Ожившие камни Аргоса

Гюля Ализаде, 2020

Правда или самообман?… Стоит ли задумываться над выбором, или он приходит сам и, не спрашивая, меняет нашу судьбу – ведь то, над чем мы не готовы властвовать, дабы не потерять покой души, властно над нами самими! Извечные вопросы и неизбежно честные ответы на них – вот та философия, которой придерживался в течение всей своей жизни великий скульптор Леонидас из Аргоса. Безграничная любовь, порожденная его душой, не смогла избежать недопонимания, повлекшего за собой неминуемое предательство. Но несмотря даже на испытываемое разочарование в жизни, статуи, создаваемые Леонидасом, вопреки противоречивости окружающего его мира обретают бессмертие, подобно Богам Олимпа! В чем же секрет?… Возможно в том, что он выбирает исключительную правду!

Глава третья

Слишком требовательное, а порою даже несколько навязчивое поведение девушки настораживало Леонидаса. Юноша был немного раздосадован.

«Неужели так все и должно быть между женщиной и мужчиной? — думал он. — И устраивает ли меня происходящее или же я желаю избавиться от него?.. А что, если на миг представить свою жизнь без Фили? Но об этом мне тоже не хочется думать!.. Так чего я при таком раскладе чувств действительно хочу? Как же сложно все, запутанно!»

Леонидас сел на траву и начал проводить по ее верхушке пальцами, еле касаясь.

«Вот они, краски земного мира! Хорошо, что Боги наделили людей способностью распознавать окружающие их цвета, обделив, однако, некоторых из них внутренним светом! А есть ли в моем мраке Филомела?! Возможно, она бродит где-то там, как заблудшая душа, которую я своей невидимой силой стремлюсь сбить с правильного пути. Было бы честнее отпустить ее на свободу, но я не могу сделать этого, поскольку ощущаю в ней нечто, чего жаждет мое темное сердце! Мне невыносимо не быть честным, и потому признаюсь: как этой робкой траве необходим солнечный свет, чтобы стать привлекательной настолько, дабы у каждого живого существа возникало непреодолимое желание провести по ней рукой, так и мне нужна маленькая Фили, которая больше всего на свете любит драматично объясняться в любви!» — улыбнулся мысленно Леонидас.

Он решил вернуться домой.

Едва подойдя ко двору, юноша заметил, что Филомела, пытливо оглядываясь на дорогу, стоит в переулке, неподалеку от мясной лавки. Леонидас сразу же спрятался за боковой стеной первого дома и начал следить за ней.

Девушка ходила туда-сюда, то и дело приглаживая по привычке волосы. Ощущая ее беспокойство, юноша только решил было подойти к ней, как услышал оклик.

— Филомела, — позвал мясник Алексиус, — здравствуй!

Леонидас решил переждать.

— О, Алексиус, — обернувшись на голос, проговорила девушка, — я совершенно не заметила, что стою у твоей лавки.

— Тебе надобно что-то? Я помогу! Прошу, скажи только, и я сделаю для тебя все, что бы ты ни пожелала! — начал суетиться мясник.

— Я жду Лео… Подумала, может, он решит домой вернуться. Не знаю даже! Но нет, все это напрасно! — строя предположения и колеблясь, с досадой в голосе ответила Филомела.

— Кого? Лео?! Нашего Лео?! — наигранно удивившись, воскликнул Алексиус. — Да брось, Фили, какие у тебя могут быть дела с ним?!

Леонидаса охватило дикое желание схватить мясника за горло и протащить так по всему кварталу. Но он не мог сделать этого при девушке.

— Алексиус! Тот, кого тут дожидались, уже здесь, так что, дружище, ты можешь возвращаться к своим делам! — подойдя к ним, изо всех сил сдерживая гнев, надменно обратился он к мяснику.

— Лео! — подскочив к юноше, радостно воскликнула Филомела. — Ты пришел! Я знала, знала!.. Потому и дожидалась тебя здесь!

— Филомела, как ты себя ведешь?! — возмутившись, обратился к ней Алексиус.

Он едва удержал себя от того, чтобы не вцепиться в руку девушки и не оттащить от Леонидаса.

— Спокойнее, Лекси, что это с тобой?! — остановив его движением руки, холодно проговорил тот. — У тебя что, трудности со слухом? Сказали же, не лезь не в свое дело!

Алексиус побледнел. Он с ненавистью посмотрел юноше в глаза. Леонидас же, дерзко усмехнувшись, взял Филомелу за руку и, резко притянув ее к себе, обнял, совершенно позабыв о том, что подобное поведение в его стране непозволительно по отношению к гречанке, не связанной с ним родственными или же брачными узами.

Филомела, на какой-то миг задержавшись в его объятиях, все же отстранилась от него. Взглянув на юношу, она смущенно улыбнулась, ее круглые щечки раскраснелись. Счастливая девушка, не зная, как вести себя дальше, и ничего более не сказав, быстрыми шагами направилась к своему дому.

Леонидас смотрел ей вслед, совершенно игнорируя присутствие мясника, который, вконец взбесившись, готов был разорвать его на тысячу кусков.

— Как ты можешь так мерзко поступать с ней?! — подойдя вплотную к юноше, гневно проговорил Алексиус.

— Лекси, угомонись, — грубо оттолкнув его от себя, брезгливо поморщился Леонидас, — и ступай к своим тушам, они заждались тебя! Ты кем себя возомнил, что смеешь мне указывать на то, как я должен поступать с Филомелой?! Ты ей кто — брат, отец? Откуда эта… затрудняюсь даже назвать… смелость или же наглость?.. Да, скорее наглость, поскольку смелость присуща разумным людям!

— Ты со мной так не разговаривай, нечестивец! Знаю, видел я таких болтунов, как ты! — скрежеща зубами, сердито вскричал Алексиус. — Разливаешься при наивной девушке подобными хитроумными речами, она и поддается им! Но нет, со мной не пройдет! Я поставлю тебя на место, Леонидас!

— Пошел отсюда вон, Лекси! — нарочито равнодушно, спокойным голосом ответил юноша и, повернувшись, зашагал прочь.

— Не называй меня так, бездельник! Босоногий сумасброд! Куда ты пошел?! Я не закончил еще! — в бешенстве заорал ему вслед мясник. — Ненавижу тебя, оборванец!

Леонидаса все случившееся очень сильно разозлило, хотя он и не подал особенно виду. Юноша понимал, что эмоции Алексиуса — это не что иное, как следствие нежных чувств, которые тот испытывал по отношению к Филомеле.

«Может, все-таки вернуться и хорошенько поколотить этого наглеца, дабы выбить из него всю дурь?!» — подумал было юный скульптор. Однако неотвязное желание утолить вопиющий голод одержало верх, заставив его на какое-то время забыть о влюбленном мяснике и свернуть на агору — местную рыночную площадь.

Дойдя до лавки, где продавались вкусные ячменные лепешки, Леонидас ощутил, как от их свежего манящего аромата у него закружилась голова.

— Эй, паренек! — вдруг услышал он.

Юноша обернулся.

— Помоги мне, — обратился к нему хозяин лавки, — если хочешь заполучить парочку-другую лепешек, да еще и несколько монет в придачу.

— Да, конечно, — растерянно ответил Леонидас. — Что надо делать?

— Все это нужно аккуратно разложить на полках, — пояснил торговец, указав на целую гору лепешек на подмостках, которые совсем недавно были принесены рабами из соседней пекарни, снабжающей бедняков хлебом и лепешками из низкосортной ячменной муки, а зажиточных горожан — дрожжевым пшеничным хлебом.

— Я готов, конечно, помочь, да только подкрепиться мне надобно сначала, — смущаясь, произнес Леонидас. — Ну, чтобы повысить эффективность труда.

— Да бери, конечно же, ешь, — рассмеялся мужчина. — Вот сказал: эффективность труда!

Юноша быстро схватил две лепешки и запихнул их в рот.

— Ты же подавишься так, сынок, не торопись! Вот, запей! — протянув ему гидрию с водой, предложил торговец.

— Благодарю тебя, отец! — залпом выпив содержимое сосуда, ответил Леонидас и сразу же принялся за дело.

— Поел бы еще, — обратился к нему мужчина, но скульптор спешил завершить начатое, ведь ему многое надо было успеть сделать сегодня.

Распределив весь товар на полках, Леонидас вытащил из кармана четыре бронзовые монеты-лепты и протянул их торговцу.

— Что это? — удивился тот.

— Деньги за лепешки, — пожав плечами, промолвил юноша. — Но если этого мало, то вот еще! — покопавшись в другом кармане, он достал еще две монетки.

— Сынок, этого много за те лепешки, что ты взял! Да и зачем же ты тогда помог мне, коль у тебя и так было чем расплатиться? — всплеснув руками, воскликнул мужчина.

— Ты же сам попросил о помощи, отец! — рассмеялся Леонидас.

— Так я же подумал, что у тебя денег нет! — вытаращив глаза, ответил растерявшийся торговец. — А раз есть, чего же ты тогда босым-то ходишь и людей в заблуждение вводишь?!

— Ноги меня о свободе прошлой ночью попросили. Я не мог отказать, ибо каждый день загружаю их тяжестью своего тела. Я многим им обязан, понимаешь? — немного приблизившись к мужчине, словно намереваясь выдать ему чрезвычайной важности секрет, сказал юноша.

— Ноги… попросили? — переспросил тот так же тихо, решив, что ослышался.

— Именно они, — подмигнув ему, прошептал Леонидас.

Он не стал более дожидаться какой-либо реакции от совершенно ошарашенного его ответами торговца и, непроизвольно улыбаясь, продолжил свой путь.

«Почему же все — абсолютно правдивые — изречения обречены на то, чтобы казаться странными?! По какой причине, прежде чем ответить на тот или иной вопрос, человек обязан подумать о том, как воспримут сей ответ окружающие его личности, для которых ничто кроме их собственных рассуждений не кажется в полной степени нормой? Ведь честности в таком случае становится все меньше и меньше! Нет, так дело не пойдет… Кто-то все же должен взяться за столь ответственную задачу: дать свободу не только ногам, но и мыслям!» — рассуждал про себя Леонидас, перед глазами которого все еще стояло нелепое выражение лица бедняги торговца.