Долг ведьмы

Кирилл Кащеев, 2018

Ведьма и ее дракон шагают сквозь светлый Ирий, и мир Иной наверняка содрогнулся бы… если б и так не трясся от ужаса перед жуткими тварями, выходящими из Мертвого леса, чтобы сеять хаос и разрушение! И с этим бы справилась непобедимая парочка, к которым еще и друзья подтянулись… но зачем засевшему в Мертвом лесу загадочному Прикованному так нужна Ирка? И почему Великая Драконица, Владычица Ирия Табити-Змееногая вдруг пытается спасителей Ирия… убить? Река и дорога, город и лес, Ирийские Источники и Торжище… Для ведьмы, дракона и их друзей есть только один путь – добраться до грозных и страшных владык Ирия и ласково-ласково спросить: «А почему, собственно?»

Глава 1. Экскурсия в мир иной

— Когда ты ешь траву, это ты, допустим, на диете. А когда трава пытается съесть тебя?

Нависающий над дорогой громадный, с колесо, цветок вдруг пружинисто раскрылся, ярко-зеленый стебель изогнулся, больше всего напоминая атакующего угря, и пронзительно-малиновый венчик обрушился сверху на Богдана. Парень вскинул меч, всаживая острие точно в центр клыкастой пасти цветка. Лепестки судорожно задергались, но Богдан провернул клинок, оставляя глубокую рваную рану в мясистой плоти цветка. Крутанулся, выворачиваясь из-под пытающихся облепить его лепестков, и наискось рубанул по стеблю, напрочь снося хищную цветочную башку. Обезглавленный стебель взвился вверх, словно вставшая на хвост змея, и струя зеленого травяного сока ударила в небо как из шланга. Срубленный венчик яростно скреб лепестками по крыше автобуса, оставляя на свежей краске длинные, будто ножом вычерченные полосы. Наконец он соскользнул по покатому боку, проехался вдоль стекла и канул под колесами. Из салона донесся очередной дружный ойк пассажиров.

— Она тоже на диете — просто ты в эту диету входишь, — буркнул расположившийся над кабиной автобуса запорожский богатырь. Автобус ухнул колесом в колдобину узкой лесной дороги, богатырь ловко спружинил, чтоб не свалиться с крыши, и походя срубил похожую на копье (и толщиной тоже с копье) травинку, нацелившуюся пробить лобовое стекло. Невозмутимый шофер даже не покосился на мелькнувшее за стеклом лезвие боевой секиры, продолжая крутить руль.

— Пуленепробиваемые стекла поставить не судьба? — буркнул Богдан, настороженно оглядывая вздымающуюся по обе стороны тропы зелень.

— Это они и есть, — невозмутимо буркнул запорожец, замахиваясь секирой на захлестнувшее его ногу зеленое щупальце.

— Серьезно? — Богдан с сомнением покосился вниз, на исполосованные царапинами стекла автобуса. Вспомнил поле похожих на чертополох коричнево-желтых шаров — при приближении автобуса шары ощетинились и принялись плеваться колючками толщиной с вязальную спицу. С глухим дробным стуком колючки молотили в стекла, заставляя судорожно вздрагивать в полной уверенности, что сейчас брызнут осколки и свистящий снаряд вопьется тебе прямо в глаз! Богдан смущенно хмыкнул и повел плечом, изображая что-то вроде извинения. Богатырь понимающе усмехнулся и взмахом секиры срезал лепесток с нацелившегося на них очередного хищного цветочка.

Лепесток спланировал на крышу автобуса. Юная запорожская ведьмочка радостно пискнула, загасила пляшущий на пальцах огненный шарик и на четвереньках дернула к упавшему лепестку.

— Между прочим, они вкусные! И очень калорийные! — Она принялась рвать лепесток на мелкие ломтики, распихивая их по вытащенным из походной сумки пластиковым стаканчикам.

— Во-во, они про нас тоже так думают! — хмыкнул богатырь.

— Надо хоть перекусить, пока эти снова за меня не взялись! — Костяшкой пальца она постучала в крышу автобуса, давая понять, что имеет в виду вовсе не хищные растения.

— А как местные на пластиковые стаканчики реагируют? — опасливо разглядывая набитый лепестками стаканчик, поинтересовалась Танька.

— Отлично реагируют, — не оборачиваясь, бросила ведьмочка. — Последний прием у здешнего градоправителя был оформлен в стиле «Под шелест бокалов!», а все блюда подавались в пластиковых судочках. — Она ловко пробежала по качающейся крыше автобуса, чтобы отдать второй стаканчик богатырю, вернулась и… плюхнулась рядом с Богданом.

— К ним вообще-то еще соус надо, но так тоже нормально! — С заговорщицким видом ведьмочка выудила из кармашка сумки флакончик с остро и незнакомо пахнущими специями. И потянулась к Богданову стаканчику, походя прижимаясь грудью к плечу парня.

Узкая девичья ладонь накрыла Богданов стакан. Ведьмочка застыла с флаконом в руке, потом медленно подняла голову — и оказалась нос к носу с Танькой.

— Ты ж это… только что на другом конце крыши была. — Ведьмочка обернулась, словно проверяя, действительно ли Таньки там больше нет.

— Телепортировалась, — серьезно пояснила Танька, изымая флакон со специями. Мерцающая пыльца присыпала обрывки лепестков, Танька аккуратно, двумя пальчиками положила кусочек на острый розовый язык и сосредоточенно почавкала. — Действительно вкусно. Вроде и фрукт… а вроде и конфета… Прелесть! — Она кинула на язык второй кусочек, поглядела на ведьмочку слегка затуманенным взглядом и проворковала: — Давай Богдан пока подежурит, а мы поедим спокойно.

— Богдан уже дежурил. — Ведьмочка поглядывала то на Таньку, то на мерцающую поверх лепестков приправу с ощутимым беспокойством.

— Ничего, Богдан у нас двужильный, справится. — Танька состроила ведьмочке глазки. — А вот тебе надо отдохнуть… милая! — и вытянула губки словно для поцелуя.

Ведьмочка нервно икнула, с ужасом покосилась на Танькин стаканчик и испарилась на другой конец крыши, будто ее ветром унесло. Танька прекратила трепетать ресницами, взгляд ее стал трезвым и ехидным, она плюхнулась на нагретое ведьмочкой место рядом с Богданом и с явным удовольствием отправила в рот еще один лепесток.

— Это… а с приправой как? — хрипло откашлялся красный, как свежесваренный рак, Богдан и потянулся к ее стаканчику.

Танька звучно шлепнула его по руке:

— Приворотного зелья наглотаться хочешь?

— Это что… приворот? — Он растерянно посмотрел на мерцающую пыльцу, потом на невозмутимо уплетающую Таньку. — А ты как же?

— Не хватало еще, чтоб на меня привороты каждой ведьмы действовали!

— Злишься? — неловко поинтересовался Богдан.

— Я ей наговоренного любистка в волосы натрясла: нравится ей внимание парней — получит! Чего ж теперь злиться? Злиться теперь совершенно нечего, — рассудительно сообщила Танька.

Тропа, по которой от ямы к яме скакал автобус, стала шире и утоптанней. Заросли агрессивных растений отступили, перестав нависать сплошным пологом, низко висящее солнце словно просовывало горячий язык в широкие просветы между листьями, а сами листья наливались золотом изнутри. Запорожский богатырь перестал настороженно вертеть головой, явно не ожидая больше нападений, зато с неожиданным интересом уставился на ведьмочку — будто никогда ее раньше не видел. Ведьмочка несколько раз покосилась на него удивленно, потом нервно поправила волосы… Взгляды богатыря стали еще жарче, споря с активно пригревающим солнцем. Богдан жалостливо вздохнул: ну, симпатичная ведьмочка все-таки… и благоразумно отвернулся.

— На меня злишься? — уточнил он.

— Знаешь, нет… — чуть не носом зарываясь в лепестки, пробубнила Танька. — Мне почему-то даже нравится… что ты другим девчонкам нравишься. Я тобой горжусь! — и она неожиданно тоже потерлась о его плечо щекой. Как ласкающаяся кошка.

Богдан покраснел до свекольного цвета и вытряхнул в рот сразу чуть не половину стаканчика. И принялся жевать, двигая туда-сюда раздутыми как у хомяка щеками.

Запорожская ведьмочка злобно грюкнула пяткой в крышу автобуса.

— Останавливай, я в салоне поеду! — крикнула она, нагибаясь к кабине.

— Нам еще минут пять по лесу ехать! — расстроился богатырь.

— Ничего, я лучше с туристами в кабине, чем с этой… в-ведьмой на одной крыше, — сквозь зубы процедила она и легко сиганула с крыши вниз, едва только автобус стал притормаживать.

— Даже не буду говорить «сама такая». Потому что я намного лучше. Ну или хуже, с какой стороны посмотреть, — провожая ее взглядом, пробурчала Танька.

Дверь автобуса по-змеиному зашипела и отъехала в сторону, ведьмочка легко взбежала по ступенькам…

— Девушка, это безобразие! — немедленно взвился ей навстречу визгливый женский голос. — Сперва вы выгоняете нас из автобуса и заставляете идти пешком…

— А вы предпочли бы, если вдруг что, пропасть все разом, вместе с автобусом? — огрызнулась ведьмочка.

— Так это было еще и опасно?!

— Поездка в другой мир — экстремальный туризм, в договоре ясно сказано!

— Это не дает вам права подвергать туристов опасности!

— Женщина, не кричите на нашу Машеньку, она же так старается! — вмешался вальяжный мужской баритон. — Такая умница, красавица, прямо бы расцеловал!

— Милый, ты хочешь целовать нашу экскурсоводшу? — поинтересовался другой, очень напряженный женский голос.

— Исключительно для вдохновения, милая! Я человек искусства, творец, у меня случаются такие вот спонтанные желания, — твердо ответил мужчина.

— Не уверена, что это вдохновит меня, — растерялась ведьмочка.

— Вот, она еще и вместо работы мужчинам глазки строит! Водитель, смотрите на дорогу! — снова раздался первый, визгливый женский голос. Дверь наконец со скрипом закрылась, отрезая звуки скандала, автобус дернулся и покатил дальше.

— Все-таки я хуже, — довольно покивала Танька. — Намного, намного хуже.

Под колесами захрустел и брызнул соком длинный побег, и тут же зелень по обеим сторонам дороги исчезла полностью — трясясь и подвывая мотором, автобус выбрался из леса. Над головой распахнулось ярко-голубое праздничное небо, глазам стало больно от яркого солнечного света. Автобус еще разок тряхнуло, и он покатил ровненько, как по асфальту.

— Вроде глины, только крепче, — богатырь кивнул на ложащуюся под колеса светло-коричневую, точно поджаристая хлебная корочка, ленту дороги. — У огненных змеев монополия на дорожные работы. А что им: один раз дыхнул — и готово!

Автобус нетерпеливо загудел, обгоняя величественно вышагивающего по середине дороги… верблюда. Между горбами покачивался самый натуральный араб в белом бурнусе — и у араба, и у верблюда были одинаковые величественно-равнодушные носатые физиономии, оба что-то неспешно жевали и не обратили на автобус ни малейшего внимания. Звонко зацокали копыта — с другой стороны мимо автобуса промелькнули четвероногие чешуйчатые существа. Змеиные головы венчал даже издалека кажущийся бритвенно-острым рог. На спине существа несли… других существ.

— Бр-р-р! — Танька затрясла головой, разглядывая всадников, похожих на соединенные для прикола кусочки трех разных пазлов: клювастые петушиные головы на человеческих плечах и длинные змеиные хвосты, свисающие по бокам чешуйчатых скакунов.

— Абраксасы, — прокомментировал богатырь.

— Это которые в седле… или которые под седлом? — выворачивая голову, чтоб не упустить всадников из виду, спросил Богдан.

— Всадники. А едут они на мушхушах, — уточнил богатырь.

Танька вскочила, с трудом удерживая равновесие на крыше неспешно катящего автобуса. Но никакая сила не заставила бы ее сейчас слезть! Вцепившись обеими руками в Богдана, она вертела головой, жадно вбирая в себя картинки иного мира.

Разноцветные венчики хищных цветов покачивались на фоне неба — автобус не успел еще уехать далеко, и с крыши отлично была видна зеленая арка над тропой, из-под которой он выбрался на дорогу. Сама дорога огибала цветочный лес петлей — точно бордюр к огромной агрессивной клумбе. Дорога была забита, как загородная трасса в теплый майский выходной. Недобро косясь на автобус желтым глазом и нервно взрыкивая, позади широкими скачками мчалось что-то вроде стильно выбритого тигра с рогами.

— Гидроп, жутко агрессивный, — кивнув на него, начал краткую экскурсию богатырь. — Астем. — Завернутая в широкие листья фигура на обочине во всем напоминала человеческую, лишь на лице совсем не было рта, зато здоровенный нос торчал корабельным румпелем. Автобус пронесся мимо, оставив за собой сизое облачко выхлопного газа, астем вдруг судорожно дернулся, схватился за зад и по-заячьи сиганул в придорожные кусты. — Они запахами питаются, — извиняющимся тоном пояснил богатырь. — Для него наш выхлоп вроде несвежих консервов. О, глядите, Довгомуд репу спер!

От раскинутых по сторонам дороги огородиков, прижимая к себе перемазанный землей мешок, мчалось создание, похожее на застрявшего посреди превращения оборотня — фигура вроде бы человеческая, но покрытая густой шерстью, а вытянутая пасть скалилась острыми клыками. За ним, подоткнув подол и грозно размахивая скалкой, гналась вполне людского вида тетка.

— Зачем ему репа — он же хищник! — провожая взглядом отчаянно лавирующего между повозками и всадниками Довгомуда, охнул Богдан.

— А он и сам не знает. Довгомуд — он Довгомуд и есть. Типичный, — хмыкнул богатырь.

Земля содрогнулась, и навстречу автобусу протопал великан с длинной, как у жирафа, шеей. Голова его покачивалась где-то высоко-высоко, кажется, под самым солнцем.

— Не туда смотришь! — Богдан вдруг дернул ее за руку. — Гляди!

Танька перевела взгляд на двигающийся параллельно автобусу поток телег… и нервно сглотнула:

— Это что… Иркин кот?

— Ага, в юбке! — фыркнул Богдан.

На передке такой ветхой, что казалось, вот-вот рассыплется, телеги сидела такая же крупная, как Иркин кот, трехцветная… кошка (если судить по старой латаной юбке и посеревшему от времени чепцу с прорезями для острых ушек). В оглоблях устало тащился мушхуш, настолько дряхлый, что тусклая чешуя на его боках кое-где осыпалась, обнажая блеклую зеленоватую шкуру, а обломанный рог на низко опущенной змеиной башке глядел в землю. Несмазанные колеса пронзительно скрипели под тяжестью груза, сама телега, казалось, робко и униженно приседала, словно извиняясь за факт своего существования. Трехцветная кошка почувствовала устремленные на нее взгляды, завертела головой и, обнаружив глядящих на нее с крыши ребят, начала испуганно кланяться, умоляюще прижимая лапы к сердцу.

— А, пестрая! — проследив взгляды ребят, небрежно бросил богатырь. — Пестрых здесь за котов не считают. Вы лучше туда гляньте!

Но Танька с Богданом теперь смотрели только друг на друга.

— Иркин кот… из Ирия? — одними губами шепнула Танька.

— Ага! — с каким-то злобным удовольствием прошипел Богдан. — А появился он, как раз когда Ирка стала ведьмой! Да он шпион, Танька! А ты вечно: ой, как он мне нравится, какой он классный! Портретики его рисовала!

— С чего ты взял, что шпион? — запротестовала Танька.

— Простая логика! Кот из Ирия, да еще из местных неуважаемых, раз их за котов не считают, — напомнил слова богатыря Богдан. — Из таких агентов обычно и вербуют! — с уверенностью человека, пересмотревшего кучу шпионских фильмов, заявил он.

— Он всегда Ирке помогал! — не сдавалась Танька. — И от Рады ее спасал, а Рада работала на Табити…

— И что? — перебил ее Богдан. — Значит, кот всего-навсего работает на противоположную сторону.

— Думаешь, на Симаргла? — вздохнула Танька.

Богдан только плечами пожал:

— Ну а что? У Ирки первая учительница — Рада Сергеевна, ведьма-убийца, любящая бабушка — Елизавета Григорьевна, предыдущая хортицкая ведьма, папаня-Симаргл на самом деле местный Темный Властелин — Прикованный, и это не считая того, что у нее парень — дракон! Кот — ирийский шпион нормально вписывается в общую картину!

— Айт хороший, он Ирку любит! — твердо припечатала Танька. После разочарования в людях, древних богах и котах еще и разочарования в крылатых змеях она не переживет!

— Хороший, когда спит, — ухмыльнулся Богдан. — Так я тебе скажу: кот, когда спит, вообще обалденный! Такой пушистый клубочек! — И нахмурился: — Ирку надо скорей искать, вот что! Пока еще кого-нибудь… особенного не встретили! — И скользнул по заполненной диковинными существами дороге хмурым взглядом.

— Эй! Аккуратней, подъезжаем уже! — окликнул их богатырь.

Автобус вошел в поворот — дорога совсем по-ирийски, то есть змеей, петляла между холмами, поросшими изумрудной травой и яркими цветами. Движение на дороге стало гуще, автобусу пришлось сбросить скорость, точно в каше, увязая в телегах, всадниках и пешеходах — двуногих, четвероногих, многоногих и вообще ползучих. Двигаясь вместе с общим потоком, автобус обогнул холм… Богдан, успевший дать себе слово ничему не удивляться, только сдавленно хрюкнул. Изумрудно-зеленая трава, аккуратная, будто стриженый газон перед английским замком, вдруг оборвалась, сменившись пустыней. От раскаленных песков веяло жаром. Дорога скользнула между барханами, упираясь в крохотное грязноватое озерцо с парочкой чахлых коричневых пальм, а на берегу раскинулся… город. Больше всего он походил на ласточкино гнездо — крохотные глинобитные домики лепились друг к другу и к склону песчаного холма, похожие на спутанный клубок улочки завязывались в невообразимые узлы, устремляясь к единственному пятачку утоптанной до каменной плотности земли у колодца. Разжаренный солнцем, городок поднимался до середины холма и вдруг обрывался, словно полоснули гигантским ножом, рассекая глиняные домики пополам. Тянущаяся от озера невысокая глинобитная стена походила на обрезанную веревку. Косой срез стены был не просто идеально ровный, его поверхность оказалась еще и гладкой, как стекло, — сейчас по ней, как с горки, с гиканьем скатывались трое местных ребятишек: толстохвостый зеленый ящеренок и двое черных, как начищенный ботинок, человеческих мальчишек. Сразу за городком снова начинались густая зелень и поросшие яркими цветами холмы. Пустыня и городок выглядели как пыльная заплатка на изумрудном шелке, точно бы они вдруг бухнулись откуда-то сверху, накрыв собой траву, цветы и холмы.

Автобус лихо вильнул туда-сюда, обгоняя неспешно тянущиеся повозки — вслед неслись выражения непонятные, но явно неодобрительные, — и лихо пристроился в хвост очереди у городских ворот.

— Давайте внутрь, нечего тут рассиживаться! — скомандовал богатырь и спрыгнул с крыши, грюкнув кольчугой. Богдан пожал плечами, и они с Танькой скользнули по покатому борту автобуса. Танька облегченно вздохнула — только сейчас, в прохладе салона, она поняла, каким жаром веяло от накалившегося под низким ирийским солнцем песка. Вездесущие песчинки уже успели набиться в кроссовки, скрипели на зубах, Танька не выдержала и поскребла под волосами — точно, и там уже песок!

— Раз, раз… — микрофон взвизгнул, ведьмочка его встряхнула, постучала пальцем — в общем, совершила все ритуальные движения на хорошую работу — и поставленным голосом зачастила: — Ну вот, дамы и господа, вы познакомились с уникальной природой Ирия…

— А уж как она хотела познакомиться с нами! — пробормотал похожий на типичного «братка» парень. — Прям аж ломилась внутрь! — трое его приятелей согласно закивали.

— Мы продолжаем наше путешествие под лозунгом «Два мира — два образа жизни!», и знакомство с образом жизни Ирия начинаем с города Вагаду! Вы обратили внимание, как город контрастирует с местным пейзажем? Еще пятьсот лет назад Вагаду находился в нашем, человеческом мире, а именно — в Африке! — запорожская ведьмочка сделала интригующую паузу, в которой явственно прозвучало фырканье тетки в разлетайке цвета вырвиглаз:

— Если б я хотела смотреть африканские города, я бы в Африку и поехала — в пять раз дешевле!

— Не мешайте — Машенька же рассказывает! — дружно рявкнули на нее мужчины в автобусе.

— Спасибо! — удивленная таким вниманием, выдохнула ведьмочка.

— Пока ей от твоего любистка только польза! — прошептал Богдан. Танька скривилась.

— Итак, более пятисот лет миновало с тех пор, как над пустынным оазисом, в котором стоял Вагаду, начал пролетать змей! — загадочным тоном продолжала ведьмочка. — Раз в год простирались над Вагаду змеиные крылья, и каждый раз с небес сыпалось золото, покрывая улицы сверкающим ковром!

— Ни фига себе! — хмыкнул кто-то, и все дружно уставились в окно на слепленный из глины городок. На лицах стало проступать сомнение.

— Не, ну за пятьсот лет любые бабки прожрать можно! — прикинул «браток».

— Взамен жители города должны были каждый год отдавать змею по девушке, — заторопилась ведьмочка.

— Классно им: за одну девку — полные улицы золота! — одобрил «браток», а все женщины в автобусе уставились на него с возмущением.

Автобус снова дернуло, он въехал в широкие ворота, дверь приоткрылась, и богатырь встал на нижней ступеньке, поджидая стражей — Таньку передернуло, когда она представила, как должны были нагреваться их кольчуги на здешней жаре. И накинутые сверху плащи не спасали.

— Так продолжалось до тех пор, пока не было решено отдать змею невесту великого героя Мамади, — вещала в микрофон ведьмочка.

— Десятника позови! — бросил богатырь чернокожему стражу.

— Господин десятник почивать изволит — мы и сами с вами разберемся! — слегка пришепетывая и поцокивая, сообщил чернокожий страж и попытался поверх плеча богатыря заглянуть в салон.

— Мамади схватился со змеем и в жарком бою убил его! — продолжала ведьмочка.

— Во блин, такой бизнес поломал! — возмутился «браток».

— Воротная пошлина! По два медных с каждого тележного колеса да по одному с каждой ноги упряжного либо верхового животного. Большая телега, не видел таких никогда, а колеса всего четыре, — неодобрительно постукивая по шине древком копья, сморщил широкий нос чернокожий. — А мушхуши или там кони? Кони где?

— А нету! — злорадно ответил богатырь. — Так что держи восемь медных…

–…И тогда умирающий змей обвился вокруг города и вместе с ним канул под землю, чтобы очутиться здесь…

— Восемь медных?! — возмутился страж. — А едет она у вас на чем, прям на колесах разве? Быстро говори, куда коней дел! — и принялся ощупывать воздух перед автобусом, видно, посчитав коней невидимыми.

— Я эту телегу уже видел, — вмешался его светлокожий напарник. — Мне господин десятник рассказывал — у ней лошадиные силы внутри, целых сто штук!

— Во-от, я ж говорил — кони! — черная физиономия стражника аж залоснилась. — Сто коней, по четыре ноги да по одному медному с каждой…

— Слышь, черномазый, а морда у тебя не треснет?

— Нельзя чернокожих так называть! — охнула в автобусе средних лет блондинка, сидящая рядом с мужичком потерто-богемного вида.

— Здесь этого не знают! — успокоила ее ведьмочка. — Вот если бы его назвали… — она оборвала фразу. — Короче, упоминать имя славного африканского богатыря Мамади в его родном городе не рекомендуется. — Она высунулась в дверь: — Сколько нам еще тут торчать? Уважаемый, вы все-таки господина десятника позовите!

Чернокожий страж гневно уставился на ведьмочку… и вдруг расплылся в умильной улыбочке:

— Какая девушка — белая, как воды Молочной! Девкой за проход возьму! — Страж схватил ведьмочку за руку.

— Мне она тоже нравится! — Белый страж вцепился ведьмочке в другую руку.

— А ну убрали грабли! — рявкнул богатырь, хватаясь за меч.

— Что здесь происходит? — раздался начальственный рык, и из караулки вывалился третий страж. Таньке показалось, что кольчуга покрывает и его лицо, но тут же поняла, что это мелкая чешуя — из-под кольчужного капюшона торчала морда ящерицы.

— О, наконец-то! Здорóво! — отпуская рукоять меча, кивнул богатырь. — Забирай что положено и пропускай нас, а то твои парни совсем с ума сошли — девушка наша им понадобилась! — И богатырь протянул ящеру сумку-холодильник. Танька догадывалась что там: бесценные в Ирии молоко, сливки, масло, яйца…

— Так я ж по-честному — в пятые жены! — пробубнил чернокожий, отпуская ведьмочку. Та громко фыркнула. Ящер внимательно посмотрел на нее и вдруг сухим и скрипучим, как песок на зубах, голосом спросил:

— Ко мне в жены пойдешь?

Ведьмочка закашлялась так, что только и могла отрицательно трясти головой.

— А может, мне вас троих нашинковать в капусту, а потом еще жалобу в Змеевы Пещеры накатать? — поглаживая рукоять меча, вкрадчиво поинтересовался богатырь.

Десятник отступил от автобуса, на ящериной физиономии не отразив и проблеска чувств, и лишь снова проскрипел:

— Может, передумаешь?

— Я польщена, но мы не подходим друг другу биологически, — все еще давясь кашлем, прохрипела ведьмочка и торопливо скрылась в автобусе.

— Что ж, посмотрим, — негромко обронил ящер.

— Глазки держи крепче — а то смотреть нечем будет! — угрожающе бросил богатырь и захлопнул за собой дверь.

— Чего они, с ума посходили? — едва не плача, пролепетала ведьмочка.

— Ну, не знаю… — протянул богатырь. — Ты, Мань, сегодня выглядишь прям королевой!

— Совершенно верно, Машенька! Просто красавица! — дружно загалдела мужская часть автобуса, а женская так же дружно уставилась на Машеньку не по-доброму.

— Спасибо, конечно… — Ведьмочка огляделась опасливо, будто оказалась в клетке с тиграми.

Танька гнусно хихикала, прячась за передним сиденьем.

— Да ладно! — в ответ на укоризненный взгляд Богдана фыркнула она. — Я ж не серьезную присушку делала: волосы вычешет, а еще лучше — помоет, и всех попустит! Правда, пока не вычешет — не попустит. — Сквозь заднее стекло отлично видна была троица стражников, пристально глядящих автобусу вслед.

Подвывая мотором и едва протискиваясь между домами, автобус двигался по узким улицам — с порогов и крыш глазели чумазые ребятишки и женщины, так закутанные в грязно-белые тряпки, что и видовую принадлежность не определишь! У одной Танька точно заметила торчащий из-под одеяния хвост.

— Господа и дамы, мы направляемся в крааль — ну вроде как местный отель — «Змей Вагаду»! — частила ведьмочка. — Там вы сможете принять водные процедуры, после чего приглашаем на ужин, где вы насладитесь неповторимым сочетанием африканской и ирийской кухонь. Потом рекомендую не засиживаться, завтра мы встанем очень рано, чтобы до жары посетить местный рынок. В торговых рядах Вагаду окрестные жители продают сувениры, текстиль, украшения, все ручной работы… У вас будет два часа, прошу не задерживаться, а также не тратить все деньги, ведь нам предстоит еще визит на знаменитое Торжище — ирийский рай для шопоголиков! Впереди у нас так много уникального, в том числе и Целебные Источники, после которых вы забудете о большинстве болезней, омолодитесь и потеряете в весе, причем без всяких усилий!

Танька невольно вздохнула: она б сама не отказалась еще парочку килограммов согнать!

— Не боись, есть у меня предчувствие, что мы по их Ирию так носиться будем, что ты на швабре не летать — ты за ней прятаться сможешь! — ухмыльнулся Богдан.

— Здухачи ж вроде мысли не читают! — огрызнулась Танька.

— Зато мы приходим в твои сны! — изобразив на лице выражение «я страшный искуситель, ща как искусаю!», муркнул Богдан, за что тут же получил кулаком в плечо.

Автобус поднатужился, чисто Винни Пух в норе Кролика, и продавился в очередную улочку. Оставшайся у ворот чернокожий стражник саданул древком служебного копья в землю:

— Не по закону это — лошадей внутри телеги прятать! Надули они нас с пошлиной! Надо было все ж отобрать девку, бвана десятник!

— Замолкни! — Удар ящериного хвоста выбил мелкую крошку из утоптанной земли. Ящер зыркнул вслед скрывшемуся в переулке автобусу и едва слышно добавил: — Поглядим еще насчет девки…

— Обидно просто! — не унимался чернокожий. — От змеев пошлины не дождешься — летят себе сверху…

— Летит, — вдруг поднося ладонь козырьком ко лбу, негромко сказал его светлокожий напарник.

В пронзительно-синем небе мчался змей. Чешуя отчаянно сверкала на солнце, окутанный светом силуэт казался огненным копьем, несущимся к земле. Загудело, словно издалека донесся раскат грома, грохнуло ближе, сильнее, стон проламываемого воздуха стал совершенно нестерпимым, сливаясь в сплошной гул… Серебряные искры сыпанули в грязное озерцо оазиса, от воды взмыли бесчисленные струйки пара, затягивая городок белесым туманом.

— Сюда летит! — заорал чернокожий, сжимая обеими руками голову, и как подкошенный рухнул на землю.

Воздух завизжал пронзительно, как вспоротая ножом тугая ткань, и с неба на город сыпанули капли кипящего дождя. С улиц донеслись крики. Мчащийся к земле сгусток пылающего серебра вспыхнул так ослепительно, что ящер-десятник торопливо затянул глаза пленочками век.

— Вв-вау-у-угррр! — свист летящего тела, удар, от которого воды озера вздыбились над городом и с грохотом рухнули обратно… На мгновенно опустевшую глиняную дорогу рухнул серебристо-стальной дракон!

Крылья-хвост-крылья-гибкая шея-зубчатый гребень… в струях кипящего белого пара змей катился по дороге.

— А-а-а-а! — отчаянно заорал светлокожий стражник. Прямо на него неслась многотонная чешуйчатая громада. Сквозь струи пара сверкнул рассеченный вертикальным зрачком глаз, когти скребли спекшуюся глину в напрасных попытках остановиться. — А-а-а! — стражник рванул прочь, змей уже был совсем рядом, близко, дохнуло горячим паром, мелькнул громадный коготь… Стражник вжался в стену, лишь закрыл лицо руками, обреченно чувствуя, как слезает обваренная кожа…

— Пшшш! — облако пара взвилось к небесам и стало медленно и лениво расползаться.

Стражник постоял, вслушиваясь в это шипение, потом осторожно раздвинул пальцы, выглядывая сквозь них, как сквозь решетку. Из-под исчезающей завесы пара сперва проступила босая нога в рваной в клочья штанине, рука с гибкими сильными пальцами… и наконец пар растаял. Совсем юная черноволосая девушка в изодранной, будто старая тряпка, кольчуге сидела на раздолбанной в глиняные черепки дороге, держа на коленях голову такого же черноволосого парня, года на три постарше.

Пару долгих минут было слышно только шипение тающего пара, потом парень сдавленно застонал и открыл глаза.

— Вырвались? — глухо выдохнул он.

Девушка запрокинула голову, вглядываясь в небо, и наконец кивнула:

— Вроде бы да.

— Мамой-Владычицей клянусь, второй раз я такую гонку не выдержу! — морщась как от боли, парень с трудом поднялся. Девчонка подскочила, поддерживая его под руку. Парень гневно вскинулся, пошатнулся и чуть не грохнулся обратно на дорогу. Покорно вздохнул и оперся на подставленное плечо. — Будем считать это компенсацией — ты мне всю шею отсидела! — И потрепанная парочка медленно поковыляла к воротам.

— Это что — змей? К нам? — чернокожий стражник поднял голову от земли. — Настоящий?! — И с диким воплем рванул наперерез: — Достопочтенный чешуйчато-хвостатый большой бвана змей! Если бване змею и его прекрасной мемсаб угодно войти в город… так пошлину надо бы заплатить!

Парень остановился и пристально уставился на стражника.

— Ну по закону ж так… — попятился тот. — Если поверху — так, понятно, без пошлины, а если в ворота… Она ж так и называется — воротная.

— Заткнись, Мамадина задница! — становясь блекло-салатовым от ужаса, простонал ящер-десятник.

— Ну если по закону… — насмешливо хмыкнул змей.

— Я заплачý! — Его черноволосая девица потянулась к болтающейся на плече потрепанной сумке…

— Ещщще не хватало! — зашипел змей так яростно, что девчонка отдернула руку от сумки, будто обжегшись. — Хватит, что я за тебя цепляюсь, будто калека какой! — он протянул чуть подрагивающую руку в сторону озерца… — Пшшш!

Пару мгновений ничего не происходило. Потом со дна один за другим начали подниматься пузыри — они всплывали чаще, быстрее, как в закипающем чайнике… А потом ударили фонтаны жидкой грязи, намывая черные кучи вокруг чахлых пальм. От берега к берегу пробежала длинная волна, озерцо сверкнуло сапфиром в золотой оправе песка… и последние струи грязи звучно ляпнулись обратно, расползаясь разводами по безупречной прозрачной синеве.

Черноволосый парень поднес ладонь к глазам, разглядывая ее с удивлением, будто посторонний предмет, потом посмотрел на озеро, снова на ладонь, снова на озеро… Черные грязевые разводы медленно исчезали, постепенно растворяясь в сапфировых водах.

— Класс! — восхищенно выдохнула девица, снова беря своего парня под руку.

— Думаешь? — неуверенно переспросил он.

— У нас такой чистой воды, наверное, и не бывает! — кивнула она. — Хотя могли бы обойтись и без пошлины. — Она мрачно поглядела на стражников. — Развелось, понимаешь, бюр-рократов!

Чернокожий не знал, кто это такие, но, судя по недоброму взгляду зеленых глаз, за такое убивают!

— Ну… нам эту воду тоже пить, — с не свойственной змеям растерянностью ответил парень — и словно бы испуганно покосился на озеро. — А будут плохо себя вести — замусорю обратно! — пригрозил он — тоже как-то неуверенно. Тряхнул спутанными волосами, ругнулся себе под нос: — А, Ёрмунганд… Ладно, пошли! — и, поддерживая друг друга, парочка медленно побрела по улице. До стражников донесся голос парня: — Я голодный, как… ну вот, Шешу знает — как дракон, наверное!

— А змейскую деньгу мы так и не увидели, — разочарованно пробормотал вслед чернокожий.

— И как бы ты змея считал — как телегу или как лошадь? По лапам али по крыльям? Мамади тебе навстречу — ты б у него еще тоже девку попросил! — ошалело выдохнул светлокожий стражник. — Я и то думал, он тебя сожрет! Слышь, голодный!

— Не… Змейская девка мне без надобности — сама тощая, волосья тож как змеи. Та, первая, краше была!

— Он еще перебирает! — ящер-десятник размахнулся и когтистой лапой влепил своему подчиненному подзатыльник. Чернокожего снесло…

Едва слышно чвякнуло, грязь под пальмами шевельнулась, из-под нее выглянули две острые змеиные головки. И тут же спрятались. Из другой кучки тоже высунулись змеиные головы — и тоже парой. Грязь влажно похлюпывала, точно внутри нее возилось что-то… или кто-то.

Скрип-скрип! Заглушая пронзительным скрипом все звуки, по опустевшей дороге катила ветхая телега, запряженная дряхлым мушхушем. Сидящая на передке пестрая кошка в старом чепце и латаной юбке вскочила и, робко подбирая хвост, поклонилась стражникам:

— Будет ли дозволено презренной пестророжденной уплатить пошлину за дозволение въехать в славный город Вагаду? — Кошка разжала лапу, протягивая стражникам тусклые, позеленевшие и даже слегка заплесневевшие медяки.

— Хотел деньгу? Ну так вот тебе! — хмыкнул светлокожий. Его напарник только смачно плюнул и двинулся в караулку, оставив приятелей разбираться.