Песни Красных Ястребов. Наследие пепла

Вячеслав Черепанов, 2022

Когда-то Кейра была хозяйкой таверны, теперь же она – беглянка в плену армии фанатичных Искоренителей. У нее не осталось никого… если не считать Юргена, мага из прошлого. Он спас Кейру от верной смерти, но взамен пожелал возродиться, и теперь две столь разных души живут в теле одной трактирщицы. Когда-то Юрген был легендарным мятежником, но затем его предал собственный ученик. Мага разбили в бою, и он бесславно умер в плену. Спустя пятьдесят долгих лет Юрген вернулся и жаждет отмщения… но сначала нужно избавиться от Кейры. Строптивая трактирщица не готова уйти по доброй воле. Она желает свободы и воссоединения с семьей и отчаянно ищет новых союзников. Тем временем в провинции Каармор зреет передел власти, и ставки как никогда высоки. Враги Империи поднимают головы, и Искоренители готовят экспедицию на мятежные острова. Привычный порядок вот-вот рухнет в пропасть… кто сможет пережить этот шторм и завоевать победу? А может, она и вовсе не достанется никому…

Песнь VII. Воссоединение

13 Бальдвин

Бальдвина, могучего префекта Дагроссы, разбудил посреди ночи мочевой пузырь. Сколько бы власти не было у этого мужчины, простые человеческие нужды были ему не чужды.

Бальдвин вылез из-под простыни и опустил ноги на прохладный пол. Он двигался осторожно, чтобы не разбудить Ингу скрипом кровати. Когда она спала, то выглядела такой нежной, такой беззащитной… вот уж чего не ожидаешь от орчихи! Выпирающие клыки на нижней челюсти, заостренные «волчьи» уши, широкие по меркам человеческих женщин плечи — казалось, все в ее внешности источало угрозу. Но стоило орчихе открыть ее большие, золотые, совершенно слепые глаза, и это впечатление сразу таяло. Бальдвин не мог видеть зла в этих глазах, как ни старался.

Инга была его сокровищем, а еще смертельно опасной тайной. Однажды Бальдвин ее спас, но вместо того, чтобы выслать мутантку на острова, он ее приютил… и полюбил. Это противоречило всему, во что он верил. Десятилетия своей жизни он посвятил тому, чтобы очистить Каармор от культистов, мутантов и прочих выродков, ради этой цели добивался власти — и пригрел мутантку на собственной груди. Он с первой минуты знал, что это чудовищная ошибка, и все равно ее совершил.

Сколько лет назад он стал вдовцом? Не хотелось даже вспоминать. Уже очень давно он был влюблен лишь в свою великую миссию. Он верил, что однажды прихвостни Сеятелей выползут из темных углов, и начнется война. Нет, эта война идет давно, она началась задолго до рождения Бальдвина! Империя и чудовищные Сеятели сражаются за каждый разум, каждого сторонника. Но придет час, и на сторону врага встанут мятежные островитяне и морские твари, и на горизонте появятся корабли порабощенных иноземцев с другой стороны океана… Вот тогда война начнется по-настоящему, и имперцы будут сражаться за каждый клочок земли, каждую драгоценную жизнь!

Вот уже давно Бальдвин с тоской взирал на то, как Каармор дробится и слабеет вместо того, чтобы сжаться в кулак. Каждая знатная семья тянула одеяло на себя, а префекты были того хуже. Испорченные аристократы хотели еще больше денег, власти, влияния — и все ради собственной безнаказанности и вседозволенности! Бальдвин презирал таких людей. Может, если бы кто-то глянул со стороны на него самого, то описал бы префекта точно также, но Бальдвин делал все ради цели!

Однако вот рядом, на его кровати, спала женщина, само существование которой подвергало сомнению высокие цели Бальдвина. Так странно, нелепо и глупо! И все же она была красками его жизни. Рядом с ней он восстанавливал силы для ежедневной борьбы, о ней думал перед принятием тяжелых решений. Сколько людей он отправил на виселицу? Наверное, если бы не Инга, Бальдвин давно бы сошел с ума… а может, она и была его сумасшествием?

Бальдвин поднялся, чувствуя, как ноют колени. Возраст уже давал о себе знать… хотя мочевой пузырь был все же настойчивее. Бальдвин набросил на плечи халат и вышел в темный коридор своей загородной усадьбы.

Недавно он узнал, что архитектор этого места допустил весьма досадный просчет. Бальдвин не разбирался в строительстве, но зато недурно понимал в людях. Ему сразу показалось, что этот напыщенный фанфарон способен пожертвовать удобством и безопасностью в пользу эстетики… но все же префект дал ему шанс. Теперь выяснилось, что для решения проблем с вентиляцией и водоснабжением, всю эту красоту придется разбирать. Коридор усадьбы был завален строительным мусором, и Бальдвин перешагивал через кучи кирпича.

Аккуратно ступая, он добрался до туалета и с облегчением опустошил мочевой пузырь. Префект догадывался, что уже не заснет. Может, если он будет слушать размеренное дыхание Инги и дышать с ней в такт…

Бальдвин услышал короткий вскрик удивления. Это, конечно же, была Инга. Бальдвин торопливо выбежал в коридор и убедился, что его предположения верны: орчиха проснулась, отправилась вслед за ним и споткнулась о какой-то строительный мусор. Сейчас Инга, насупившись, сидела у стены, обхватив колени руками. Бальдвин даже в темноте заметил ее ссадины. Левое колено было разбито до крови, и в рану наверняка попала эта вездесущая пыль.

Она услышала его шаги, повернула голову, но неподвижные глаза уставились Бальдвину куда-то поверх плеча. Это было довольно мило… если бы ее честное лицо не выражало обиды.

— Бальдвин? — позвала она.

Обычно Инга узнавала его по походке, ритму дыхания и прочим характерным звукам. Бальдвин даже подозревал, что орчиха может слышать удары сердца — настолько были обострены все ее чувства, кроме зрения. Но сейчас его походка сбилась из-за разбросанных по полу препятствий.

— Это я. — Бальдвин присел на корточки напротив Инги. — Ты меня потеряла?

Он ободряюще коснулся ее плеча, давая понять: «я здесь».

— Я забыла об этом… ремонте. — Она словно попробовала на вкус незнакомое слово. — Я проснулась и поняла: я одна. Подумала: может, наступило утро, и ты уже уехал. Решила: может найду тебя, успею сказать пару слов на прощание.

Взрослая женщина, порой она рассуждала, как дитя… и Бальдвину это нравилось.

— Разве бывало, чтобы я уезжал, не прощаясь?

— Ты никогда не уезжал так надолго! — эмоционально откликнулась Инга.

Теперь она уже говорила о выборах наместника, которые должны были состояться в Кьяргоне. До назначенной даты осталось всего ничего, пара недель. Если все пойдет, как Бальдвин задумал, то он уедет на полмесяца, а затем вернется наместником Каармора.

— Нужно промыть рану на твоем колене. Давай я помогу тебе дойти до таза с водой…

Инга покорно пошла с ним. Он бережно направлял ее движения. В итоге они промыли рану от пыли: Инга перенесла процедуру стоически, а Бальдвин отнесся к орчихе со всей заботой, с какой только мог.

— Мы идем не в спальню? — удивилась она на обратном пути.

Бальдвин поражался ее способности запоминать дорогу, не смотря на невидящие глаза. Ему хотелось пойти на небольшой риск. Позволить себе то, что нельзя было представить в светлое время суток. Он вывел Ингу на балкон усадьбы, и вот луна уже осветила ее улыбку.

— Я чувствую ветер… и запах цветов в саду, — обрадованно сказала она.

Его всегда поражало, как мало ей было нужно для счастья. Он хотел порадовать ее… но также и облегчить боль оттого, что собирается сказать.

— Меня не будет всего пару недель. Затем я вернусь сюда, к тебе. Вернусь победителем, обещаю!

И зачем он закончил именно этим? Инге было плевать на политику и дворцовые интриги. Старый дурак!

— Что даст эта победа?

Сперва Бальдвин не понял вопроса, но Инга тут же уточнила:

— В смысле, зачем тебе ехать? У тебя есть дома, прислуга, отличная еда… у тебя есть я! Что ты хочешь получить в этом Кяр… Кьяргоне? Зачем уезжать?

Бальдвин серьезно задумался над ответом. Наместник был в провинции вторым лицом после, собственно, Императора. Титул был не только почетным, но предполагал и реальную силу. Сейчас Бальдвину в Дагроссе подчинялись судьи, стражники, законотворцы, но в других префектурах (которые каарморцы упорно продолжали называть «баронствами») он не имел никакой власти. Наместник был кем-то вроде арбитра, который разрешал споры префектов и мог останавливать их полномочия. А еще через наместника проходило взаимодействие с имперской администрацией, он бдел за финансовыми потоками в столицу и при необходимости мог объявить чрезвычайное положение и призыв на военную службу. В случае, если Архипелаг вновь взбунтуется, или культисты решат выйти из тени, наместник будет давить измену рука об руку с Искоренителями.

Зачем это Бальдвину? Он знал, что однажды настанет день, когда Каармору потребуется лидер. Человек со стальным характером, который будет тверд в своих убеждениях и не устрашится войны. Персиваль, старый наместник, словно в насмешку прозванный Хауриндским львом, не годился для этого. Фабрис, глава Искоренителей — прекрасный лидер, но он слишком стар для еще одной войны. Бальдвин тоже далеко не мальчик… но на что способны эти молодые поколения?!

Префект не видел, чтобы их глаза горели какой-то целью. Взять хоть того же Марвина… хватит ли у него решимости повести людей против Сеятелей? Или разнузданная молодежь Каармора только и ждет, чтобы открыть свои сердца чужакам? Бальдвин не видел себе достойных преемников и боялся, что Империя падет. Он — тот человек, что сможет этому помешать!

— Ты спрашиваешь: зачем мне победа? Я не могу доверить ее никому другому. Не могу смотреть, как эти недостойные корыстолюбцы разрушают Империю! Я остановлю этот упадок… и ни шагу назад!

— О ком ты говоришь? Кто это — они? — не поняла Инга.

— Неважно! Персиваль бездействовал, понимаешь? Каармор заплыл жиром! И такие паразиты, как Бертрам, пьют кровь из провинции. Тратят налоги на чертовы балы! Они погрузили Каармор в хаос… я это исправлю!

Конец ознакомительного фрагмента.