Репликация. Книга вторая

Ву Вэй

Четвертая книга о мир XXIII века. Продолжение истории, рассказанной в «Холодно в Небесах» и первой части «Репликации».Человечество пытается объединиться в борьбе с общим врагом, Зигфридом Бер, и временем.Как на этот раз судьба распорядится жизнями героев? Кому удастся одержать победу и насладиться ею? И каков он, вкус победы?

© Ву Вэй, 2024

ISBN 978-5-0065-1759-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0065-1760-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Свадхистхана

Есть решения,

которые отрезают путь назад.

Их непременно надо принимать.

Франц Кафка

Счастье — это когда тебя понимают,

большое счастье — это когда тебя любят,

настоящее счастье — это когда любишь ты.

Конфуций

Розовое утро начиналось за резным краем красно-золотой крыши старого монастыря. Джокхан, детище непальской принцессы Брикути, жены первого тибетского царя-буддиста Сонгцена Гампо,¹ первым встречал новый день с высоты трех с половиной тысяч метров и шестнадцати веков. Лхаса, бывшая столица Тибета, город, называемый «местом богов», в котором жил Далай Лама, после катастрофических событий двухсотлетней давности, практически стерших с лица земли следы китайской культуры, теперь опустела, некогда огромный храмовый комплекс лишился многих построек. Джокхан сохранился. Уцелевшие несколько тысяч носителей древнейшей цивилизации поднялись из отравленных, ставших многомиллионными братскими могилами мегаполисов в горные районы, где нашли приют в немногочисленных местах, подобных этому. Могущественное прежде государство, пережившее в своей истории неоднократные периоды расцвета и упадка, за полторы сотни лет так и не восстановилось даже в пределах самой малой провинции. Сегодня китайцы живут малочисленными общинами, и трудно себе представить, что не так давно по меркам истории, всего каких-то двести лет назад, численность их на планете была самой большой и достигала почти двух миллиардов, что составляло примерно четверть всего человечества. Непальцы и жители Бутана, потеряв пригодные для жизни территории, тоже стеклись сюда и здесь, объединившись с тибетцами и китайцами, пытались построить новую обитель счастья.

Лхаясын, старейший хранитель монастыря, как всегда раньше других закончил предварительное сосредоточение на сорока кругах касинах и готов был перейти к чтению биджа-мантры, чтобы на бреющем полете мысли и восточного ветра соединиться с вибрациями предстоящего дня. Вторгаться в пространство хранителя в такие минуты не дозволялось никому, но сегодня вопреки установленному порядку дверь молитвенной комнаты распахнулась, когда Лхаясын приготовился произнести мантру.

— Подожди, Намган,² озвучивать проявленный мир, — раздалось под купольным сводом. — Поговорить нужно.

Намган — имя, которое хранитель получил при рождении, много лет не произносилось в стенах Джокхана, точнее, оно лишь однажды прозвучало здесь, в тот день, когда четырнадцатилетний мальчик из общины куньяты закрыл за собой дверь в суетный мир и стал послушником. Давно это было. Два старейших хранителя, исчерпав земное время, присоединились к вечности, передав ему, Лхаясыну, монастырь и обязанность охранять часы человечества. Он посвятил этому без малого сорок лет, наблюдая гармонические колебания временных и гравитационных волн, амплитуды которых неизбежно совпадали, гарантируя системе устойчивость. Долина дервишей, как называли местные жители застрявшую меж двух каменных ребер северного гималайского хребта равнинную полосу шириной около полукилометра и длиной километров тридцать, и вершина Нисура, выброшенная на высоту четырех тысяч двухсот метров, были периферийными станциями земной гравитационной сети. Любые изменения поля здесь улавливались специальными приборами и передавались в центр контроля в Джокхан. Но хранитель к показаниям приборов относился как к сводкам метеослужб — те и другие иногда оказывались правыми. Поэтому дважды в год двое послушников шли в долину, а трое поднимались на вершину, чтобы провести измерения лично. Лхаясын ожидал их возвращения со дня на день: послушники отправились на задание две недели назад.

— Что тебя привело ко мне, Нима? — спросил он, вставая.

— Я встретил послушника, он возвращался с Нисуры, шифу, ^[3] — ответил вошедший, протягивая досточтимому Лхаясыну завернутую в суровую серую ткань стеклянную трубку толщиной около двух пальцев.

Хранитель развернул ткань, поднес трубку к огню алтаря и начал всматриваться в отражавшиеся на ней колеблющиеся отблески света.

— Анта, андхакаара,³ — обреченно произнес Лхаясын, не оборачиваясь.

— Еще не совсем, шифу, — осторожно возразил Нима. — Надо найти амзу и призвать нагваля.

Нима склонился и не выпрямлял спины до тех пор, пока Лхаясын молчал. А настоятель не спешил произносить вслух то, что пока в его голове не приобрело окончательную форму — мысли появлялись разные, и ни одной из них он не мог отдать явного предпочтения. Лхаясын ждал, когда туман первого впечатления развеется и унесет с собой случайное, оставив лишь необходимое.

— Подожди снаружи, Нима, — наконец произнес настоятель.

Нима выпрямился и покинул молитвенную комнату, оставив шифу наедине с его мыслями. Прошло около часа, прежде чем Лхаясын вышел.

— Отправляйте людей на поиски амзу. Нагваля тоже ищите, но пока не тревожьте, к нему обратимся в крайней необходимости, если все остальное будет исчерпано. Меня держать в курсе, что бы ни случилось, и как только вернутся послушники из долины, — сразу ко мне.

— Понял вас, шифу, — Нима вытянулся в готовности выполнять приказ.

— Нужно собрать всех на пуджу. Сегодня. И пусть приготовят коз.

Лхаясын благословил Ниму и снова скрылся за дверью молитвенной комнаты.

***

— Госпожа! — Гопал появился так неожиданно, что Нина подумала, не стоял ли он все это время где-то рядом. — Почему махатта оставил вас здесь?

— Он меня совсем оставил, — деревянным голосом ответила Нина. — Идите к нему, Гопал. Не бросайте его сейчас.

— Сначала я вас провожу за столик. Вы ужинайте и не уходите никуда. Я скоро вернусь. Дождитесь меня, госпожа.

Нина молча кивнула и пошла за Гопалом.

…Она отрезала кусочки от холодного мяса, безразлично подолгу жевала, не чувствуя вкуса, потеряв аппетит. Напротив нее стояли две тарелки, но ни Вэла, ни Гопала не было, и мясо одного подсыхало, бледнея и становясь похожим на отколотый кусок серого мрамора, а другого — застывало в жире вытекшего сока. Нина потянулась к салату, но опустила руку, внезапно ощутив отвращение ко всякой еде.

Официант смотрел на нее выжидающе.

— Думаю, блюда можно уносить, — заметила Нина, когда парень, поймав на себе ее взгляд, подошел.

— Вам не понравилось?

— Что-то расхотелось… Запишите заказ на мой номер. Четыреста пятый.

— Все уже оплачено, госпожа.

Официант унес тарелки. Прошло около часа с того момента, как Гопал ушел. Нина подумала, что он уже не вернется, и решилась пойти в свою комнату.

— Нина, дорогая! — раздался за спиной голос Эвелин. — Почему вы одна? Где ваш… господин Вэл?

— Он занят.

— Понимаю, — с деланым сочувствием отозвалась Эвелин. — Наверное, нелегко жить с человеком, который сам себе не принадлежит.

— О чем вы?

— Нина, да бросьте делать вид, что не понимаете, о чем я. Вэл Лоу — верховный властитель, пусть и в отставке, но вы же знаете, что бывших властителей не бывает.

Нина посмотрела на Эвелин с таким вниманием, что та, поддавшись первому впечатлению, с сомнением произнесла:

— Нет, только не говорите, что не знаете, кто он…

Нина не отвечала. Мысли ее метелили голову, заваливая вопросами, ответы на которые, если и существовали, были намертво погребены под сугробами памяти.

— Конечно, знаю, — ответила она, не глядя на Эвелин.

— Нина, раз уж мы теперь подруги, — Эвелин сделала вид, что не заметила возмущенный взгляд Нины. — Скажите, почему господин Вэл сложил полномочия?

— Были причины. Не думаю, что нам стоит их обсуждать.

Эвелин с интересом рассматривала Нину, говорившую с тем чувством собственного достоинства, к которому безотчетно испытывают уважение.

— Ну да, конечно, — голос Эвелин звучал тише. — А почему вы столько времени были одна? И сейчас живете не вместе.

— Я так хочу. Пока не нужно никому знать. И прошу вас сохранить наш секрет, — Нина посмотрела на Эвелин мягче.

— Конечно! Можете на меня положиться, я все понимаю… Господин Вэл обещал пить с нами чай, но вот его нет.

— Если обещал, так и будет. Вэл всегда держит слово, — в голосе Нины прозвучали нежные вибрации. — Присаживайтесь.

Эвелин с удовольствием села и стала рассказывать что-то о Зое, сетуя на сложности ее характера, возраста и вообще отношений между родителями и детьми.

— Нина, а у вас еще дети есть?

— Дети?.. Нет, но скоро будут.

— Будут? — оживилась Эвелин. — У вас двойня?

— Да, дочь и сын.

Нина почувствовала руку на своем плече и обернулась.

— Скоро мы их увидим, — улыбался Вэл. — Как ужин, дорогая?

— Хорошо. А где Гопал?

— Остался собирать вещи.

Нина вопросительно посмотрела на Вэла, но при Эвелин спрашивать ни о чем не стала.

Вэл призвал официанта и заказал нехитрое блюдо из рыбы и овощей. Эвелин сразу ушла, сообщив, что будет на чайном балконе, и, если они захотят выпить чаю после ужина, с радостью составит им компанию. Нина сидела молча, наблюдая за Вэлом. Заказ принесли быстро, и Вэл увлекся ужином, удивляя Нину отменным аппетитом.

— Вы уезжаете?

— Да.

— Почему вы вернулись? Вы же простились навсегда.

— О чем вы? Когда это я прощался навсегда?

— Около часа назад.

Вэл отодвинул тарелку и с недоумением посмотрел на Нину.

— Ничего не понимаю. Я задремал на скамейке, меня Гопал растолкал… Как я мог с вами проститься? Это невозможно. Я не хочу прощаться с вами, — признался он, сбивая Нину с толку окончательно. — У меня, правда, все как-то смешалось в голове — не помню, когда вы ушли от меня. И как на скамейке оказался, тоже не помню.

— А что помните?

— Как пожар с Гопалом тушили. Еще помню, как мы на качели… — Вэл посмотрел на Нину с вожделением.

— А я помню, как проснулась в вашем доме.

— Вы не помните, как мы шли отсюда ко мне? Совсем ничего не помните, Нина? — Вэл с трудом мог в это поверить.

— Нет. Но помню, как шли от вас сюда и как вы… Думаю, стоит врачу показаться. Не находите одновременную амнезию странной?

— Более чем, — произнес Вэл задумчиво. — Так вы, Нина, получается, вы меня тоже не помните? Вы же знаете мое имя…

— Я услышала, как вас Гопал назвал, когда из ванны вышла… И сейчас начинаю догадываться, почему вы вели себя так.

— Как я себя вел?

— Будто между нами что-то было, — Нина смутилась. — Не спрашивайте, господин Вэл, мне неловко это вспоминать, а говорить об этом — тем более.

— Господин?! Господин Вэл?! Да за что же вы меня? Что я такого натворил?

— Ничего плохого вы не делали. Просто ваши представления о нас, — последнее слово Нина произнесла, понизив голос и сделав над собой усилие, — не совпали с моими. И вы были этим очень огорчены.

— А вы? — осторожно спросил Вэл.

— Разве мое мнение может что-то значить для вас, господин верховный властитель? — сталь ее голоса пронзила его холодом боли.

— Эвелин?

— Да. Простите, что не узнала вас, — у Нины не получилось скрыть сарказм, она попыталась подняться, но Вэл, распознав ее намерение сбежать, удержал ее.

— Нина, остыньте, — властно произнес он, приблизившись к ее лицу. — То, что вы меня не узнали, — совершенно нормально. Я же знаю, что вы не помните прошлое. С чего бы вам меня помнить, даже если раньше вы и знали, кто я?

Нина молчала. Мысли ее сейчас были такими путаными, что разум ставил под сомнение каждое слово.

— Нина, вы кино любите? — радостный блеск синих глаз придавал лицу Вэла озорное, почти мальчишеское выражение.

— Кино? А что это?

— Хроники, только не из жизни, а по придуманному сценарию.

— Как ожившие книги?

— Можно и так сказать, — довольно произнес Вэл.

— Никогда такого не видела.

— Хотите посмотреть?

— Хочу. А что для этого нужно?

— Да ничего особенного, главное, чтобы была светлая стена и удобные кресла, чтобы можно было сидеть часа два.

— Два часа?

— Примерно, — подтвердил Вэл. — Вас это пугает?

— Нет, чего же тут пугаться? Просто я подумала, что можно было бы прямо сейчас посмотреть, не знала, что так долго… Вечером мне может быть тяжеловато сидеть два часа. Но если с утра, то легче, — сбивчиво проговорила Нина.

— Не обязательно сидеть все два часа, можно в любой момент остановить показ, или вы можете лечь, когда утомитесь сидеть, или сразу… — Вэлу сделалось жарко. — У меня есть одна древняя комедия, несколько дней назад показывал ее Гопалу. Там как раз похожая история: героиня потеряла кратковременную память и каждый день проживала как один и тот же, а проснувшись утром, все забывала.

— Как интересно! — Нина смотрела на Вэла мягче.

— Куда пойдем: ко мне или к вам?

— До вас далеко, можем посмотреть у меня в комнате, — согласилась Нина, удивляясь его способности не принимать отказа. — Давайте Эвелин пригласим и Зою…

— Может быть, для начала стоит выпить с ними чаю на балконе, раз уж я сам предложил?

— Когда?

— Что, когда: когда предложил или когда выпить чаю?

— Все, — улыбнулась Нина.

— Отвечаю последовательно, — Вэл вдохновился ее улыбкой. — Эвелин мы встретили недалеко отсюда, когда прогуливались сегодня после обеда. Она меня сразу узнала, и, боясь, как бы она меня не выдала, я не дал ей много говорить — купил приглашением на чай. Я сам хотел сказать вам, чем раньше занимался, но… всегда найдутся добрые люди, которые опередят, облегчат, так сказать, путь. — Вэл взял руку Нины. — Я понимаю, что сейчас я никто для вас, но поверьте: несколько часов назад было иначе. Я помню и чувствую, сейчас даже сильнее… Дайте мне возможность познакомиться с вами еще раз…

— Хорошо, господин Вэл.

— Нина, просто Вэл. Я для вас не могу быть господином.

Нина закрыла глаза и промолчала. Вэл осторожно провел ее рукой по своим волосам, потом приник лицом к ладони, словно в ней спрятался, и издал негромкий не то стон, не то рык.

— Смешной, — сказала вдруг Нина, посмотрев на него с нежностью, но, спохватившись, произнесла, — простите, господин верховный… простите, Вэл…

Вэл прижал ее руку к губам и поднял на Нину взгляд, от которого она смутилась невероятно.

— Пойдемте пить чай, — медленно произнесла грудным голосом. — Эвелин, наверное, заждалась нас… — и, приговорив Вэла окончательно, прошептала, — я уже очень хочу смотреть с вами кино…

— Дядя! — раздался радостный возглас Аси. — Вот вы где, а я никак найти тебя не могу.

Она подошла к Вэлу, и он обнял ее, широко улыбаясь.

— Знакомьтесь: это Нина, а это Ася, моя племянница, — Вэл подмигнул Нине, видя ее растерянность.

Ася присела рядом и заговорила переливчатым голосом:

— Завтра утром мы с ребятами идем на экскурсию. Присоединяйтесь!

— Что за экскурсия? — живо откликнулся Вэл.

— Какие-то древние развалины, мосты, храмы — руины, в общем, — рассмеялась Ася. — Но, говорят, очень интересно и гид какой-то необыкновенный. Вы сможете, Нина? Часть маршрута проходит по холмам, наверное, вам трудно будет подниматься.

— С этим проблем нет, — заверил Вэл, не давая Нине возможности отказаться. — Мы возьмем с собой носильщика, который донесет Нину куда угодно, если она устанет.

— О! Как у вас все! Так, идете?

Вэл посмотрел на Нину умоляющим взглядом и, получив от нее медленный взмах ресницами, ответил довольным голосом:

— Конечно. Во сколько и где собираемся?

— Здесь, у парадного подъезда, в десять часов. Не опаздывать! С собой иметь кепки, тапки, платки, очки, воду, ну, что там вам еще может понадобиться… Плечи и колени прикрыть, потому что планируется посещение какого-то храма.

— Плечи и колени — это к вам скорее, мы всегда прикрыты, — игриво заметил Вэл. — На всякий случай, свяжись со мной завтра часов в девять, чтобы мы не проспали.

— Какой у тебя сейчас позывной? Ты же сменил недавно, — не растерялась Ася.

— Каникула латиницей. Через си в обоих случаях.

— Я знаю, как пишется Сириус, — заметила Ася. — Или ты забыл, что я на космологии специализируюсь?

Вэл обнял племянницу, и она убежала, попрощавшись до завтра.

— Нина, с вами все в порядке? Вы словно не здесь.

— Милая у вас племянница.

— Угу. Пойдемте пить чай, пока еще кто-нибудь не объявился, — Вэл подал Нине руку, помогая ей встать. — Такое впечатление, что на нас сегодня билеты подешевели.

— Точно, — улыбнулась Нина, беря Вэла под руку. — Нам обязательно все это делать?

— Что? — при слове «нам» Вэл услышал стук своего сердца.

— Пить чай, идти на экскурсию…

— Да. И сейчас нас засыплют вопросами. Вы же понимаете, Нина, что от этого не уйти?

— Боже, я так устала, — произнесла она изможденным голосом.

Вэл остановился, осторожно ее приобнял.

— Потерпите еще чуть-чуть, потом вы удобно уляжетесь, и я включу кино. Пока будете смотреть, ножки вам помассирую, сразу легче станет. Я лучший в мире массажист ваших ножек.

— Что вы такое говорите? — вяло возмутилась Нина, голова которой сейчас куда-то уплывала, падая на плечо Вэла. Ей резко захотелось спать, захотелось так сильно, что она с трудом могла выговаривать слова. Промелькнула мысль, что ее состояние ненормально, потому что она совсем недавно спала три часа. Но мысль эта в голове не прижилась, и Нина снова посмотрела на Вэла полуотсутствующим взглядом. — Пойдемте пить чай.

— Уверен, сейчас мне придется много и убедительно врать, — сказал Вэл. — Подыграйте, пожалуйста.

— Я врать не умею.

— Просто не опровергайте мои слова и не удивляйтесь ничему. Хорошо?

— Не думаю, что это хорошо, но, если вы считаете, что иначе нельзя, буду молчать, — и пройдя несколько шагов, Нина с улыбкой добавила, — можно приобнять меня для убедительности представления и чтобы я не упала, если вдруг засну.

Вэл сильно прижал ее к груди.

— Так можно?

— Лучше сначала спрашивать, потом делать, если позволят, — строго заметила Нина, но дыхание ее сбилось, голос дрогнул, а когда Вэл виновато опустил взгляд, смягчившись, добавила, — глаз да глаз нужен с вами.

— Прощен?

— Я подумаю над этим, а пока взяла на заметку.

— Похоже, инициативу особенно проявлять не стоит, — еле слышно произнес Вэл, с игривой опаской посматривая на Нину.

— Мысль верная, — обронила она, входя в чайную, устроенную на большом овальном балконе второго этажа, с которого открывался вид на простор долины, зеленой косынкой сброшенной с двух соседних Златогорских вершин. — Какая все-таки здесь красота!

— Да, — согласилась Эвелин с радостью. Любопытство разгорелось в ней, языки его пламени отражались нездоровым блеском в глазах.

Вэл сразу заметил этот огонь и нанес упреждающий удар, разряжая и накаляя обстановку разом:

— Эвелин, простите, что задержали вас, — произнес он самым любезным тоном. — Сегодня мы порядком утомились, — Вэл демонстративно положил руку на живот Нины, обозначая «мы» наглядно, — но немного, думаю, посидеть еще сможем. Правда ведь? — Вэл посмотрел на Нину неподдельно нежно и поцеловал ее в нос.

— Конечно, — она, с милой улыбкой на губах, больно щипнула Вэла.

Он стоически выдержал щипок, лишь скривился, улыбаясь, и передал Нине мысль, что обязательно отыграется. Услышав Вэла, Нина испугалась и решила ему не противоречить. Сев в кресло, соседнее с Эвелин, и поймав на себе взгляд Вэла, она подумала, что он очень привлекателен и ей хорошо, когда он рядом. «Счастлив слышать», — отозвался Вэл и рассмеялся, видя растерянность Нины.

— Простите, дамы, мне смешинка в глаз попала, — не переставая смеяться, сказал Вэл и потянулся, чтобы налить чаю Нине и себе. — Давайте еще закажем, — и велел принести большой чайник с травяным сбором и вазу с пирожными.

Эвелин смотрела на Вэла не моргая, а он про себя загадывал, сколько секунд она выдержит молча.

— Господин Вэл, — заговорила Эвелин, и Вэл подумал: «Пятнадцать». — Почему вы оставили пост, ведь мы же за вас проголосовали?

Такого вопроса Вэл ожидал менее всего и несколько растерялся под пристальными взглядами Эвелин и Нины.

— Подумал, что пора уступить дорогу молодым, — быстро нашелся он, продолжая улыбаться.

— Только поэтому? — голос Эвелин выдавал недоверие.

— Вам это кажется недостаточным основанием?

— Кажется, если честно.

— Интересно узнать вашу версию, — Вэл плавно ложился на крыло, освобождая эфир.

— Разные слухи ходят, — осторожно ответила Эвелин, бросая быстрый взгляд на Нину.

— Любопытно было бы послушать, что обо мне говорят, — Вэл с интересом смотрел на Эвелин.

— Не думаю, что я должна пересказывать…

— И все же.

— Говорят, что после комы вы, как бы помягче выразиться, — Эвелин заметно смутилась, — что у вас сейчас не все в порядке с головой. Но это полная чушь, я сама теперь вижу.

— А еще что говорят? — не успокаивался Вэл.

— Разные глупости… Не спрашивайте, господин верховный властитель, людям всегда нужно о чем-то языками чесать.

— Эвелин, почему вы меня величаете? Вы же знаете, что я больше не статусное лицо.

— Не могу в это поверить, — призналась Эвелин. — Смотрю на вас и не понимаю, зачем вы это сделали. Нина, как вы могли позволить ему нас бросить?

Нина поперхнулась.

— Вэл принимает решения самостоятельно, — произнесла она, не поднимая глаз. — И уверяю вас, Эвелин, вы ошибаетесь: он никого не бросил. Не обязательно носить корону, чтобы быть королем.

Последние слова Нины пригвоздили Эвелин к месту, она даже рот от удивления приоткрыла. Вэл смотрел на Нину с восхищением. Он жадно ловил ее взгляд, пытаясь понять: она на самом деле так думает или мастерски подыгрывает ему, как договаривались.

Официант принес чай, хотел разлить, но Вэл отогнал его и сам подал чашку Нине:

— Моя королева.

— Вэл, — выдохнула она тихо, смущенно поднимая на него взгляд, от которого он едва на ногах устоял.

«Я с ума от вас схожу», — передал Вэл, не владея собой совершенно. Он упал на стоявшую рядом оттоманку, схватился рукой за ножку кресла Нины и с характерным звуком трущегося о каменный пол дерева придвинул его к себе, с удовольствием положив голову ей на колени. Нина едва успела поставить чашку с горячим чаем на стол, улыбнулась и, подергав его рукой за челку, словно журя за проказы, стала нежно поглаживать ему лоб и волосы. Вэл закрыл глаза и не сдержал томного стона.

— Рядом с вами находиться жарко… Простите, — очнулась Эвелин, смущенно улыбаясь. — Можно подумать, вы только познакомились…

— Так и есть, — согласилась Нина.

— То есть?

— Мы каждый день знакомимся, а иногда и по несколько раз за день, — рассмеялась Нина.

— Точно, — как в бреду отозвался Вэл, боясь пошевелиться. — На самом же деле, мы сто лет вместе.

— Вы женаты? — Эвелин не удержалась, но сразу почувствовала, что задавать такой вопрос не стоило.

— Нет пока, — спокойно ответил Вэл. — Все как-то не складывалось, но мы над этим работаем, — добавил, осторожно глядя на Нину. — Мы слишком заняты были, чтобы выкроить время на формальности, поэтому сначала сделали главное, — Вэл с гордостью потрогал живот Нины и поцеловал его. — Спасибо, Эвелин, что напомнили. Нужно подумать об этом всерьез, ведь совсем скоро наши дети…

— Дорогой, нам пора, — произнесла Нина негромко, будучи не в состоянии и дальше выслушивать утопические рассуждения Вэла по поводу их мифических отношений.

Он посмотрел на нее, мысленно прося разрешения не приглашать Эвелин на кино.

«Буду вести себя очень прилично», — заверил, целуя ее руку.

«Не сомневаюсь, — строго отозвалась Нина. — Две заметки у вас уже есть. После третьей неприлично вести себя буду вынуждена я».

«Я нашел свою королеву, — подумал Вэл, а Нине передал, — придется оторваться на третьей заметке, чтобы не страдать напрасно, — но, увидев ее, сдвинувшиеся к переносице брови, поспешил дать задний ход, — я пошутил».

— Уже уходите? — разочарованно спросила Эвелин, не ожидавшая, что их беседа прервется так быстро.

— Нам пора спать, — ответил Вэл, не скрывая удовольствия от произносимых слов. — Малыши подстраивают режим под себя…

Вэл мог бы и дальше фантазировать на тему, но щипок за ухо привел его в чувство. Он встал, взял Нину за руку и распрощался с Эвелин.

— Что вы себе позволяете?! — Нина высказалась довольно резко, когда дверь ее номера за ними закрылась. — Вы манипулируете моими детьми, будто они ваши!

— Простите, ничем не хотел вас обидеть, — растерялся Вэл, не ожидавший подобной реакции. — Я забыл, что они не мои… Может быть, мне лучше уйти?

— Как хотите, — холодно ответила Нина, не желая, чтобы Вэл уходил, но не сумев сказать другое.

— Простите, что расстроил вас, — убитым голосом произнес он и взялся за ручку двери.

— Вэл… — Он обернулся: Нина стояла посреди комнаты, лицо ее побледнело, глаза блестели влагой. — Вы обещали кино, — произнесла она дрожащим от волнения голосом. — Подождете, пока я приму душ?

— Конечно…

Вэл сидел на софе, ожидая, когда Нина выйдет из ванной. Он пытался понять, на самом ли деле перешел дозволенные границы или Нину вывело из равновесия что-то еще. Пытался, но не понимал. Вэл встал и прошелся по номеру, довольно просторному, заглянул в спальню, с удовлетворением обнаружив в ней почти белые стены. Он нашел нужный фильм и положил коммуникатор на столик.

— Думаю, халатом вас уже не испугать, — сказала Нина, с растерянной улыбкой заходя в спальню.

На ней был длинный шелковый халат цвета ванильного мороженого, струящийся по телу и довольно условно его скрывающий. Мокрые волосы, вьющиеся крупными волнами, свежее лицо, блестящие, ярко-изумрудные глаза… Вэл сглотнул.

— Таким испугать невозможно, можно только убить…

— Не хотите тоже освежиться? — не то спросила, не то предложила Нина, бросая на Вэла быстрый, виноватый взгляд. — У меня есть санаторный халат, он большой, должен вам подойти.

— С удовольствием… Включу фильм и пойду. — Вэл вывел проекцию голливудской комедии «Пятьдесят первых поцелуев». — Может, поначалу непривычно… Нина, тогда люди по-другому к юмору относились, он довольно грубый у них, местами вам может пошлым показаться. Не судите строго… Где я могу взять халат?

На стене замелькали первые кадры, и только тогда Вэл позволил себе взглянуть на Нину: она смотрела завороженно. Не отвечая и не отрываясь от демонстрации, Нина поднялась и достала из шкафа легкий полотняный халат, действительно большой, и протянула его Вэлу. Он почувствовал, как защемило сердце, когда в чуть распахнувшихся половинках ее халата мелькнула синяя венка.

Вэл поспешил в душ и долго стоял под сильными струями холодной воды, усмиряя разгоряченное тело и успокаивая разыгравшееся воображение. «Надо было позвать Эвелин, — думал он, обтираясь полотенцем и глядя на себя в зеркало. — Хотя, какого… Мы же не дети… Дети… О чем я вообще сейчас думаю?»

И тут он увидел на левой руке следы сделанной маркером надписи: «Обвенчайся завтра с Ниной любой ценой».

Вэл протер глаза, потом зеркало, руку — надпись точно была. Он стал судорожно ее оттирать, пока следы краски полностью не исчезли. Вэл не помнил, чтобы писал такое, — никогда никакого у себя на руках он не писал. «Обвенчаться завтра с Ниной! Бред какой-то! Чья-то шутка? Гопал? Да, нет, быть того не может: Гопал понятия не имеет, что такое венчание». Вэл ни о чем другом теперь думать не мог, только о странных словах и о том, каким образом они оказались на его руке. «Может, надо мной кто-то подшутил, пока я спал на скамейке? Но о Нине никто не мог знать. Только я сам… Я прилетел из будущего и оставил себе это послание?» — думал Вэл, находя, что последняя версия кажется самой реальной.

Находка отвлекла его от мыслей о Нине, по крайней мере от их физического содержания, полностью переключив сознание на другое: Нина его жена… А он готов обзавестись женой? Хочет он этого?

«До завтра есть время понять», — решил Вэл.

Нина лежала, опершись на локоть, и увлеченно смотрела кино. На лице ее застыло выражение блаженства и наивного, детского сопереживания происходящему в кадре. Вэл остановился в двух шагах от кровати, и в этот момент вспомнил, что видел сегодня синий маркер у себя в ванной. «Значит, сам написал перед тем, как выйти из дома. Видимо, я каким-то образом догадывался, что могу не вспомнить и оставил напоминалку… Значит, я хотел этого, хотел, чтобы Нина стала моей женой. Но почему таким старомодным способом? Должна же быть какая-то причина. Дети?»

— Что с вами? — Нина заметила его сосредоточенный взгляд.

— Все в порядке. Вам так удобно смотреть?

— Да.

Вэл сел в кресло и осторожно дотронулся до ее правой ступни. Нина вздрогнула, но тут же успокоилась и передала ему тубус с лосьоном. Вэл разминал ступни, запретив рукам подниматься выше щиколоток, пытался смотреть кино, но самообманывался совсем недолго: через пять минут Вэл видел только Нину, чувствуя, как ножка в его руке напрягается, реагируя на прикосновения, слыша, как Нина глубоко дышит. Еще через минуту он сорвался и стал жадно целовать пальцы, подъем, лодыжку…

«Остановись!» — услышал он и испугался: мысль была передана им, но не этим им, а словно еще каким-то, контролирующим его действия со стороны. Вэл подумал, что сходит с ума, и быстро вышел из спальни. Сердце его стучало бешено, кровь билась в висок, дышать было трудно. Вэл нашел в гостиной воду и выпил пол-литра. Вышел на балкон — вечерняя прохлада приятно обдала лицо и тело.

«Что же мне делать? — думал Вэл, судорожно перебирая в уме варианты. — Уйти? А что Нина подумает? Улететь завтра и никогда сюда не возвращаться? — последняя мысль оказалась болезненной и глубоко полоснула куда-то в подреберье. — Что я говорю? Как я могу улететь без нее? Я же с ней хотел завтра лететь в Шрилан. Я же с ней хочу быть до скончания дней. Я просто не уверен, что смогу сделать ее счастливой и стать хорошим мужем и отцом по совместительству».

Вэл подумал, что сейчас выпил бы виски и раскурил сигару. Он был практически уверен, что возвращение прежних привычек вернуло бы ему и его прежнее самообладание. То, что творилось с его волей, когда Нина находилась рядом, не лезло ни в какие ворота: Вэл привык управлять собой полностью, а рядом с Ниной он собой управлял с трудом — рядом с ней им управляло желание обладать ею. Вэл подумал, будь он и сейчас властителем, сто раз бы прикинул, стоит ли попадать в подобную зависимость от собственной страсти, и пришел к мысли, что вряд ли решился бы на проект «любимая женщина».

«Невозможно совмещать политику и близкие отношения, — убеждал он себя, стоя на балконе. — Кто-нибудь да окажется под угрозой: ладно, если только ты сам, но ведь пострадать могут и жена, и дети, и государство в целом…. Жена, дети… О чем я вообще думаю? — Вэл почувствовал, как увлажнились ладони. — Холодный пот? Мне настолько страшно приблизиться? Я боюсь, что не выйду от нее прежним, вся моя жизнь станет другой. Выдержу ли я такие перемены? И нужна ли мне другая жизнь?»

Представив, как он входит в спальню Нины, Вэл почувствовал боль в теле и остался стоять на балконе. Заметив, что какая-то парочка, остановившись, смотрит в его сторону, вернулся в гостиную, оставил балконную дверь открытой, но так и не решился пойти к Нине. Вэл растянулся на софе, ощущая, как с улицы приятно тянет свежестью. Разгоряченное тело его остывало, будоражившие сознание и душу мысли понемногу теряли остроту и отступали…

— Слушай, Вэл, хватит под Иванушку-дурачка косить! — раздался гневный голос. — Я долго на тебя смотрел, надеялся, что ты очнешься и станешь собой. Но ты заигрался в прятки настолько, что еще немного — и все окончательно проиграешь.

— Кто ты? — нервно спросил Вэл, никого рядом не видя. — И с какого перепуга так со мной разговариваешь?

— С такого, что меня после этого разговора могут совсем обнулить. Если бы не Нина, даже не приблизился бы к тебе. Сил нет смотреть, что ты делаешь с ней и собой. Очнись! Хватит сомневаться. Ты однажды уже потерял ее, хоть и не помнишь об этом. Ты вообще ни хрена не помнишь! Ты сумел разозлить всех своих покровителей, и я их понимаю, сам злюсь. Я поклялся не являться тебе после того, как ты детей не признал, но ты каким-то чудом смог Нину спасти. Только поэтому я сейчас здесь.

— Не признал детей? О чем ты говоришь?

— О твоих детях. Это твои дети. Как ты можешь этого не понимать? Ты же их чувствуешь. Ты так и не научился доверять чувству, Вэл? Ты двоечник в школе жизни, ничему не учишься. И когда ты в нормальном разуме, ты это понимаешь, поэтому и не надеешься на себя, записочки оставляешь. Выключи мозги и слушай сердце! Мозги у тебя-этого не самое сильное место.

— У меня-этого?

— Да… Просыпайся и веди завтра Нину к алтарю. И верни ей память. Она умнее тебя, что бы ты о себе ни воображал. Не подведи меня, Вэл, не дай еще раз напрасно за тебя погибнуть.

Вэл проснулся в испарине. Несколько раз прокрутив в памяти странный разговор, пришел к мысли, что это не просто сон, а что-то еще. Подумал о подселении чужого сознания, но отмел эту мысль: чужое сознание выстраивает границы под свои интересы, а в его случае было наоборот. Слова о детях, которых он, действительно, чувствовал, не давали покоя. Вспомнил совпадение мыслей своих и Нины, когда они были у озера, внезапную амнезию. Они оба не помнят прошлое… Чтобы избавиться от морока сна, Вэл пошел к Нине, решив действовать по обстоятельствам.

Несколькими часами ранее…

Оставив Нину в ресторане, Гопал нашел и разбудил дремлющего на скамье Вэла и по удивленному выражению его глаз понял, что махатта совершил переход из одной формы сознания в другую. Не видя смысла посвящать его в то, что произошло полчаса назад, Гопал направил Вэла к Нине, а сам, сославшись на долгие сборы, побежал к дому, чтобы поклониться высшим силам и попросить у них помощи. Нина излучала свет, который Гопал едва замечал, когда удавалось сосредоточиться, глядя на нее вскользь через полуопущенные ресницы. Тогда синие пульсации аджны и фиолетовые сахасрары пробивались через затмевающий все остальные чакры⁴ красно-оранжевый свет свадхистханы и муладхары, что было нормально, учитывая беременность Нины. Ни у кого еще Гопалу не приходилось видеть шестую чакру в подобной степени энергетического развития, не говоря о седьмой, существование которой до сих пор многими ставилось под сомнение. «У Нины она точно есть, а у махатты даже активна, о чем махатта, конечно же, не догадывается», — думал Гопал, облачаясь в чистый саронг и украшая себя гирляндой — нет, не из цветов гибискуса — их здесь не найти при всем желании. Гопал обнаружил в затонах озера белые и желтые лилии и сделал ожерелье из них.

Гопал явственно представил недавний эпизод дня: Вэла, бегущего к дому с Ниной на руках, и едва заметный шлейф синеватого свечения рядом с ними. Он подумал, что поймал эффект миражного отражения, создаваемый раскаленной атмосферой перед грозой. Но, когда странная энергия не исчезла в доме совершенно, а лишь начала по-разному ощущаться в зависимости от расстояния между Ниной и Вэлом, Гопал понял, что это саяна, активирующая их чакры. Видя Вэла и Нину вместе, Гопал не сомневался, что они одно целое, — их энергии усиливали друг друга, и он решил помочь их сближению, насколько это было в его силах.

Гопал раскурил благовония, положил угощение к статуэтке Нарасимхи⁵ и, приняв молитвенное положение, стал читать древнюю защитную ведическую мантру,⁶ призывая Нрисимхадеву устранить препятствия на пути идущих к счастью:

нpисимха-кавачам вакшье

пpахладенодитам пуpа

саpва-pакша-каpам пуньям

саpвопадpава-нашанам…

Когда Гопал в сто восьмой раз произнес: «…гаpджантам гаpджайантам ниджа-бхуджа-паталам спхотайантам хатантам pуйантам тапайантам диви…», день кончился — до полуночи оставалось десять минут.

Гопал успел произнести мантру положенное количество раз и поэтому пребывал в состоянии, близком к полному удовлетворению. Собрать вещи к отъезду он и завтра успеет, а если Нрисимхадева услышал его, возможно, и завтра ему не придется этим заниматься…

Вэл осторожно подошел к двери спальни, тихо приоткрыл ее — Нина спала поперек застеленной кровати, поджав колени к животу. Вэл укрыл ее пледом, забрал коммуникатор и тихо вышел, прикрыв за собой дверь.

«Если эта пытка продлится еще день, я сойду с ума окончательно, — приговорил он ситуацию. — Женюсь! Ради сохранения нервной системы — женюсь». Вэл выпил воды — немного пришел в себя. Отправил сообщение Гопалу, чтобы принес сменную одежду. Вспомнил Асю и ее предложение пойти на экскурсию, предполагающую посещение какого-то храма. Все эти сны, мысли, записи на руке… Даже сам факт того, что он заговорил, казался сейчас Вэлу свершившимся для того лишь, чтобы суметь сегодня произнести короткое «Да».

«Мир ощетинился против моего холостячества, — пытался иронизировать Вэл. — Пора. Я стал слишком старомоден, раз не могу быть с женщиной, которую хочу до смерти, но боюсь решиться, не имея законных прав»…

В четыре утра Гопал получил сообщение от махатты с просьбой принести ему белую блузу и льняные брюки к девяти часам в «Моравию». Исполнив благодарственный гимн Нрисимхадеве, Гопал собрал вещи и, поставив таймер на восемь, уснул, преисполненный сознания выполненного долга. Поэтому, когда в пять утра хлопнула входная дверь и в коридоре раздались знакомые шаги, он не поверил. Но, услышав крик хозяина, вскочил и выбежал ему навстречу.

— Гопал! Нужны цветы и кольца!

— Что, махатта? Какие кольца, сколько? Когда? — плохо соображая спросонья, что происходит, переспрашивал Гопал.

— Два гладких кольца для меня и Нины через три часа. Через четыре я сделаю предложение, — Вэл сел. — Сегодня я женюсь, Гопал.

— Поздравляю, махатта! — обрадовался парень и покружился на месте, напевая что-то, в чем Вэл расслышал благодарственные слова Нрисимхадеве.

— Ты-то чему радуешься?

— Судьба, — Гопал загадочно улыбался. — Пойду будить ювелира.

— Ты хоть знаешь, где его искать?

— Нрисимхадева знает, — счастливо произнес Гопал, беря в руки статуэтку человекольва.

— Если дева знает, где живет экскурсовод, пусть отведет тебя и к нему. Скажи, что сегодня экскурсия должна начаться с храма на холме, что я щедро оплачу ему отклонение от маршрута.

— Все сделаю, махатта Вэл. Какие Нина любит цветы?

— Хороший вопрос… Не знаю, если честно, — Вэл нахмурился. — Как думаешь, ромашки ей понравятся?

— Понравятся, — улыбался Гопал.

— Нарву сам.

— За нашим домом самые крупные, — подсказал Гопал. — Там тень, они не выгорают на солнце…

Нина проснулась около семи.

Нежный утренний свет согревал комнату. Очнувшись в халате поверх покрывала, Нина с удивлением осмотрелась, пытаясь вспомнить, что было вчера. Тело ныло, желая распрямиться. Вытянув ноги, Нина недолго полежала, потом пошла в гостиную согреть чай. Наливая в чашку желтовато-зеленую травяную заварку, вспомнила Вэла и то, как вчера он упал рядом с ней, придвинув ее кресло к себе. «Слава богу, я ничего не забыла, — улыбнулась Нина, думая о вчерашнем фильме, героиня которого каждый день знакомилась со своим парнем и каждую ночь забывала об этом. — Все-таки он милый, — подумала уже о Вэле, — только массаж получился немного быстрым… Интересно, увидимся ли мы сегодня? Вроде бы, собирались пойти на экскурсию. Но он и уезжать собирался».

При мысли об отъезде Вэла и вероятности никогда с ним больше не встретиться Нине сделалось не по себе. Не по себе настолько, что она ощутила подкативший к горлу комок. «Это все сон, — успокаивала она себя. — Я всегда проживаю такие сны долго. Сегодняшний был очень… Как он сказал? На земле и на небе, в жизни и после нее… Твоя радость — моя радость, твоя боль — моя боль… Надо же! — изумилась Нина, вспоминая увиденное во сне. — Какие правильные слова! Почему люди сейчас не говорят их друг другу, когда решают быть вместе? Почему не дают клятвы верности? Не верят, что могут быть верными или?.. И какой странной фамилией он меня назвал — Бер… Вэл Лоу де Пераледа — так, кажется. Чудно, — подумала Нина и вспомнила о кольце, ее кольце, которое во сне Вэл надевал ей на руку, перед этим показывая гравировку. Нина сняла кольцо, уверенная, что внутри оно совершенно гладкое, но, к своему удивлению, обнаружила ту самую фразу о связанных судьбах, которую Вэл произнес и которую раньше она попросту не замечала. — Боже мой! Что это за сон? Как может присниться то, чего не знаешь?»

Нина допила чай и решила принять душ. Больше спать не хотелось и, хотя до завтрака оставался целый час, она о нем уже думала, чувствуя голод и желая, чтобы поскорее было девять, — время, когда Ася должна позвонить Вэлу, чтобы они не проспали экскурсию. Только сейчас до нее начал доходить смысл слов: «Чтобы мы не проспали».

Нина подняла с софы санаторный халат, поднесла его к лицу и почувствовала запах тела Вэла, от которого внутри у нее все сжалось, не позволяя ей и дальше себя обманывать, будто Вэл не особенно много для нее значит. Нина уткнулась лицом в халат и заплакала, сама не понимая, почему плачет. Она положила руки на живот, вспоминая, как это делал Вэл.

— Грегор, Мария, как думаете, Вэл — тот, кто нам нужен? — ответом были довольно ощутимые толчки в животе. — И он, действительно, хочет быть вашим отцом? — на этот вопрос ее толкнули так сильно, что Нине стало больно, и ей показалось, что в голове промелькнула мысль: «Он наш папа». Не сумев поверить в такое, Нина утерла слезы и пошла в ванну, унося полотняный халат с собой.

Вымывшись до хрустящего звука кожи, Нина почувствовала зудящую сухость живота и, увлажнившись лосьоном с головы до ног, решила пока не одеваться, чтобы дать возможность крему полностью впитаться. Проходя мимо большого напольного зеркала, остановилась, с интересом рассматривая свое отражение. «Неужели беременность может привлекать мужчин? — думала Нина, искренне не понимая, почему Вэл обратил на нее внимание. — Вокруг столько молодых, красивых и небеременных женщин. Почему именно я? А ведь он, похоже, и правда, увлечен мною, — Нина улыбнулась. — А я?»

— Дорогая, поговорим по душам, — произнесла она вслух, усаживаясь в позу лотоса перед зеркалом. — Пора тебе во всем разобраться и прийти к какому-то решению. Выключаем экзистенциальную дурочку и активируем мыслящее существо. Что известно? Непонятная ситуация с не менее непонятным субъектом по имени Вэл Лоу. Сложности с определением собственной позиции относительно непонятной ситуации, — вздохнула Нина. — Уравнение со множеством неизвестных. Разобьем задачу на составляющие. Что имеем на данный момент?

Отрицательная система: женщина Нина неопределенного возраста, без роду и племени, без друзей, без памяти, без понимания, как жить дальше.

Положительная система: определенное количество иногда нормально функционирующего серого вещества, внешность без физических дефектов, способность изъясняться без слов (опция включилась только что и поддерживается в рабочем состоянии только в присутствии Вэла Лоу; возможно, активирована им же), чувство юмора (неярко выраженная опция), воля, характер (качество диффузно, подвержено спонтанным проявлениям, принадлежность к определенной системе непостоянна), приятный голос (опция узконаправленная, воздействующая сила одновекторная, поражающая способность распространяется только на Вэла Лоу). Что-то многовато в системе элементов, детерминированных конкретной личностью. Как бы это не повлияло на результат при сведении уравнения… Ладно. Поехали дальше. — Нина хрустнула пальцами рук, сцепила ладони в замок, размяла вращательными движениями влево-вправо. — Третья системная составляющая неопределенного знака выражения, в потенции имеющая возможность проявлять лабильность к любой из двух других систем: беременность двойней, забытое прошлое (элемент играет роль только при условии изменения предиката).

Кажется, переменных предостаточно. Есть ли какие-то константы? — Нина задумалась, сделала вращательные движения головой. — Похоже, с областью определения возникают проблемы, — Нина почесала затылок. — Так, логика не работает… Включаем парадоксальное мышление. Что имеем?

Ситуация первая: Нина Бер (для удобства пользования возьмем фамилию из сна) — женщина непонятных лет, с неопределенным прошлым, необщительная (предположительно, легкая форма аутизма), нулевая степень влияния на людей и события, рациональна, спокойна, нетребовательна, на двадцать третьей неделе беременности. Хорошо.

Ситуация вторая: Вэл Лоу — мужчина примерно пятидесяти лет (информация неточная, получена из сомнительного источника по имени Эвелин), бывшее высшее статусное лицо государства (все тот же сомнительный источник утверждает, что бывших властителей не бывает), блестящее прошлое и беспроблемное будущее, недостаток в людях и связях исключается, максимальная степень влияния на людей и события, иррационален и рационален одновременно, обладает специфическими способностями, трансцендентная привлекательность, магнетизм космического уровня. Отлично.

Общая ситуация: пространство переполнено хорошенькими девушками и молодыми красивыми женщинами, обладающими статусным набором, соответствующим предпочтениям статусных лиц. Отвратительно, конечно, но, как говорится, что имеем…

Тенденция времени: статусные лица отдают предпочтение молодым и красивым с однозначно определенными признаками статусной принадлежности, готовыми идти на сближение без создания сложностей. Это даже не предположение, а эмпирический закон, и никакая нулевая гипотеза его не отменит.

Логическая гипотеза (на самом деле — эмпирическая аксиома): статусное лицо без проблем выбирает любую из общей ситуации.

Парадоксальная гипотеза (аксиоматичность проявляется только в русских народных сказках: архетипическое притяжение Иванов-Царевичей к Настенькам, Марьюшкам, Василисушкам; однако и здесь все не так линейно — Марьюшки, Василисушки обычно в конце оказываются Марьями-Моревнами-Королевнами и Василисами Прекрасными и Премудрыми. С Настеньками небольшая погрешность выходит, но это, возможно, влияние беременности на мое мышление): статусное лицо не выбирает из общей ситуации — его действия обнаруживают тенденцию не замечать царевн и королевн, а расходовать свою трансцендентность на привлечение внимания Настеньки.

В ситуативном пространстве-времени обнаруживаем парадокс: Вэл Лоу, сверхресурсное лицо высшего статуса, выбирает Нину Бер, лицо с полным отсутствием статуса и ресурса, да к тому же еще и беременную, и Вэл Лоу выглядит при этом вполне счастливым.

Какое новое знание получаем из парадокса?

Первое. Статусному лицу (возможно, только высшему) для счастья необходима Настенька.

Второе. Статусному лицу (именно Вэлу Лоу) для счастья необходима Нина Бер.

Третье. Нина Бер — Настенька.

Четвертое. Нина Бер — Моревна, Королевна, Премудрая и далее по архетипическому ранжиру (самое вероятное: предположенное знание — результат избытка эстрогена в крови мыслящего существа).

Пятое. Вэл Лоу не высшее статусное лицо, не трансцендентная привлекательность — это Иванушка-дурачок, мимикрирующий под Ивана-Царевича (в данном случае парадокс не существует, потому что Иванушки-дурачки Настенек выбирают всегда, но подобное противоречит очевидности: Вэл Лоу — статусное лицо, значит…)

Черт! Я запуталась: привнесла логику в парадоксальность! — вскрикнула Нина, сильно ударяя себя кулаками по коленям. — Что же мне делать? Как построить прогноз развития событий на ближайшее будущее? Стоп. Причем тут прогноз? В задаче требовалось найти собственное отношение к ситуации с Вэлом. А я что сейчас вычисляла?.. Господи! — Нина увидела свое отражение в зеркале: голая беременная женщина, сидящая на полу в позе лотоса и разговаривающая сама с собой. — Новое знание все же получено, — убийственным голосом заключила она. — Мыслящее существо много глупее экзистенциальной дурочки!

«Невероятная самокритика!», — услышала она голос Вэла у себя в голове и одновременно щелчок открываемой двери.

Нина взвизгнула, вскочила, чтобы спрятаться, но ноги от долгого сидения в вынужденной позе не успели быстро выполнить команду мозга и подкосились. Нина оперлась на стену, вписавшись в нее всем телом. От входной двери до открытого пространства гостиной, где она «медитировала», Вэлу нужно было сделать четыре шага, Нине до ближайшего укрытия — ванной комнаты — десять.

— Стойте! — крикнула она громко. — Не входите, я раздета!

— Похоже на приглашение, — довольно весело ответил Вэл, но все же задержался на входе. Услышав хлопок двери в ванную, спросил громко, — можно?

Постояв несколько секунд и не дождавшись ответа, решился пройти — гостиная была пуста.

— Нина, выходите, мне нужно вам что-то сказать…

— Не выйду! — послышался грозный голос. — Уходите, или я буду кидаться тапками!

На лице Вэла расплылась растерянная улыбка.

— Тапками?

— Да!

Вэл стоял посреди гостиной в белоснежной сорочке, сером костюме с огромным букетом ромашек в руках, не зная, что делать. В голове его звучала заготовленная трогательная речь, которая должна была убедить ее…

— Нина, ну что вы в самом деле? Выходите, прошу вас.

Дверь ванной немного приоткрылась и оттуда показалась половина головы Нины. Она смотрела на Вэла правым глазом — левый закрывала дверь.

— Как вы вошли? — сердито спросила она.

— Я стащил вашу карточку, когда утром уходил. Чтобы не будить вас по возвращении, — Вэл пытался сохранять на лице улыбку, но теперь это стоило ему больших усилий.

Нина оценивающе окинула взглядом правого глаза прикид Вэла, букет ромашек и спросила, все еще сердито:

— А это зачем?

— Что? — удивился Вэл. — Цветы?

— Да.

— А как вы думаете? — история переставала веселить Вэла, и его улыбка исчезла.

— Я никак не думаю, — довольно резко отозвалась Нина. — Хотя, нет, как-то я все-таки думаю. Я думаю, что читать мои мысли, стоя за дверью, — некрасиво, как и входить без стука в чужой номер.

— Вообще-то, вы говорили вслух.

— Меня было слышно в коридоре?! — ужаснулась Нина.

— Нет, — признался Вэл. — Через стенку только я вас могу слышать.

— И что вы слышали? — Нину бросило в жар от мысли, что ее монолог таким бессовестным образом достиг ушей того, кого он не должен был достигать.

— Все. Дорогая, давай поговорим по душам… — с улыбкой процитировал Вэл начало ее выступления.

— Да как вы смеете признаваться мне в этом?! — Нине захотелось сделать ему больно, и она швырнула тапку в его сторону.

Бросок получился метким, но Вэл смог увернуться.

— Ого! — воскликнул он, приободряясь наступлением. — Нина, вы решили сегодня покончить со мной? За что?

— За то, что так себя ведете! Я предупреждала, что после третьей заметки…

— Нина! — оборвал ее Вэл, повышая голос. — Да перестаньте наконец! Да, признаю, что подслушивать нехорошо, но я заслушался. Честно. Мне не хотелось нарушать ход ваших мыслей и было жутко любопытно следить за ними. У вас интересное мышление, но вы пошли неправильным путем…

— Да какое вы имеете право судить, каким путем я пошла?! — Нина возмутилась так сильно, что Вэл замолчал. — Или вы думаете, что ваш статус позволяет вам бесцеремонно копаться в моей голове?

— Я не копался, — обиженно отозвался Вэл. — Просто слушал. И понял, почему вам не удалось определиться с собственным отношением к ситуации со мной. Вы выбрали не тот метод: вы пользовались дифференцированием, а нужно было интегрировать. Система решается только в том случае, если за основание принимается любовь.

Вэл с грустью посмотрел на букет ромашек и, не видя в нем прежней необходимости, бросил на стол. Он готов был уйти, чтобы все еще раз хорошо обдумать, но в этот самый момент дверь в ванную закрылась — Нина заперлась изнутри.

— Нина, — позвал он негромко, подойдя к двери ванной комнаты. — С вами все в порядке?

— Оставьте меня, — услышал он дрожащий нервными спазмами, готовый сорваться на плач голос.

— Нет, — Вэл попытался открыть запертую дверь, но она не поддалась. — Я вас не оставлю. Даже не надейтесь.

— Боже, — простонала Нина и расплакалась: громко, горько и безутешно.

— Откройте! — испуганно, но требовательно крикнул Вэл. — Или я сломаю дверь.

— Да что вам от меня нужно?! Уходите! Оставьте меня, прошу вас, — голос звучал теперь тише — рыдания прерывали его.

Вэл уперся плечом в косяк и отжал дверь. Нина сидела на полу, скорчившись в углу рядом с ванной, обхватив колени согнутых ног руками и уткнувшись в них лицом. На ней был санаторный халат. Увидев Вэла, она вскрикнула, сжалась в комок и выставила вперед руки, не позволяя ему приблизиться.

Вэл сбросил пиджак на туалетный столик и потянулся к Нине, желая поднять ее.

— Не трогайте меня! Не приближайтесь! Уходите отсюда! — кричала Нина. — Как вы смеете вторгаться в мою жизнь? Вы, и правда, думаете, что вам все можно? Поиграть, с кем захочется, навешать лапши на уши всяким Эвелин, прочитать мои мысли, осудить их, посмеяться и…

Нина замолчала, в бессилии опустив руки и выпрямив согнутые в коленях ноги. Вэл присел перед ней на корточки. Лицо его было серьезно, но взгляд лучился нежностью, скрыть которую у Вэла не получалось.

— Что и?

— Ничего, — обиженно буркнула Нина, перестав плакать.

— Вы хотели сказать, что я поиграю с вами и брошу? — устало предположил Вэл.

— Разве, нет? — Нина с вызовом посмотрела на Вэла.

— Нет, — выдохнул он и протянул Нине руку, вставая. — Пойдемте, надо поговорить. Да не бойтесь, что я могу вам сделать? — и, видя, что Нина все еще от него защищается, добавил, — хотите — уйду, посижу где-нибудь? А когда успокоитесь и будете готовы меня видеть, дайте знать, я вернусь.

— Как?

— Да просто подумайте обо мне, я вас услышу, — тихо сказал Вэл, помогая Нине встать с пола.

— Вы всех слышите? — шмыгнув носом, спросила она.

— Нет, конечно, — улыбнулся Вэл, радуясь, что Нина понемногу приходит в себя. — Только креаторов и вас.

— Креаторов? Кто это? — глаза Нины стали круглы от удивления. Выходя из ванны, она машинально прихватила со столика пиджак Вэла и, повесив его на спинку стула в гостиной, разгладила руками рукава и распрямила воротник.

— Люди, — ответил Вэл, приятно удивленный ее заботой. — Такие, как мы с вами, с особенными способностями.

Нина набрала воды в большую вазу и поставила в нее ромашки.

— Не надо никуда уходить, — произнесла она уже почти совсем спокойным голосом. — Подождите здесь, я недолго. Спасибо за цветы: люблю такие, которые растут свободно, — и ушла в спальню.

Вэл тяжело опустился на софу, громко выдыхая. «Напряженное выдалось утро», — думал он, глядя на светящееся табло, показывающее половину девятого, и подбирая слова, которые придется сказать Нине. Приготовленные им по дороге сюда, казались пафосными и чуть ли не фальшивыми. Вэл не понимал, как подойти теперь к теме брака, да еще в такой необычной форме. Подумав, как он об этом говорит Нине, Вэл представил летящую в голову тапку и невольно пригнулся.

Минут через десять Нина появилась в гостиной, одетая в свободное белое платье из струящейся ткани, доходящее ей до щиколоток. Рукава и капюшон были отделаны пышными воланами. Волосы Нина собрала высоко, освободив шею.

— Вы похожи на инопланетянку и на…

— Кого?

— Невесту, — договорил Вэл, с трудом переводя дыхание.

— Смеетесь? — с некоторой обидой в голосе отозвалась Нина. — Какая из меня невеста?

— Самая настоящая. Я бы добавил: самая красивая и желанная, но боюсь прилета тапки, — Вэл улыбнулся, видя ее смущение.

— Простите, Вэл, я ни о чем другом думать сейчас не могу, мне нужно поесть, — призналась Нина. — Пойдемте завтракать. Или вы уже позавтракали?

— Да, — неуверенно ответил Вэл. — Но с вами схожу с удовольствием, чтобы вам было не скучно. Мир?

Вэл протянул Нине ладонь. Она положила на нее свою и улыбнулась смущенно.

— Мир… Вэл, не думайте, что я всерьез говорила то, что вы слышали.

— А мне понравилось все, что я услышал… Вы мне очень нравитесь, Нина, — горячо проговорил Вэл, сжимая ее руку. — Настолько нравитесь, что я мечтаю жениться на вас.

Нина не увидела в его лице ни намека на шутку, но поверить в услышанное не смогла.

— Научите?

— Чему?

— Так красиво врать не моргая…

— Стойте, Нина, — сбивающимся от волнения голосом, произнес Вэл, осторожно беря ее за талию. — Я не вру, это не тот случай. Можете сами убедиться, — он передал Нине несколько мыслей о ней и врезавшийся в его память поцелуй на качели. — Я шел сделать вам предложение. Вот, — Вэл достал из кармана коробочку с двумя кольцами.

Нина побледнела, и Вэл почувствовал, как она оседает на подкашивающихся ногах.

— Что с вами?

— Что-то голова… Помогите до софы…

Вэл подхватил ее на руки и отнес на кровать.

— Лучше? — забирая стакан, из которого Нина пила воду, нервно спросил Вэл. — Нина, не пугайте меня, пожалуйста.

— Нет ничего страшного. Просто я давно встала, но еще не ела, а мне надо сразу что-нибудь съесть, иначе голова может закружиться. Я полежу минут пять и пойдем завтракать.

— Нет уж, — возразил Вэл. — Я сюда закажу завтрак. Покормлю вас лежа. Я знаю, что беременных так нужно кормить.

— Откуда вы это знаете? — удивилась Нина, с интересом наблюдая за его беспокойством.

— Изучил немного эту тему на досуге… утром сегодня не спалось, ну, я и… Лежите… Я знаю, что вам полезно.

Нина слышала, как Вэл, выйдя в гостиную, связался с рестораном и, назвав из утреннего меню добрую половину блюд, заключил: «У вас пять минут».

— Что? — вернувшись в спальню, Вэл увидел, что Нина смеется.

— Вы столько заказали — мне за неделю не съесть.

— Вас же трое.

Коммуникатор Вэла оповестил о вызове.

— Ася, привет. Да, проснулись, — Вэл бросил на Нину осторожный взгляд. — Не знаю пока, Нина не очень хорошо себя чувствует.

Нина подала знак, что все в порядке, но Вэл еще сомневался.

— Дайте, я поговорю с ней.

Вэл передал Нине коммуникатор.

— Ася, здравствуйте. Все нормально, видимо, немного упало давление… именно… по утрам, да… конечно… Вэл заказал в номер, поем, и все придет в норму… конечно, мы будем в десять у выхода… Ну, да, мужчины… разумеется, — Нина хихикнула. — Ага, еще как переживает. — Нина посмотрела на Вэла и увидела, что он, действительно, нервничает, не сводя с нее взгляда. — До встречи. — Нина протянула коммуникатор Вэлу. — Напугали племянницу совершенно напрасно.

— Нина, я должен кое в чем признаться вам. Пообещайте, что не будете сердиться, — Вэл присел на край кровати.

— Ася не ваша племянница.

— Да… Откуда вы знаете?

— Сразу поняла, когда вчера она подошла к нам. Я их компанию вижу постоянно, вас с ними никогда не было. Вам важно, чтобы я пошла на эту экскурсию? Для этого вы придумали племянницу?

— Да, и не только. Вчера Ася сама предложила нас познакомить, когда я наблюдал за вами перед обедом. Вы этого не помните, Нина, не помните, как я подсел за ваш столик…

— Не помню, к сожалению. За что же мне на вас сердиться? Вы хотели познакомиться — в этом нет ничего плохого.

— Это не все, — сказал Вэл, собираясь с духом. — Я хочу, чтобы между нами не было недосказанности. Я все-таки надеюсь услышать от вас ответ на мое предложение, но прежде….

— Что? — Видя, что Вэл нервничает, Нина взяла его за руку. — Говорите, не бойтесь.

— Вы должны знать, что у меня есть дочь и даже внук… Еве — девятнадцать, а Марию — семь месяцев.

— Может, у вас и жена есть?

— Нет и никогда не было. Иначе я не стал бы предлагать вам стать ею.

— А вот о себе я, к сожалению, не могу сказать так определенно, — произнесла Нина безрадостно. — Вдруг я замужем? Это вполне возможно, учитывая мое положение.

Раздался сигнал о приходе официанта. Вэл пошел открывать, думая над словами Нины и удивляясь, почему самому ему эта мысль в голову ни разу не пришла. Она и сейчас казалась ему абсурдной: Нина не может быть замужем, она же носит его детей — в этом теперь Вэл не сомневался и даже не пытался понять, откуда внутри него появилась такая уверенность.

— Ваш завтрак, — довольным голосом произнес он, вкатывая столик с блюдами, накрытыми сверкающими крышками. — Сейчас я вас буду кормить… И вас, — добавил, осторожно прикасаясь к животу Нины.

— Вэл…

— Что, дорогая? — спросил глухо.

— Я ведь не замужем?

Вэл замер, рука его дрогнула, и легкая яичная масса качнулась в ложке.

— Нет пока, — Вэл едва дышал. — Сейчас позавтракаете, и пойдем венчаться.

— Как?

— Просто, — сказал, не поднимая взгляда. — Пойдем и обвенчаемся. Кольца у меня с собой, храм здесь недалеко… Если, конечно, мое предложение принято, — он решился взглянуть на Нину и увидел, что в ее глазах стоят слезы. — Нина, почему вы плачете? Вы не хотите быть моей женой? Я вам совершенно не нравлюсь, но вы не знаете, как мне отказать?

Нина отрицательно помотала головой. Вэл отодвинул столик, взял ее руки в свои и, глядя на нее в упор, проговорил:

— Обещаю, что буду изо всех сил стараться стать хорошим мужем вам и отцом нашим детям. Я очень хочу сделать вас счастливой, тогда и я буду счастлив. Нина, вы станете моей женой?

Она не ответила, только потянула его к себе, обняла и, целуя шею и сводя его с ума, передала мысль: «Да, Вэл, стану. Я чувствую, вы сделаете меня счастливой».

Сердце Вэла замерло, а потом застучало часто и громко.

— Нина, родная моя, — шептал он, с трудом отрываясь от нее. — Я уже счастлив… Что со мной будет, когда я стану вашим мужем по-настоящему?.. Нам нужно поспешить, чтобы успеть обвенчаться сегодня, до завтра я могу не дожить.

— Я тоже, — улыбнулась Нина.

— Прошу, не говорите больше ничего, ваш голос сводит меня с ума, — шептал Вэл как в бреду, снова целуя ее. — Что я делаю?

«Я бы сказала, но вы запретили мне говорить».

Вэл резко поднялся и быстро проговорил:

— Завтракайте, я в душ. Через двадцать минут выходим. Успеете?

— Конечно, — Нина встала и обняла Вэла. — Еще немного подышу вами, пока не смылся запах…

— Я не дождусь благословения… умоляю: ни слова…

Нина нехотя отстранилась от него и села доедать омлет. Вэл, пошатываясь и мыча, побрел в ванную.

Выйдя из душа, он застал Нину переодевшейся. Теперь на ней было другое платье, вернее, их было два: нижнее, в пол, из тонкой белой полупрозрачной ткани, с широкими длинными рукавами, чем-то напоминающее платье для сна; и верхнее — из серого шелка, расшитого белыми волнистыми линиями, которое Нина держала сейчас в руках. Зацепившись взглядом за вышивку, Вэл вспомнил парадоксальные размышления Нины и подумал, что волны на шелке могут быть у всех остальных, а у его невесты — это не просто волнистые линии, а параболы, гиперболы и синусоиды.

— Помогите, пожалуйста, надеть и застегнуть, мне самой трудно, — Нина передала Вэлу платье и повернулась к нему спиной, мгновенно переключив его мысли на иные функции — платье было распахнуто до ямочек на пояснице. — Видите: там крючки? Нужно зацепить за них верхнее платье, а потом застегнуть молнией. Справитесь?

— Не уверен, — послышались в ответ выдох, стон, снова выдох.

Вэл целовал ее спину и то ли надевал верхнее, то ли пытался снять нижнее…

— Что вы делаете?

Вэл замер, потом оторвался от нее, осторожно соединил оба платья и поднял молнию.

— Моя королева, — выдохнул он. — Пойдемте скорее, я уже мечтаю освободить вас от этой конструкции.

— Не слишком я в нем? — смущенно спросила Нина.

— Нет. Но пешком в таком, конечно, не ходят. Пойдемте, я найду, на чем мы доберемся до храма… Гопал, ты рядом? Нам нужны две лошади, одна под дамским седлом. Прямо сейчас, мы выходим, — Вэл отдавал распоряжения по коммуникатору, идя с Ниной по коридору к лифту. — Конечно, подождем… Ася, отправляйтесь без нас, мы позже вас догоним. Да, маршрут знаю, встретимся наверху горы у старого храма. Не уходите оттуда без нас.

— Мы поедем верхом? — уточнила Нина.

— Да. Пробовали когда-нибудь?

— Понятия не имею, — призналась она, немного пугаясь предстоящей дороги. — Может, я переоденусь и пойдем пешком?

— Ни в коем случае! Ничего не бойтесь, я рядом.

— Хорошо, — согласилась Нина с некоторым сомнением в голосе.

Гопал пригнал к парадному подъезду открытую белую карету, запряженную белой же лошадью.

— Других лошадей не было, махатта, — оправдывался Гопал, спрыгивая с облучка и открывая перед Ниной дверь.

Вэл помог невесте сесть на мягкое, обтянутое белым бархатом сиденье, и с удовольствием устроился рядом.

— Спасибо, Гопал, ты справился лучше, чем я, — Вэл обнял Нину.

— Я немного побыстрее поеду, махатта, — предупредил Гопал. — Мы задерживаемся, нас уже ждут.

— Ждут? — удивилась Нина.

— Не мог же я отправиться с вами в такой путь на авось. Конечно, нас ждут. Все будет, как положено, — заверил ее Вэл. — Мы же один раз и до конца дней…

— Как в сказке…

— Об Иванушке-дурачке? — улыбнулся Вэл.

— Об Иване-Царевиче, — смутилась Нина. — Я могу загадать предсвадебное желание?

— Конечно, — Вэл внимательно на нее посмотрел. — Все, что угодно, дорогая, все, что в моих силах…

— Прошу вас никогда не вспоминать, что утром подслушали.

— Боюсь, это выше моих сил, — рассмеялся Вэл, осторожно целуя Нину в висок. — Конечно, как пожелаете. — И, видя, что Нина не сердится, продолжил, — это было потрясающе. Я счастлив, что у меня такая необыкновенная жена.

— Еще не жена.

— А мне кажется, что уже и давно, а сейчас мы едем рассказать об этом Богу и получить от него благословение… Волнуетесь?

— Конечно, — тихо отозвалась Нина. — А вы?

— Тоже. Боюсь не оправдать ваших ожиданий… как муж, — признался ей на ухо Вэл.

— Не думайте так. Это не наш случай. Я уверена, что буду с вами счастлива. Я это чувствую. По-другому и быть не может, когда рядом любимый человек, — Нина замолчала и опустила взгляд, смутившись сорвавшимися с языка словами.

— Правда? — Вэл часто дышал. — Я правильно вас понял? Это вы обо мне сейчас сказали?

— О своем муже, — тихо отозвалась Нина…

— Прибыли, махатта, — Гопал остановился на поляне, где стоял небольшой с тремя куполами старый каменный храм, а рядом прохаживались несколько человек из экскурсионной группы.

Вэл вышел первым и помог выйти Нине.

— А свидетели? — Вэл отправил сообщение, заметно нервничая.

— Вот это да! — воскликнула Ася, выходя из храма. — Такое впечатление, что вы прямо сейчас жениться собираетесь.

— Да, поэтому я тебя и вызвал. Нам нужны свидетели.

— Серьезно? Обалдеть!.. Роберт! — крикнула Ася, хватая его за руки и взвизгивая от восторга. — Будем свидетелями у Вэла и Нины?

— Само собой. Действительно, обалдеть…

К Нине подошел Макс с букетиком лесных цветов, белых и голубых, похожих на фиалки, который он собирал для Натали.

— Возьмите, — протянул, смущенно опуская взгляд в землю.

— Спасибо. Сегодня у меня только любимые цветы.

— Руки сильные? Венцы держать сможете? — бросил Вэл Асе и Роберту.

— Да не слабые, вроде бы, — улыбался Роберт. — Все будет нормально, Вэл, не дрожите так, мы справимся.

— Хорошо, пойдемте, — Вэл взял Нину под руку и только тогда почувствовал некоторое успокоение. — Роберт, кольца возьми…

Войдя внутрь храма и увидев человек тридцать, выстроившихся по обе стороны синей ковровой дорожки, Вэл немного оробел и почувствовал, как кружится голова и сводит спазмами пустой желудок.

Нина сжала его руку, а потом отпустила, передав Вэлу мысль, что пока держаться за руки нельзя. Перекрестившись, они поклонились в сторону алтаря и стоящего рядом с ним священника.

— Верховный властитель?!

— Вэл Лоу?

— Он, точно он…

— Точно, сам верховный…

Среди собравшихся раздавались неуверенные негромкие голоса. Ася тронула Роберта за руку, обращая внимание на то, что говорят.

— Перепутали, — успокоил ее парень. — Ждем и не дергаемся.

«Вэл, со мной что-то происходит», — пришла тревожная мысль Нины.

«Со мной тоже. Не бойтесь, мы вместе — это главное. В остальном положитесь на Бога, мы теперь в его доме. Я вас люблю, а Бог любит каждого».

Они остановились в притворе: Вэл стоял справа, Нина — слева. Священник в праздничном, расшитом золотыми крестами одеянии, соединил их руки, накрыл епитрахилью и вывел в центр храма. Трижды благословив жениха и невесту двумя зажженными свечами, передал потом каждому по одной.

Вэл понял, что происходит, когда взял в руки горящую свечу, — перед Создателем ты предстаешь таким, какой есть, и никакие другие формы сознания, кроме данной им изначально, здесь невозможны. «Я должен был догадаться», — изумился Вэл, чувствуя, что и к Нине возвращается память. Он принимал от нее эмоциональные волны такой силы, что еле сдерживался, сохраняя расстояние, желая обнять, защитить и никогда больше не отпускать ее от себя.

«Нина, любимая, держись, — успокаивал он ее мысленно. — Мы все же смогли это сделать. Мы здесь, и Бог принимает нас».

«Вэл, как же мы…»

Дальше все было словно в тумане: обручение, клятвы верности перед аналоем, освящение брака молитвами. Вэл как будто наблюдал происходящее со стороны, в то же время участвуя во всем непосредственно. Душа его возносилась и радовалась, соединяясь с Нининой. Вэл чувствовал, как Бог сшивает их вместе, принимая единым и беря под свою защиту.

«Я могу теперь помнить, Господи?» — Вэл отправил моление Сущему.

«Ты помнишь. Помни и то, что обещал, Вэл».

«Помню, Господи… А Нина?» — Вэл наполнялся чувствами, до того ему не знакомыми: верой в свое прощение и возвращение.

«Тебе решать».

«Спасибо, Господи! За все спасибо. За муки — особенно, а за Нину и возможность быть с ней…»

Вэл не успел донести мысль, получив ответную:

«За то себя благодари. Будь счастлив, Вэл! Береги жизнь, укрепляй веру, люби жену и детей. Твори добро».

Когда новобрачные целовались, сверху, из-под купола храма, на них упал луч света. Они стояли в нем, но были не здесь: души их парили высоко, благодаря Бога и принимая друг друга…

Гопал держал под прицелом черных глаз ворота храма, терпеливо ожидая появления молодых.

Безоблачное небо решетило солнечный свет, раскаляя воздух. Стрекот кузнечиков и жужжание пчел исполняли мелодию лета, развешивая в пространстве звуки, будто ноты в тетради. Гопал наслаждался сухостью воздуха, вспоминая, что на Шрилане сейчас идут ливневые дожди. Лошадь щипала траву, переминаясь с ноги на ногу, иногда фыркая и тряся ноздрями.

Как только Вэл с Ниной вошли в храм, Гопал стал плести венок из ромашек, занимая руки делом и отвлекая мысли. Сплетя довольно длинную косу, он обвязал ее вокруг конской шеи. Лошадь попыталась сбросить с себя непривычный хомут, но потом забыла о нем и мирно паслась, обмахиваясь хвостом от надоедливых летающих и жужжащих. Гопалу казалось, что махатты нет очень долго, он посмотрел на таймер — прошло пятьдесят минут. «Время непостоянно, — думал Гопал. — Оно черепаха, когда ждёшь чего-то, и быстрый лев, когда тебе хорошо. Лучше бы было наоборот»…

Двери храма открылись, и Вэл с Ниной первыми показались на улице. Сделав два шага, Вэл подхватил Нину на руки и понес ее к экипажу. «Я самый счастливый муж на свете! Люблю тебя, жена моя, люблю больше жизни!» — заполнял он ее сознание, повторяя слова, как мантру. Люди высыпали на лужайку, глядя на счастливую пару и не переставая удивляться тому, свидетелями чего им довелось стать.

— Нина, мы готовы, — громко сказала Ася. — Бросайте!

Вэл остановился, поставил Нину на землю, и она бросила маленький букетик точно в руки Натали, которая от неожиданности чуть не выронила его. Ася пыталась скрыть разочарование, блуждая взглядом поверх голов друзей.

— Не расстраивайся, — шепнул Роберт. — Я тебе на свадьбу большой букет подарю.

— На чью свадьбу? — Ася посмотрела на него с подозрением.

— Нашу.

— Договорились, — Ася поцеловала Роберта. — А сегодня мы на этой должны повеселиться. Так ведь, дядя? — громко спросила она молодоженов, усаживающихся в карету.

— Что? — Вэла передернуло. — Если честно, я собираюсь другим сейчас заниматься, точно не организацией гуляния. Давайте дня через два. Я хочу с женой побыть.

— Это неправильно! — возмутилась Ася, подходя к ним. — Всегда празднуют. Я как свидетельница требую праздника сегодня! Нина, скажите ему, что надо все по-человечески сделать.

— Вэл, народ просит по-человечески… Надо сделать, дорогой.

— Нина! Кто всем этим будет заниматься и когда?

— Мы сами все сделаем, — с готовностью заверила Ася. — От вас только финансовый ресурс нужен и место и время согласовать. Несколько медовых часов у вас в любом случае будет…

— Спасибо, конечно, дорогая, — нервно оборвал ее Вэл. — Спасибо, племяшка, что разрешаешь…

Нина, видя, что Вэл заводится, обняла его, передавая мысленно, что праздник необходим, потому что его хотят люди, что ребята все организуют к вечеру, а они пока будут свободны.

— Ладно, — согласился Вэл. — Нина, только ради тебя. Ася, сможешь проконтролировать весь процесс? Я принципиально договорюсь сейчас с рестораном, чтобы часам к девяти вечера на берегу озера все устроили, и скажу, что ответственная за мероприятие ты, чтобы тебя они дергали, а не меня. Пришли мне номер счета, я тебе на расходы отправлю. И вот тебе помощник — Гопал, он лучший устроитель всего.

— Да, Вэл! — взвизгнула Ася от радости и, обняв Вэла, поцеловала его. — Нина, не ревнуйте, он кроме вас реально никого больше не видит, а я вас обоих люблю! Вы такие классные!

— Допросишься, Ася, — улыбнулся Вэл, смягчаясь. — Нина знатно воспитывает тапками, по себе знаю.

— Вэл! Не надо при детях, — Нина покраснела.

— Кто дети? Мне уже двадцать! — возмутилась Ася.

— Уже, — вздохнул Вэл. — Вот что, Ася, иди к нам, а ты, Роберт, садись к Гопалу. Поедете с нами до «Моравии», по дороге все обсудим, а то жарко становится, хочется быстрее до дома добраться.

— Серьезно? Мы прямо вот так с вами поедем?

— Можете криво, — Вэл успокаивался. — Давайте быстрее.

Когда свидетели сели, он встал и, обращаясь к людям, собравшимся около них, сказал:

— Вечером всех вас ждем на праздничном ужине. Предварительно — в девять у озера. Точное время узнавайте в ресторане «Моравии», вся информация скоро там будет. Приходите!

— Спасибо за приглашение, господин верховный властитель!

— Счастья вам!

Карета тронулась, удаляясь от поляны, людей, храма. Вэл посадил Нину себе на колени.

— Гопал, как думаешь, лошадка нас довезет?

— Не сомневайтесь, махатта. У экипажа отличные рессоры, лошадке не тяжело.

— Ну, и славно. Тебе удобно, родная? — Вэл поцеловал руку Нины, которой она обнимала его.

— Да, Вэл, — Нина положила голову ему на плечо.

— Устала?

— Немного.

— Скоро… — Вэл визуализировал дом и отправил картинку Нине.

— Так вы, действительно, верховный властитель Вэл Лоу? — решилась Ася. — Люди не обознались? Вы нас вчера обманули?

— Не обманул, — спокойно произнес Вэл. — Я больше не верховный властитель — три месяца назад сложил полномочия, и теперь просто счастливый человек…

Коммуникатор Вэла подал сигнал о вызове.

— У-у-у, — протянул Вэл, увидев, кто его вызывает. — Совсем забыл! Дамы, прошу меня простить, я должен ответить… Да, ваше величество, приветствую дом Ламбаканнов!.. Да, говорю, вчера как-то само собой произошло… Гопал сдал?.. Сегодня точно, нет… не смогу, Махинда, прости… да знаю я, что задачи! Махинда, у нас всегда первоочередные задачи, сколько себя помню, а женятся люди один раз… Да, друг, я только что обвенчался, — Вэл счастливо улыбался, подмигивая обернувшемуся к нему Гопалу. — Никуда не полечу, в ближайшие два-три дня не жди нас, — Вэл сделался серьезным, слушая Махинду, потом снова начал улыбаться. — Большое торжество не планируется… а вот так, — Вэл громко рассмеялся. — Да все очень быстро произошло, мы вообще не планировали, хотели только обвенчаться, но люди настояли… да, вечером… Что? Ты? Когда? Уверен? — Вэл посмотрел на Асю, потом Нину ошалевшим взглядом. — Мы будем счастливы, Махинда, только имей в виду, у нас все очень скромно будет… Виду захвати с Ритой и стариков Вималя, хочу, чтобы напутствовали нас как родители… Да, конечно… А кто у тебя сейчас есть из креаторов? Привези Фрола и Егора, пожалуйста… я понял, Махинда, полный шаттл… да, конечно, всех разместим… Егор знает локацию, это Есеник. Я сейчас Кая вызову, чтобы встретил вас и приземлил поближе к «Моравии»… санаторий местный… к девяти желательно… про вежливость королевскую знаешь… Договорились. Жду, Махинда, до встречи.

Вэл отключил коммуникатор и посмотрел на Асю, которая все это время сидела с круглыми от удивления глазами.

— Ася, у тебя работы прибавилось: к нам летит шаттл из Шрилана. Человек сорок. Не пригласить не мог… Нина, прости.

— За что?

— Вместо покоя нам, видимо, предстоит напряженная ночка.

— Вэл, я знала, за кого замуж выхожу, — произнесла Нина, прижимаясь к нему.

— Нина, — Ася сочувственно потрогала ее за руку. — Как же вам повезло с женой, господин Вэл!

— А мне с мужем, — Нина поцеловала шею Вэла.

— Ася, — голос Вэла сбился от волнения, — вы с Робертом практически вошли в семью, забудьте о господине. Мне намного приятнее было, когда вы меня по имени называли.

— Хорошо, Вэл, — живо отозвалась Ася. — Можно мне свои соображения высказать по месту проведения праздника?

— Конечно, говори.

— Подумала, может быть, лучше устроить все в саду «Моравии»? Во-первых, кухня рядом, не нужно перевозить; во-вторых, вас никто не потревожит, будете отдыхать и приедете, когда все готово будет.

— Мне кажется, идея хорошая, — поддержала Нина.

— А мне так не кажется! — возразил Вэл. — Я хочу рядом с домом, чтобы, если мы устанем, сразу могли уйти отдыхать. А так, представь: ты утомишься, а до дома столько идти!

— Вэл, у меня номер на четвертом этаже, никуда идти не надо.

— Это неправильно! Ты должна в моем доме сегодня быть, — упорствовал Вэл.

— Мы там и будем сейчас и до вечера, — не сдавалась Нина. — А на ночь там лучше поселить короля с семьей. Думаю, им будет удобнее отдельно жить, чем вместе со всеми в гостинице.

— В этом ты права, — согласился Вэл. — Ася, принимаем твой вариант. Справишься ли? Народу много, чувствую, соберется. Планируй сразу человек на сто, а то и больше. Вряд ли кто-то останется в стороне, увидев, что затевается.

— Справимся, махатта Вэл, — заверил его Гопал.

— Ася, в четыреста восьмом номере живут Эвелин и Зоя, мои знакомые. Уверена, они тебе с радостью помогут, сошлись на меня. Тебе никакая помощь сейчас лишней не будет.

— Ребят подключу, — произнесла Ася, что-то прокручивая в голове. — У меня две просьбы: одна к вам, Вэл, вторая к вам, Нина.

— Готов выслушать, — Вэл с интересом следил за мыслями Аси.

— Вэл, пожалуйста, свяжитесь с метрдотелем, чтобы я слышала, что он вас понял и будет воспринимать мои указания серьезно, чтобы я не доказывала ему, что я не просто какая-то дурочка с переулочка, а исполняю вашу волю.

— Грамотно, — заметил Вэл.

— Нина, пожалуйста, пообещайте, что не позволите Вэлу отвечать на звонки с той самой минуты, как войдете в дом. Мне нужно знать, что организация праздника, на котором я настояла, не скажется на ваших нескольких медовых часах.

— Обещаю, — заверила Нина с улыбкой.

— Подъезжаем, махатта Вэл, — объявил Гопал. — Госпожа, вам нужно что-то взять в номере? Можем сходить, пока махатта с Асей будут договариваться.

— Хорошая мысль, Гопал, — согласилась Нина…

— Сейчас умру от голода, — признался Вэл, когда они с Асей остались в холле вдвоем.

— Не завтракали?

— Нет. Хотел, чтобы все правильно произошло.

— Вы поставили мировой рекорд в скорости заключения брака, — сказала Ася, улыбаясь и глядя на Вэла с восхищением. — Не думаю, чтобы кто-то еще смог жениться по любви так быстро.

— Не так уж и быстро, — Вэл подумал, что с февраля, когда он познакомился с Ниной, прошло пять месяцев и целая жизнь.

— И суток не прошло! — возразила Ася.

— Это для Нины, а я ее раньше полюбил.

Ася передала администратору, где их может найти метрдотель, и привела официанта раньше, чем Вэл в ресторане успел сесть за стол. С удовольствием утоляя голод горячим супом уже через две минуты, Вэл не был уверен, что скорость подачи блюда определил его статус, а не милая улыбка, которой Ася наградила официанта. «Девчонка молодец», — подумал он, насыщаясь и чувствуя приятное расслабление.

— Вэл, в доме есть еда? Может, стоит что-то заказать, чтобы вам собрали с собой? Вдруг Нина есть захочет, да и вы до девяти вечера точно проголодаетесь.

— Хорошая мысль, Ася. Спасибо, я как-то не подумал об этом. Сможешь сама определиться с заказом?

— Конечно, Вэл. Сейчас все сделаю.

Еще несколько ее милых улыбок и взмахов ресницами все перед тем же официантом решили дело — когда метрдотель вошел в зал, Вэл был сыт, а на столе стояла внушительного размера коробка с едой.

— Ася, ты волшебница, — Вэл восхитился ее организаторскими способностями. — Я почти спокоен за сегодняшний вечер.

— Почти?

— Ты же не дала мне номер своего счета, а бесплатно ничего не делается.

— Точно, — Ася отправила на коммуникатор Вэла нужную информацию и сразу получила на счет сумму, от которой у нее перехватило дыхание. — Вэл… На эти деньги можно не одну свадьбу сыграть…

— Это моя свадьба — первая и последняя. Неужели я, по-твоему, пожалею средств? Мы и так все в спешке и кувырком, пусть хотя бы вечер запомнится и нам, и всем, кто придет. А придут многие, и тебе немало придется потратить, сама увидишь. Что останется, пусть будет вознаграждением за труды.

— Спасибо, Вэл, — растерялась Ася. — Все организуем как надо.

— Постарайтесь, все-таки Махинда летит издалека, он мой давнишний друг, ну и… король к тому же, — Вэл улыбнулся и подмигнул ей.

— Вэл! На фига вы с должности свалили? Вы такой классный! Небеса теперь тухнут, все в болото превращается, — выпалила Ася в сердцах, но поговорить об этом еще у нее не получилось — метрдотель замаячил на входе.

«Про болото мне потом расскажешь, завтра», — передал мысль Вэл, сразу став серьезным. Потрясенная, Ася открыла рот, но сказать ничего не смогла и забавно клацнула белыми зубками.

Разговор по существу занял две минуты: Вэл представился — метрдотель низко поклонился, Вэл сказал, что вечером в саду нужно организовать свадебный ужин, по всем вопросам обращаться следует к этой прекрасной девушке по имени Ася, а на ее просьбы и пожелания реагировать без промедлений. В случае успешного разрешения дела он, господин Кантемир, получит достойное вознаграждение. Вэл хотел на всякий случай оставить метрдотелю свой позывной, но Ася заявила, что на всякий случай позывной есть у нее и что никакого всякого случая быть не должно.

— Тогда я вас оставляю?

— Разумеется, господин Вэл, — Ася улыбнулась и вопросительно посмотрела в раскосые желтовато-карие глаза метрдотеля, лысеющего человека лет шестидесяти, черты лица которого были не лишены приятности, а подтянутая фигура и прямая спина наводили Вэла на мысль, что в прошлом тот имел отношение к военному ведомству.

— Будет исполнено, господин верховный властитель, — подхватил метрдотель, инстинктивно вытягиваясь и утверждая Вэла в верности его предположений.

— Хорошо, — согласился Вэл, беря со стола коробку и выходя в холл, куда в этот момент спустились на лифте Нина и Гопал. — Готовы ехать?

— Да, дорогой, — услышал он голос, по которому успел заскучать.

Примечания

1

Джокхан — Храм Джокхан (Чжокхан) является самым древним буддийским храмом Лхасы, а находящаяся в нем статуя Будды Шакьямуни Джо (Джу, Джово) — главной святыней города и всего Тибета. История храма связана с самыми легендарными личностями истории Тибета. Она восходит ко времени правления 33-го царя Тибета, основателя тибетской империи, хранителя веры — дхармараджи Сонцзэн Гам-по (620—649). В 631 г. он перенес столицу в Лхасу (сна-чала она называлась Раса) и построил на вершине Красной горы Марпори белый дворец. Затем он женился на непальской и китайской принцессах, которые привезли с собой в качестве приданого изваяния Будды; китайская принцесса Вэнь Чэн — Шакьямуни Джово, непальская принцесса Брикхути — Акшобхья Ваджры (тиб. Микьёд Дордже). Каждая принцесса построила для своей статуи специальный храм, однако впоследствии они поменялись своими местами в храмах. С того времени храм неоднократно разрушался и восстанавливался. Грандиозные разрушения он претерпел во время монгольского нашествия и культурной революции. Самые большие реставрационные работы были произведены в период правления Далай-ламы V и в 1980-е гг. Основатель школы Гелукпа Цзонхава изготовил для статуи корону из чистого золота, а для Акшобхья Ваджры — из чистого серебра. // Гарри И. Р. Тибетский храм Джокхан: прошлое и настоящее.

2

Намган — тибетское мужское имя, дававшееся человеку, ро-дившемуся 30-го числа.

3

anta — конец, предел (санскр.); andh-akara — мрак, темнота (санскр.).

4

Чакры — Слово «чакра» означает «вращающееся колесо». Чакры являются преобразователями праны, или жизненной силы, называемой энергетическим телом. Хотя существуют различные мысли и мнения, большинство сходится на том, что вдоль позвоночника расположены семь основных чакр, а по всему телу — 88 000, и 72 000 нади, или путей. Семь чакр расположены в разных частях тела и обладают своими особыми свойствами. Помимо семи основных чакр, сотни других чакр расположены в разных частях тела. Они идут вверх от позвоночника до макушки головы. 1) Корневая чакра (Муладхара): Муладхара чакра располагается в основании позвоночника, в области копчика. 2) Сакральная чакра (Свадхистхана): Вторая чакра находится на два дюйма ниже пуп-ка в нижней части живота. 3) Чакра солнечного сплетения (Манипура): Расположение третьей чакры — в верхней части живота в районе желудка. 4) Сердечная чакра (Анахата): Анахата чакра находится в центре груди, чуть выше сердца. 5) Горловая чакра (Вишуддха): Вишуддха находится в горле. 6) Чакра третьего глаза (Аджна): Чакра третьего глаза находится во лбу, между глазами. Ее также называют надбровной чакрой. 7) Коронная чакра (Сахасрара): Последняя чакра находится на макушке головы.

5

Нарасимха — Человеколев, в образе которого Господь Нрисимхадева (Кришна) явился людям. День явления отмечается буддистами в мае как «День победы Добра над Злом».

6

Речь идет о древней ведической защитной мантре нрисимха-кавача, которая прославляет Господа Нрисимхадеву и дарует защиту от препятствий и трудностей на пути.