазин выходит — рыбой несет. Ребята бегают, шумят.

— А я как-то равнодушна к шуму.

— Ну, это пока. Я работать могу только в тишине.

— А ты что, пишешь что-нибудь?

— Статьи редактирую.

— Какие?

— Исторические. Ну, на разные темы.

— Например?

— Ну, последняя называлась… щас… дай вспомню… а… что-то к вопросу о миграции южных славян.

— Для меня это темный лес.

— Это все очень просто.

— Для тебя.

— Иди сюда, тут стоять удобней.

— Сорви листик.

— Что, этот?

— Ага. Я на нос приклею.

— На Чебурашку похожа!

— Сам ты Чебурашка.

— Володя! Ты где?

— Клади ладошку, Чебурашка.

— Зачем?

— Клади, прихлопну, как муху.

— На.

— Хоп!

— Фигушки.

— Клади.

— На.

— Хоп! То-то.

— Зачем так лупить-то! Теперь ты…

— Володя!

— Ал!

— Не-а!

— Хоп!

— Мимо!

— Мазилкин.

— Мам, я здесь.

— Бац! Вот так мы их.

— Почему не отзываешься? Я что, кричать должна?

— Клади.

— Ты клади, хитрый какой…

— Хоп!

— Вот тебе!

— Молодые люди, не толкайтесь.

— Извините.

— Минуту спокойно постоять не могут… хи-хи да ха-ха…

— Да пусть поиграют.

— Пойду на лавочку присяду…

— Ух ты, восьмой час уже.

— Серьезно?

— Ага. Двадцать минут.

— Вроде подвинулись немного.

— Да они быстро торгуют, я видела.

— На футбол опоздали. Через десять минут показывают.

— Послезавтра интереснее. «Спартак» — «Динамо».

— Через забор и тама…

— Точно.

— Ой, мужчины, хоть не курили бы. И так дышать нечем…

— А вы отойдите подальше, да и всё.

— Сам бы отошел.

— Чего это я должен отходить. Вы и отходите.

— Стоит и дымит, как паровоз.

— Лен, а ты не спрашивала, размеры все есть?

— Да вроде все.

— Хорошо.

— Чего это напирают?

— Не знаю. Чего там случилось?

— Черт их знает.

— Женщина, спросите там, что такое?

— Что там? Неужели опять подъехал кто-то?

— Пойду схожу…

— Что ж так толкаются-то… осторожней!

— Да мы, что ль, толкаемся? Это нас толкают.

— Осторожней…

— Ну вот, опять поперли.

— Миша, сюда.

— И мы тоже. Давай, давай…

— Ну что там, Лен?

— Это не автобусы. Просто решили упорядочить очередь.

— Как?

— Пореже сделать.

— Правильно… А то возле прилавка небось куча-мала.

— Да. А так пореже будет и подлинней немного. Но зато дело быстрей пойдет.

— Я думаю.

— Товарищи, давайте подвинемся.

— Двигайтесь, двигайтесь и пореже становитесь…

— Пошли туда.

— Двигайтесь в переулок, пореже лучше стоять. И очередь быстрей пойдет.

— А не все равно как стоять? Один черт.

— Может, действительно так быстрей.

— А то влезли разные, понабились.

— Туда немного еще… Чего толкаться…

— Успеть бы хоть…

— Пройди чуть-чуть…

— А там прямо водоворот…

— Алеш, иди ко мне, что ты…

— Ну вот, здесь еще прохладней.

— Смотри, там кошка.

— Лен, иди, тут сесть можно.

— Не грязно?

— Не-а…

— Садись.

— Выступ специально для нас… оох… хорошо как…

— Парапетик такой.

— Нет, молодой человек, это не парапет. Это завалинкой называется… разрешите… оп-ля… Люда, садись…

— Грязно, Паш…

— На газету, постели.

— Вот… фу-у-у… настоялись ноженьки…

— Дядь Сень, сядем?

— Ага… во так, во так…

— Пододвиньтесь немного, товарищи…

— Здорово. Так и будем сидеть.

— А солнышко-то того — тю-тю уже.

— Почти. Почти тю-тю. Все равно жарко.

— Нет, ну американские, а? Обалдеть.

— Да что-то не верится. А вы точно знаете?

— Ну пойдите да спросите.

— У тебя сигаретки не будет?

— Где-то… на…

— Во… спасибо… хорошо сделана. Чья?

— Шведская.

— У брательника была в виде бабы. Знаешь, ножки разведены у нее. А сожмешь — в руках огонек. Она руки вместе держит.

— Увесистый какой… посмотри, Лен.

— Как настоящий.

— Такой пушкой и напугать можно. Деньги ваши — будут наши.

— Да игрушка, видно сразу…

— Не скажи.

— Хочешь колбаски?

— Да что ты.

— Вот, двигаемся… вставай, пересядем.

— Леш, подвинься.

— Я ж говорил, быстро пойдет…

— Ленок, за мной! С краю сядем.

— Киска какая. Кс, кс, кс… иди ко мне…

— Не бери ее, она грязная.

— Сам ты грязный… Киса, иди ко мне.

— Подзаборная какая-то.

— Ты просто животных не любишь.

— Привет. У меня две собаки были.

— Киса… ну вот… видишь, хорошенькая какая.

— Мурка.

— Кисуля… носик холодный, ласковая… кисуля…

— Девушка, она ведь бегает черт знает где.

— Ничего. Кисуля… погладь ее…

— Во… нравится ей…

— А глаза какие… смотри, горят как…

— Ой, а волос от ее…

— Беги…

— Американские прочней…

— Да и красивее ткань намного.

— Володя, не надо бросаться.

— А кошка проворней тебя.

— Оставь ее в покое, Володя!

— Все-таки жара, а камень все равно холодный.

— Конечно. Тут земля сильно не прогреется. У меня зять на даче полежал вчера на земле, а сегодня уже кашляет.

— На юге наоборот — тепло от нее, даже когда прохладно.

— Да, это точно…

— Что ж так медленно, черт возьми.

— Устали, наверное.

— Все устали. Им за это деньги платят, а мы даром стоим.

— Они в пакетиках таких фирменных.

— А какая фирма?

— «Ли», кажется.

— «Ли»?

— «Ли».

— Хорошо.

— Господи, хоть бы какие достались…

— Лишь бы опять мудаки эти не приехали.

— Давай?

— Спасибо…

— Двигаемся, двигаемся, братцы…

— Ну вот и посидели… домик кончился…

— Вставай, Сереж.

— Они практичные — год носишь, и ничего.

— Да, там материал будь здоров.

— Наши вроде тоже научились.

— Да ну, плохие все равно.

— По какой-то лицензии делают…

— Нет, я видел — ничего.

— У наших материал паршивый…

— Ку-ку…

— Не хулигань.

— Гвоздики твои почти завяли.

— А тебе-то что?

— Ничего.

— Вот я здесь была. За вами.

— Ага.

— Теперь все. Сегодня уже не купим!

— Это почему? Они же до одиннадцати обещали!

— Да вы выйдите, посмотрите, какая очередь там! Тут еще часа четыре стоять как минимум!

— Да нет, ну а как же?

— Я там подходила, там женщина одна пишет номера.

— На руках?

— На руках и в тетрадку. Фамилии.

— Ну и что?

— Завтра с семи торговать будут. А сегодня не успеем… вон… два часа осталось… даже меньше…

— Черт побери…

— Она всю очередь обойдет, так что не волнуйтесь.

— Ну а порядок хоть навели?

— Навели. Очередь реденькая, ровная такая.

— Что ж — всю ночь стоять?

— Да зачем стоять? Вы отойти можете.

— На всю ночь?

— До перекличек.

— А когда переклички?

— В три часа и в шесть…

— Да что они, обалдели? Что ж, всю ночь здесь куковать?

Конец ознакомительного фрагмента.