История мира в пяти кольцах

Вячеслав Курицын, 2019

Коллекция подчас фантастических, но реальных спортивных новостей. Анализируя их, автор приходит к глобальным выводам о цивилизации, о культуре, о свойствах информационного поля и о природе человека.Содержит нецензурную брань.

«Динь-динь» был заголовок, но вычеркнут

Президент Международной шахматной федерации Кирсан Илюмжинов рассказал о напряженной работе над включением шахмат в программу зимних Олимпийских игр.

«Есть ряд надуманных препятствий. Великобритания до сих пор не признала шахматы видом спорта — парламент принял закон о том, что спорт предполагает мускульные усилия. Считается, что в шахматах мускульных усилий нет. Но мы можем ладью или короля сделать весом в килограмм», — присовокупил Президент.

Но шахматы сейчас делают вообще любые, может быть, Президент не знает. У набора с королем 75 см в холке вес в интернет-магазине указан, 60 кг, вот и выходит почти 2 кг на фигуру в среднем, а есть еще предложение с ростом самодержца 125 см, и это все пластик, а можно ведь делать из дерева или стекла. Доски расставить — то есть не доски уже, а клетчатые ковры расстелить в зеркальных галереях, в прозрачных садах, где в воздухе застыли, заколдованные, на лету тысячи желтых осенних — хорошо промытых, с преувеличенной яркостью — листьев, багряных и желтых, а шахматисты прогуливаются меж фигур, подрыгивая тросточками… чу! Шахматист застыл, поймал интуицию, уперся двумя руками в ладью, толкает-тащит ее через все поле.

Шахматистов все время хочется как-то визуализировать, они кажутся прикорнувшими за отчетами бухгалтерами, инвестировать в таких (они еще и компьютерам теперь проигрывают!) скучно, нужен оживляж.

Зимой года 17-го или 18-го я застал их как-то в Москве в Музее русского импрессионизма, представительной компанией, в которой не было текущего чемпиона мира, но была парочка предыдущих и стайка претендентов. Играли в музее турнир! Шахматисты были инсталлированы прямо в экспозицию, под сиренью и березами Богданова-Бельского, голубым снегом Игоря Грабаря, зеленой ряской Николая Клодта, синим катком Петра Кончаловского, пестрядевой Ялтой Коровина, мокрыми афишами Пименова, помавали там (отнюдь еще не килограммовыми) лошадьми, прятали пешек в рукав, как сигареты, отгороженные от публики символической веревочкой: можно окатить гроссмейстера лимонадом, хлыстом его, букетом его по щекам, если потребуют того обстоятельства.

В соседнем зале менее известный гроссмейстер предавался анализу для желающих, я было сел послушать, но компьютерные диаграммы, когда фигура сама на экране перескакивает, обновляет позицию, подгоняемая двоичным кодом: есть в этом какой-то унылый декаданс.

Завораживают большие демонстрационные доски, эти вздыбленные модели старых площадей. Когда ход, сделанный где-то за сценой (или даже пусть рядом, на доске, но маленькой и лежащей горизонтально меж двумя шахматистами), мужчина во фраке воплощает на глазах у всех, зацепляя длинной указкой смелую фигуру и препровождая ее в новую клетку. Геометрия закадровых траекторий, идея небесного соответствия… макет размером больше оригинала.

Я ставлю сейчас эти буквы и думаю, что, возможно, и не видел никогда в реальности этой прекрасной демонстрационной доски. Лишь на картинках и по телевизору. Есть советский фильм «Гроссмейстер» (1972), выполненный в почтенном жанре фиги в кармане, он набит аллюзиями к роману «Защита Лужина» запрещенного тогда в СССР сочинителя В. Набокова; у мальчика, склонного к аутизму, умирает в детстве один из родителей, а позже он выходит в гроссмейстеры и борется всю карьеру не столько с соперниками, сколько с демонами в своей голове, и появляется женщина из другого круга, которая хочет на игрока повлиять.

И там есть момент: на большом здании (кажется, на Театре эстрады, боковая сторона Дома на набережной) укреплена такая доска, а сотни москвичей в темноте под дождем ждут новых ходов, болеют таким манером за своего гроссмейстера, что тягается сейчас за тридевять земель с иноземным соперником. Невольно вспоминается сцена из первой серии сериала «Товарищ детектив» (2017), как бурно там реагируют на шахматную трансляцию в барах Бухареста. Но если румынские кадры выглядят реалистично, то про московские — вопрос. Не было, мне кажется, такой практики — вести репортаж по доске в публичном месте, это авторы фильма выдали желаемое за действительное, что в искусстве, разумеется, время от времени допустимо, пусть и не каждый день.

Большие шахматы на асфальте встречаются довольно часто. Первые я помню в раннем детстве в парке культуры прямо под окнами моего дома; фигуры там брали под залог документа в читальном зале (а на задворках парка, за детским садом, по контрасту прятались с маленькой доской шахматисты, игравшие на деньги; 10 коп. партия). Последние на данный момент я наблюдал в апреле-2019 на одной из центральных площадей Сараево, там просто югославская классика, человек двадцать пенсионеров отчаянно орут, жестикулируют, делают подсказки… одна пара долго не могла доиграть, ее хотели согнать, мужики замахивались на недругов фигурами… Просилось бы в кинокадр, если бы съемки тут не казались кощунством… настолько это сильнее как факт живой жизни… Большой ларь на замке рядом с доской на асфальте… есть, стало быть, человек с ключом, заведующий отмыканием фигур.

Что до идеи «шахматы на зимней Олимпиаде» — она красивая, варум нихт, опять же просятся хрустальные павильоны под заснеженными лапами елей, динь-динь-перезвон… в снегу павильон, в нем видно голых шахматистов, они делают ходы, приятная снегурочка переставляет фигуры на большой доске… вокруг павильона публика с флажками и глинтвейном.

Другое дело, что это идея для прошлого века, сейчас олимпиады разбухли до невероятия и скоро, возможно, исчезнут по разным причинам, некоторые из которых так или иначе витают над этими пестрыми стр.

ПС. При подготовке публикации отрывка из книги в журнале «Урал» сотрудники секретариата этого достопочтенного издания настоятельно посоветовали мне пересмотреть фильм «Три мушкетера» за 1973 год, в котором дочь комика Чаплина играла роль французской королевы. Там вместо фигур используются собаки; болонки и левретки идут за пешек, борзые исполняют роль коней, сенбернар — короля. Выведена там и другая остроумная игра: отрицательный персонаж Рошфор бросает шары в картонные макеты дам, норовя попасть сами отгадали куда в золотое сечение.