Сказки жизни

Галина Суслина

Рассказы и сказки этой книги основаны на реальном опыте людей. В них происходит волшебная трансформацию героев, с помощью обычных предметов, людей, событий. В основе большинства из них лежат истории людей, их болезненные переживания, и те волшебные изменения, которые происходят не в процессе терапии, а в обычно-необычных условиях.Они помогают посмотреть на жизнь, на людей, на отношения, на себя с другого ракурса, лучше понять себя и окружающих, через житейскую мудрость, с любовью.

Вырванные страницы

— Мама, ну как же вырвать страницу? Ведь я там уже всё домашнее задание написала и ошибку исправила! — возмущалась Катя.

— Но твою ошибку увидит учительница и снизит тебе оценку. Она уже не поставит тебе пятёрку, — деловито сказала мама.

— Почему? Я же сама нашла ошибку, и сама её исправила! — не унималась Катя.

— Давай аккуратненько вырвем листок, и ты всё заново перепишешь. Тогда она ничего не узнает о твоей ошибке. Говорю же тебе, на черновик сначала пиши, — настаивала мама.

— Я не хочу переписывать заново! — возмущалась дочь.

— А я говорю, перепиши! — повысив голос, сказала мама. — Хорошо, что страничка новая, переписывать не много.

— Не буду я переписывать! — упиралась Катя.

— Будешь! — скомандовала мать. — И пока не перепишешь, из-за стола не выйдешь!

Катя заплакала. Ей было очень обидно. Она так старалась, выписывала каждую буковку, каждую цифру, но в ответе ошиблась. Она очень аккуратно зачеркнула ошибку и написала верный ответ. Она хотела порадовать маму, думала, что мама её похвалит.

А мама не оценила её стараний. Мало того, заставляет вырвать и выбросить лист, в который Катя вложила столько сил.

— Внимательнее надо быть, сколько раз тебе говорить! Тогда и переписывать не придётся. И нечего реветь! — раздражённо сказала мама и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Катя разревелась ещё сильней.

Марина пошла в кухню, сделать себе кофе, чтобы немного успокоиться. Она была очень расстроена. Она так хотела, чтобы дочка училась на пятёрки. И ведь она может. Но её невнимательность ей мешает и она делает ошибки.

Марина сварила себе кофе и устало опустилась на стул. Она даже не чувствовала кофейного аромата, который так ей нравился. Но сделав несколько глотков, она и впрямь немного успокоилась.

Катя вошла очень тихо. Она встала в дверях и какое-то время смотрела на маму, а потом тихо сказала:

— Мам, а ты все свои ошибки вырывала?

— Я старалась, — ответила Марина, от неожиданности не успев подумать.

— Так значит и меня в твоей жизни нет? — ещё тише спросила Катя.

— Как это нет?! Ты что такое говоришь?! — испуганно завозмущалась Марина, сорвавшись с места и обнимая дочь.

— Ну ты же сама говорила, что мой папа — это твоя ошибка, поэтому ты с ним и развелась. Но если ты, как ту страницу, его из жизни вырвала, то меня получается нет? — шептала Катя, отстраняясь.

— Ты есть! Я тебя очень люблю! Прости меня, пожалуйста! — со слезами и мольбой в голосе прижимала она дочь ещё крепче.

— А папа? — осторожно спросила Катя.

— И папа есть! — дрожащим голосом вымолвила Марина. Ей было трудно это сделать.

— Тогда я тоже есть, — облегченно вздохнула Катя и прижалась к маме. — Так я не буду вырывать страницу?

— Нет. Это была не самая лучшая идея. Прости, — ответила Марина. — Собирай портфель, умывайся и ложись спать.

Катя радостно обняла маму, поцеловала её и побежала к себе в комнату.

Марина вернулась за стол и отхлебнула остывший кофе.

Она всё ещё была в шоке от услышанного. Она всю жизнь старалась быть прилежной и очень болезненно реагировала на ошибки. Она вспомнила, как ругала её мама, как учительница говорила: «Стыдно, Марина, делать такие глупые ошибки», и она очень старалась не делать ошибок. Но у неё не очень получалось.

И её выбор мужа Маринина мама считала ошибкой. Да и она сама, спустя пару лет это поняла. Он не был таким идеальным, каким ей казался поначалу. Он оказался груб, малообразован и раздражал Марину своими глупыми шуточками.

После развода Марина старалась оберегать Катю от общения с ним и его родителями. Она боялась, что они научат её своим манерам, своему узкому мышлению.

Она очень любила Катю и старалась дать ей всё самое лучшее.

Оказалось, что узкое и ограниченное мышление было у неё самой. Она и вправду жила так, как будто ошибки можно не просто зачеркнуть, их можно вырвать из жизни, как страницы из школьной тетради, и забыть о них навсегда. Как будто тогда всё можно написать заново, начисто.

Но начисто не получалось. Получалось, что в её тетради жизни практически нет исписанных страниц. Получалось, как будто всё это время она не жила. Она просто вырвала страницы из своей жизни.

У Марины застучало в висках и потемнело в глазах. Она снова отхлебнула из чашки свой холодный кофе и глубоко вздохнула.

Катя уже давно улеглась, даже не пожелав ей доброй ночи. Но им обеим сейчас было не до этого.

Марина думала, откуда в её дочке, в этой маленькой девочке в неполные 8 лет, столько мудрости? Может быть и правда от её отца. Может это та житейская мудрость его простых деревенских малообразованных родителей, которой не учат в школе?

Марине нужно было принять всё то, что так она старательно пыталась забыть — свою жизнь.

Она перебирала заново все отношения с Катиным отцом, своим бывшим мужем. Она вспоминала всю свою боль, все обиды и разочарования, всю вину в отношениях и за то, что Он — её выбор. Она заново проживала всё это, восстанавливая вырванные страницы жизни, о которых пыталась забыть. Слёзы текли градом, но она их не останавливала, лишь изредка вытирала кухонным полотенцем.

Она понимала, что вместе с ними в ней восстанавливается та жизнь, которую она совсем перестала чувствовать.

За окном светила полная, как медный пятак, луна, помогая Марине глубже погрузиться в свои переживания. И она проживала заново каждое мгновение, ощущая какое-то облегчение и освобождение. То, что она тщетно старалась получить, пытаясь забыть, вычеркнуть, вырвать своё прошлое.

И постепенно стало всплывать и всё хорошее, что было в их жизни, в их отношениях, всё то счастье, которое было вырвано вместе с неприятием боли. Это счастье от того, что есть, наполняло её новой силой, радостью, трепетом. Осознание, что у неё, у них такая замечательная дочь, переполняло её благодарностью к Катиному отцу, к его родителям.

Нет, это не было желанием всё вернуть, восстановить семью и попытаться заново построить отношения. Она прекрасно осознавала, что они слишком разные для этого и что у них разные пути. Но тот путь, тот отрезок, который они прошли вместе, очень ценен для неё самой и для её дочки.

В этих размышлениях она провела всю ночь до самого рассвета. С первыми солнечными лучами она потянулась и улыбнулась.

Она осознала, ощутила, что ей стало удивительно легко. Голова была светлой и легкой, как будто и не было этой бессонной ночи.

Она сварила себе кофе и, наслаждаясь его ароматом, медленно смаковала каждый глоток. Она улыбалась солнечным лучам, себе, своим осознаниям и радовалась своему состоянию. И только потом, насладившись этим, стала готовить завтрак.

Проводив дочку до школы, она обняла её и сказала, что любит, независимо от того, какие оценки она получает.

Счастливая Катя побежала на уроки, а Марина отправилась на работу.

День, несмотря на бессонную ночь, сложился очень хорошо. Она доделала свою презентацию, и руководитель оценил её старания, похвалив за то, что она учла все свои предыдущие ошибки, сохранила всё лучшее и добавила креативных идей. И даже пообещал ей премию.

Вечером Катя встретила её радостным возгласом:

— А мне учительница пятёрку поставила за домашку! Она сказала, что не тот лучше усвоил урок, кто не совершил ошибок, а тот, кто их увидел и исправил! Вот!

— Я очень рада, что у вас такая мудрая учительница! И ты у меня очень мудрая и я тобой восхищаюсь. Ты и мне помогла усвоить уроки, — обнимая дочь, сказала Марина. — Спасибо тебе, моя родная.

— Я тебя тоже очень люблю, мамочка, — крепко обнимая маму, сказала Катя.

— Хочешь выходные провести с папой? Я ему звонила сегодня, он едет к бабушке и хочет тебя взять с собой, если ты не против.

— Конечно, хочу! Здорово! Спасибо, мамулечка. Ты у меня самая лучшая, — закричала Катя, прыгая от радости.

Марина улыбалась. Она была спокойна, как никогда. И почему-то подумала: «Наверное, это и есть счастье».