Наемник

Вячеслав Кумин, 2006

Его оклеветали и преследуют – и мафия, и полиция. Единственное спасение – стать звездным наемником. Но его будут искать и на других планетах. Выход – стать лучшим из лучших и вернуться домой, чтобы устроить свою вендетту, свою маленькую войну. И горе тем, кто станет на пути Наемника.

Войска Торговой Федерации в спешном порядке покидали поле боя. В небе кружили геликоптеры «Блэкшарк», прикрывая с воздуха солдат, которые на бегу скидывали с себя бронежилеты и оружие, уменьшая тем самым свою массу. Все делалось для того, чтобы в транспортный шаттл влезло как можно больше бойцов Федерации.

Вдалеке у горизонта уже вовсю шла воздушная схватка. Федеральные истребители «Лихтнинг» преграждали путь своим противникам «Бейстам», чтобы те не могли сбить тяжело взлетавшие транспорты «Элепхант», в каждом из которых находилось до полутысячи притиснутых друг к другу солдат или же более дорогое, с точки зрения командования, военное имущество — вроде танков, атмосферных самолетов и прочей боевой техники.

Времени катастрофически не хватало, и планета была окончательно потеряна. На орбите из последних сил вели бой тяжелые крейсера, обеспечивая достаточно большое окно для эвакуации наземных войск. К противнику подходило подкрепление в виде ударной космической группировки из пяти линкоров и трех крейсеров. Нужно было уходить, чтобы не остаться здесь насовсем.

Но вот последний «Элепхант» прилепился к своему транспортному кораблю, и вся группировка с боями стала уходить прочь из потерянной системы. Там, на планете, еще остались войсковые части и отдельные группы солдат. Если они не погибнут сразу в запале схватки, то их обменяют один к одному на пленных солдат противника.

1

Планета Альпамир была одним из последних, среди сотен, новоколонизированным миром. Вокруг нее был поднят настоящий бум, сюда стекались люди в поисках лучшей доли и в большинстве своем находили ее. На Альпамире шел бурный рост городов и соответственно населения. Буквально за двадцать лет выросли огромные мегаполисы. Но принимались и меры, ограничивающие рост, как по высоте, так и по площади, для более равномерного заселения планет и стимулирования новой экспансии.

По одному из таких городов, а точнее по его пригороду с маленькими двух — и трехэтажными зданиями, строившимися без каких-либо ограничений, ехал старенький автомобиль, в котором сидели четверо приятелей, друживших еще со школьной скамьи.

Автомобиль был действительно старинным, выпущенным где-то сто двадцать лет назад и давным-давно снятым с производства, а потому очень редким, особенно в новых колониях, что в принципе исключало вероятность его угона. По крайней мере, на Альпамире их было не больше тридцати штук при населении полтора миллиарда человек.

— Макс, ну продай ты мне этот мастодонт! — уже в который раз просил Уолш Росс, отец которого был преуспевающим бизнесменом, одним из совладельцев строительной компании. — Я отвалю тебе кучу бабок, на которые ты сможешь купить целый пентхауз в самой элитной части города, да еще со скидкой от фирмы, и не ютиться в своем домишке на окраине города. Ну так как?!

— Да не продаст он тебе его, — ответил за Макса Фил, — этот, как ты выразился, мастодонт дорожает год от года, и лет через двадцать на него можно будет купить небольшой звездолет!

— Макс, ну на кой тебе звездолет?! Да еще через двадцать лет! Живи, как человек, сейчас, — продолжал искушать Брюстера Уолш. — Но если хочешь, то я могу посодействовать в приобретении небольшой космической яхты…

— Да отстань ты от него! — вступился Вольф за сидящего за баранкой Макса, который широко улыбался и еще не проронил ни слова. — После того как ты его купишь, поставишь его в бронированный гараж, и мы больше не сможем покататься на этом чудесном образчике старины по имени «Питергольф». Так что не приставай к нему.

Максимилиан Брюстер, или просто Макс, был единственным из четверки, у кого не было богатых родителей, и до всего ему приходилось доходить самому. Единственным его преимуществом был этот старый парогазовый «Питергольф», стоящий бешеных денег и доставшийся от отца, а тому в свою очередь от его отца и так далее. Так что автомобиль был своего рода семейной реликвией, переходившей к младшему из сыновей.

Машина вышла из поворота, и ее на большой скорости обогнал здоровенный джип на водородном энергоносителе, экологически чистом в отличие от топлива, потребляемого поршневым парогазовым движком, которое и находить-то стало трудно.

— Купи такую машину, — предложил Макс своему приятелю. — Вон, какая крутая тачка.

— Да у меня и покруче есть, но мне твоя нужна!

— Не продам, ты же знаешь… — оказал Макс и включил радио, показывая, что больше он не намерен слушать просьбы о продаже.

Машина являлась ценностью потому, что в ней было все «родное»: как выпустил завод-изготовитель, так все и осталось, в том числе и радио, из которого сейчас доносились новости:

«На бирже стоит настоящая паника! — вещал диктор, — поговаривают о повторении так называемой „черной пятницы“. Падение индексов достигает десяти и более пунктов по добывающим и перерабатывающим предприятиям, и все из-за потери своих позиций Торговой Федерацией в районе Синего квазара. Стоимость акций самой Федерации снизилась на двадцать пять процентов. А теперь более подробная информация об упавших индексах…»

— Макс, выруби этого урода, не могу больше! — попросил с заднего сиденья Фил, отец которого был брокером на бирже. Филу же предстояло пойти по его стопам. — Дома и в колледже все эти индексы, проценты и прочая мура, да еще и здесь это слушать! Не могу, достало!

Брюстера не пришлось долго упрашивать, к тому же ему были по барабану все эти индексы и их падение, и он переключился на другую волну. «Главное, чтоб бамбук не падал! — подумал Макс, непроизвольно посмотрев вниз. — Он мне сегодня пригодится».

Машина въехала на мост, соединяющий Франбред с его пригородом, отделенным от основного массива широкой пропастью восьмидесятиметровой глубины, на дне которой текла глубокая река, берущая свое начало высоко в горах и образованная множеством бурных ручьев. Мост через реку пользовался недоброй славой.

В глаза бросились разительные отличия, и без того яркие улицы стали еще наряднее. Город готовился к грандиозному и самому популярному празднику — Годовщине Переселения Марка. Сегодня будут отмечать юбилей — пятьсот лет. На столичной планете пройдут военные парады, которые будут транслироваться в прямом эфире на всю Новоземную Федерацию.

«А теперь немного о погоде», — прозвучал голос девушки.

— Давай, давай, что там с погодой?! — весело прокричали пассажиры почти хором.

«Сегодня ночью будет двадцать градусов тепла, без осадков. Ветер юго-западный, слабый».

— Отличная погодка! — воскликнул Фил.

— То, что нужно! — согласились остальные.

«А теперь предлагаем вашему вниманию музыкальную композицию».

Сначала зазвучал какой-то дикий смех, а потом послышались полуэротические придыхания.

— Это что, порнуха, что ли? — не понял Макс.

— Ты что никогда не слышал эту песню? — удивился Уолш.

— Нет.

— Это пропаганда наемничества, — вставил по большей части молчаливый Вольф. — Послушай, тебе будет интересно.

Макс ничего не ответил, внутренне скривившись. Как-то он по-пьяному делу ляпнул, что мечтал быть наемником, впрочем, он и сейчас иногда об этом думал, но потом всячески отнекивался от сказанного. Что ни говори, а война всегда притягивала его. «В конце концов, это на генном уровне заложено, — подумал Макс, — мальчики любят играть в войну».

Вздохи закончились, и зазвучала сама песня:

Веря новой мечте

Под небом огромной страны,

Каждый несет в себе свет

Звездной войны.

Цепи возвышенных слов,

Как вестники новой беды,

Остерегают тебя от этой войны.

Звезды — манят и ранят.

Звезды — сияньем своим закрывают

Усмешку жестокой судьбы

Мы — армия звездной войны.

— Ну почему же пропаганда, — не согласился Макс. — По-моему, как раз наоборот — отговаривают всяческих идиотов от войны…

— Все дело в психологии человека, — стал разъяснять Вольф. — Нам как бы говорят: война это плохо, но, как известно, запретный плод сладок и оттого более желанен. Открытая пропаганда запрещена и даже призывные плакаты могут висеть только непосредственно на вербовочном пункте. Послушай дальше, сейчас второй куплет будет, все поймешь.

Но Макс, наоборот, убавил звук до грани слышимости и спросил:

— Вы ничего не слышали?

— Нет, а что? — за всех спросил Уолш.

— Крик, я слышал чей-то крик, — пояснил Макс, совсем выключив радио. — Надо бы посмотреть, в чем дело.

— Тебе показалось, — сказал Фил. — Народ веселится, потому орет.

— Нет, — уперся Макс, — крик был другой.

— Какой? — насмешливо спросил Уолш.

«Ааа!!!» — раздался душераздирающий крик. Теперь он был гораздо ближе.

— Вот такой, — ответил Макс и резко остановил машину, так, что завизжали тормоза.

— Потише, Макс, а то ты нас всех угробишь, — проворчал Фил. Ему все это сильно не нравилось. Он, как и Вольф, старался не ввязываться в неприятности.