Легенда о разорении династий. Книга 1. Снег и туман

Го Цзинмин (2016)

Континент Один делят четыре народа, в каждом из которых живут мастера души. Семерых самых могущественных из них называют князьями. Они получают силу от таинственных Серебряных Жрецов, знающих тайну древней магии, и могут даровать ее избранным — апостолам. Это верные товарищи, готовые защитить своего князя ценой собственной жизни. Пламя войны охватывает Один как раз тогда, когда молодой Ци Лин становится апостолом Седьмого князя. Водная империя Асланд разде-лилась на несколько лагерей. К конфликту присоединилась таинственная Воздушная империя Индэ. И империя Огня, самая могущественная и беспощадная из всех. Опасность угрожает всему живому! Ци Лин и его князь оказываются в самом центре борьбы. Какая судьба ждет апостола и его князя? Смогут ли они спасти мир от уничтожения и разгадать тайны Серебряных Жрецов? Сколько жертв предстоит принести, чтобы узнать всю правду?

Глава третья

Дикая охота

Западная империя Асланд, лес у границ поселка Фуцзэ

В лесу поднялся ветер и холодом от ночной влаги скользнул по коже, остужая ее. По телу побежали мурашки из-за остатков ледяной пыли, парящей в воздухе.

Луна скрылась за темной тучей, и теперь сквозь слой облаков виден был лишь ее тусклый диск. Ветер раскачал верхушки деревьев, отчего те неспешно зашелестели, море листвы над головой двигалось словно песок в пустыне, придавая тихой ночи еще больше таинственности.

Во рту у Ци Лина пересохло, сердце стучало как бешеное, от напряжения дыхание участилось. Не в силах заговорить, он во все глаза смотрел на обнаженную спину Седьмого князя.

В темноте на его спине, ягодицах, руках, шее… Да на всем теле, за исключением лица, проявилась четкая система золотистых линий, напоминающая кровеносную систему; вдоль них медленно плыло огромное количество сияющих частиц, которые собирались внизу копчика в месте, где находилась Печать. Она была подобна бассейну реки, где сплетались и расходились потоки в теле Инь Чэня.

Метка пульсировала, напоминая сердце, безостановочно перегоняющее свет по всему телу. Золотистые точки постепенно стали разноситься по лесу, и Ци Лин протянул руку, чтобы поймать один из напоминавших светлячков огоньков — тот прошел сквозь кожу на ладони и растворился в крови.

Инь Чэнь обернулся. С лицом, подсвеченным золотом, он выглядел еще более необычно.

— Суть владения магией духа состоит в различном применении скрытой в человеческом теле духовной силы. Она есть в каждом, но объем у всех разный. Способность усваивать эту энергию тоже у каждого особая и зависит от структуры и врожденных особенностей тела. Некоторые люди способны вбирать в себя поражающие объемы, в то время как другие — лишь малую толику. Те, кто научился использовать силу, становятся мастерами духа, остальные, кто, как и ты прежде, не знает, что с ней делать, остаются обыкновенными людьми. В мире существует бесчисленное количество техник перемещения по телу потока энергии, и сегодня владельцами самых могущественных из них в Асланде являются семь князей. У каждого из нас своя магия, и линии, что я оставил на твоем теле, соответствуют моей духовной технике. Можешь относиться к ним как к своего рода второй кровеносной системе, а Печать князя считать сердцем. Она перекачивает силу, та проходит через весь организм и возвращается обратно в метку. Тело реагирует на этот процесс, и наша физическая сила, скорость, выносливость, регенерация и прочие способности значительно повышаются. Когда дух течет в нас, мы можем получать огромную силу, взывая к стихиям внешнего мира: воде, ветру, земле и огню. Из-за того, что Асланд является империей воды, мастера духа нашей империи обычно могут контролировать лишь ее.

Ци Лин, пораженный видом сверкающих линий на теле Инь Чэня, просто молчал и слушал гипнотизирующий голос Седьмого князя. Ощущение было такое, словно чей-то кулак неслабо и несильно раз за разом опускался на его грудь.

— Теперь про духовных зверей. Их мощь определяется двумя вещами: силой самого зверя и духовной силой его хозяина, то есть мастера духа. Их не так просто сложить вместе, и мощь животного является результатом очень запутанного слияния двух. Позже я объясню тебе это еще раз и подробнее, сперва может быть непонятно. Используя зверя в бою, мы все время направляем поток своей энергии внутрь Печати, и с каждым импульсом сила и мастера, и зверя растет. Представь, что Печать — это колокол, а духовная сила — бревно, которым по нему бьют: чем больше ударов, тем сильнее звон — тем больше сила.

Ци Лин выглядел растерянным, его рот слегка приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но не смог. Парень неосознанно сделал несколько шагов к князю, будто бы плененный чудесным светом его линий.

— Со временем ты научишься, в будущем я все тебе объясню. Так или иначе мы… — тут Инь Чэнь, словно вспомнив о чем-то, неожиданно замолк. Он медленно оделся, застегнул серебристо-белое одеяние и повернулся к своему апостолу. — Тебе следует кое-что знать…

— И что же это? — юноша, тяжело и часто дыша, завороженно смотрел в глаза собеседника.

— Мастеров с одинаковыми линиями духа может… эм, тянуть друг к другу, — мужчина накинул оставшуюся из одежды мантию и махнул рукой перед лицом Ци Лина, отчего то моментально покрылось слоем инея. От резкого холода у парня перехватило дыхание, и он тут же пришел в себя.

Его брови взмыли вверх:

— Что ты такое говоришь? Тянуть друг к другу? Что это еще за шутки, мы же оба парни… — запротестовал Ци Лин, не удержавшись от хмурого взгляда в сторону Инь Чэня.

«Да если я и смотрю на тебя, то только потому что никогда таких не видел, лицо у тебя светлое, но то и верно для того, кто в жизни не пахал землю под палящим солнцем!» — подумал молодой человек.

— Так происходит, потому что между князем и апостолом, делящими Печать, образуется связь. Она естественная и нерушимая, а разделяющие ее люди преданы друг другу до самой смерти. Это похоже на любовь: вы готовы пожертвовать всем ради другого, — князь взглянул на вытаращившего глаза парня и, вздохнув, продолжил. — Если же говорить с перспективы духовной силы, то мастеров к ней тянет инстинктивно. Чем она выше, тем больше мы видим в ней красоты и тем фатальнее сила притяжения. На тех, кто имеет одинаковые линии духа, притяжение работает еще сильнее и напоминает одержимость…

— Уж лучше смерть…

— Не бойся, тяжело только в начале. Постепенно ты привыкнешь к подобным ощущениям. Помешательство, появившееся из-за схожей силы, со временем начнет исчезать и мало-помалу превратится в искреннее доверие. Тогда-то такому, как ты, и станет понятна разница. На деле это совершенно особенное чувство… Вот только вы, люди, очень часто все путаете…

— Ну хватит, заладил тут… Можно подумать, ты не человек, — Ци Лин устало потер виски.

— Когда-то я был им… — на прекрасном лице Инь Чэня появилась слабая улыбка.

У Ци Лина волосы встали дыбом, и он тут же отскочил назад.

— А сейчас ты кто?!

Немного помолчав, мужчина отвел взгляд в сторону:

— Я и сам не знаю, кем нас… можно назвать. Кто-то считает нас богами, другие — демонами, третьи верят, что нас на самом деле не существует, а четвертые, что мы — монстры… — равнодушно произнес он, глядя куда-то в глубину леса.

Сердце юноши потихоньку успокоилось, он взглянул на холодное и прекрасное лицо мужчины, на которое легла едва заметная тень грусти. «Неужели даже богоподобных князей могут тревожить подобные вещи?» — Ци Лин тряхнул головой.

— Так это что значит?.. В будущем мне будут нравиться только мужчины? Спасибо, не надо такого… Матушка моя еще от меня и внуков-то не дождалась… — кашлянул апостол, а затем неловко прошептал: — Хоть и в живых-то ее уже нет…

— Тебе не нравятся мужчины — только я. — Инь Чэнь нахмурил густые брови, засомневавшись в умственных способностях своего апостола. Выглядел тот вполне прилично, не могли же у него быть проблемы с головой.

— А есть разница?! — бросившись на колени и всплеснув руками, с безутешным видом воскликнул Ци Лин. — За что мне это?..

— Да не нравлюсь я тебе — это просто пример! — Седьмой князь вскинул руку, и негодование парня тут же стихло, заглушенное заполнившими его рот кусочками льда. Однако глаза его по-прежнему оставались широко раскрыты, и в двух черных и полных отчаяния жемчужинах словно было написано большими буквами: «ВСЕ КОНЧЕНО!». — Чувства между князем и его апостолом очень сложны и не похожи на семейные или на дружеские. Человек, столкнувшийся с такой связью впервые, и правда может спутать ее с любовью: ты чувствуешь, что для тебя нет никого другого, ничего не сможет вас разлучить. Эти эмоции очень сильны и даже немного разрушительны. У людей нет названия для подобной привязанности, и я не знал, как тебе ее объяснить, поэтому и привел грубоватое сравнение… Но если быть более точным, то можно назвать эту связь родством душ, когда двое полностью понимают и чувствуют друг друга.

Инь Чэнь посмотрел на кислую мину лишенного способности говорить Ци Лина и вздохнул. Опустившись на корточки и протянув руку, он провел ею по губам парня, и лед у того во рту превратился в теплую воду. Проглотив ее, юноша первым делом спросил:

— Значит, мы всю жизнь будем вместе?

Князь снова взмахнул рукой, в очередной раз заполнив рот парня льдом, и в этот раз скромничать не стал.

Развернувшись и даже не бросив на апостола взгляда, он пошел к высокому дереву и, отыскав между толстыми корнями заросшее густым мхом углубление, улегся в него. Успевший засохнуть к наступлению зимы мох превратился в сухую ворсистую массу и выглядел очень уютно, напоминая растеленное на земле одеяло.

Ци Лин, стуча зубами от холода и разрываясь от гнева, мысленно проворчал: «Вот же городской неженка… Да я и на земле спокойно посплю!» А затем улегся на землю, звездой раскинув ноги и руки.

Густая ночная темнота, напоминая ледяные волны, с шелестом легко раскачивала тихий лес. На черном небе сгущались серые тучи, казалось, из них вот-вот пойдет снег.

Ци Лин, сжав зубы, лежал на твердой ледяной земле и никак не мог заснуть. Спустя долгие мгновения он все-таки сдался под напором пробирающего холода и, открыв глаза, повернул голову к Седьмому князю:

— Можно к тебе? Слишком уж холодно!

— Нельзя, — тихо ответил мужчина, даже не шелохнувшись.

— Почему?! — Ци Лин сел, его черные волосы взъерошились на затылке.

— Потому что сейчас я для тебя… — Инь Чэнь слегка качнул головой, словно жалея о следующих словах. — Слишком привлекателен.

— Ну это уже какое-то бесстыдство! — возмутился юноша и улегся обратно, но тут же снова поднялся. — Тогда дай мне укрыться твоим плащом!

— Не дам.

— А тут в чем проблема?! Неужто и твоя дурацкая одежда тоже слишком привлекательна?!

— Одежда нет, — князь улегся поудобнее и закутался в плащ, со стороны его лежанка выглядела уютным гнездышком. — А вот мой запах на ней для нынешнего тебя очень даже да.

— Надеюсь, тебя совесть замучает! — выпалил Ци Лин и рухнул на землю.

В тот же миг раздался треск, и под ним появился толстый слой льда и словно кокон укрыл сверху. Маленькая комнатка окружила парня, полностью закрыв от холодного ветра, и со временем тепло тела постепенно согрело тесное пространство внутри.

Пока он лежал в «домике», который построил для него Инь Чэнь, на сердце потеплело. Пусть они были знакомы совсем недолго, но парень, росший с самого детства сиротой и привыкший к тому, что никто о нем не заботился, уже чувствовал большую привязанность. Несмотря на холодность нового знакомого и строгие слова, за его ледяным выражением все равно чувствовалась забота, которая согревала душу Ци Лина.

«Возможно, между князем и апостолом действительно существует неподдающаяся определению связь — он как-никак построил мне это убежище. Хоть оно и изо льда, но здесь все-таки теплее, чем на улице… Так я, что, влюбляюсь?!»

— Эй, Инь Чэнь, прошу, хоть дырку сделай, чтобы я дышать мог! Ты мне комнату или гроб решил построить?! Будь человеком!

* * *

Западная империя Асланд, портовый город Ренн

Прозрачная рябь все интенсивнее расходилась по воздуху, казалось, невидимый камень встревожил тихое озеро ночи.

Ляньцюань встала и прошла к окну. Склонив голову, о чем-то подумала, а затем решительно выпрыгнула наружу. Облаченная в серебристо-черное длинное одеяние, которое сияло в лунном свете, она беззвучным призраком скользнула по крыше соседнего здания, и быстро устремилась к центру города.

Позади нее возникла размытая белая тень и стала догонять девушку.

Резко обернувшись в полете, Пятый апостол сменила направление и стала стремительно двигаться по беспрерывно тянущейся кровле.

Величественная морская гладь осталась позади движущихся, словно падающие звезды, теней. Черный и белый силуэты превратились в мутные блики меж бесчисленных шпилей храмов и дворцов. Коротким рывком Ляньцюань спрыгнула с крыши одного из храмов, однако впереди ее ждала пустота. Девушка полетела вниз, обнажив узор из бесчисленных сияющих золотом жилок на открывшихся руках и шее. Неистовая духовная сила хлынула волной, с глухим грохотом в небе появилось гигантское нечто, и всю землю мгновенно укрыла огромная непроглядная тень. Ее источником оказались нависшие над землей огромные крылья с серебристыми перьями, которые ослепительно сияли. Воздух разрезал пронзительный птичий крик.

Девушка грациозно опустилась между двумя крыльями и, пригнувшись, ухватилась за густое оперение, позволив длинным полам одежды развиваться на ветру. Верхом на духовном звере Сумракокрыле она полетела прочь, удаляясь все дальше от белой фигуры, оставшейся стоять на краю крыши храма.

Ночной воздух вновь разрезал крик похожего на огромную льдину Сумракокрыла.

Апостол обернулась и, не увидев погони, облегченно выдохнула. Пусть она и не знала, кто преследовал ее, но, судя по источаемой им духовной силе, противник был не из простых.

Ляньцюань направила Сумракокрыла дальше в полет. Впереди виднелась высокая стена, вот только она и не думала замедляться, и вскоре огромная белая птица ринулась прямо в постройку. Казалось, вот-вот раздастся хруст ломающихся костей, но за мгновение до того, как клюв Сумракокрыла успел коснулся поверхности, случилось невероятное: твердые камни покрылись рябью, стена обратилась водной гладью, и зверь с наездницей исчез внутри.

Резкий птичий крик устремился к земле, светящееся белое оперение закружилось в воздухе, и через мгновенье все затихло.

Птица, превратившись в сияющий туман, вернулась обратно в тело Ляньцюань, и, настороженно осматриваясь вокруг, девушка медленно двинулась вперед.

Она оказалась внутри длинного прохода, а если точнее, в зале, который находился между двумя дворцами. Их невероятно высокие стены образовывали узкую дорожку, по которой вряд ли смогла бы проехать повозка. Сверху пространство было запечатано каменным потолком, а на обоих концах виднелись тупики из толстых стен. В каком-то смысле попасть сюда было невозможно, и все это место напоминало закрытый гроб древнего великана.

Но Ляньцюань оказалась внутри.

Левая стена узкого прохода стояла голой, в то время как правую украшал ряд крупных статуй женщин, лицо каждой из которых скрывалось в тени тяжелого капюшона, а из-за спин сочился мягкий голубой свет, создавая внутри коридора таинственную атмосферу.

Девушка направилась вперед, к семнадцатой по счету статуе. Однако, не пройдя и нескольких шагов, она застыла на месте. В безмолвной темноте ее ладони покрылись холодным потом. Неподалеку в тени возник белый силуэт. Он стоял к ней спиной, не двигаясь и не издавая ни звука, словно призрак, парящий в холодной ночи.

Пятый апостол напряглась и наблюдала, как неизвестный медленно поворачивается к ней, а затем ее глазам предстала невероятной красоты девушка с изящной фигурой и очаровательным лицом. В холодном освещении коридора ее красота казалась чарующей и даже дурманящей.

— Чего ты от меня так хочешь, — жестко начала Ляньцюань, — раз заявилась за мной даже сюда?

— Я-то? — незнакомка легонько вскинула руку и тонкими белыми пальчиками прикрыла рот, за нежными губами сверкнули зубы. Ее теплый взгляд остановился на девушке, а на лице появилось виноватое выражение. — Хочу убить тебя, — произнесла она совершенно не скромные слова.

— Убить меня? Ты хоть знаешь, кто я такая? — зрачки апостола сузились, а на лицо упала тень.

— Конечно, Гуйшань Ляньцюань, потрясающий Пятый апостол. — Белое из тонких тканей платье незнакомки парило в воздухе, и казалось, будто ее тонкую фигурку окутывает то ли облако, то ли туман. — А твой старший братец — еще более потрясающий Пятый князь. Лучше скажи, разве князя и его апостола не должны связывать особенные отношения? Как же вы, брат с сестрой, не боитесь людских сплетен? Кровосмешение… Дело гадкое. — На щеках ее проступил легкий румянец, словно она только что произнесла что-то ужасно неловкое. Однако ее глаза игриво сузились, и нежный взгляд, словно поддразнивая, скользнул по лицу собеседницы.

— Не терпится умереть? — ледяным тоном произнесла Ляньцюань.

— Совсем наоборот. — Лицо девушки стало серьезным, и она развела руками: — Поэтому и явилась за тобой аж сюда — решила, что сражаться у моря немного утомительно. Да и полдня провести в небе для тебя ничего не стоит, а вот из меня это высосет немало сил. Ты же не думаешь, что у каждого в запасе имеется летающая скотина? — незнакомка весело улыбнулась, но глаза ее напоминали две льдинки.

— Замолкни! — виски апостола начали пульсировать, она чувствовала, как закипает кровь.

Красавица в белом не придала ее восклицанию никакого значения и продолжила:

— А стоило нам с тобой начать драку у моря, так ты бы тут же выпустила своего первого зверя — Серебро Морей. Вылез бы он из моря — и что бы я сделала? Возможно, даже проиграла бы.

Ляньцюань усмехнулась:

— Я бы не стала ради тебя одной выпускать первого, да и без Сумракокрыла смогу обойтись.

— А вот это уже перебор, не думаешь? — на лице незнакомки появилось легкое раздражение. — Мне известно, что ты, Пятый апостол, очень сильна, но и я не слабачка. Так что будь добра, не сдерживайся, иначе выйдет настоящая скукотища!

— Как пожелаешь, хочешь умереть — пожалуйста… — На руке Гуйшань Ляньцюань проступил узор из десятков пересекающихся золотых линий. Вокруг ног резко поднялся ветер, и полы ее черного одеяния шумно взметнулись.

— Так не терпится в драку? Мы же девочки, разве нельзя быть нежнее? Ах, и вот еще что! Думаю, стоит кое-что упомянуть, прежде чем мы начнем… — она тихонько убрала за ухо прядь волос. — Я тоже апостол.

— Какая же это новость? Никто, кроме князей и нас, не может попасть внутрь стены, — равнодушно ответила Ляньцюань.

— И то верно. А знаешь, какое у меня прозвище? — вежливо, но с насмешкой спросила незнакомка. — Мне самой очень уж оно нравится — Карающий апостол. — Она тряхнула рукой, и сапфировый браслет на запястье мелодично звякнул. В тусклом свете драгоценные камни казались похожими на затвердевшие частички океана.

В бликах темно-синего цвета с улыбающимся, похожим на прекраснейшую из картин лицом и тонким, но в то же время обладающим точными изгибами телом, облаченным в белое платье, она выглядела как настоящая богиня.

Сердце Гуйшань Ляньцюань словно провалилось на дно ледяного морского ущелья.

— Ой, какая же я невежливая, назвала тебе свое прозвище, а про имя совсем забыла. Меня зовут Шэнь Инь.

Ветер снаружи разогнал по небу тучи словно стаю диких безмолвных зверей.

В обнесенной стенами мрачной тишине мелодичный звон ударяющихся друг о друга драгоценных камней прозвучал особенно звонко.

Кожу Пятого апостола начал покрывать золотистый узор, который то тускнел, то вновь начинал сиять. Ее тело заполняла бушующая духовная сила, и из-под твердого мраморного пола донесся мрачный гул, словно в недрах земли проснулся огромный зверь.

Шэнь Инь прикрыла рот рукой и кокетливо улыбнулась, после чего подняла взгляд глубоких, как озера, глаз на Пятого апостола:

— Эй, давай без фокусов — только ускоришь свою смерть.

— Почему ты вообще вздумала меня убить? — лицо Ляньцюань исказилось от ярости.

— Апостол должен слушаться князя, вот я и избавляюсь от тех, от кого велит избавиться мой. А знаешь, какой он? Сама ни разу не слышала, чтобы он кому-то да что-то объяснял. Так что ответ на твой вопрос известен лишь ему да серебряным жрецам, — слегка обиженно ответила Шэнь Инь, между делом играя с локоном у виска.

— Ладно, пусть так… Тогда скажи, вы хотите убить лишь меня или же и моего брата, Пятого князя Гуйшань Фэнхуня, тоже?

— А вот этого уже не знаю. — Шэнь Инь тряхнула запястьем, и по ее лицу скользнули тусклые синие блики. — Когда я отправлялась в путь, мой жаждущий крови князь тоже куда-то спешил и выглядел очень серьезно. Или же нет? Думаю, выглядел он как человек, предвкушающий достойную охоту. Сама понимаешь, апостол бьет апостола, а князь — князя, — с этими словами девушка опустила голову, словно о чем-то задумалась. — Как же это все волнительно, не правда ли? Спустя столько лет скуки наконец-то столкнутся два князя, неужели тебе неинтересно?

— Апостол против апостола тоже вполне себе зрелище, не находишь? — усмехнулась Ляньцюань.

— Верно, поэтому выложись на все сто, иначе управлюсь с тобой за два-три удара, а это скучно. Как-никак я повыше тебя на три ранга буду, — с искренним упреком произнесла Шэнь Инь.

Вдруг в комнате раздались хлюпающие звуки, словно нечто прокладывало себе путь сквозь плоть.

Шэнь Инь взглянула на побледневшее лицо соперницы и улыбнулась:

— Ах, ну наконец-то ты достала свое духовное орудие. Впечатляет.

Из-за уха Пятого апостола появилась рукоятка огромного меча, она тяжело вытянула тот из своего тела, и на всей шее до плеча осталась кровавая рана размером с ладонь, глубокая настолько, что можно было разглядеть кость. Девушка взмахнула мечом, и с лезвия на землю полетели липкие капли крови. Кожа начала срастаться, закрывая обнаженную мгновения назад кость и плоть.

Держа длинный меч в правой руке, Ляньцюань направила острие вниз, а уже в следующий момент присутствовавшая в воздухе влага обратилась крошечными острыми кристаллами, которые стали стремительно закручиваться в поток, устремившийся внутрь лезвия. Оно засияло желтовато-белым лунным светом, и меч, словно ожив, загудел.

— Потрясающая вещь, — Шэнь Инь грациозно занесла руку за голову, словно потянувшись за шпилькой, и ухватилась за появившийся из спины тонкий черенок. — Раз уж так, то давай развлечемся, — с этими словами она медленно вытащила из шеи серебристо-белую, похожую на спинной мозг, веревку, прикрыла глаза и стала напоминать принцессу, расплетающую перед сном волосы. Аккуратно обвязав серебристую плеть вокруг руки, она провела пальцами по шее, и открывшаяся рана тут же затянулась, не оставив после себя ничего, кроме гладкой белой кожи.

— Готова? — улыбка мгновенно исчезла с лица Шэнь Инь, и тонкая серебристая плеть с силой ударилась о землю, шумно разбив острым концом каменный пол.

Ляньцюань ощутила резкий поток духовной силы, пробившийся из-под камня:

— Готова! — она вонзила огромный меч в землю, и в ту же секунду раздался взрыв. Во все стороны полетели куски разбитого камня, и из недр донесся странный вопль, словно лезвие пронзило живое существо. Однако, прежде чем Пятый апостол успела среагировать, в глазах ее зарябило, а изо рта хлынула кровь. Стоило ей на мгновение отвлечься, как белая плеть, подобно изворотливой змее, мгновенно выскочила из-под земли рядом с мечом и пронзила живот девушки. Наконечник плети, оказавшись позади Ляньцюань, расползся на пять отростков и, словно плотоядный цветок, впился ими в ее спину, сочась белой жижей, напоминавшей капающий с клыков змеиный яд.

Шэнь Инь диковато улыбнулась, обнажив плотный ряд белоснежных зубов.

— Больно? — Она потянула за плеть, и тело Ляньцюань с грохотом рухнуло на испещренный сколами и трещинами каменный пол, подняв в воздух облако пыли.

* * *

Западная империя Асланд, лес у границ поселка Фуцзэ

Пока Седьмой князь и его апостол спали, сильный ветер разогнал темные тучи.

Высоко в небе висел круглый диск луны, заливая лесную чащу холодным белым светом, и, утопая в этой лунной воде, и так мертвенно тихий лес выглядел необычайно безмятежно. Но вдруг раздался глухой звук, похожий на бой барабанов. Он становился все быстрее и быстрее: тяжелые частые удары накатывали из тени подобно неумолимо приближающемуся ливню.

Этот шум разбудил Ци Лина.

Он распахнул глаза, но не успели те привыкнуть к белоснежному свету луны над головой, как над ним тут же нависла черная тень, а раскрывшийся в подступившем вскрике рот зажала чья-то рука. Вытаращенными от ужаса глазами юноша разглядел перед собой Инь Чэня и с облегчением выдохнул. Однако уже в следующую секунду лицо его покраснело, а тело моментально обдало жаром.

— Чего… это ты удумал? — пробубнил Ци Лин в ладонь князя. Глаза мужчины находились всего лишь в нескольких сантиметрах от кончика носа парня, и вблизи напоминали два бушующих черных океана. — Что за грязные мысли у тебя в голове?! — поняв, что в какой-то момент холодные тонкие пальцы нового знакомого успели проскользнуть ему под одежду, Ци Лин покраснел еще сильнее и попытался вскочить на ноги, но Инь Чэнь крепко держал его.

— Не шуми… — прошептал тот.

— Да ты… Какого черта! — не удержался от ругательства парень, вот только рука мужчины, миновав поясницу, уже проскользнула ему в штаны. — Руки прочь! Совсем спятил?! — гневно проревел покрасневший до кончиков ушей Ци Лин и тут же почувствовал, как его копчик пронзил невыносимо болезненный холод. Перед глазами потемнело, и парень потерял сознание.

Седьмой князь поднял скованное льдом тело Ци Лина и положил за большой камень. В таком виде апостол напоминал статую, и, взглянув на него еще раз, Инь Чэнь уселся на землю, прислонился спиной к камню и закрыл глаза. Сердце его стучало все быстрее и быстрее, и он попытался успокоиться и выровнять дыхание.

Интенсивный барабанный бой приближался, его сопровождал звук ломающихся деревьев.

Совладав с беснующимся в сердце ужасом и пробудившейся от звука барабанов духовной силой, он полностью освободил тело от духа, и золотистые линии быстро втянулись обратно в Печать. Постепенно все следы, указывающие на то, что он является князем, исчезли с его тела.

— Пусть сила будет скрыта… Пусть останется незамеченной…

Похожий на череду взрывов бой барабанов звучал уже совсем рядом, отдаваясь глухими ударами молота в груди. Со стороны, казалось, что сквозь густую лесную чащу пробиралась гигантских размеров змея, оставляя после себя путь, усыпанный сломанными, словно какие-то травинки, исполинскими деревьями.

Пространство над головой заполнил звук, похожий на писк огромного насекомого, неприятный, как скрежет металла, и оказывающий диковинное влияние на слышащего. С каждым новым звуковым залпом по воздуху расходилась невидимая волна, и духовная сила внутри Печати начинала бесноваться, желая вырваться наружу. Взгляд вжавшегося в камень спиной Инь Чэня помутился, а из уголков рта на белый ворот хлынула кровь, его тело то и дело слегка вздрагивало. Прекрасные черты лица исказились от ужаса… Каждый сантиметр кожи, каждая капля крови в его венах горели и вскипали, отзываясь на этот мрачный диковинный зов. Силу в Печати было уже не сдержать, и постепенно она хлынула по духовным линиям, покрывая тело Седьмого князя плотным золотым узором, бушуя внутри, неспособная справится с призывом и желающая прорваться сквозь кожу наружу. Мужчина чувствовал себя вулканом, из которого вот-вот хлынет лава. Он через силу согнул шею, посмотрел на укутанного в лед и спящего глубоким сном Ци Лина и слабо улыбнулся, обнажив окровавленные зубы. После этого князь вскинул голову и со всей возможной ясностью в глазах посмотрел на медленно ползущее к нему громадное существо.

Яркий лунный свет отражался от черной кожи движущейся вперед громадины, конца которой нельзя было разглядеть. Множество тонких ножек напоминали покрытые острыми усиками переплетающиеся каменные столбы, каждое движение которых обрушивало на землю огромный вес и разносило по всему лесу тот самый грохот, напоминавший барабанный бой.

— Почему… здесь Сумерки Богов? Этого не может быть… — Под ясным светом луны взгляд Инь Чэня потух, и на белоснежной ткани, скрывавшей грудную клетку, медленно заледенел кровавый след.

Под абсолютно безоблачным небом, извиваясь, вперед ползла огромная, как горная цепь, черная сколопендра. Ее бесчисленные массивные ножки продавливали землю, оставляя после себя вырванные из земли деревья, обломки горных пород и усеивая лесной ковер множеством трещин, создавая вокруг разруху, подобающую настоящему судному дню…

* * *

Западная империя Асланд, портовый город Ренн

Луна выглядела так, словно ее окунули в алую кровь: по небу расходился багряно-красноватый ореол.

Предрассветный Ренн все еще был глубоко погружен в богатый и безмятежный мир сновидений.

По правую сторону каменного коридора стояли статуи женщин. Лица богинь, скрытые капюшонами, казалось, хранили загадочные лукавые улыбки. В воздухе витал тошнотворный металлический запах крови, липкие брызги которой теперь украшали стены и пол. Каменную дорожку испещрили глубокие и не очень дыры, оставшиеся после атак, а на стенах повсюду зияли трещины — следы ударов меча и плети. Все пространство было завалено обломками камней.

Ляньцюань стояла на коленях, ее огромный меч на треть ушел в землю, она цеплялась за него изо всех сил, не давая себе упасть. Казалось, что девушка на пределе своих возможностей — в груди у нее прорвало плотину, и теперь сила покидала тело. Сознание стало затуманиваться, ужас мешал ясно мыслить. Никогда прежде она не думала, что между апостолами возможна такая разница в силе.

— Ты… настоящее чудовище… — Ляньцюань подняла затуманенный кровью взгляд на Шэнь Инь в другом конце коридора, на одежде той не было ни капли красного. Воздушное платье по-прежнему сияло белизной, медленно покачиваясь на несуществующем ветру, словно облако в ночном небе. В то время как одежда и легкие доспехи Пятого апостола пропитались кровью, а на спине красовались две глубокие, до кости, раны. У нее не осталось духовной силы даже для того, чтобы исцелить хотя бы эти участки… Боль была адская.

Однако внешне совершенно спокойная и даже улыбающаяся Шэнь Инь оказалась поражена происходящим гораздо сильнее. Ее сила Второго апостола должна была значительно превышать силу Пятого. Она знала, что между первыми тремя князьями и апостолами и остальными существовала четкая граница: любой из первой тройки мог в одиночку одолеть четырех последних, вместе взятых. Вот только девушка потратила уже немало силы в попытке убить Ляньцюань, а та все еще дышала.

«Неужели, чтобы покончить с ней, нужно вызвать духовного зверя? Но это слишком унизительно…»

Шэнь Инь посмотрела на Пятого апостола и, скрывая собственное беспокойство, тихо спросила:

— Эй, ты собираешься умирать или нет? Если думаешь продолжать драться, тогда оставим детские развлечения. Это начинает раздражать… Неужели мне и правда нужно тратить на это столько энергии?.. — в голосе ее послышалось нетерпение, казалось, она обсуждала еду, а не судьбу другого человека.

Ляньцюань посмотрела на Шэнь Инь, на чудовище несравненной красоты, улыбающуюся белую дьяволицу, которая шаг за шагом приближалась к ней. И вдруг девушка резко вскочила на ноги, выдернув из камня свой огромный меч. Она ударила им о ближайшую стену, и клинок взревел, заполнив помещение шумом и вырвавшимся из него сиянием. Раздался громкий хлопок, и за спиной Пятого апостола появилась огромная хищная белая птица. От ее крика со стен посыпались вниз пыль и кусочки камней, а у Шэнь Инь сдавило грудь. Тем временем огромный белоснежный орел быстро увеличивался в размерах и уже скоро заполнил собой весь проход. Голову птицы украшало наголовье с четырьмя длинными сверкающими холодным блеском лезвиями на каждой стороне. Сумракокрыл жаждал крови.

Гуйшань Ляньцюань обессиленно прижалась к ноге зверя, один лишь коготь которого превышал размером меч в ее руке, и, слабо улыбнувшись, посмотрела на перепуганное лицо соперницы:

— Кха-кха… если мне не суждено выбраться сегодня отсюда живой, то я утащу тебя с собой в преисподнюю…

Неожиданно издалека донесся бой огромного барабана.

Вскинув голову, Шэнь Инь посмотрела на потолок, слегка изменилась в лице и отступила на несколько шагов назад, но затем страх сменила улыбка. Легким движением она сняла с запястья сапфировый браслет, не спеша выковырнула себе в ладонь шестнадцать сапфиров, а затем стала бросать их прямо на землю:

— Один, два, три… — беззаботно, словно играя в считалочку, девушка избавилась от семи драгоценных камней. — …шесть, семь. — Глаза на непроницаемом лице Шэнь Инь сверкнули. — Время игр закончилось!

Внезапно рассыпанные по полу камни, зазвенев, покатились, словно под наклоном, вперед. Их форма стала меняться: извиваясь в воздухе клубами дыма, они превратились в необыкновенные источающие свет растения… Пространство вокруг заполнили накатывающие волнами пронзительные вопли, напоминавшие то ли смех призраков, то ли плачь младенцев, от которых кровь стыла в жилах.

— Это невозможно… Да что ты, в конце концов, такое?.. — горло Ляньцюань сдавило, и ужас, словно щупальцами, обвил ее сердце.

Лозы, извиваясь, заполнили пол, после чего устремились вверх, сплетаясь в скелеты и обрастая плотью… На земле в блеклом синем свете появились семь прекрасных Шэнь Инь и заняли узкий коридор семью облачными сгустками.

Семь абсолютно идентичных лиц, стоя в ряд, улыбались странной, пугающей улыбкой.

Семь, похожих на перелив колокольчиков голосов, ласковых и в то же время ледяных, одновременно взывали:

— Ну же, чего ты боишься?..

Ветер с пронзительным свистом разрезал пространство, и воздух наполнился серебристыми перьями. Семь фигур с невероятной скоростью метнулись ввысь, раздался отчаянный птичий крик, и ночь рассек свист плети… Огромные дворцы, между которыми находился проход, заходили ходуном, рассыпаясь под воздействием двух сокрушительных духовных сил, словно придавливаемые огромной ладонью.

Конец ознакомительного фрагмента.