Треть мира. Заметки «дикого» туриста

Вячеслав Дегтяренко

Сочи и Азоры, Юрьев Польский и Дебрецен, Кошице и Обнинск, Мюнхен и Питер, Киев и Калуга, Москва и Кимры, Боровск и Минск, Гомель и Клайпеда, Вильнюс и Ярославль. Все действия происходят практически в одно время с одними людьми, но с разным окружением.

Нетуристический ЯРОСЛАВЛЬ

— Ой, а я забыла о вас! Работы было много в последнее время, — извинялась по телефону дама, с которой я вёл переговоры по аренде апартаментов. Мы неоднократно созванивались, я отправил смс, договорились, что за час до приезда перезвоню ей.

Я, правда, немного слукавил: так и не отправил залог двести рублей на её номер и позвонил за четыре часа до приезда. Что же делать? Отелей в шестисоттысячном городе всего четыре десятка, плюс полсотни апартаментов и семь хостелов. Но найти номер для семьи из пяти человек, где нет почасовых услуг, суточных бань, свадеб на пятьсот гостей, с адекватным соотношением цены, качества и тишины, весьма сложно. Особенно учитывая туристическую популярность столицы Золотого Кольца в последние выходные августа. Супруга заметно нервничала, когда мы сели в скоростной поезд Москва-Ярославль. К wifi от ржд не подключиться, Мегафон пропадает, восемьдесят процентов гостиниц уже занято.

— Забронировал хостел, — ответил Наде на середине пути… — почти на окраине… По карте девять километров от вокзала. Зато есть кухня и своя полноценная ванная комната. Если повезёт, в сауну сходим.

— Ну и отлично. Будем дышать свежим воздухом и наслаждаться спокойствием.

Вторую часть пути читал бесплатную газету «Северный край. Ярославский регион». Она мне напомнила передовицы 80-х годов с достижениями последних пятилеток, в колонках которых рассказывали о собранном зерне, собранных тракторах и коровьих надоях. Конечно, с учётом времени, современники хвастались отремонтированным лифтом в девятиэтажке, двумя тысячами кубометров мусора, собранного на субботниках, «Умной фабрикой» с нанотехнологиями, хвастались сырами по аутотентичным рецептам и первым в стране «Вестником агротуризма Ярославской области», вручённом министру сельского хозяйства ещё в июле. Это вселяло оптимизм, настраивало на мажорный лад, так как о городе выискивал информацию по сети да расспрашивал друзей. Всё же план решили составить по прибытию, наметив лишь основные вехи. Первый вечер — обзорная прогулка. Второй день — достопримечательности. Третий — шопинг и отъезд.

Платформа с подземным переходом показалась мне мрачной, безхозной и потрёпанной временем. Злой охранник за нашими спинами закрыл ржавые ворота на амбарный замок, сказав, что ему некогда дожидаться «всяких там инвалидов и тех, кто не успел…» На комментарии дамы с коляской, ожидавшей супруга, он выругался трёхэтажным матом и убыл восвояси.

Навигатор google выдал три вида маршрута: такси, автобус и пешеходный. Мы выбрали третий, так как малыши нуждались во сне. С первых шагов в глаза бросалось запустение. Колдобины в асфальте, тропинки-тротуары, зебры, упирающиеся в вездесущие заборчики, которыми огорожены почти все газоны и дороги. Забор можно смело размещать на современном городском гербе. Где его ещё нет, — там ведутся работы по установке нового металлического монстра высотой метр двадцать. То ли машины защищать от тротуаров, то ли пешеходов от машин. Впрочем, человек тротуарный в городе доживает последнее десятилетие. Ещё летом ему позволено идти по занесённой песком и мусором обочине, заходя на проезжую часть, но в непогоду он должен сидеть дома или дожидаться матрёшечного ПАЗика, раскрашенного во все цвета радужной рекламы. Нормальный человеческий автобус, в который можно зайти с двумя детскими колясками, в городе дефицит, как впрочем, и троллейбус с трамваем.

— Вы куда? Хотите, чтобы я ваших детей из реки доставал? Вы что ослепли? Мост вот-вот обрушится. Их-то хоть пожалейте!

— Они плавать умеют и у нас нарукавники есть, — неудачно пошутил я.

Голос, судя по кожаной папке и планшету в руках, принадлежал немолодому прорабу, с которым мы столкнулись нос в нос на мосту через Которосль. Вместе с ним был мастер, и они поочерёдно слали нам нелицеприятные пожелания, пока мы преодолевали искусственные препятствия. На мосту трактор снимал последние пласты асфальта, в оставшихся пяти машинах, вероятно, закончилась солярка, и рабочие курили, сидя на перилах. Им было не до пешеходов, которые регулярно сновали мимо них, так как на обходную дорогу надо затратить пять-семь километров. Мне хотелось ответить что-то такое залихватское, но я вспомнил из интернета, что Ярославль — это столица русского мата, так что сражение я априори бы проиграл.

Пятнадцать лет назад я двумя днями гостил у ярославских друзей. Была зима, были такси, и на городской ландшафт я не обращал внимания. Сегодня же, оказавшись в Красноперекопском районе с частным сектором, я почувствовал, что город терпит стихийное бедствие. То ли его бомбят и здесь регулярно полыхают пожары, то ли здесь взорвался местный Чернобыль и жизнь застыла на три десятка лет. Заморскому Google не понять, что в городе бывают просёлочные дороги или они могут быть покрыты гравием, щебёнкой, да поросли на обочинах бурьяном и камышом, с болотцами и утками, с пустырями и долгостроем, на цементе которого уже вырос лесок. И если в центре это умело спрятано в рекламные полотна, то там, куда не должна соваться нога туриста, это активно процветало, подчёркивалось точечной застройкой с пустующими окнами, да предстоящими через две недели губернаторскими выборами и вызывало у меня смятение в душе. Навигатор вёл нас через школу, где ещё не поставили стеклопакеты, но зато установили металлические гаражные двери на входе, через лицей, на осыпающемся фасаде которого проступали серп и молот и заветы Ильича, и лишь развевающийся на ветру триколор говорил о том, что здесь не снимают кино, через дворы, где азиатские гастарбайтеры сняли асфальт, взрыли почву и убыли восвояси.

— Ты знаешь? — сказала Надя, — а ведь я хотела в босоножках поехать. Сейчас было бы ощущение, как на пляже.

— Сколько осталось? — заунывно повторяла Таисия.

— Пятьдесят пять минут! — сказал я, когда мы шли по объездной.

— Ты же говорил, что пять километров до хостела?

— Мы пошли не по кратчайшей дороге. Детям сон нужен, да и магазин мы так и не встретили подходящий.

— Мы же их столько проходили по пути…

— В них только спиртное продаётся.

Я не знаю, о чём размышляла десятилетняя дочь и что она напишет в школьном сочинении на тему «Как я провела лето?». После прошлогоднего новосибирского музея «Погребальной культуры» здешние бахусные точки с решётками на окнах и новогодними гирляндами на стенах покажутся её учителю ягодками. Сетевые «Виномания», «Белое и красное», «Бристоль», «Ароматный мир» чередовались с аутентичными «Пивландия», «iBeer», «Пришёл да выпил», «Рюмочная», и, похоже, что процветали в этот пятничный вечер, как и социальные аптеки с овсяно-боярышниковыми фуфыриками. Для меня так и осталось загадкой, отчего местный ликёро-водочный завод почил в бозе в прошлом году. Ведь даже потенциальный губернатор собирается его реанимировать в своей предвыборной программе.

С детьми быстро переключаешься. И оказавшись в тёплом, уютном «Ашане» — чуде французской торговли и потребления, мы стали исследовать его на предметы-продукты «Сделано в Ярославле». В отместку эмбарго, пресловутых сыров от здешних бурёнок я не нашёл. Наверное, разобрали к вечеру. Поэтому купили на ужин швейцарскую моцареллу да аргентинский рокфор.

— Скажите, а ярославское мороженое есть в продаже? — спросил я у мерчендайзера.

— В Ярославле не делают мороженое. Берите вологодское или костромское. Тоже вкусное.

— Нет, нам бы хотелось местного.

— А в чём разница-то? — удивлённо спросил он.

— Трава, почвы разные, опять же коровки, руки…

— Ты знаешь папа, я видела, как он покрутил пальцем, когда мы отошли…

— Каждому своё, Таисия.

Я подумал, что всё же лучше поскорее ассимилироваться и не раздражать невинных людей вопросами, из какого молока сделана костромская бурата, какая выпечка без пальмового масла и куда подевалась волжская рыба.

Ближе к десяти мы зашли в хостел «Ассорти», расположенный уже за пределами городской черты. Дама с нотками украинского в говоре предложила доплатить триста рублей за бельё для детей. Мы безропотно повиновались и получили ключ от номера. Внутри всё, как на фотографиях сайта букинга, и мы, довольные и уставшие, уже не обращали внимания на жировой слой на общей кухне, на отсутствие кондиционера и незакрывающиеся двери.

— А сауну можно у вас забронировать на час? — спросил я у неё после ужина.

— Нет, минимум только на два.

— Там есть бассейн или джакузи?

— Нет, просто финская парная и душ… Её только прогревать надо тридцать минут.

Решили, что дети два часа в парной не высидят, как и мы без пива, раков и тараньки.

Утренний дождик и низкие тучи не вселяли оптимизма, но оставаться в номере не хотелось. Зонты в руки, накидки на коляски и — на поиски автобусной остановки. На окраине ими выступают вытоптанные в грунте места скопления людей и ржавые конструкции. После «-надцатой» маршрутки подошёл переживающий нелучшие времена ЛИАЗовец, и через тридцать минут мы оказались в историческом центре. Ярославцы, вероятно, гордятся им. Ведь недаром он находится под эгидой ЮНЕСКО. Хотя с первых шагов заметно влияние модных тенденций на домах восемнадцатого-девятнадцатого веков, где наблюдаются: спутниковые тарелки, кондиционеры разношерстные стеклопакеты, гаражные или профильные двери, а также традиционное для провинции засилье хаотичной рекламы. Наверное, такой компромисс всех устраивает. Ведь и кроме него в городе хватает проблем. Мне иногда казалось, что я в гостях у нерадивой хозяйки, которая спешно принялась за уборку в многокомнатной квартире и оставила мусор по углам. Так повсеместно в городе. Редкое место, где ремонт завершён до логического конца. И ведь это мешает отдыху, да и привычной жизни. Написали бы, что город на ремонте до июня 2018 года, и ездить сюда запрещено или сделали бы скидки тем, кто терпит эту чудовищную стройку с полагающимися атрибутами: шумом, гарью и неразберихой.

— Где бы нам выпить вкусный кофе в городе? — спросил я у ярославского друга в воцапе.

— «Дом Актёра», что на улице Кирова, — ответил он мне.

И мы, немного продрогнув, ушли искать рекомендуемое кафе. В пути полюбовались Красной площадью с Ильичом, сияющей отреставрированной пожарной каланчой и бронзовыми фигурами князей Муромских со скамьёй примирения в сквере, сыроварней «Мамука» с грузинскими корнями, работающей с двенадцати часов дня, нехитрыми клумбами с петуниями, да детскими площадками с песком и камнями под ногами. На улице Трефолева всё же прикупили на пробу местного качиоковалло и продегустировали сырные конфеты. Всё бы ничего, но вот цена на фермерские продукты откровенно кусается, да и массовости мы не заметили. В магазинах представлены сыры братской Беларуси, Армении и сырные продукты для социально незащищенных слоёв населения. Также прогулялись по местному пешеходному Арбату. С матрёшками, пряниками, бронзовой медведицей в натуральную величину, многочисленными кафе и не менее многочисленными ювелирными магазинами, соседствующими с ломбардами.

— Круговорот денег в природе! — метко заметила Надя, — купил за десять, через месяц-два заложил за пять.

Если бы не дружеский совет, то мы бы прошли мимо облезлой подворотни с ржавой вывеской «Коммунальная квартира» и точкой по прокату велосипедов, где у нас пропали колпачки с колес.

— Сеня, налей-ка нам братец, ещё по капучино! — донёсся из угла голос вероятно здешнего завсегдатая артистической наружности.

Бармен в обычной водолазке и по совместительству официант принёс компании заказ и принялся за нас. Дети и жена огорчились. Какао и горячего шоколада нет, пирожных в ассортименте всего два (остальные, со слов Сени, ещё на кухне), да и те заветренные. Наде в качестве комплемента к эспрессо налили тёплой воды из крана и положили лёд. Обстановка весьма спорная: качели у барной стойки выглядели комично, а зеркала по периметру напоминали скорее о комнате смеха.

В бывший музей атеизма, а теперь Храм Иоанна Златоуста бесплатно не впустили. Сто рублей за билет платить не хотелось, и мы предпочли музей Истории Ярославля на Волжской набережной. В городе ещё продолжают переживать бум тысячелетнего юбилея, о чём свидетельствуют настенные надписи социальных бомберов, и была надежда увидеть что-то грандиозное. Увы, скудно, как для города с историей на десять веков, мирового флагмана искусственного каучука, пионера отечественного сыроделия, воспитавшего не одну сотню именитостей. Медицинская экспозиция закрыта, зато можно почерпнуть сведения по горной экспедиции семьи Рериха, его последователям, мировом космизме или о семье обычного горожанина, демонстрирующего генеалогическое древо с конца восемнадцатого века.

Тем временем закончился дождь, и народ высыпал на набережные Волги и её притока Которосль. Горожане и иностранные туристы с гидами и фотоаппаратами, молодожёны с друзьями, тайком распивающие шампанское из багажников и закусывая его бутербродами с колбасой, паломники у новодела Успенского храма и спортсмены на видавшим лучшие времена, стадионе «Спартаковец». Здесь, наверное, одно из немногих мест города, где наименее заметно воздействие антропогенного фактора, если не брать во внимание Стрелку с традиционным столпом. Тут же роща и благоустроенный городской пляж с жёлтым песком, с причалом для яхт городской знати. Ведь недаром город называют «Русская Флоренция» и в музее за девятьсот рублей продавался справочник «Флоренция-Ярославль». На мой вопрос о справочнике по агротуризму музеолог удивилась и сказала, что видимо он был в единственном экземпляре.

Конец ознакомительного фрагмента.