Сказки Безумного Леса

Всеволод Михайлович Липатов, 2017

Приключения Ивана и его друга Коника (конь) на дорогах Безумного Леса. Они ищут смысл предсказаний оставленных создателем этого мира – Великим Змеем Познания. И главная задача, это можно ли их изменить, так как Змей зачем-то предсказал гибель их мира. Им активно помогают хоббиты-мутанты. В общем, это пародия и на различные сказки и фэнтези.

Иван спустился в подвал и открыл дверь. Она тихонь

ко скрипнула, впуская его внутрь. Он зажег фонарь и огляделся. Со времени его последнего посещения, здесь практически ничего не изменилось. Только добавилось паутины и пыли. Последний хранитель умер много лет назад, а замену так и не удалось найти. Никто не хотел идти сюда служить. Даже Иван не согласился, хотя и любил почитать древние фолианты. Правда, многие слова были незнакомыми, попадались и такие книги, где вообще не было не одной знакомой буквы. Но все равно было интересно.

Неожиданно Иван сообразил, в хранилище все же что-то изменилось. Нечто еле уловимое витало в воздухе. Иван принюхался, может, какой-нибудь любопытный заходил сюда, испортил воздух факелом. Нет, гари не ощущалось, воздух был привычно затхлым и пыльным. Он осторожно прошелся по комнатам. Нет, все было привычным. Все также в навал на полу валялись книги, какие-то дощечки, свернутые в трубочку пергаменты. Вдоль стен громоздились сундуки. На полках стояли книги. Иван подошел к огромному столу, зажег свечи. Их неподвижное пламя осветило заляпанную воском столешницу, и все ту же вездесущую пыль. Он нашел тряпку и аккуратно вытер стол. Снова оглядел хранилище, раздумывая, с чего бы начать. В последний раз, когда он читал предсказания Бормотуха, то этот тяжеленный фолиант поставил на ближайшую полку. Сейчас его не было. Книги по-прежнему плотно стояли в ряд, но Предсказаний не было. Иван озадаченно почесал затылок. Разбуженный Внутренний голос недовольно пробормотал:

— Что-то здесь не то, Ванюша.

Он и сам начинал видеть, что в хранилище кто-то побывал. Причем давно. И постарался сделать так, чтобы его пребывание здесь, осталось незамеченным. В глаза сразу же стали бросаться мелочи, которые в первый момент он не заметил. Тут Иван вспомнил, что хранитель архивов как-то вскользь заметил, что Предсказаний было несколько книг. Ту, которую пытался осилить Иван, он назвал «самым полным и расширенным изданием». Что такое «издание» Иван не знал, но догадался, что эта книжка самая верная, и потому проникся чувством глубокой благодарности к старенькому хранителю.

Иван так ярко вспомнил этот давнишний разговор, что даже невольно оглянулся, ища глазами дедка, всегда приветливо встречающего очень редких посетителей. Даже послышался его дребезжащий от старости голос и ярко-синие, совсем молодые глаза, лукаво смотрящие из-под морщинистых век.

Иван отогнал непрошеные воспоминания. И попытался сообразить, где еще могли лежать Предсказания. До самого вечера он исследовал полки, сундуки, вскрывал какие-то ящики, перебирал сваленные в углу пергаменты и глиняные таблички. Но ничего так и не нашел. Эти книги просто-напросто исчезли. В этом он был абсолютно уверен. Потом сообразил, что не хватает еще нескольких книг, где тоже комментировались пророчества Бормотуха.

С тяжелым сердцем он закрыл хранилище и отправился искать Ключника. Побродив по дворцу, он понял, что Ключник где-то прячется. Но во дворце тайн не может быть в принципе. И если надо кого-то срочно найти, то есть единственный выход, спросить слуг. Эта человеческая порода знает все. Какой-то служка, хитро ухмыльнувшись, посоветовал Ивану заглянуть на кухню. Побродив среди кипящих кастрюль и шипящих сковородок, исследовав все помещения едоварни, Иван случайно заглянул в холодную комнату. Там, среди льда и мороженных мясных туш, он увидел, сидящего на чем-то мягко набитом мешке, Ключника. Тот грустно прикладывал к глазу кусок льда. Капли воды стекали ему в рукав, он брезгливо сморщился и взял новый кусочек.

Иван сочувственно подумал: «Похоже, вакансия пока не освободилась, но искать временную замену надо. Эк, его Дровишный уделал. Крепкий мужик, правду говорят про него».

Увидев Ивана, он страдальчески улыбнулся и спросил:

— Что так быстро? Мог бы и завтра ключ занести.

— Все что надо, я уже увидел. — Потом добавил. — Слушай, а ты в хранилище, когда в последний раз был?

— Иван, я разве похож на больного? — Мучительно улыбнувшись, вопросом на вопрос, ответил Ключник.

— Ну, вообще-то…, — Иван широко улыбнулся, глядя на громадный синяк.

— Выщипаю я ему бороденку, чтоб мне в Лесу с кикиморами всю жизнь жить! А в хранилище, нет, давно не ходил. Там хоть все нормально? Мыши не все еще слопали?

— Кстати, мышей я там почему-то никогда не видел. Странно.

— А это был подарок одного колдуна. Он их очень не любил, вот и наложил заклятие на подвал, когда там чего-то искал.

— А когда это было, — вдруг заинтересовался Иван.

— Даже и не упомню сейчас. Я еще тогда совсем молодой был. Только-только начинал службу при дворе.

— А в последнее время никто туда не заходил? Может, кто-то просил у тебя ключ?

— Нет. А что это ты вдруг так заинтересовался? Там точно все в порядке?

Ключник приложил очередную порцию льда к глазу, и пытливо взглянул на Ивана.

— Не переживай, там все как всегда. Что там может измениться.

— Ваня, ты не поверишь, но последним, кто просил у меня ключ, это был именно ты. И это было несколько зим назад. С тех пор этой свалкой никто не интересовался. Хотя… подожди.

Он задумался. Иван боялся лишним словом спугнуть память Ключника, поэтому в леднике повисла напряженная тишина. И тот не подвел ожидания Ивана:

— Этой зимой кто-то спрашивал о нашем хранилище. Это было без меня, я в те дни болел. Так что ключей я никому не давал. А попасть туда не так просто, как тебе это кажется. Там наложено защитное заклятие: «Свой-чужой». Так что без этого ключика никто войти не сможет. А если попытается, то беды не оберется. Тот маг говорил, что дерзнувшего покуситься на эти духовные исторические богатства, да Иван, он именно так и выразился, как сейчас помню… так о чем это я. Ах да, о заклинании. Так вот, он гарантировал, что у ослушника будут в жизни огромные неприятности. Но это если он все же туда пролезет, а так это заклятие чем-то его сильно ударит, может даже огнем испепелить. Чтоб неповадно другим было.

— А кто интересовался-то? ты же откуда-то об этом узнал. — Продолжал допытываться Иван. Почему-то неведомый искатель книжной премудрости его очень заинтересовал. Он еще не мог понять, чем и почему, но уже почувствовал, что это произошло совсем неспроста.

Ключник недовольно ответил, разглядывая свой глаз в маленькое зеркальце:

— Говорю же, не знаю. Что это тебя так заинтересовало? Там все-таки что-то пропало? — Прозорливо догадался Ключник, отрываясь от созерцания своего свежего фонаря.

— Пропало. Исчезли все книги, где были предсказания Бормотуха.

— Вот это да! А может Ваня, ты плохо искал? — С надеждой спросил Ключник.

Взглянув на мрачное лицо Ивана, тот понял, что это суровая правда.

— Знаешь, что, я разузнаю, кто это так сильно интересовался нашим хранилищем, и завтра скажу. А ты пока помалкивай. Все-таки я за его сохранность отвечаю. Там хоть и хлам всякий собран, но все равно жалко. Люди старались, собирали. Да и если царь узнает, он мне все ключи знаешь, куда запихает? Значит, говоришь, пропали все Пророчества. Плохо дело. И так как-то тревожно на душе, а тут еще и это дело. Как же все это не во-время. И главное, не выйдешь никуда. — Он с грустью показал на свой, уже заплывший глаз, сверкавший всеми оттенками радуги.

Вечером, в Лесном уделе, Иван вкратце рассказал о своих поисках. Компания озадачено молчала. Никто даже не мог предположить, что книгами из хранилища может кто-то заинтересоваться. Чтение здесь считалось чем-то совсем необязательным, хотя грамотных было много. У многих дома даже были книги, но брали их в руки только от великой скуки. А уж чтобы куда-то идти, тем более рисковать жизнью, не могло идти и речи.

Афанасий, купец хоть и не самый богатый в лесном царстве, но очень влиятельный неожиданно заметил:

— Действительно, был зимой у нас человек. И причем весьма странный. Но не купец, мы свою братию издалека видим, кошельком чувствуем. Я его как-то раз видел, он возле дворца ошивался. Одетый весь в черное, на плаще какие-то знаки серебром вытканы. Сам высок ростом, очень худощав. Еще тогда подумал, каким ветром его к нам занесло, не иначе как шпион или ищущий приключений волшебник. На посла он был похож как Коник на беременную русалку. Тем более он у нас не отмечался. Он немного пожил в городе и уехал. Мы то что, мы же купцы, только торговлю и знаем, в государственные дела не вмешиваемся. Если только не призовут, когда какая напасть приключиться. Так что завтра все разузнаю, что за гусь к нам залетал, и скажу.

Афанасий немного лукавил, все знали, что даже послы иноземных государств, не говоря уж о более мелкой сошке типа купцов и простых гостей обязательно должны были зайти к нему. Как это называлось «откушать чаю». Жук с Афанасием давно уже сами стояли на охране порядка в царстве, не доверяя этого сложного и ответственного дела государевым чиновникам, и надо отметить не без оснований.

Жук согласно кивнул головой:

— Правильно. Твои люди быстрее узнают, что за хлыщ к нам приезжал. А то мои…, — тут он замялся и закашлялся, пытаясь подобрать не очень ругательное слово, но в то же время соответствующее государевым людям. Не нашел. Потом взглянул на Ивана и спросил. — Так ты думаешь, что это он мог украсть Пророчества.

— Даже не знаю. Но если он колдун, то вполне мог постараться. Ведь там, Ключник мне сегодня рассказывал, какое-то охранное заклятие на двери положено.

Афанасий коротко рассмеялся:

— Сразу видно, что тот, кто это делал, в людских делах ни чего не петрит. — Видя недоуменные взгляды, он весело пояснил. — Ну, положил он заклятие на двери. Так ведь же остаются еще окна. А для некоторых умельцев стены, пол и даже потолок это не проблема. Было бы желание туда просочиться, а там уж никакие запоры не спасут. К тому же, если очень постараться, можно ключик-то и самому взять. Есть такие искусники… Так что Жук, надо бы это хранилище получше проверить. Может, и найдутся следы. Тогда можно будет покумекать, кто это туда так ловко проник.

— Сделаю. Не проблема. Давно надо было проверить весь дворец. Так что заодно и туда загляну. А то воровать стали уж слишком в наглую. Вот, например, дрова как будто тают в воздухе. Не успевают из Леса возить.

При этих словах Иван весь напрягся. Но когда обвел взглядом присутствующих, то, к своему немалому удивлению понял, что не он один стал старательно отводить глаза.

Беседа вяло перетекала с одной темы на другую. Обсудили слишком раннюю и теплую весну. Виды на урожай. Поговорили о предстоящей охоте на лесного зверя. Сразу же вспомнили кучу охотничьих баек, посмеялись. Обсудили драку Дровишного с Ключником.

Заглянувший хозяин обвел всех вопросительным взглядом:

— Тут ко мне гость пришел. Спрашивает, можно ли к вашей компании присоединиться.

— Конечно, можно, — ответил за всех Жук. — Все равно скучно, так может он что-нибудь интересное расскажет. И еще пива принеси. А кстати, а кто таков будет, этот гость? Мы его знаем?

— Знаете. И даже очень хорошо знаете, так что не переживайте. — Загадочно ответил кабатчик и скрылся за дверями.

Не успели друзья выпить по глотку пива, как дверь вновь скрипнула, впуская очередного гостя. Все с любопытством уставились на него.

В следующий миг, здоровое любопытство сменилось нездоровым шоком.

— Все в порядке. Можете не вставать. — Весело ухмыльнувшись, сказал гость. — Можно мне тут присесть. А то что-то с непривычки ноги гудят. Пока нашел вас, кучу кабаков пришлось обойти. Даже не знал, что у меня в городе столько питейных заведений. Может, надо половину прикрыть, а то некоторые сплошной срам, пьянка и разврат. Ты, Афанасий, навел бы в этом деле порядок, а то перед гостями неудобно.

Вскочившие было завсегдатаи Лесного удела, снова уселись на лавки, потеснившись, уступая место вновь прибывшему. Все они отлично знали этого человека. И не только по имени, но и в лицо, все-таки это был их царь.

Мгновенное замешательство улетучилось. Царь у них был личностью популярной. С ним было легко встретиться, чтобы обсудить свои насущные проблемы. Но вот чтобы он сам к кому-то пришел… такое было впервые. Значит, ему очень надо было с ними встретиться. Это понимали все, собравшиеся в этот вечер под люстрой в Лесном уделе.

— Ну, что приумолкли, заговорщики? Думаете, я не знаю о ваших делах? И кто в городе реальный хозяин? Сильно ошибаетесь. — Царь помолчал, оглядывая присутствующих. — Но, пришел я не за выяснением отношений. Тут вы молодцы. Признаюсь, что без вашей неофициальной помощи мне было бы трудно справляться. Отрицать не буду. С моими боярами только пиво хорошо пить, да ругаться на них, хотя тем все едино, как с водяного вода. Даже обидно иногда становиться, слова новые придумываешь, а тем хоть бы хны. Вот тут и задумаешься, а за каким лешим все эти дармоеды мне нужны. Может их повесить, и вся недолга. И народец будет очень доволен, и казне прибыток. Как думаете, стоящее дело?

Все молча ждали, что еще скажет царь. Ведь неспроста он тайно вышел из дворца в такой поздний час. А то что он здесь с неофициальным визитом, было видно невооруженным глазом. Первое лицо царства был одет в поношенную тужурку, из-под которой торчали ножны, потертые кожаные штаны были заправлены в короткие сапожки из юфти. Несмотря на молодость, глаза у него были мудрыми, спокойными, только иногда, в очень редких случаях, в них взрывались искорки ярости. Те, кому не посчастливилось их увидеть, могли смело рассчитывать, что следующего утра они уже могут не увидеть. Царь у них отличался весьма уравновешенным характером. И своеобразным чувством юмора.

— Так что молчите? Ты же Жук сам часто говорил, что с этими дармоедами каши не сваришь, им лишь бы свой кошель потуже набить. Кстати, Афанасий, по-моему ты тоже жаловался на мздоимство моих чиновников и придворных лизоблюдов. А уж тебе Иван так вообще об этом надо мечтать. Сам знаешь, с какой нежной и страстной любовью тебя мечтают сжить со света. Своими проектами мне уже все уши прожужжали. Ты даже не представляешь какие изощренные планы иные выносят. Даже мне не по себе становится. Про остальных я умолчу, к ним тоже есть претензии.

Компания ошарашено молчала. Все знали, что их царь весьма мудр. Когда он взошел на престол, то дела в стране пошли в гору. К тому же он был опытен в придворных интригах, так что фаворитов у него не было. все терялись в догадках, зачем он к ним пришел. Не обсуждать же, на самом деле, как навести порядок в управлении страной и городом. К тому же было предельно ясно, что он знает о них многое из того, о чем бы каждый предпочел промолчать. Это очень настораживало. От его слов пахло крупными неприятностями.

Первым нарушил молчание Коник. Он оторвался от своей чаши с пивом и равнодушно посмотрел на царя:

— Ну, если пришел с миром, так зачем запугивать честной народ. А если разборки чинить, то зови своих охранников. Может им удастся нас захомутать.

— Ты бы вообще помолчал. У нас с тобой разговор будет особый. Конюший уже всю жилетку мне проплакал, рассказывая о твоих похождениях в конюшнях. Я уже не знаю, кому всех твоих отпрысков раздавать, пони никому не нужны.

— Какие пони! — Не на шутку взъярился Коник. — Я наоборот, твоим доходягам кровь новую вливаю, а то смотреть на этих кляч больно. А то, что маленьким один жеребенок уродился, так эта кобылица сама была небольшого роста. Все остальные получились — одно загляденье. Ты мне жалованье за это еще должен платить, как породистому производителю. А то Ваньке одному меня не прокормить.

Царь с возрастающим удивлением слушал эту отповедь. Мало кто решался с ним спорить, а уж в таком тоне… Иван с опасением ждал справедливого царского негодования, понимая, что после таких слов Конику может не поздоровиться. Но на удивление царь спокойно его выслушал, чему-то ухмыльнулся, и как ни в чем не бывало, продолжил:

— Вообще-то я здесь не за тем, чтобы ругаться, и уж тем более слушать критику от какого-то мало воспитанного коня. — Пресекая дальнейшее возмущение Коника, добавил. — Все я о тебе знаю. Впрочем, как и о других тоже. Но сейчас это к делу не относиться. Меня заботит другое. И почему-то я уверен, что ради этого вы сегодня здесь и собрались. Хотя нет, ошибаюсь, уже во второй раз.

Коник пробормотал себе под нос, но в тишине его услышали все:

— Какая же это зараза нас заложила? Вот бы поймать гаденыша…

— Кто? Это к делу не относится. Еще спасибо ему скажете, что меня предупредил о вашей тайной сходке. Без меня вам все равно ничего не сделать. Тут надо подходить гораздо шире, чем вы себе можете представить. Ну, хотел Иван сегодня посмотреть пророчества, ведь так? А их и нет? Спер кто-то. Кто? Сам не знаю. Могу только догадываться. Кстати, уверяю тебя, Иван, что ничего хорошего ты бы там не нашел. Можешь завтра ко мне придти, у меня одна книга чудом сохранилась. А теперь подумайте сами, вот вы сидите здесь, решаете, что делать дальше. И никому не в домек, что похожие дела творятся и в других странах.

На этих словах все удивленно зашептались. Действительно, почему-то они были уверены, что только в Лесном царстве началось что-то нездоровое, с далеко идущими последствиями.

Царь между тем продолжил:

— Вот то-то же. Я еще раньше вас узнал, что Пророчества начались сбываться. Не спрашивайте, откуда и как, это государственная тайна. А теперь перейдем к другому вопросу. Что делать в этой ситуации. — Он помолчал, обводя всех внимательным взглядом. — Что молчите? Еще не придумали? Это вам не дрова тырить и налоги не платить. Но одному мне не справиться. Дело слишком щекотливое. Если Пророчества не подтвердятся, а они написаны слишком смутно, ты Иван знаешь, это не хуже меня, то выйдет форменный скандал. Мне он не нужен. Пойдут потом шуточки и анекдоты. Кстати, этого же опасаются и наши соседи. А вдруг все же что-то в Пророчествах есть? Значит необходимо срочно принимать меры. Но для этого неплохо бы найти написавшего эти Пророчества. И спросить у него, правда это, или нет. А заодно уж вызнать, что нам делать. Погибать в расцвете лет как-то неохота.

Иван переглянулся с Коником. Тот помотал головой, словно бы с чем-то не соглашаясь, а потом покорно сунулся в чашу и громко начал втягивать в себя пиво, выражая этим свой протест. Иван вздохнул, как будто собрался нырнуть и прямо спросил:

— Вы хотите сказать, что кто-то должен найти Бормотуха?

— Ну, почему же «кто-то». Ты меня, Иван, всегда радовал своим умом и сообразительностью.

— Это-то даже Коник сообразил. Но ведь же Бормотух сказочное создание. Тем более никто не знает, где он живет, и как к нему пройти. Если он существует на самом деле.

— Вот Иван и займешься этим делом. Кроме тебя некому. А насчет того, есть ли на самом деле этот пророк, и, как утверждают некие мудрецы, создатель нашего мира, я так думаю, что он существует, а значит, где-то обитает. Вспомни-ка, в одной из скрижалей говорилось, что все дороги ведут к Бормотуху. Но это при условии, что человеку очень надо с ним встретиться, и он будет не против этого общения.

— Что-то я не слышал, что бы с ним кто-то встречался.

— Ты не слышал, это еще не значит что этого не было. Встречались, и не один раз. Я точно знаю. Так что вот тебе мой совет, настройся как следует на встречу с Бормотухом, и тогда обязательно повстречаешься с ним. Тем более мне почему-то кажется, что и он будет тебе рад.

Допив свое пиво, царь резко встал, и уже от дверей добавил, но уже обращаясь специально к Конику:

— Командировочные будут по высшему разряду, не беспокойся. И на тебя тоже выпишут. Я лично проконтролирую. А теперь позвольте откланяться. До скорой встречи.

Компания тоже начала быстро расходиться. Все с сочувствием посматривали на Ивана с Коником, отлично понимая, что их ждут опасные приключения, а помочь им они ничем не могут. Это очень расстраивало их друзей.

На следующий день началась предкомандировочная суета. Надо было не только собраться в дорогу, но и переделать все работы по хозяйству. А на дворе стояла весна, время пахоты и сева. Так что дни у Ивана с Коником пролетели незаметно. Хорошо, что хоть друзья помогли, кто, чем мог, ведь у них самих было дел по горло. Также они пообещали помогать Елене по хозяйству, если понадобиться грубая мужская сила, а Иван, паче чаяния надолго задержится в дороге. Все были уверены, что Иван и Коник благополучно вернутся из своего загадочного путешествия. Во всяком случае, делали бодрый вид. В последние дни выяснилось, как неизвестный вор проник в хранилище. Он не стал рисковать, ломая заклятие на дверях «Свой-чужой», а поступил гораздо проще, проник туда через печной дымоход. Рассказывая о проведенном дознании, Жук очень сильно ругался, поминая на чем свет стоит зря, строителей дворца, а также волшебника, поставившего магическую охрану.

— Вот же, обалдуй. Заклятия есть не только на двери и замке, но и на оконце, полу и потолке. А вот на эту дыру, болван магический, не догадался поставить. В общем, оказалось, что попасть туда проще простого, как в сараи нашего Дровишного. Там тоже оказалось, что стена вроде и есть, а на самом деле, доски висят на одном гвозде. Как они вообще не развалились, одному Лесу ведомо. Ладно бы воров завалило, а так и дворцовые истопники могли пострадать. — Разорялся Жук, обводя подозрительным взглядом компанию.

Слушая его, Иван с тревогой подумал, вот теперь точно всю зиму за дровами в лес ездить. Ну, надо же, как не повезло. Из-за этого недоучившегося или просто рассеянного колдунишки, такое мощное подспорье в хозяйстве накрылось. Он уже давно привык к мысли, что царские дрова его практически личная собственность. И оправдывался лишь тем, что это небольшая компенсация за его честную и полную опасностей, работу. Он посмотрел на своего друга, но тот ничего не сказал, лишь грустно помотал головой, и снова припал к пиву, видимо, утешаясь.

Кто-то постарался перевести разговор в прежнее русло, а то его выступление стало для многих досадным. Они скромно потупили глаза и скрыли покрасневшие щеки за кружками с пивом. Мысли о неотвратимом возмездии многим испортили настроение в такой чудесный вечер.

— Ты не отвлекайся на такие мелочи. Лучше подробнее расскажи, как все-таки ловкачу удалось туда пролезть.

— До обидного просто. Этот пролаза залез на чердак, замков там уже давно не было… слуги там, понимаете, иногда отдыхают, то есть с девками развлекаются, и казенное вино хлещут. — Жук был полон праведного гнева. Люди лишь сочувственно и понимающе покивали головами. Было очень похоже, что иные там тоже умудрились побывать. Во всяком случае, о вещах, творящихся на чердаках царского дворца, ходили развеселые рассказы. — Так вот, на чердаке, он сломал трубу, спустил вниз веревку и по ней туда-сюда шмыгнул. Дымоход-то широкий, сейчас таких не строят, экономят. Потом дыру снова заложил кирпичом и был таков. По всему похоже, что все-таки здесь побывал наш таинственный незнакомец. Афанасий, а тебе что удалось узнать?

Афанасий сидел и широко улыбался, пытаясь сдержать веселый смех. Потом попытался сделать серьезное лицо, но не получилось. Жук раздраженно махнул рукой.

— О том, как тот попал в хранилище? Я уже знаю. Даже знаю, чем он кирпичи выламывал. Как говорят воры, что кроме двери в дом, есть еще несколько входов, о которых даже хозяева не знают. Только их надо хорошо поискать. Так что, Жук, твоей вины здесь нет. Ведь дворец строили очень давно, и незнамо сколько раз ремонтировали, перестаивали и достраивали. Так что дырок в нем очень много. Ты себе даже не представляешь. И дровяные сараи, это так, детский лепет. Ладно. По доброте своей душевной как-нибудь покажу. — И тут же торопливо добавил, видя, как вытягивается лицо Жука. — Но, конечно не все. Мне-то не жалко, а вот у других кусок хлеба, считай, из горла вырвем. К тому же, не знаю я всех щелей во дворце. А вот кто это был, это очень интересная история. Приехал этот маг…, да, да, именно маг, причем очень хороший, этой зимой. Пожил несколько дней на одном постоялом дворе средней руки и съехал. Откуда он взялся и куда подевался никому толком неизвестно. Служка вспомнил, что этот человек где-то пропадал две ночи. Он еще подумал, что тот где-нибудь загулял. Но вот что интересно и любопытно. Конечно, понятно, новый человек в городе, к тому же выглядел не как все мужики, так что видели и запомнили его многие. Но вот эти две ночи он нигде и никому не попадался на глаза. А после последней, сразу же рано утром он рассчитался, не торгуясь и не ругаясь и уехал. Причем, когда маг приехал, из багажа у него была только небольшой мешок за спиной, а вот когда уезжал, то нагрузил на лошадь три большие сумы. Тот же служка подумал, что кто-то хорошо подзаработал на этом госте, продав кучу сувениров. Наши купцы в последний раз его видели уже на западной границе. Он куда-то сильно спешил.

Все помолчали, обдумывая сказанное Афанасием. И пришли к выводу, что ничего интересного разузнать не удалось. Разошлись поздно вечером.

Время отъезда, назначенное царем и местным ззвездочетом, стремительно приближалось. Откуда они взяли именно эту дату, никто даже и не подозревал, но почему-то царь очень настаивал именно на этом дне.

В последний вечер, перед выходом в неведомые дали, в Лесном уделе было очень грустно. Всех беспокоили тревожные мысли. Даже Коник по своему обыкновению не шутил, а молчаливо пил пиво. Впрочем, от него не отставали и остальные. Когда-то еще доведется собраться всем вместе.

В поисках неведомых знаний.

Или приключения начинаются.

Иван с Коником выехали из города рано утром. Коник свято верил в Ивана, а сам Иван — в свою счастливую звезду. Все-таки засиделись они за зиму в городе, которая выдалась на редкость скучной, очень хотелось новых впечатлений. Заспанные охранники с руганью открыли скрипящие ворота и выпустили друзей навстречу новым приключениям. Куда идти было не совсем ясно, но будущее им рисовалось в сдержанном оптимизме. И приключения не заставили себя ждать. Уже в полдень, когда друзья уже переговорили обо всем на свете, в полной мере насладились тишиной и покоем лесной дороги, они увидели менгир. Этот здоровенный древний каменный дорожный указатель лежал прямо посереди дороги. Не заметить его было трудно, еще сложнее обойти. Камень был такой древний, что аж в землю врос, плесенью и мхом весь покрылся. А за ним, как и положено, три кривые дорожки в разные стороны разбегаются.

Подходя к менгиру, Коник спросил:

— Ваня, а почему они такие тяжеленные. Помнишь, мы как-то пытались такой же поднять, так даже с места не сдвинули.

— Ты что не понимаешь, чтобы не уволокли. Сам знаешь, шутников в Лесу нынче много развелось.

Не успели они подойти вплотную к менгиру, как из леса прилетел их старый знакомый, Ворон.

— Уф, Ваня, еле догнал тебя, — прохрипел он, тяжело и неверно плюхаясь на верхушку камня. — Больно уж ты быстро едешь. — И дохнул перегаром. Потом спохватился, что не то что-то несет, и привычно каркнул: Кар-р-р! Кар-р-р!

Коник, верный конь и товарищ Ивана по всяким приключениям, неприветливо скосил глаз, не любил он пьяных, когда сам был с похмелья, и тяжело переступил потертыми копытами.

— Что, Коник, плохо тебе? Опять Царь весь кайф обломал. И куда, спрашивается, торопимся. — Начал издеваться Ворон.

Иван тихо выругался, и нагнулся к дорожной пыли.

Ворон, птица мудрая и старая, таких телодвижений насмотрелся, и знал, чем это грозит. Поэтому тяжело захлопал крыльями, пытаясь взлететь. Но тут, камень, пущенный тренированной рукой Ивана, попал прямо в левый глаз мудрой птице. Нелепо взмахнув крыльями, с тяжелым стуком Ворон упал за камень.

— Смотри-ка, Ваня, даже каркнуть не успел, — весело хохотнул Коник.

— Что б тебе, Ваня, напиться, да не похмелиться, — ласково похрипела птица из-за камня. Что б тебе…

Дальше Иван не слушал, ничего нового, несмотря на свою мудрость, Ворон не скажет. Ведь это была их не первая встреча.

Иван неторопливо подошел к менгиру и провел рукой по теплому каменному боку. Потом присел возле него на корточки. С одной стороны камень был гладко отшлифован, и там были выбиты кривые буковки. Иван хорошо знал, что подобные инструкции надо обязательно прочитать. Выполнять их или нет, это уже отдельная история, а вот с наставлениями необходимо ознакомиться. Тем более, обычно, они были до крайности скупыми и лаконичными.

Он присел и стал смотреть на надпись, водя пальцем по неровным строчкам, внимательно вглядываясь в кривые строчки, не обращая никакого внимания на птицу. И только он навострился разобраться в выбитых каракулях, как Ворон снова подал свой голос.

— Что Ваня, так и не научился читать? — Ехидно поинтересовался он, высовывая клюв из-за менгира и моргая одним глазом. Рука Ивана непроизвольно потянулась за камнем. — Ладно, ладно тебе, я же пошутил.

— Слушай, дятел, — вступил в беседу заклятых друзей Коник. — Летел бы ты отсюда. Разве не видишь, люди важным делом заняты.

— Я не дятел, — оскорбилась древняя птица. — Я Ворон. Птица мудрая, триста лет прожил, жизнь видел. И таких как ты…

— Вот тресну башкой об этот дуб, и будешь дятлом, — пообещал конек. — Сказывай, чего приперся. Ведь поди, тоже из-за стола оторвали. И опять гадость какую-нибудь на хвосте принес.

— На хвосте сороки носят. А я с делом прилетел, — гордо промолвил Ворон, снова усаживаясь на верхушке камня. — Ванька-то наш опять чего-нибудь напутает и не туда попадет, вот Змей Горыныч и подсуетился.

— Лучше бы он со своей Василисой подсуетился, — пробормотал Иван, а его рука снова сама потянулась к земле.

Ворон нервно скосил здоровый глаз и торопливо прохрипел:

— В общем, ситуация стандартная, Ванюша. Налево пойдешь, от жены схлопочешь, направо — коня потеряешь, а прямо — сам пропадешь. Крайние радикалы замучают, — загадочно добавил Ворон. Потом помолчал и добавил. — Уф, совсем в горле пересохло, жажда замучила. — Заплывший глаз жалобно мигнул, влажно глядя на друзей.

— Лети, лети отсюда, самим мало, — рука Ивана по-прежнему шарила в пыли. Тут нервы Ворона не выдержали, он хлопнул крыльями и тяжело взлетел.

— Стой, а кто такие Крайние радикалы, — запоздало заорал Иван.

Но Ворон сверху лишь злорадно прокаркал что-то насчет Ванькиной политграмоты и растворился в вечернем небе.

Дочитав строчки, Иван заметил:

— Ворон хоть и сволочь порядочная, но сейчас не соврал. Все так и написано, как прокаркал.

— Лишь бы не накаркал, — сострил Коник.

— Интересно, зачем Горынычу все это надо. Неужели дела так плохи, что он сам решил нам помочь. Не верю я что-то в его доброту.

Пока друзья обедали и отдыхали от первых впечатлений, день перевалил за полдень, и они решили поторопиться. Ведь неизвестно сколько им предстояло идти. И главное — куда направить свои стопы. Иван по привычке подкинул стружку, мелкую местную денюжку. Коник тут же начал подсказывать, не обращая внимания на косые взгляды своего спутника:

— Орлом упадет, направо пойдем. Решкой — налево, а если ребром — прямо.

Иван только зло косился, а тому хоть бы хны. Видно и его верный друг не доверял памяти Ивана. Неожиданно случайный сквозняк, вырвавшийся из-за деревьев подхватил стружку и унес в лес. Оттуда раздался радостный возглас, потом затрещали ветки и кости, кто-то или что-то всхлипнуло и коротко застонало. Внезапно все стихло. Только летний ветерок легко шумнул в высоких кронах деревьев. Шумнул и улетел своей дорогой.

Друзья не обратили на странный шум никакого внимания. Мало ли какая нечисть шастает по Лесу. Вот когда вылезет, да начнет приставать к добрым путникам, тогда и будет видно: сражаться или быстро уносить ноги. А так, чего зря волноваться. И не такое Иван с Коником видели в этом Лесу.

Друзья помянули недобрым словом царский монетный двор за легковесность родной валюты и поехали налево, резонно рассудив, что из трех зол, надо выбирать наибольшее. Больше почестей и наград потом выпадет. Иван старался по мелочам не размениваться.

Стоило им только заехать за менгир, как увидели диво дивное. Во всей стране после вчерашних выходных была страшная засуха, а тут, сразу же за вросшим в землю камнем появилась большая, глубокая лужа. Она весело пускала в глаза солнечные зайчики. Из нее выходило три дороги. Даже не дороги, а так — еле видные колеи в высокой траве. И даже они вдруг стали мокрыми и скользкими, даже трава вокруг отсырела и покрылась росой, хотя солнце тоже пекло по-летнему.

Пригорюнился Иван и понял, что неприятности, кажется, начались. Он вздохнул и сел на конька, повыше подняв ноги в новых сапогах. Тот недовольно заворчал, нехотя вступая в грязную воду:

— Слышь, Иван, а вода-то теплая. — Коник, осторожно ощупывал копытами мягкое дно лужи.

— Ты давай, давай, шевели копытами, а то завязнем, кто вытаскивать будет. — И добавил, когда Коник замешкался на середине лужи. — А с тебя я все равно не слезу.

Конику все же удалось благополучно пересечь водное препятствие, проклиная чудеса Безумного Леса и царскую дорожную службу. Хотя она была здесь ни причем. Давно было замечено, что не любит Лес каменных дорог, даже проселки еле терпит. Стоило не походить, не поездить по дороге месяц-другой, как она исчезала. Только пустые банки да бутылки в высокой траве указывали, где она проходит.

— Первый рубеж взят, — хмыкнул Коник. — То ли еще дальше будет.

За первым же поворотом дорожка стала опять сухой, но все такой же кривой и неказистой.

Долго ли, коротко ли ехали, а стало вечереть. Солнце быстро скатывалось за лесной горизонт, тени придорожных деревьев росли и падали на дорогу. Казалось, ее начали пересекать глубокие расщелины. Благополучно миновав очередной неожиданный поворот, друзья увидели красное пятнышко на горизонте. Предчувствуя скорую выпивку и отдых, Коник скорее зашевелил копытами. Кривая дорожка привела их прямо к маленькому уютному домику на высоком холме. С трудом поднявшись по крутому склону они подошли к нему и с трудом перевели дух.

Крыльца, как давно заметил Иван, в таких ситуациях не наблюдалось. На крутой двускатной тесовой крыше висел маленький красный фонарик. Вокруг него тихо зудела небольшая тучка дальних родственников вампиров: комаров и мошкары.

Настоящие вампиры обижались, когда эту мелкую и зловредную нечисть причисляли к их племени. Они с кровавой пеной у рта доказывали, что мелкие летающие кровопийцы живут сами по себе. И никаким боком они не родственники, даже отдаленные. И кто им перечил, мог запросто расстаться со стаканом другим собственной крови. Лишней, конечно же, последнее даже Вампиры-извращенцы не выпивали.

Глядя на эту зудящую темную тучку, тупо бьющуюся о стекло фонарика, Иван вспомнил разговор с Вурдалакычем, главным в вампирьем лесном племени. Как-то довелось с ним поболтать за жизнь.

— Какие же это родственники, если они сами у нас кровь пьют, днем житья от них нет, спать не дают. Если уж на то пошло, то они вам роднее.

— Это почему же, — удивился тогда Иван. Он был еще молод и неопытен.

— У комаров-то вестимо кто кровь пьет — комарихи. Самцы-то просто зудят и летают, никому не мешают, толкутся кучкой. Ну, сам понимаешь, как и простые мужики. А бабы ихние в этот момент кровь пьют, да так, что пока не треснет, не оторвется. Как и у вас — людей. А у нас нет, мы норму знаем. И даже наши женщины себе такого не позволяют, хотя…

Тут он нервно оглянулся по сторонам, замер, принюхиваясь и прислушиваясь, но вокруг было тихо, все домашние Вурдалакыча тихо мирно спали. День на дворе, вон как солнце ярко светит, в такое время у них самый крепкий сон. И хозяин вон как отчаянно зевает, того и гляди, челюсть вывихнет.

— Короче, нам пиявки ближе и родней чем эти кровососущие твари. Они же даже нас кусают, спать спокойно днями не дают. — Повторил он зевая. — Кровососы они и мироеды, а больше никто.

Иван оторвался от своих воспоминаний, совершенно сейчас лишних. Надо было думать о ночлеге. Совершенно не хотелось ночевать под открытым небом, сказывалось спокойное зимнее житье-бытье. Это потом станет совершенно без разницы, где и на чем спать, когда за лето напутешествуешься и нагуляешься, привыкнешь к свету звезд. А сейчас хотелось спокойно поужинать, а потом прилечь на чем-нибудь мягком. И чтобы уютно за печкой пел сверчок, а не ветер из-за кустов налетал.

— Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом, — произнес путник дежурное приветствие. Немного подождал. Но ничего не произошло и после третьего приветствия.

— Эй, там, в конюшне, отворяй ворота, не вишь, гости знатные пожаловали! — Вдруг громко и возмущенно заржал Коник.

Тут же со скрипом приоткрылось маленькое оконце, и заспанный голос спросил:

— Это кого там черт принес, неужто Иван с Коньком на очередное задание отправились? Давненько вас здесь не было. У нас уж и пароль сменился. Теперь надо говорить: коттеджик, коттеджик. А вообще-то можете обойти домик кругом.

— Обломайся, недвижимость лесная, а то сейчас Риэлтеров позову, — снова рявкнул конек. — Ноги и так по самый круп истоптали, пока сюда добирались.

В лесу повисла тягостная тишина, этих тварей здесь никто не любил, и после захода солнца старались не поминать.

Смирившись с неизбежным, Иван не стал перечить, а спокойно произнес новый пароль для избушки:

— Коттеджик, коттеджик, повернись ко мне передом, а к лесу задом. — Потом, подумав, зачем-то добавил. — В натуре.

Из земли вылезли две симпатичные женские ножки в растянутых на коленях импортных колготках из лайкры, и, грациозно пританцовывая, развернулись вместе с избушкой. Почесались одна об другую и снова зарылись в землю. Друзья поднялись по крутым скрипучим ступенькам, без стука толкнули тяжелую дверь и вошли в темень горницы. Сразу же зажглась лучина, словно бы только и ожидая их появления. Ослепшие от неожиданно яркого света, друзья быстро проморгались и опешили. Перед ними стояла очень красивая девушка. Причем одетая по последнему слову забугорной моды. Коник среагировал моментально:

— Ну, ты Яга даешь? Как помолодела, небось молодильного яблочка пожевала? Или влюбилась в какого-нибудь молодца? — Скомплиментил конек. — А может, снова в комсомол подалась?

За последнюю пошловатую шуточку, Иван незаметно ткнул приятеля локтем в бок. С чувством юмора у бабки было плохо, вернее оно было, но весьма своеобразным. И потому тут же попытался за него извиниться:

— Извини бабушка Яга, сама знаешь, у моего друга было тяжелое детство. Так что с воспитанием у него большие проблемы. Сама знаешь, из Геракла воспитатель никудышный. — И тут же добавил. — И наши традиции знает плохо.

— Бабушка, с другими ведьмами уехала в командировку, на Лысую гору. Там у них секретный полигон. Вот сейчас испытывают ПО-2. Соединили два помела, хотят грузоподъемность увеличить. Поэтому сейчас в лесу очень опасно. Даже Горыныч свой обычный маршрут изменил. Надеюсь, вы понимаете, что это великая тайна. Все даже давали клятву именем Полишинеля. — Игриво взглянув на Ивана, она добавила. — А я внучка бабушки Яги. Вот на каникулы к бабушке приехала. Садитесь, добры молодцы, сейчас кушать подам.

Юная хозяйка начала хлопотать, накрывая на стол.

Иван и Коник не стали выяснять, откуда взялось мясо и иные продукты, только молча посмотрели на еще теплую печь и груду разной одежды, аккуратно сложенной в углу. Так же молча поели и легли спать. Иван постарался не обращать внимания на страстные внученькины взгляды.

Он еще любил свою жену. И хотел жить.

Унылую тишину ночи лишь изредка нарушал рев низко пролетающих каких-то объектов. Под утро они проснулись от далекого грохота, докатившегося из-за леса. Не успели они снова толком заснуть, как внучка их разбудила и стала собирать в дорогу. Друзья так же молча встали, позавтракали и отправились восвояси. За коттеджиком, как это водилось и раньше, дороги не было. А обидевшаяся внученька клубка почему-то не дала. Иван так и не понял, почему она так грубо нарушила освященные веками традиции. Лишь Коник понимающе хмыкнул, когда юная ведьма проводила их словами:

— Я бы тебе намотала клубочек, да ты не взял, — загадочно произнесла молодица. — Вот и возвращайся к перекрестку. Там вас уже ждут.

Резко развернувшись, она ушла в коттеджик, снова бросив на Ивана странный взгляд.

Мрачные друзья возвращались к менгиру. Лужа уже начала подсыхать, но задумчивый Иван все-таки снова взгромоздился на своего друга. Тот только тихо ругнулся, но спорить с ним не стал. Он по собственному горькому опыту знал, что когда Иван пребывал в таком задумчивом расположении духа, то лучше ему не перечить. Даже Елена в такие моменты старалась не попадаться на глаза мужу.

Когда они подъехали к знакомому каменному указателю, то снова увидели Ворона. В этот раз он был абсолютно пьян. С трудом сидел на верхушке менгира, и гнусненько ухмылялся. Наверное, узнал, что-то паскудное и радовался этому. Конек от такой наглости аж пену пустил, и желтые зубы наружу выставил. Завидно ему стало.

Старый Ворон, наклонив голову набок, с трудом фокусируя глаза на друзьях, с трудом проговорил, слишком четко разделяя слова:

— Влетел ты Ванек со страшной силой. С чистой и нечистой. Жена уже все про твои похождения с внученькой Бабы-Яги знает. — Задумчиво говорил старый Ворон, а сам внимательно наблюдал за тем, как Иван слезает с Коника, да зачем-то нагибается к самой дорожной пыли. — Ей Волшебный Кристалл с вашей записью, прямо с самого утра доставили.

Ивану надоело шарить в пыли, понял, что камни на дороге не валяются. Тяжело вздохнул и полез в переметную суму, бормоча себе под нос:

— Позавтракать надо, а то у внученьки какой завтрак, так, одно расстройство желудка и нервов.

Иван шарил в суме, коник капал слюной на дорогу, а ворон, успокоившись, вальяжно переступал с лапы на лапу, заложив крылья за спину. Он с трудом держал равновесия, но изо всех сил старался этого не показать. Заплывший глаз победно посверкивал всеми цветами радуги. Иван нутром чувствовал, что-то не договаривал посланец Горыныча. Он незаметно взвесил в руке каменный хлебец, что выдали ему в дорогу на царском хлебо-бетонном комбинате, и резко метнул в Ворона. Птица успела только моргнуть уцелевшим глазом. Камень со свистом пролетел над его головой, даже перья встопорщились.

— Хороший бросок. Классический, — похвалил Коник. — Только надо было чуть пониже взять.

Из-под Ворона, вниз по камню, скатилась серая струйка. Из-за ближних кустов, куда улетел хлебец, раздался истошный вопль и подозрительный треск чего-то ломаемого.

— Интересно, кто это там шастает, — равнодушно поинтересовался конек. В кустах затрещали ветки, поволокли что-то тяжелое. — Развелось в лесу всякой нечисти, отстреливать некому. Как же, сам Илюша в егеря записался, то-то Зеленые обрадовались.

— А вот этого не прощу тебе Ваня, никогда не прощу, — хрипло прокаркал Ворон. — Все Горынычу расскажу.

— Во, во, я же говорил, дятел ты, все стучишь, стучишь, вынюхиваешь, — обрадовался друг Ивана. — Лети, лети отсюда, а то у нас еще два хлебца осталось. А хлебцы знатные в этот раз получились. Гранитные.

— Что за Кристалл? Кто привез, не ты ли случаем, — равнодушно поинтересовался Иван. — На меня уж столько компромата насобиралось, что музей можно открывать. «Боевой и трудовой славы» имени меня.

— Не знаю. Горынычу и даже Бессмертычу такой мелочевкой как ты, заниматься лень. — Презрительно прищурил уцелевший глаз Ворон. — Может Долгоносик. А может Емеля под тебя копает. А может братишки-поросятки. Помнишь, как ты на них Риэлтера натравил.

Иван вздрогнул. Про Пиф-Пифа, Паф-Пафа и Пых-Пыха ходили самые гнусные слухи, которые пересказывали только шепотом и при этом нервно озираясь по сторонам. А Иван, ради смеха, как-то раз сговорился с Риэлтером, и пустил слушок, что, мол, скоро Царь всех будет уплотнять и лишние дома забирать в казну. Братишки испугались и за бесценок продали свои домишки Риэлтеру. То-то смеху было, когда они свои домишки обратно выкупали. Правда, потом заказали они Ивана Волку Позорному, местному киллеру. Пришлось срочно за море в командировку ехать. Спасибо Царю, вошел в тот раз в его положение. А потом, когда все немного успокоились, еще откупаться от них.

А в театре «У Буратино», когда он Карабасом, бывшим хозяином вырядился, вырядился и плеткой семихвосткой щелкал, тоже сначала смешно было. А потом Пудель-Артем Баскервильским псом прикинулся и всю ночь его гонял по лесу. И именно тогда, панкующая Мальвина наградила его нехорошей болезнью, да еще и жене капнула. А разъяренный Долгоносик пригрозил повесить на крюк для кукол. Так что с ними со всеми он в расчете. Сейчас даже стали здороваться. А к Долгоносику он уже давно привык, тот постоянно ему чем-то и за что-то грозит, и потом долго не разговаривает. Хотя они по-прежнему, как ни странно, оставались хорошими друзьями. Нехорошие воспоминания закопошились в голове.

«Нет, не то. От них такой подлости не должно быть, — попытался успокоиться Иван. — Здесь кто-то другой расстарался».

— А запись в Кристалле класс, — злорадно продолжал Ворон. — Там вы все втроем, в коттеджике, при свете красного фонарика развлекаетесь.

Видя их замешательство, он продолжил издеваться пуще прежнего, гнусаво и фальшиво причитая:

–Бедная, бедная бабушка, стоило ей только уехать в командировку, а тут ты с конем завалился. И совратил несчастную, наивную девушку. Как же ей в глаза то людям после этого смотреть? — Потом по деловому добавил. — Кстати, копию, говорят, Илюше послали, чтоб посмотрел защитник бедных животных, что ты с собственным конем делаешь, а потом вы вместе с девушкой.

Друзья растеряно переглянулись, ведь ничего не было. Такой долгий путь проделали, да еще с похмелья и на голодный желудок, так что после скромного ужина, они быстро сомлели и спали всю ночь без задних ног.

— Колдовство какое-то. Спали как убитые. — Вытаращил глаза от такого поклепа конек.

— Ага. Веселое кино, надо сказать, получилось. Прямо «Ночь живых мертвецов». А это колдовство — монтаж называется. — Весело закаркал Ворон, приплясывая на камне.

Видя смятение Ивана, Коник решил помочь другу.

— Ладно, пожиратель падали, чего прилетел, настроение испортить. Так испортил, лети, досматривай свое кино.

— Горыныч велел присмотреть, чтоб вы дальше пошли, и не вздумали возвращаться домой. А про Кристалльчик, это я так, на всякий случай рассказал. А то приедете домой, а там такой конфуз вас ожидает. Вот и решил предупредить, чтобы потом не удивлялись, если скандальчик получиться. Ну ладно братцы, я дальше полетел. Некогда мне, заболтался я с вами. — Ворон посмотрел на каменный хлебец в кулаке Ивана, из которого уже начинала капать вода, на серую струйку под собой, уже начавшую высыхать на камне под весенним полуденным солнцем, и торопливо взмахнул крыльями.

Сам Горыныч в городе не любил бывать, постоянно жаловался, что там ему тесно и сразу же начинается клаустрофобия. Поэтому жил в Лесу, обосновавшись в горной пещере. Но за делами в городе зорко смотрел. Кто ему докладывал, доставалось тайной, но змей был в курсе всех событий и новостей. Зачем ему это было надо, никто даже не догадывался, тем более в людские дела он обычно не вмешивался.

За глаза его называли Герой или Герычем, но змей этих кличек не жаловал, и беспощадно наказывал наглеца, дерзнувшего его так обозвать. Обычно просто окатывал горячим дымом, или просто брал зарвавшегося человека в свою когтистую лапу и бросал куда подальше. Кому удалось побывать у него в гостях, с разочарованием в голосе рассказывали, что никакого злата и серебра у него в помине нет, но все же там было что-то необычное. Ивану как-то удалось там побывать и потом он долго пытался объяснить своим друзьям в Лесном Уделе, что же его так поразило.

— Ну, понимаете, пещера как пещера. Большая, теплая. Там даже стол и стулья есть, как я понимаю для гостей. Самому-то Гере это все ни к чему. Никаких сундуков я там не видел. Груд золота и украшений тоже. Единственная стоящая там вещь, так это подсвечник. Вот это настоящее произведение искусства! Здоровенный, весь из золота, камнями отделан, и такой ажурный, что кажется сильнее на него дунь и он сломается, или улетит. Хотя тяжеленный. Сам попробовал в руки взять.

Коник тут же его поддел:

— Что, Ванюшь, приглянулась вещица-то, так сразу захотелось в своем хозяйстве где-нибудь приспособить?

— Да ты что! Кто же у Горыныча воровать будет, он ведь долго разбираться не будет, съест и вся недолга. А подсвечник я только с трудом от стола и смог оторвать, такой он тяжелый. И свечей на нем видимо невидимо. В пещере очень светло.

— А девиц там не видел? Ведь говорят, что он очень охоч до молоденького женского тела. — Не унимался Коник, с жадным любопытством слушая Ивана. Почему-то Горыныч попросил Ивана не брать с собой его верного товарища. Причину не объяснил, а лишь плотоядно ухмыльнулся. Иван тут же все понял, но Конику ничего объяснять не стал.

— Так кто же до него не охоч, — расхохотался Жук. — Ты сам, поди, всегда кобылиц помоложе выбираешь.

— Девушек там не видел. — Признался Иван. — Хотя очень внимательно все оглядел. Так что все врут легенды. Бабы поди сами и придумали, что Гера любитель поживиться молоденькими девахами. Как очередная дуреха с заезжим гостем исчезнет из города, так они рады на него все грехи повесить. Нет, чтобы лучше за дочерьми следить. А вот ощущения там действительно странные, как будто легкость во всем теле, и думается так хорошо. Мысли всякие приятные. Наверное, не зря говорят, что Герыч магией потихоньку балуется.

Иван очнулся от воспоминаний и долго смотрел вслед улетающей птице, потом положил смятый хлебец в суму и тяжело взгромоздился на конька. Тот снова зашаркал копытами по дорожной пыли, сворачивая на право. Из-за кустов, им вслед, смотрело несколько пар налитых кровью глаз. Дорога снова стала мокрой, извилистой и скользкой. Но за ближайшим поворотом она снова высохла, хотя осталась такой же извилистой.

Солнце торопилось скрыться за лесом, когда друзья выехали к небольшой извилистой речушке с покатыми берегами. Дорога была знакомая, не первый раз по ней проходили, поэтому всегда здесь ночевали, вон и старое кострище, оставшееся с прошлого года, еще заметно, ржавые консервные банки под кустами валяются. Путники поужинали заморскими консервами из личного запаса Ивана, а то Царский двор совсем обнищал. Правда, злые языки утверждали, что подвалы под царскими палатами битком набиты разной вкусной и питательной снедью. Но, на этот гнусный навет, Главный Хранитель царской Сокровищницы официально заявлял, что это стратегический запас на случай войны. И его трогать нельзя ни при каких обстоятельствах, тем более его очень мало. А уж Ваньке тем более там ничего не обломиться, так что пускай свои заграничные харчи ест, которые он из-за границы мешками возит.

Иван и Коник сыто завалились в мягкую траву, молча смотрели в темное небо и ни о чем не думали. Тихо журчала речушка, таинственно шелестел Лес, потрескивал угасающий костерок. Где-то, вдалеке, зародился тихий шум, потом быстро перешел в рев и визг, и над их головами, чиркнув красными полосками по черному небу, пронеслась эскадрилья. Так же быстро шум стих.

— А говорили, ночные полеты запрещены, — проворчал Коник. — Ишь, небесные тихоходы, со скоростью звука летают. Это, что новые ПО-2?

— Нет, пикирующие ступы дальнего действия. Видать на Юсу полетели. А то они нам обещали показать маму Кузьмы, жуткое дело надо сказать. — Иван очень хорошо знал внешнюю политику, в отличие от внутренней, так как из загранкомандировок не вылазил. — Давай спать, дружище. А то завтра день будет тяжелый, опять мне тебя терять. Надоело.

А терялся Коник у Ивана частенько. У них даже свой бизнес был такой маленький. Иван продавал коня на базаре, а тот, потом, при первой возможности сбегал. А если не получалось, то валился на пол и прикидывался безнадежно больным или даже дохлым. То-то новые хозяева пугались. Они наивные думали, что он подцепил какую-нибудь заразную болезнь. Поэтому тайно и быстро оттаскивали куда-нибудь подальше в лес. А Конику только это и надо. Местные, правда, давно поняли их нехитрый трюк и только грозили друзьям кулаками или вилами завидя их на базаре, стоило им подойти к кмоу-нибудь. А вот всякие заморские колдуны и цари еще не поняли этот фокус, и поэтому, прослышав о чудесном коне, выросшем в самих Авгиевых конюшнях, предлагали Ивану очень выгодные сделки. И, по доброте душевной, друзья еще никому не отказывали.

А еще любил верный друг Ивана теряться возле кабаков. Зайдут, бывало, вместе в какой-нибудь придорожный кабачок, где их не знают или уже подзабыли. Хорошо посидят, медовухи выпьют, а потом всю ночь друг друга ищут. Только под утро и находят.

Путешествие продолжается.

Или все идет по неведомому плану.

Утро окрасило Лес нежным красным цветом. Эхо привычно разнесло над рекой и деревьями добрые утренние позывные и пожелания Коника этому царству, царю, ворону и так далее, насколько хватило терпения Ивана. Все-таки сказывалось воспитание Авгиевых конюшен, где конь провел молодость, да и влияние Геракла было заметным.

Низко-низко, над самыми верхушками деревьев, со свистом и визгом обратно пронеслась эскадрилья ступ. Иван задумчиво посмотрел им вслед.

— Не все вернулись. Видать жаркий был бой.

— Интересно, как там Юса поживает? После таких бомбардировок у них должен кризис разродиться. — Полюбопытствовал Конек.

— А у них всегда кризис. Что только они с ним не делают. И в трубочки сворачивают, и прошивают на десять рядов, и кулаком бьют, а ему хоть бы хны. Сейчас додумались крылышки к нему приделать, там очень надеются, что улетит куда-нибудь подальше.

— Как бы он к нам не прилетел, — забеспокоился Конек. — А то у нас своих проблем хватает, а тут еще кризис заморский свалиться. Да еще и крылышками. Тогда вообще не будет жизни.

— Не, через наши ПВО не прорвется. — Успокоил друга Иван. Потом, подумав, тяжело вздохнул и добавил. — А жизни у нас и так нет. Тяжело придется этому кризису, если забредет к нам, не выживет, бедолага. Ну, ладно, пошли, что ли дальше. Дорога сегодня длинная будет.

Через мелкую холодную речку перебрались вброд. Коник, поворчав для порядка, все же подставил спину другу. Выбравшись на крутой берег, они немного полюбовались весенними красотами Леса и излучины реки, и пошли дальше по кривой дорожке. День прошел без встреч и ненужных приключений. Это очень настораживало Ивана. Обычно, на этой дороге, сидел Соловей Разбойник, вон и будочка на высоком дереве среди толстых веток виднеется. А где же он сам? Непонятно. Кто же за дорогой следить будет. Если так дело пойдет, то все быстренько про правила движения забудут. Начнут низко на помелах летать, пьяным на конях да в “коробчонках” ездить.

— Обидно, Ванюш, — скосил глаз на седока конь. — Соловушки нет, а мы трезвые. Может, по этому поводу привал сделаем. Отдохнем. Ведь неизвестно, сколько еще ехать. Сам знаешь, какие пути-дорожки нас выбирают, все запутанные да кривые. На трезвую голову и не проедешь.

— Сам знаешь, на работе не пью. Да и откуда ты знаешь, что Соловей снова не спрятался где-нибудь за поворотом. От этого племени любых гадостей можно ждать.

— Это точно, схоронится в кустах за поворотом, а потом как выскочит, как выпрыгнет, да свистнет громко-прегромко и прощай твоя бедная головушка.

— А причем здесь моя голова-то? — Удивился Иван.

— Как это причем, штраф-то тебе платить. А твоя Елена семейный бюджет в своих слабеньких ручках крепенько держит. Это тебе не перед царской казной отчитываться. Спрос, сам знаешь, у Елены строгий, а расправа скорая и беспощадная. — Издевался Коник над Иваном.

Друзья грустно помолчали, вспоминая о своих прошлых подвигах.

В Лесу было по-весеннему тихо, только птицы пели в синем поднебесье. На чье-то пыхтенье в густых кустах и треск веток, они не обращали никакого внимания. Хотя Иван случайно заметил, как в листве мелькнули чьи-то красные глаза, внимательно подсматривающие за ними.

Под вечер, из кустов раздалось громкое пыхтение и пение, на мотив одного очень популярного заморского хита:

Черный кактус,

Что ж ты гнешься

Над моею головой

Медовухи не дождешься

Захлебнешься ты слюной…

Дорогу перешли пьяные, как всегда небритые, покрытые прошлогодней листвой и сосновыми иголками, ежики. Они качались, цеплялись колючками за траву и деревья. Смешно шевелили красными носиками, наверное, вынюхивая еще выпивку.

— Где-то рядом пивная, — обрадовано проговорил Коник. — Есть такая народная примета. Если пьяные ежики попадаются на дороге, быть к вечеру пьяным.

Ежики посмотрели мутными глазами на друзей и попытались свернуться в клубочки.

— Привет, самоходные кактусы, — весело заржал конек. — До трактира далеко?

Ежики только посмотрели на шутника. Потом презрительно запыхтели и скрылись в кустах. Оттуда раздалась еще одна песня:

Из тумана, на поляну,

Под высоку сень дубов,

Выползали расписные

Жутко пьяные ежи.

Над высокими густыми кустами, как обычно внезапно, поднялся туман и скрыл веселую колючую компанию из вида. Разудалая песня тоже заглохла в плотной голубоватой вате тумана.

— Где проходят ежики, там обязательно поднимается туман, — задумчиво проговорил Иван. — Интересно, почему так.

— Да ничего загадочного. Это же не простые ежики, а Туманные. Понимать надо разницу. Они когда выпьют, начинают лошадь в тумане искать. Найдут ее, столкнут с обрыва и пойдут спокойно спать. Это у них такой прикол. — Объяснил Коник. — Хорошо еще, что ты со мной рядом идешь, а то бы они меня быстренько с обрыва сбросили. Видел, как на меня смотрели эти рожи колючие?

— А я слыхал, что они только на столбы лазают, да по высоковольтным проводам ходят.

За разговорами незаметно выехали на большую поляну, а там чудо стоит, замок громадный, серый, неприветливый. Высоким каменным забором обнесенный. Сверху колючая проволока натянута. В бойницах зеркальная слюда поблескивает.

— Это кто ж такую махину построил. Месяц назад здесь проезжали, ничего не было. — Удивленно протянул Иван. — И кто там живет? Интересно.

— Ваня, здесь пахнет неприятностями. И притом, большими. — Тревожно пробормотал конек, раздувая ноздри и к чему-то принюхиваясь. Потом громко чихнул и замотал головой.

Дорожка вела к большим железным воротам. Над ними висел, криво прибитый, красный транспарант. Иван прищурил глаза, пытаясь прочитать в неверном свете заходящего солнца выцветшие бледно-желтые руны. Они оказались незнакомыми. Какой-то древний забытый язык. Наверное, еще сохранился из тех жутких времен, когда по лесу бродила Совесть и другие призраки, последыши жуткого Коммунизма. Тогда, говорят, было невероятное множество человеческих языков и диалектов.

— Этими рунами писали в древности, — проговорил Коник, задумчиво ковыряя копытом дорожную пыль.

— Знаю. Еще говорят, что тот, кто их прочитает и правильно поймет, что там написано, обязательно с ума сойдет. Уж, не от таких ли рун наш колдун рехнулся. Помнишь, он еще древней книгой хвастал, что в ней все ответы есть. Как же она называется?

— То ли «Сума», то ли «Кошелек», как-то так, что-то связанное с деньгами. А вспомнил: «Капитал».

— Здесь начертано: «Отдай долги, всяк сюда входящий». — Внезапно загрохотал голос. Друзья от неожиданности подпрыгнули. — Заходи, заходи, Иван. Поди, должок принес, а то я уже заждался.

Заскрипела незаметная калиточка, впуская друзей внутрь. Их встретил неприветливый охранник. Он был гладко выбрит, носил черные очки. Был одет в пятнистую зеленую куртку и штаны. Такой моды Иван еще не видел.

— Ванька, драпать надо! Это они, из древности. Точь-в-точь такой же в старом справочнике нарисован «Кто есть ху у Силовиков. Или о Силовиках: вредных, полезных и иных. А также методы борьбы с ними». — Запаниковал Коник.

Иван с тоской оглядел широкий двор. Он был залит асфальтом, нигде не было ни камушка, ни кустика. На время смирившись, им пришлось идти вслед за странным охранником. Когда они поднялись на высокое крыльцо, то даже не успели постучать, как тут же плотоядно скрипнула дверь, впуская их внутрь. Друзья оказались одни в огромном зале, охранник остался снаружи. Там стоял только один вращающийся мягкий трон на колесиках, обтянутый черной кожей, сделанный фирмой «Винигретти».

— Отдай долги, облегчи душу, и будешь спать спокойно. — Опять заорал голос. Его эхо долго бродило по пустому залу, звякая стеклянными висюльками на люстре, слепо тыкаясь в голые стены и прокуренный потолок.

— Какие долги, — непритворно изумился Иван. — Да и нету у меня денег. Я ж в командировке.

— Кто это здесь вякает. — Конику надоели непонятные наезды.

— С тобой не вякает, а разговаривает мудрый и ужасный Волшебник Изумрудного Доллара. И мое дело правое, так как на правой дороге стоим. — Продолжая вопить, понес околесицу голос. — И подчиняются мне все ясачные инспекторы. И инспекторы податей, и ваш главный Железный Дровосек, вы его еще царским казначеем кличете. Так что, скотина необразованная, молчи. Лучше бы копыта вытер.

— Значит, у тебя Закрома Родины находятся. А то мы уже все ноги стерли, ищущи их. Нас Царь за ними прислал. Говорит, что спер их какой-то злой дух. — Иван решил сам наехать на страшный голос, свято помня древнюю мудрость: «Кто дрейфит, тот гибнет». — Так что гони награбленное. А то в стране жрать нечего. Народец возмущается. Того и гляди, опять чего-нибудь учудит.

— Ты что, Ваня, белены объелся. Это ты должен долги Родине отдать. За границу сколько раз ездил, а, я спрашиваю? А где отчеты, что-то я до сих пор не вижу. А сделки с недвижимостью, а игра на тотализаторе? — Голос еще долго перечислял Ивановы левые и правые заработки. — Короче, я здесь подсчитал, должен ты мне Иван своего коня отдать. — И, помолчав, загадочно добавил. — В счет долгов и по взаимозачету.

От таких цифр и слов у Ивана закружилась голова. Он побледнел и непроизвольно зашарил рукой в поисках чего-нибудь метательного. Но в зале было пусто, а сума осталась во дворе. Предусмотрительный охранник их обыскал и отнял все опасные предметы. Даже крошки из кармана заставил вытряхнуть.

— А по бартеру не хочешь, — не выдержал Коник. — Мы сейчас вагон отгрузим и голубиной почтой вышлем.

— Нет, принимается только натура, — не понял шутки голос. — У меня заведение приличное и солидное. Принимаются только чеки: «Лес-экспресс», «Кредит-наезд» и «Ковер-эрлайнз». Мы свое реноме очень бережем. Ты, скотинка гривастая, даже не представляешь себе, на какой недосягаемой высоте находиться наша репутация, а какая она хрустально чистая, как родниковая вода.

— А кредитки «Меж Лесной кредитно-долговой ямы» не берете. Мы там почетные постояльцы, завсегда самое теплое местечко уступают. Можем и тебе посодействовать, так сказать, по старой памяти словечко замолвим, глядишь, и тебе место поближе к окошку найдется. А насчет репутации…, кстати, Ваня, это слово ругательное или как, можно сразу кастетом по этой самой репутации заехать, чтоб не чирикал здесь.

— Ты мне уши не заговаривай, иди в стойло. А репутацию можно только подмочить, скакунчик необразованный. А с Иваном у меня еще разговор есть.

— Эй, голосок, личико-то покажь, — продолжал издеваться Конек-Горбунок. — Мы на него сейчас макияж ложить будем. И заодно уж проверим кислотно-щелочной баланс твоих зубов.

Между тем Иван бочком-бочком продвигался вдоль стены, пытаясь определить, откуда исходит голос. И вдруг исчез за темными тяжелыми портьерами.

— Да уж, давно к «Вампир энд компани» обратиться надо, — закручинился голос. — А то пока учился, все зубы об гранит науки истер. А все из-за чего, что б вас, злостных неплательщиков выявлять! — Вдруг озлился голос, да так, что от эха начала осыпаться копоть с потолка.

Конец ознакомительного фрагмента.