Ветер и крылья. Перекрестки

Галина Гончарова, 2023

Ветер, поднятый крыльями ворона, закручивается в воронку хаоса. И втягивает в себя людей, дороги, меняет судьбы. Кто бы сказал Лоренцо Феретти, что он будет рисковать свободой, жизнью и рассудком – ради работорговца? Кто бы намекнул Адриенне, что ей придется проводить древние ритуалы, хладнокровно осуждать людей на смерть? Кто бы шепнул Мие, что она убьет самого своего близкого человека? Дороги сплетаются в невообразимый клубок, дороги меняют людей – и люди выбирают новые пути. Или это уже не люди? Они еще разберутся.

Глава 3

Адриенна

Адриенна преотлично понимала, что именно происходит сейчас в соседней комнате.

Убийство.

Расчетливое и хладнокровное, циничное и жестокое. И таких эпитетов можно найти еще прорву. Что она должна делать?

Бежать и орать, причем бежать быстро, а орать громко. Чтобы кто-то услышал, обратил внимание, предотвратил этот… кошмар?

А вот не бежалось.

И не оралось.

С того момента, как Адриенна взглянула в карие глаза Мии, она и не собиралась никуда бежать. Зачем?

У нее глаза, как у Лоренцо. Один в один. И другой мысли у Адриенны не было.

Ясные, чистые… больше всего они похожи на лесной ручей. Вот когда на песчаное дно падают осенние листья, золотистые, коричневые, алые, и все это перемешивается, и сверху бежит вода…

У Лоренцо были именно такие глаза.

И у Мии.

Именно поэтому Адриенна сразу поверила девушке. И про подвеску она знала, и про все остальное — как? Только от Лоренцо.

Адриенна понимала, что это неправильно, что так нельзя, что падре Санто кондрашка хватила бы, узнай он о происходящем, что отец упал бы в обморок…

И ничего не могла с собой поделать. И не хотела. А зачем?

На душе было так хорошо и спокойно, словно… она даже сравнения подобрать не могла. Наверное, именно так уютно бывает только детям на руках у матери. Ладно… для Адриенны — на руках у кормилицы, в самом раннем детстве.

О том, что ей могут причинить какой-то вред, Адриенна и вовсе не думала.

Мия просто не могла этого сделать.

Вот никак не могла. А что — есть сомнения?

У нее не было. Ни единого. Это Мия Феретти, она своя, она хорошая… она убийца?

Ну… справедливости ради, а если бы Леонардо ее сейчас… это? Он бы смог, справился. Сил у парня хватало, а ей — много ли надо? Один хороший удар… это просто он не успел.

А так бы…

Считай — все.

Жизнь кончена. Король никогда не простил бы.

А если бы еще и ребенок? От Манчини?! Адриенну даже затошнило от такой перспективы. Понятно, что малыш ни в чем не виноват. Но какая судьба его ждала бы?

Нет-нет, за то, что Леонардо собирался сделать, Адриенна его сама бы убила. С огромным удовольствием! А эданна Фабиана…

Будем считать — побочно получилось. И тоже не слишком-то жалко.

Адриенна вспомнила, как эданна жила в СибЛевране, как она там всех извела, как разговаривала с ней… детство? И пусть! А все равно пожалеть ее не получается!

Детьми эданны занималась и занимается их бабушка, а Фабиана что делает? Устраивает личную жизнь? Вот и прекрасно. То есть домашним тоже будет без нее лучше… наверное.

Жалко, но не особенно. Так Адриенне было бы жалко любого постороннего человека. Вообще любого. И она коротала время, перебирая нитки. И ни о чем не думала.

Что будет — то и будет.

Когда к ней поскреблась Мия, Адриенна только обрадовалась.

— Всё?

— Да.

— Идем…

И девушки выскользнули в коридор.

* * *

В своих покоях Адриенна упала на кровать — и кивнула Мие:

— Располагайся.

— Благодарствую, дана, — чопорно ответила Мия, и опустилась в кресло с такой грацией, что Адриенна поверила ей еще больше. Действительно дана.

— Все… готово?

— Да. Тебе завтра лучше поспать подольше, пусть их найдет кто-то другой. И вся суматоха пройдет без тебя.

— Хорошо. А в остальном?

— А что такого? У тебя разболелась голова, ты спала, ты ничего не знаешь. А потом — ой, какой ужас. Кошмар-кошмар, я такого от эданны не ожидала.

— Хорошо, — согласилась Адриенна. — Мия, как там дела у Лоренцо?

Мия ждала этого вопроса. И мгновенно помрачнела, словно солнышко за тучами скрылось. Но ответила честно:

— Адриенна, я не знаю.

— Почему?

— Потому что весной Лоренцо смыло в море. Он плыл на корабле на Девальс, начался шторм, и…

— И?

— Его не нашли. И тела тоже.

Адриенна коснулась крестика. Почему-то новость ее не оглушила. Вообще не тронула, может, потому, что она помнила…

Она преотлично помнила свое состояние. И болезнь. И… Лоренцо!

— Он жив. Я уверена. Мия, когда это примерно было?

Мия задумалась.

— Может быть, конец марта, начало апреля…

Адриенна потерла кончик носа. Подумала, что Мия сочтет ее сумасшедшей, но… если о таком промолчать, то вообще себя человеком считать не будешь.

Так, дрянь мелкая…

И словно в воду шагнула.

— Мия, мне в это время снился сон. Страшный… я тонула в ледяной воде, вокруг был шторм. И я видела Лоренцо… он держался за какую-то деревяшку, и я держалась вместе с ним.

Карие глаза Мии вспыхнули радостью.

— Я знала! Я верила!

— Последнее, что я помню, — его вытаскивают из воды. И все…

Мия резко выдохнула.

— Но почему, почему Лоренцо не дает о себе знать?!

Адриенна развела руками. Да почему угодно! Причин могут быть сотни, тысячи…

— Я не знаю, — тихо сказала она. — Но чувствую, он не болен, не в опасности…

Может, Мия и не поверила бы. Но она — метаморф. Почему Адриенна, в присутствии которой ей тепло и уютно, не может ощущать состояние ее брата?

— Ладно, — вздохнула она. — Обстоятельства бывают самые разные. Да и письмо могло не дойти. В брата я верю, он обязательно выживет и вернется.

Адриенна кивнула.

— Он сможет.

Девушки переглянулись.

— Ты будешь его ждать? — прямо спросила Мия.

Адриенна опустила глаза.

— Я помолвлена. Прости, я не могу сказать с кем, и разорвать помолвку у меня не получится. Но любить Лоренцо я буду всегда… наверное, до самой смерти.

— Я знаю, что он тебя любит. Он так говорил мне. А ты его — почему?

Мия спрашивала немного неуверенно, но какой у нее был выбор?

Да никакого! Или здесь и сейчас они будут разговаривать откровенно, или все полетит в тартарары. Времени у них — час, может, два, потом Мие надо уходить. А в письмах всего не напишешь. Да и трети необходимого не напишешь… они обе это понимали.

Адриенна развела руками.

— Я… я не знаю. Первый раз я на него даже внимания не обратила. Я его почти не помню… в тот год. А в прошлом году он стал другим. Совсем другим…

Мия медленно кивнула.

Да.

Лоренцо позапрошлого и прошлого годов — это два разных Лоренцо. Кровь в нем проснулась, кровь! Та самая, древняя, метаморфов!

А вот что за кровь в Адриенне СибЛевран? Мия не знала, но рядом с ней чувствовала себя… да, как с девочками.

Адриенну хотелось оберегать, защищать, не давать в обиду. В крайнем случае — уничтожить ее обидчика. Жестоко и медленно. Кажется, то же самое чувствовал и Лоренцо?

— Я знаю, что на вас напали…

— Он защищал меня, — просто ответила Адриенна. — Но это не потому… я просто не знаю. Возникло ощущение, что это мой мужчина, меня к нему потянуло — и этим все сказано. Он может быть на другом конце земли, он может жениться на ком угодно… Мия, я буду счастлива уже тем, что он — есть! Пусть он будет! Пусть у него все будет хорошо!

И столько страсти было в этих простых словах, столько горечи…

Мия невольно качнула головой.

— Ты все равно выйдешь замуж?

Адриенна прикусила губу.

А вот как тут рассказать про все? Про Моргану, Сибеллинов, проклятие… если только намеком.

— Мои предки оставили эту помолвку… это долг. И его надо отдать. Любой ценой.

Мия хмыкнула.

Она кое-что скрывала. Она видела, что Адриенна тоже что-то скрывает. Но…

Она не выкладывает все свои тайны. Почему кто-то должен ей так доверять?

Может, потом?

И Мия решилась.

— Адриенна, если я попробую напроситься с дядей? На предзимнюю ярмарку?

— Я буду рада.

— И напишу тебе? В СибЛевран?

— Я знаю, что ньор Паскуале переписывается с некоторыми трактирщиками. Может быть, кто-то из них…

Мия решительно кивнула.

— Хорошо. Я поговорю с ним и узнаю точнее. И буду писать, и приезжать… Адриенна, я понимаю, мы странно встретились…

Адриенна тряхнула головой.

— Лоренцо спас мне жизнь. Ты спасла мне жизнь… Просто есть вещи, о которых я не имею права говорить… — И, видя, как потупилась Мия, кивнула. — Ты тоже, верно?

— Верно. В моей жизни есть то, о чем я даже Лоренцо сказать не смогу.

Да, наверное, сложно сказать брату, что ты убиваешь людей. А каково сказать отцу, что ты проклята уже потому, что родилась?

Адриенна кивнула.

— Я… я буду рада.

Мия смотрела в синие глаза. И понимала — она тоже будет рада.

Что-то связывает их с Адриенной. Она пока не понимает, что именно, но…

Адриенна единственная, кто верит в возвращение Лоренцо.

Единственная, кто сказал, что брат жив.

Только ради того, чтобы это услышать, Мия готова была… да на что угодно! Лоренцо жив, жив, ЖИВ!!!

Она это подозревала, а теперь точно знает.

Они с Адриенной еще поговорят об этом. И не только об этом. Но потом, все потом…

А сейчас…

Мия гибко поднялась с кровати.

— Мне пора уходить.

— Риен. Близкие называют меня — Риен. Я буду рада, если ты тоже… — чуточку смутилась Адриенна.

— А я — Мия. Так и зови, — улыбнулась в ответ девушка.

— Хорошо… Мия.

— Я пойду, Риен. Обещаю, я напишу, я приеду… я постараюсь приехать. Если меня отпустят.

Адриенна тряхнула головой.

— Я буду ждать, Мия.

— До встречи, Риен.

И вышла.

Была — и нет. И только вторая вмятина на кровати напоминает о ее присутствии. Адриенна тряхнула головой.

Как это странно!

Вчера, в это же время, она ни о чем не подозревала, а сегодня — сегодня у нее есть новости об Энцо. И Мия.

Мия — кто?

Подруга? Нет, это не дружба. Сестра? Тоже нет… они не родственники.

Но кто для нее Мия?

Адриенна не знала ответа. Или… догадывалась?

В любом случае и Мии, и Лоренцо она бы доверила прикрывать свою спину. Или просто — доверилась бы?

Нет ответа…

Мия

— Дядя, все готово!

Джакомо совершенно не удивился и не испугался, когда в ночь-полночь обнаружил в своей комнате племянницу. Подумаешь, новости!

Даже то, что она влезла через окно, его не смутило.

Не выстрелил ведь? Уже отлично!

А мог бы, маленький арбалет со взведенной тетивой так и лежал на полу рядом с его кроватью. Только навести на цель осталось.

— Все — что?

— В Маньи завтра будет большое горе. Эданна Фабиана в припадке ревности убила любовника, а потом повесилась.

Джакомо горестно вздохнул и перекрестился.

— Упокой Господь ее грешную душу.

— Полагаю, — хихикнула Мия, — заказчица будет довольна?

— Безусловно. Оплату мы уже получили, можем уезжать.

Мия опустила глаза.

— Дядя, мне надо вам признаться…

— Что случилось, Мия? — насторожился Джакомо.

К тому, что эданна Фабиана убила любовника, он отнесся вполне лояльно. Если Мие изволится, пусть хоть весь Маньи перебьет. Все равно уже оплата получена. А вот что она еще могла такого страшного сделать?

Убивать заказчика точно нельзя. И попадаться кому-то постороннему на глаза нежелательно бы…

— Я встретила в Маньи Адриенну СибЛевран.

К чести Джакомо, сообразил он достаточно быстро.

— СибЛевран… погоди! Это та самая? Любовь Лоренцо?

— Да.

— И откуда она там взялась?

— Оказалась родственницей того самого жениха, — потупилась Мия, как добропорядочная девочка, которая впервые в жизни украла конфеты из буфета.

Джакомо только плечами пожал.

Мир тесен, могло быть и такое. Ничего страшного.

— Дядя, она мне понравилась.

И тоже ничего удивительного. Бывает… иногда даже невестки свекровям нравятся! Вот ведь какие чудеса случаются!

— Я бы хотела съездить с дядей Паскуале на предзимнюю ярмарку. Получше познакомиться с даной СибЛевран.

— Да?

— У нее на шее крестик, который ей подарил Лоренцо, — тихо сказала Мия. — она его не сняла. И в руках вертит… это что-то для нее дорогое.

Джакомо замолчал.

Лоренцо Феретти… да, больная тема. Они все, от Фредо до малышки Кати, понимали — Мия не верит в смерть брата. Наверное, только она одна в нее и не верит!

Любит, ждет, надеется…

И увидеть другого человека, который так же любит, ждет и верит, для нее важно. Так что…

— Я поговорю с Паскуале, — решил мужчина. — Если ты захочешь, конечно, съезди.

— Спасибо, дядя! Я вас обожаю!

Мия спрыгнула с подоконника и поцеловала Джакомо в щеку.

— Вот и прекрасно, — проворчал мужчина. — А на обратном пути предлагаю заехать в Феретти, проверить, что там и как.

Мия кивнула и отправилась в свою комнату.

Там лежали ее вещи, там можно было стереть кровь, переодеться…

Завтра они с дядей уедут.

Хоть бы у Адриенны все обошлось…

Мия привычными движениями смывала кровь, причесывала волосы — и думала, думала об Адриенне СибЛевран.

Мие надо уезжать.

Адриенна остается без защиты.

Но почему Мие это так не нравится? Почему?!

Лоренцо

— Лежишь?

— Чем могу быть полезен, Зеки-фрай?

Лоренцо мигом оказался на ногах, еще и поклонился…

Устал он сегодня, конечно, как собака. Сегодня был бой, ему бы сейчас отлеживаться и отсыпаться, но почему-то не получается…

Другим гладиаторам проще, наверное…

После боя им выдается вино, которое они в обычные дни не получают.

После боя приглашают несколько проституток…

Только вот Лоренцо это не нужно. Даже и не интересно, и не нравится… есть в этом нечто гадкое. Вот и приходится после боя просто лежать у себя.

Он знает, гладиаторы его не слишком любят, считают выскочкой, могут подстроить пакость…

Наплевать!

У Лоренцо Феретти есть цель — свобода. И он собирается к ней идти.

Зеки-фрай оглядел гладиатора даже с улыбкой. Он не прогадал, это уж точно. А сейчас станет ясно и кое-что еще…

— Лоренцо, сегодня ты едешь со мной.

— Зеки-фрай?

— Я не обязан объяснять тебе свои поступки, но тут многое зависит и от тебя. Я знаю, в ваших землях женщины более свободны…

— Да, Зеки-фрай.

— Ты помнишь сегодняшний бой?

— Да, Зеки-фрай.

— Ты смотрел на трибуны?

— Нет, Зеки-фрай.

Действительно, когда бы и зачем гладиатору на них смотреть? Дело Энцо — оценить противника, а потом показать собравшимся красивый бой. И самому при этом не пострадать.

Пока везло — у него были только синяки, ссадины… так, пара порезов, которые лекарь зашил, и они зажили буквально за десять — двенадцать дней. Хотя в климате Ваффы часто начинали гноиться даже маленькие царапины.

— Сегодня там была Бема-фрайя.

— Бема-фрайя?

— Жена богатого человека, очень влиятельная в Ваффе женщина.

— Простите, Зеки-фрай, — искренне удивился Энцо. — Женщина? Влиятельная?

В Ваффе?

Вы же варвары, дикари, вы женщин укутываете с ног до головы, никакой воли им не даете, тем паче — власти… и вдруг речь о влиянии?

Невероятно!

Зеки-фрай поморщился.

— Ты не так давно живешь в Арайе и не знаешь многого. Твой мир ограничен нашей школой. Мы уважаем наших женщин и оберегаем их…

Энцо внимательно слушал.

Бема-фрайя оказалась женой богатого купца.

Корабли, торговля… это понятно. А вот любовь и ласка? С ними как?

Оказалось — плохо.

Купец своей жене внимания уделять не может, вот она и ищет его на стороне. В частности, у нее есть договор с Зеки-фраем. Она ходит на представления, не на все, но на многие, ну и…

У нее случаются любовники из гладиаторов.

Обычно это делается проще.

Гладиатора везут с завязанными глазами, Бема-фрайя наслаждается им, а потом отпускает восвояси. Но Лоренцо не глуп. И Зеки-фрай решил поговорить с ним.

Если Бема-фрайя будет довольна, то и школе будет хорошо. И Зеки-фраю тоже… и Лоренцо.

Но для этого нужно делать все, что пожелает Бема-фрайя. Вот увидела она юношу на арене — и захотела! И щедро платит…

Энцо прикусил губу.

Да, шлюхой он еще не был.

С другой стороны…

Он — раб. И его все равно заставят. А вот согласившись добровольно, он может кое-что получить для себя. Пусть небольшие преференции, но к чему ими пренебрегать?

Но надо поломаться.

— Зеки-фрай, она… очень страшная?

— Она женщина в возрасте, — чуточку неохотно ответил распорядитель. — Если ты сомневаешься в себе… есть зелье. Но я не хотел бы его тебе давать.

Энцо кивнул. Ему бы тоже не хотелось…

— Я… попробую.

О том, что хотелось бы получить ему, Лоренцо пока говорить не стал.

К чему?

Зеки-фрай умен и понимает, что перед носом осла надо и морковку вешать, а не только скотинку кнутом охаживать.

* * *

Завязанных глаз Лоренцо все же не избежал.

Его везли в паланкине, потом вели по двору — он чувствовал прохладу, — потом вели по дому…

Потом он почувствовал сильный аромат благовоний.

А потом ощутил, что остался один. Стоять посреди комнаты.

Впрочем, ненадолго.

Послышались тихие шаги. К Лоренцо Феретти приближался человек. Женщина, судя по аромату благовоний.

Шаг, другой…

Энцо чуточку напрягся.

Нервировала собственная… нет, не беспомощность.

У него не связаны руки, он может в любой момент снять повязку. Но Зеки-фрай простыми словами объяснил, что дама должна быть довольна.

Ну что ж…

Если ей хочется поиграть? Почему бы нет?

Энцо понимал, что любит другую, что это в какой-то мере предательство, что…

Адриенна никогда об этом не узнает. А ему надо выжить и вернуться. И если для этого придется воспользоваться какой-то местной бабой… что ж!

Пусть так и будет!

— Какой красивый мальчик, — голос был мягким, томным, интонации мурлыкающими.

Энцо молчал.

— И такой отважный… Ангел. Почему бы тебе не побыть моим личным ангелом?

Молчание.

— Ты немой?

— Нет, эданна.

— Тогда почему ты не отвечаешь на мой вопрос?

— О вашем Ангеле? — уточнил Энцо.

— Да.

— Потому что школа меня не продаст, — спокойно отозвался Лоренцо, хотя стоять неподвижно становилось все сложнее и сложнее. Наглые пальцы закружили по груди, спустились к животу… царапнули, изучая…

— Хм-м… ты не слишком романтичен, мальчик.

— Моя работа — убивать и умирать.

— А любить?

Пальцы спустились еще ниже, проверили «боевую готовность». Тело послушно отреагировало. Что ж, в возрасте Лоренцо оно готово отозваться на кого угодно. Это не измена. Это просто инстинкты самца. Чистая похоть.

Даже не желание, и тем более не любовь. Просто кобель почуял самку — вот и все. Случка.

— Если на то будет ваше желание, эданна.

— А твое?

— Разве у раба есть свои желания?

Энцо добавил в голос легкой иронии, прощупывая партнершу. И получил в ответ не пощечину с указанием знать свое место, о нет! В ответ прилетел смешок, а напряженную плоть сжали умелые пальцы.

— Безусловно… они есть. Оно есть.

— Это еще не желание, эданна, — говорить спокойно становилось все сложнее. Партнерша была умелой и опытной. Она знала, чего желает, и Энцо начинал хотеть того же.

— А чего же ты желаешь, мальчик?

Лоренцо понял, что снимать повязку нельзя. Пока…

И ловко перехватил руку женщины. А потом притянул ее к себе, прижал к телу, которое сейчас уже больше походило на тело шестнадцатилетнего юноши, нежели четырнадцатилетнего мальчишки, после тренировок и прочего… и положил руку на затылок женщине, путаясь в густых волосах.

— Вот этого…

Чтобы найти губами ее губы, много ума не требовалось.

Она была невысокой и пышнотелой, с большой грудью и округлым задом. И пока одна рука Энцо удерживала женщину за затылок, вторая вольно путешествовала по холмам и долинам.

— И этого…

В борделе Энцо кое-чему научили, и он надеялся не разочаровать партнершу. Получилось вроде бы неплохо, женщина застонала в его руках и выгнулась.

— И вот этого… — Энцо отпустил губы женщины, и начал медленно спускаться по ее телу, лаская и целуя. Благо для этого глаза тоже не требовались, только руки и губы.

Первый раз был быстрым и жестким.

Энцо не щадил себя и не щадил партнершу. Но, судя по крикам, ей понравилось. Второй — уже медленнее и спокойнее. Но царапин на спине Лоренцо прибавилось. Когти у женщины были острые… ей-ей, он на арене меньше шкуры оставил, чем сейчас, на ложе любви, хм…

И лежал, поглаживая пригревшуюся на его плече женщину.

Нельзя сказать, что она была красавицей. Лет сорока — сорока пяти, черные волосы явно крашены, потому что корни кое-где видно, и они белые… седые…

Лицо достаточно гладкое, как и у многих полных женщин.

Глаза темные, большие, губы яркие, брови насурьмлены… нет, не красавица. Но женщина интересная. И при дворе она бы пользовалась успехом.

Энцо молчал. Ждал реакции партнерши, и та последовала достаточно быстро.

И почему так?

Вот кто бы объяснил? Но лично Лоренцо Феретти сейчас хотелось жрать. Нет, не кушать, не принимать пищу… он бы сейчас именно что сожрал большой кусок мяса. И запил хорошим вином.

А женщинам хочется разговаривать. И слушать, какие они самые-самые замечательные.

То есть — не покормят. А жаль…

Долго молчать женщина, понятно, не смогла.

— Ты старался, Ангел.

— Я старался, — подтвердил Энцо.

— Зеки-фрай не солгал мне. Он сказал, что ты умен и образован. Но не сказал, что ты хорош и в постели.

— Его не интересовал этот мой талант, эданна.

— Эданна… женщина, которая замужем?

— Благородная госпожа. Замужняя. Не замужем — дана.

Женщина улыбнулась. Кому бы не понравилось, что ее называют благородной?

— Тебе было хорошо со мной, мальчик?

— Эданна, женщины могут подделать… удовольствие, — Энцо знал, о чем говорил. В борделе просветили. — Но у мужчины реакция или есть — или нет.

— Сейчас ее нет, — намекнула Бема-фрайя.

— Даже самому заинтересованному мужчине нужно время для восстановления, — парировал Энцо.

Бема-фрайя погладила его по плечу.

— Мне было хорошо с тобой, мальчик. Ты хочешь прийти ко мне еще раз?

— Мне тоже было хорошо с вами, эданна, — не соврал Лоренцо. — Вы красивая женщина и очень страстная… я хотел бы прийти. Но…

— Но?

— Предпочел бы видеть вас — с самого начала.

Губы женщины чуть дрогнули, изогнулись в горькой гримаске.

— Я для тебя слишком старая.

— Десять лет разницы, конечно, много, — пожал плечами Энцо. — Но вы, эданна, так роскошно выглядите, что я готов закрыть на это глаза.

Бема-фрайя не обиделась.

Десять лет…

Милый мальчик, тут все двадцать пять, а то и побольше! Ты мне даже не в сыновья — во внуки годишься! Но как приятно, когда тебя считают столь молодой! И так искренне…

Так что Энцо не досталось за дерзость.

— Вот сегодня у тебя глаза и были завязаны.

— Смею заметить, эданна, если бы я видел все с самого начала… я бы получил еще больше удовольствия.

— Ты должен думать о моем удовольствии, — надменно сдвинула брови женщина. Но не зло, нет. Глаза ее скорее смеялись. Когда ты раб, такие нюансы начинаешь чувствовать очень остро.

И что партнерше начинает опять хотеться — тоже.

Хорошо, что Энцо тоже чувствовал в себе… вдохновение. Не сию секунду, безусловно, но он скоро будет готов к подвигам. А пока…

— И что доставит удовольствие моей хозяйке? Повелевайте, о прекраснейшая, я готов подчиняться…

Темные глаза женщины заблестели. Игра ей явно понравилась. Но…

— Что мне понравится… что же мне понравится…

На этот раз Бема-фрайя решила взять на себя инициативу.

Ей определенно понравилось. Но и Лоренцо тоже. Кое-чего он и в борделе не видывал, и слыхом не слыхивал… но приятно. Было очень и очень приятно.

* * *

Утром Зеки-фрай критически осмотрел гладиатора, приказал раздеться, хмыкнул…

— Изодрала всего… кошка паршивая.

Что было, то было. Следы когтей виднелись у Лоренцо на спине, на бедрах… да везде!

Оправдываться было глупо, но Лоренцо и не стал.

— Раб должен повиноваться приказам хозяйки, чтобы она осталась довольна.

— О, она осталась, — махнул рукой Зеки-фрай. — И просила присылать тебя еще.

Энцо чуть склонил голову, пряча усмешку. Но Зеки-фрай ее увидел. И намек преотлично понял.

— Что ты хочешь?

— Немного, — отозвался Энцо. — Совсем немного. Узнать больше про Арайю. Может быть, посмотреть? К примеру, если мой господин куда-то пойдет, я мог бы его сопровождать?

— И сбежать? — прищурился Зеки-фрай.

Энцо качнул головой.

— Нет. Я хочу на свободу, но я не настолько глуп, чтобы рисковать жизнью. Я знаю, здесь и сейчас мне сбежать не удастся. Мне просто хочется видеть мир за пределами Школы. Да хоть носильщиком у паланкина! Дома я был свободнее… здесь мне тесно в четырех стенах!

Зеки-фрай понял.

Задумчиво кивнул. Что ж. Это логичное желание. И, пожалуй, он может кое-что позволить своему рабу. Ум — это хорошо… очень хорошо.

— Я подумаю, что можно сделать.

Лоренцо медленно поклонился.

Душу ему грел перстень с большим рубином, увязанный в угол набедренной повязки. Он спрячет его подальше… для побега нужны деньги. И это его первый шаг к свободе.

За это и поклониться не жалко. И провести ночь с ненужной ему женщиной.

И даже прийти еще раз…

Ему надо вернуться домой. Он выживет. Он — справится.

Адриенна

Крик был такой, что проснулся бы даже мертвый.

М-да.

Неудачная шутка, мертвые как раз и не проснулись. И не шелохнулись. Хотя орала эданна Сусанна так, что шторы дрожали.

— Леонардо! Мальчик мой!!! НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!

Дикий крик рвался в небо, дрожал под сводами замка, метался, не находя себе выхода.

Эданна честно ждала до обеда, чтобы поговорить с милой Фабианой. А потом…

Фабианы нет, сына нет, но и…

Сколько же можно?!

Слуги, конечно, не пойдут к хозяевам, в гневе эданна Фабиана могла и пощечин надавать, и плетей всыпать… а вот эданне Сусанне можно.

Она и пошла, как бы отнести кувшин с вином…

Осколки кувшина валялись теперь на полу. Остро пахло дорогим вином, красным… и оно тоже было повсюду.

И вино, и кровь…

Мия была бы довольна. Вино так все хорошо залило, что найти ее следы не сможет никто. А эданна Сусанна продолжала кричать и кричать… и было отчего.

И Леонардо, весь в крови, и нож рядом с ним, и висящая Фабиана, одежды которой игриво раздувал сквозняк, отчего казалось, что эданна жива и шевелится…

Выглядело это откровенно жутко.

После смерти Фабиана не обрела достоинство. Да и вообще удавленники выглядят очень неаппетитно. Посиневшие, с вывалившимися языками… жуть жуткая.

Оказавшийся неподалеку дан Марк застыл изваянием вселенской глупости.

То ли бежать, то ли… а что тут делать-то надо? Не подготовила его жизнь к таким ситуациям…

Адриенна в своих покоях потянулась в кровати и перевернулась на другой бок. Еще и ухо подушкой закрыла.

После ухода Мии она долго не могла уснуть. Ходила по комнате, металась, как раненая рысь… наконец, решила не укладывать себя насильно, опустилась в углу на колени и принялась молиться.

За Мию, за Лоренцо… чтобы Бог сберег их и все было хорошо.

За Леонардо и Фабиану? А вот тут — простите. Не молилась и даже не собиралась. Вот еще не хватало! Пусть Бог прогневается на нее, но эти двое обойдутся без молитв. Адриенна просто не могла себя заставить.

Снова и снова она переживала тот гадкий момент, когда Леонардо прижал ее к себе, и гадкий запах от него, и алкогольный перегар, и вот это зрелище нечистой рыхлой кожи, и похотливый шепот, казалось, застрявший навсегда в ушах…

Врагов надо прощать?

Пусть так. Но Адриенна сейчас не могла этого сделать. Сил не было. Возможно, потом, когда-нибудь, лет через двадцать…

В чем она виновата перед Леонардо?! В том, что не сделала, как он хотел?! Но почему, почему Адриенна должна отдавать ему СибЛевран? Ее родной и любимый дом, в котором она каждый камень знает, в котором родилась, в который столько труда вкладывает, что кому другому и сказать страшно… и тут приходит кто-то и говорит — хочу!

Да мало ли что ты хочешь?!

Это ее наследство, ее право, в конце концов… отец тоже хотел бы этого? И что?! Почему бы отцу самому не построить свой дом? И не подарить его Леонардо?!

А если уж брать всю картину…

Ладно бы еще дан Марк! Ладно бы его дети! Пусть он нашел бы себе хорошую и добрую женщину, умную и порядочную. Адриенна бы еще и порадовалась за отца! Не такая уж она стерва!

А ЭТО?!

Эданна Сусанна ведь серьезно считает, что у нее есть право сожрать всех, кто слабее. Ей должно быть хорошо, а остальным… да как будет, так и будет! Это уже не ее проблемы! Она и по чужим трупам прошла бы… нет сомнений, что она науськала Леонардо на Адриенну, как потом на эданну Фабиану. Только вот когда бедолага понял, во что ввязывается, из него и полезло… внутреннее содержимое. Такое же, как у матери.

«Я — хочу!»

А что будет там, потом, как это отзовется на других… Это что — важно? Благородный дан об этом еще и думать должен? Вот еще не хватало! Сами родились, сами и разбирайтесь. И с последствиями его поступков в том числе.

Его, черт побери!

Адриенна не просила, чтобы эти люди приходили в ее дом! На ее землю! Чтобы пользовались результатами ее труда! Но если уж пришли… ну кто, кто вам сказал, что все должно лечь вам под ноги?!

Тот же Леонардо… Он был при дворе! Ему кто-то мешал начать служить? Тут или там, приносить пользу… допустим, он не мог хорошо владеть оружием. Хотя это и вранье. Адриенна пару раз видела, как он тренируется, чтобы не терять форму, и понимала: Леонардо может. Если бы он уделял этому достаточное время, мог бы стать мастером клинка.

Но ведь не хотел!

Не изволишь ты своей жизнью рисковать? Но есть казначейство, в котором тоже даны работают. И ты мог бы попробовать себя там. Нет? В любом дворце придворные делятся на балласт — и ценный груз. Если ты ничего не делаешь, чтобы найти себя, свое место, если ты просто прожигаешь жизнь и тянешь ручки за сладким яблочком…

Кто удивится, если тебе в руки влетит нечто совсем другое. К примеру, осиное гнездо?

Не нравится?

А ты-то всем нравишься? Такой хороший и замечательный?

Нет, Адриенне не было жалко Леонардо. Не после попытки изнасилования.

А эданну Сусанну?

Единственный сын… жалко? Сквозь сон, Адриенна подумала, что и эданну ей не жалко тоже. И закрыла ухо поплотнее. Чтобы сквозь гусиные перья ни свет не проникал, ни звук. Хватит с нее, она только на рассвете уснула! Пусть хоть орут, хоть визжат, хоть куски друг от друга отгрызают! Ей бы еще часика два поспать. Или три… С половинкой.

Крик еще раз взвился и оборвался.

Адриенна даже выяснять не стала, что произошло. Она тут же утонула в темном мареве сна.

* * *

Произошло то, что и должно было.

На шум прибежала эданна Диана. Сообразила, что именно случилось, и начала с простого — залепила с разворота эданне Сусанне такую затрещину, что та, некрасиво распялив ноги, села на задницу, прямо в лужу вина.

— Молчать!

Командовать полком эданна Маньи могла без особых усилий. Но Сусанна и так замолчала бы — после такой затрещины! Тут глаза бы свести в кучку!

Эданна Диана обратила внимание на слуг.

— Ни у кого дел нет? Я сейчас всем найду работу! Дан Марк, заберите супругу и успокойте ее! Анжело, ты идешь со мной! Надо определить, что случилось, а уж потом орать…

Дворецкий поклонился.

Эданну Диану он знал не особенно давно. Когда умер муж эданны Фабианы, та первым делом уволила старого дворецкого и наняла нового.

Своего человека…

Только вот умный человек — он своим будет для всех. И ньор Анжело, который совершенно не был дураком, умудрялся успешно лавировать между двумя эданнами.

Улыбался и кланялся обеим, помогал эданне Диане не ругаться лишний раз с невесткой, смягчал обстановку в доме…

Эданна Диана подумала, что, пожалуй, она оставит его в той же должности. И бестрепетно шагнула в покои невестки, обойдя винную лужу.

— Что у нас тут такого… смотрите, ньор Анжело…

— Нож, — опознал дворецкий.

— Так… и именно ножом убит этот несчастный юноша, — кивнула эданна. — Но почему его убили?

— И кто? — поддакнул Анжело.

Эданна Диана фыркнула.

— Мне неприятно смотреть на ЭТО, — она указала пальцем на труп невестки. — Но, Анжело, она же вся в крови. И явно не падала на труп. Это брызги… мне кажется, она и убила несчастного. И руки у нее в крови…

Анжело сглотнул, но эданну Фабиану рассмотрел повнимательнее.

— Д-да, пожалуй.

— Так… — начала распоряжаться эданна Диана. — Поскольку несчастная Фабиана умерла… да, наследником является ее сын, мой внук. Он, конечно, несовершеннолетний, но мы поедем ко двору, просить его величество или о моей опеке, или об эмансипации… посмотрим. Адриано может уже справляться, конечно, с моей помощью…

Ага. И с определенной доплатой.

Его величество от денег не откажется, особенно, если ему разъяснить. Поместье-то находилось, считай, под управлением эданны Дианы. Фабиана была занята, она свою жизнь устраивала, а поместьем управлять надо здесь и сейчас. Посевная не ждет, а растения и вовсе некоторых тонкостей не понимают. Да и скотина тоже.

Неграмотные оне-с…

— Надо позвать падре Бернардо. Пусть прочтет заупокойную… и надо как-то…

Эданна Диана на миг сгорбилась. И Анжело увидел, какая она старая. Не пожилая, нет, а именно старая. Пережить мужа, сына… стараться, растить внуков… а теперь вот еще и невестка… Тут поневоле душой постареешь.

— Анжело, надо будет как-то пресечь лишние слухи.

— Лишние слухи? — не понял мужчина.

— Судя по тому, что я вижу, Фабиана приревновала своего любовника. Убила его, потом поняла, что натворила, — и повесилась.

Анжело задумался.

— А… зачем ей было вешаться?

— Потому что это не ньор. Это дан. И его мать приближена ко двору, если я хорошо помню, она подруга любовницы его высочества.

Анжело сообразил, сглотнул и кивнул.

Ну да… знакомство близкое. Мамаша точно добилась бы и суда, и прочего… а уж сколько бы вони поднялось! Представить страшно!

— Это ж… смертный грех.

— Да. Но мои внуки в этом не виноваты…

— Думаете, падре согласится как-то…

Эданна Диана пожала плечами.

— Анжело, ты постарайся, чтобы это все было как-то потише, и людей сюда отряди надежных. Пусть снимут мою невестку, обмоют, переоденут… все, как положено. И пошли за падре. Похороны завтра с утра.

— А гости?

— Надо узнать. Если его мать пожелает забрать тело сына с собой, пусть забирает. Гроб сколотим, но сейчас жарко, он же может…

Протухнуть.

Анжело прекрасно представлял, что происходит на жаре с трупами, и только сглотнул.

— Слушаюсь, эданна.

— Работайте, Анжело. Трагическая гибель моей невестки — не повод нарушать все… все в поместье.

Эданна Диана моргнула и вышла из комнаты, приложив к глазам край платочка. Не хочет, чтобы ее видели в слезах.

Анжело только головой покачал.

Как держится! Нет, ну как держится! Настоящая аристократия.

* * *

В своих покоях эданна Диана совершила то, за что нещадно бранила и Адриано, и Анунциату. А именно: упала на кровать и поболтала ногами в воздухе.

И плевать на почтенный возраст!

На все наплевать!

Фабиана мертва! Анжело разнесет вести по дому в два-три дня… а если не он, то падре постарается. Или слуги. Или…

Не важно! Такие вещи разносятся быстрее, чем чума.

Не зря она заплатила громадную сумму денег специалистам. Фабиана мертва, ее деньги в равных долях будут поделены между сыном и дочерью, эданна Диана поможет внуку до совершеннолетия, подарок для его величества уже готов…

Осталось только гостей выпроводить, а так все преотлично!

Гости, м-да…

С даном Марком говорить пока бессмысленно. Его супруга не в себе… жаль, конечно. Но Бог дал, Бог взял… м-да. У Дианы хоть внуки остались, а у Сусанны никого нет. Но Диана-то родить уже не сможет, а Сусанна еще молода. Пусть рожает, растит…

Адриенна.

Вот кого не было.

Эданна Диана сдвинула брови и решила, если гостья до обеда не появится, навестить ее. Мало ли что? Ей лишние трупы в доме не нужны.

Но как же хорошо все пока складывается!

А невестке — туда и дорога!!!

* * *

Адриенна проспала почти до обеда, а проснувшись, вместе с тазиком для умывания получила еще и кучу новостей.

И только рот открыла.

Ну да, все, как сказала Мия.

Самоубийство, которое собирается замять эданна Диана. Конечно, не удастся, но…

Ох, несчастный Леонардо! Горе-то какое!

Интересно, с чего его так эданна приревновала? Вы не знаете?

Служанка не знала. Но догадываться могла. Леонардо за время своего пребывания в Маньи героически огулял аж четырех служанок. Может, эданна про какую-то и узнала? Такое тоже могло быть.

Или сказал что-то не то…

В любом случае — горе и ужас. И надо бы поспешить к эданне Сусанне.

Адриенна распорядилась надеть темно-синее платье и достать голубую ленту. Вплетет в волосы, и нормально. Для траура этого хватит.

Пока она причесывалась, в дверь постучали. Служанка метнулась — и тут же вернулась обратно.

— Дана Адриенна, к вам эданна Диана.

— Проси немедленно! — поднялась Адриенна. И поскольку эданна уже входила и преотлично ее слова слышала, приказала служанке: — Выйди вон.

Служанка прикрыла за собой дверь.

Эданна Диана подождала несколько секунд, потом открыла ее, никого не обнаружила и снова закрыла.

— Дана Адриенна, благодарю.

— Эданна Диана, разрешите выразить вам свои соболезнования. Наверное, это безумно… неприятно, когда в твоем доме… вот такое…

Эданна оценила.

Все верно, соболезновать ей по поводу невестки — глупо и нелепо. А так, вроде бы и сочувствуют, но повод… Нет, не тот. Действительно, неприятно, когда такой бардак в твоем доме.

— Дана Адриенна, я решила поговорить с вами, поскольку…

Теперь настала очередь мяться уже эданне Диане. А что тут скажешь?

Адриенна благородно пришла ей на помощь.

— Поскольку больше не с кем. Моя мачеха, скорее всего, в истерике, а отец рядом с ней. Меня вы тоже знаете и понимаете, что со мной можно обговаривать разные вопросы.

Эданна Диана кивнула.

— Для своего возраста вы удивительно умны, дана.

Адриенна улыбнулась.

— Ум и глупость не зависят от возраста, эданна. К примеру, ваши внуки уже сейчас умнее своей матери… простите.

Эданна улыбнулась. Они друг друга преотлично поняли.

— Я не хочу, чтобы эта история с убийством и самоубийством стала широко известна. Это бросит тень на Маньи…

Адриенна кивнула.

— Эданна Диана, я думала уже об этом. Полагаю, Леонардо надо похоронить здесь, в Маньи. Есть же какое-то кладбище…

— Безусловно.

— Завтра же. И тихо. И… в Маньи есть лекарь?

— Конечно, дана.

— Надо бы его пригласить, пусть осмотрит мою мачеху, даст ей капельки или что-то такое… чтобы она спокойно перенесла и похороны, и дорогу…

Эданна Диана кивнула.

— Я приглашу. Вы хотите уехать?

— Чем скорее, тем лучше. Сусанна и так невыносима, а уж в горе станет попросту омерзительна, — резко выразилась Адриенна.

Эданна Диана искренне порадовалась. И за себя, и за девушку… находка! Истинная находка!

Ах, почему ее бестолковый сын не мог жениться на такой девушке? Почему ему попалась эта дура Фабиана? Не повезло…

— Мне ее жаль, конечно. Единственный сын.

— Леонардо не только здесь путался со служанками, — отрезала Адриенна. — В СибЛевране у него есть незаконный сын, может, и в столице тоже есть. Эданна Сусанна может выбрать любого из них.

— Незаконный сын? Я не знала об этом…

— Тем не менее. Я все думаю, может быть, эданна Фабиана о нем узнала? Такой приступ ревности…

Эданна Диана задумчиво кивнула.

Какая замечательная версия! Адриенну стоит поблагодарить!

— Вполне возможно. Дана СибЛевран, тогда я распоряжусь, чтобы накрывали на стол, пообедаем, поговорим…

— Я вам буду весьма признательна, эданна Маньи.

— Что вы, деточка. Просто эданна Диана. И помните, вам в Маньи всегда будут рады.

Адриенна поняла правильно.

И запомнила — правильно.

* * *

Они стояли в часовне.

Падре Бернардо согласился отслужить мессу по обоим. И по эданне Фабиане, и по Леонардо… что уж ему пообещала за это эданна Диана?

Адриенна не знала.

Ей было и не интересно, и не слишком важно. Ей хотелось домой.

На предзимнюю ярмарку хотелось.

Снова увидеть Мию и поговорить с ней о Лоренцо.

А еще… ей было все же немного неприятно.

Эданна Сусанна так сдала за эти несколько часов, что смотреть на нее было страшно.

Вся бледная, несчастная, осунувшаяся… кажется, даже постаревшая лет на двадцать. Дан Марк бережно поддерживал супругу под локоток, но Сусанна его даже не видела.

Стояла, смотрела ввалившимися глазами на гроб с телом Леонардо.

Сын.

Хороший ли, плохой ли, а сын. И она даже похоронить его в Манчини не сможет. Там их просто не примут, откажут… да и везти туда тело через половину королевства…

Леонардо уснет на местном кладбище, рядом с эданной Фабианой, и над ними прорастут колокольчики и полынь. Тут все ими заросло.

Станет ли эданна разговаривать с сыном Леонардо от ньоры Анны? Признает ли его внуком?

Адриенна не знала. Для нее была важна кровь, она бы в жизни от родни не отказалась. А для эданны Сусанны — статус.

Но девушке почему-то казалось, что горюет эданна не о сыне — о себе. Это она осталась одна. Это ей некого продавать, чтобы выгодно пристроиться в жизни. Это у нее неопределенность.

Леонардо — что? Был и умер, его только оплакать, а вот эданне жить дальше. А ведь такие бабы больше всего на свете боятся трех вещей.

Старости, нищеты и одиночества́.

Обычно они их так боятся, что себе на голову и накликают. Жизнь, она ведь тоже справедлива. Но что толку философствовать?

Адриенна знала, что после похорон будет поминальная трапеза. А потом, наутро, они погрузятся в кареты и поедут домой.

Вчера, до вечера, она руководила слугами. Собирали вещи — ее, отца, Сусанны…

Вещи Леонардо — плохая примета. Пришлось оставить их в Маньи, так, взять пару безделушек на память, а тряпки эданна Диана передала падре Бернардо. Пусть раздаст бедным.

И домой…

Адриенна не сомневалась, что будет тяжело. Что эданна Сусанна еще доставит ей много неприятных минут. Это сейчас она только осознаёт происходящее, а вот когда осозна́ет… вот тогда и начнется много всего неприятного. Но это будет уже потом.

И Адриенна будет готова к новым пакостям.

Конец ознакомительного фрагмента.