Целуй меня, Германия. Сатирическая Одиссея, или Нашествие беженцев

Галина Хэндус

Два искателя приключений на свою голову – киевлянин Петр Шенко и египтянин Амон Неф едут в Германию на поиски лучшей жизни. По пути они знакомятся с европейской жизнью и ближе узнают менталитет друг друга.Впервые книга вышла в Берлине на немецком языке.

Глава 2 Все дороги ведут в Германию

— Говорит Киев. Киевское время девять часов, — диктор радио умолк, прокашлялся и добавил: — Извините, не девять часов, а половина десятого.

Вслед за извинением послышались смешки, непонятные звуки возни, заиграла популярная украинская песня «Ах, калина».

Петр Шенко тяжело поднял с подушки лохматую голову, глянул на висящие напротив кровати часы и с протяжным воем опять ухнул ее вниз.

— Ну что ж такое! На ровном месте врут и не краснеют. Даже время точно сказать не могут, — со злостью буркнул Петр, перевернулся на другую сторону и непонятно кому крикнул: — Да уже почти десять! Вы, уроды, своей жене про сломанные часы в командировке врите. Зачем всей стране врать про то, что мы и без вас лучше знаем?

Хозяин небольшой однокомнатной квартиры, взятой в аренду, зарылся лицом в подушку и завыл. Негромкий вой продолжался недолго и прекратился так же неожиданно, как начался. Молодой мужчина с ухмылкой отбросил в сторону одеяло, сел на кровати и с интересом стал осматривать себя, тихо приговаривая:

— Ну, Петро, посмотри на себя — красавец! Мужчина в самом расцвете сил! Молодой, симпатичный, белобрысый без веснушек, два курса высшего экономического образования, — отбросив со лба длинные волосы, он добавил: — Говорю, прям, на многих европейских языках: на украинском, на русском, на матерном, на английском немножко, ну и немецкий в школе учил. Ах, да, еще «Cherchez la femme» со школы помню. Если кто из Европы спросит, как правильно сказать: поехать отдыхать «на Украину» или «в Украину», я отвечу: «Правильно, дамы и господа, будет — в Швейцарию». И что раньше не вспомнил, что я гений по разрешению любых проблем? Вот и поеду в ту сторону!

Шенко, взбодрившись, разом вскочил с кровати и, весело насвистывая, отправился в ванную комнату. Вскоре оттуда донесся шум льющейся воды, послышались громкие повизгивания. Горячей воды в Киеве давно не было. И если бы Петр знал, что, обливаясь холодной водой, тем самым он участвует во всемирной акции «Флэшмоб против склероза», то очень бы загордился причастием к мировому виртуальному сообществу.

Недоучившийся студент прозябал. Несколько лет назад он приехал из Донецка в Киев учиться на экономиста. Его дед работал в городском совете гардеробщиком и жутко завидовал начальству. Гардеробщик, пригибая спину, принимал каждый день добротные дорогие пальто, развешивал их на крючки и мечтал. Фантазии ограничивались любимым внуком и желанием, чтобы Петро тоже мог жить вольготно и богато, разъезжать в лимузине, носить дорогие вещи, отдыхать не на берегу моря между мазутными пятнами, а в чистенькой Европе. С самого рождения внука дед каждый день давил ему на мозги своей мечтой — ехать в Киев, выучиться и пристроиться на государственную службу. Внук вырос и захотел сделать деду приятное. После школы он собрал чемодан, добрался до столицы и поступил на экономический.

К сожалению, не все пошло так, как мечталось. Через год дед умер, а еще через год Петю Шенко отчислили за неуспеваемость. «Ничего, — подумал студент-неудачник, — вон у Рокфеллера высшего образования не было, да и с российским Абрамовичем история не совсем ясная. Но ведь — миллионеры! Почему бы и мне не попробовать?»

Шенко взял в аренду киоск, продавал сигареты и сладости, но без тревог и забот проработал недолго. К Киеву на смену легитимному президенту из-за океана оранжево подкатил Майдан.

Украина скосила глазом на Ватикан и решила взять пример с лучших. Над Майданом появился черный дым, резина сгорела, и на троне оказался новый Папа, то бишь новый проамериканский президент.

Вонючий дым от покрышек Майдана развеялся, а в стране начались разброд и шатание. Экономика захромала, упала на колени и раскачивалась, держась из последних сил, чтобы не брыкнуться на землю и не испустить дух. В такой ситуации даже недоучившийся студент понял: пора делать ноги. Мечта Петра о миллионах испарилась в воздухе и упала сверху тяжелым осадком на сердце.

Владелец бизнеса кинулся продавать то, что имел. Имел он не много. С большим трудом за несколько помятых евро ему удалось пристроить обнищавший киоск с остатками товара в картонных коробках в другие руки. Почему за евро? Да потому, что до Америки не доплыть, а до Европы — рукой подать. Петр подумал правильно: лучше ходить пешком в старых кроссовках по старой Европе, чем скакать новым ковбоем в Америке. Лошадей Петро не любил, скакать не умел и учиться не собирался.

Он хорошо помнил, как, воодушевленная новым шоколадным правительством, Украина принялась дружно скакать под безумным лозунгом «Кто не скачет, тот москаль». Доскакались до того, что от сотрясения скакунов отвалился полуостров Крым. Больше Шенко решил не рисковать. Скакать он с тех пор перестал, и на само это слово реагировал нервно. Свою нелюбовь к скачкам почему-то он перенес на ни в чем не повинных лошадей.

В голове будущего мигранта неизменно крутилась мысль: «В Европу лезут все, кому не лень. И уж если она не может сейчас справиться с парой сотен тысяч беженцев, что будет, когда туда попрут сорок миллионов украинцев? Нужно успеть там приземлиться заранее, пока не хлынул поток с Украины и не смел Европу».

Европа большая, но с выбором страны у Шенко проблем не возникло. По украинскому телевидению, которому он почему-то не верил, выступила канцлер Германии Меркель. С тоской в голосе и кривой улыбкой она сложила руки сердечком перед опавшей грудью и четко провозгласила: «Германия примет всех беженцев, которые попадут в нашу страну. Это наш долг, и мы его выполним. Мы, немцы, справимся! Добро пожаловать всем желающим!» Вот ей-то Шенко поверил сразу и бесповоротно. «Я — попаду!» — уверенно подумал он. Теперь в его лохматой голове билась попугаем одна мысль: только в Германию! Почему не приехать по-соседски, если сама канцлер приглашает?

Утром, собирая пожитки в рюкзак, ноги Петра подкосились от нечаянного страха: «А ведь Меркель приглашала беженцев из воюющих стран, но я-то украинец, хоть и наполовину. Боевых действий у нас как бы нет. Погибшие и раненые есть, танки и бомбежки есть, аэропорта уже нет, но эти потери списывают на местные разборки. Кто ж толком разберется, кто на кого, зачем и за что? Из-за этих непоняток моих земляков даже Польша не хочет принимать, хотя мы всегда были как родные братья…»

Тяжелые мысли загнали Петра в тупик. Он присел, опустил голову и задумался. «Так куда бежать? В Польшу не пустят, ведь я только на папину половину украинец. На мамину русскую половину можно бы в Россию податься… Нет, в Россию не хочу. Там работать нужно, холодно, без работы пособия маленькие, на них не проживешь. Наш новый президент сказал, что Украине лучше быть хвостом Европы, чем окраиной России. Но ему в Киеве тепло и сытно про далекие окраины рассуждать, а что делать мне — без денег, без жилья и без перспектив? Придется прислушаться к умному человеку и вцепиться в европейский хвост — он ближе, чем окраина. То, что из-под хвоста частенько пованивает непонятными европейскими ценностями, — можно пережить. Лишь бы не упасть, когда хвост сильно вилять начнет.

Так, с Европой понятно. Куда же конкретно податься? В Болгарию? Нет! Болгары мне друзья, но бедно жить не хочу. Жаль, что для Германии я не беженец… — Вдруг Шенко выпучил глаза, хлопнул себя по лбу, соскочил с дивана и затанцевал, приговаривая:

— Молодец, молодец, ах какой я молодец! Гением родился, им же и проживу без хлопот! У меня в Германии живет кузина Оксана! Она давно вышла замуж за какого-то немца. Вот к ним и поеду. Прикинусь гостем, а там куда кривая выведет. Адреса я, правда, не знаю, но главное — прорваться. С родней не пропаду!

Петро подтанцевал летящими движениями к рюкзаку, начал впихивать в него мятые футболки, бутылку воды, пачки с печеньем. Он радовался своей дальновидности, предстоящему путешествию в Германию, теплой встрече с далекой родней.

Небритое лицо светилось улыбкой.