Непрожитая жизнь

Дана Делон (2021)

Микаэль и Леа познакомились в фейсбуке. Двое подростков нашли друг друга в тяжелые времена. Ведь одиночество объединяет как ничто в этом мире. Но как быть, если человек, которому ты раскрыла всю свою душу, неожиданно пропадает? Леа не находит себе места. Ей как воздух необходим ответ на вопрос: где же ты, Микаэль? А затем приходит письмо… Письмо, которое разбивает сердце вдребезги.

Глава 7

Звонок, возвещающий о конце урока, звенит, как спасительный колокол. Каждая мышца в моем теле напряжена. Правым боком я ощущаю точно такое же напряжение, исходящее от Рафаэля, но за все два часа он даже на миллиметр не повернул голову в мою сторону, не коснулся меня локтем, не задел ногой под столом. Абсолютно никакого контакта. Квантан вскакивает с места, освобождая проход, и, наверное, все за нашим столом ощущают исходящие от нас волны напряжения, потому что собираются очень быстро. Даже Капюсин, в чьей сумке, должно быть, царит идеальный порядок, как попало кидает туда свои вещи и спрыгивает со стула. За мной поднимается Рафаэль, и я спешу к выходу, так же старательно избегая его. Весь урок я сидела как приклеенная, боясь потревожить своего угрюмого соседа. Перед дверью возникает фигура мадам Феррар. Запыхавшись, она объясняет, что забыла в классе свои очки. Я отступаю на шаг, пропуская ее, и врезаюсь в кого-то, вдобавок наступив ему на ногу. Этот кто-то очень тихо шипит себе под нос ругательства, но я все равно их слышу, потому что мое ухо на уровне его губ. Я не спеша отхожу от Рафаэля, делая вид, что вовсе не заметила столкновения, не почувствовала его, не услышала… Словно все нервные окончания в моем теле не оголились в этот миг. Пульс громко бьется в ушах, чувства обостряются, а голова как в тумане… Собравшись, делаю два шага в сторону и глубоко вздыхаю. Теперь я на безопасном расстоянии.

— Воспитанные люди обычно извиняются, — высокомерно замечает одна из девочек, чье хихиканье доносилось до меня на уроке. — Раф, не пообедаешь с нами? — продолжает она уже абсолютно другим тоном.

— Воспитанные люди не суют свой нос в чужие дела, — заявляет стоящая чуть в стороне Капюсин. Она надела на нос солнцезащитные очки в красной оправе. — И, Лор, не напрягай извилины, мне неинтересно. Леа, пошли уже.

Я выскакиваю из класса и плетусь по коридору вслед за Капюсин. Вторая девочка что-то кричит нам вслед, но пульс в моих ушах все еще оглушительно стучит, так что ее остроумный ответ остается для меня тайной. Впрочем, как и ответ Рафаэля на ее предложение пообедать вместе. Не знаю, как объяснить свою реакцию, свою нервозность, Мика. Я снова мысленно говорю с тобой, но представляю его и чувствую себя сумасшедшей. Понимаю, что он — не ты, вижу, какие вы разные. Но вы были близнецами, Мика, и мне так интересно, сколько в нем тебя. С тобой я уже никогда не встречусь, поэтому ты не сможешь дать мне ответ на этот вопрос. Я думала, что согласилась помочь из чувства благодарности и любви к тебе, но все гораздо сложнее. Я цепляюсь за твоего брата потому, что у меня забрали тебя и я безумно скучаю. И потому, что мне интересно, каким ты был при жизни. А еще потому, что он — моя последняя ниточка, ведущая к тебе, Микаэль. Поэтому, когда я вижу его, во мне взрывается фейерверк и я вся будто превращаюсь в пучок оголенных нервов.

— Не обращай на нее внимания. Она безуспешно бегает за ним с тех самых пор, как он перешел в наш класс.

Мы выходим из здания школы. Капюсин уверенным шагом направляется в сторону булочной.

— Сегодня отличная погода, как насчет того, чтобы отобедать в сквере? Тут вкусные сэндвичи.

Я улыбаюсь:

— Мне подойдет все что угодно. А Раф давно перешел?

Перед булочной стоит длинная очередь из учеников нашей школы, и мы пристраиваемся в хвосте.

— Кажется, за две недели до весенних каникул, но точно не помню. Я сама перешла сюда только в начале года и, если честно, мечтаю поскорее слинять. В нашем классе всего восемнадцать человек вместе с тобой и со мной. Отними от этого числа семь безмозглых созданий женского пола — компашку Лор, — шестерых парней, на которых без слез не взглянешь, и трех божественных Делионов, на которых охотится вся школа. В общем, с классом нам катастрофически не повезло, — ухмыляется она.

Очередь продвигается на удивление быстро. Капюсин расстегивает две пуговицы своей блузки.

— Здравствуй, Жан! — весело восклицает она, когда мы оказываемся у прилавка с хлебом и пирожными. За ним стоит парень, на вид чуть постарше нас. При виде Капюсин на его лице появляется широкая улыбка, и я вижу, что он тут же оценил декольте моей новой приятельницы. У нее высокая полная грудь — мечта всех мужчин и женщин.

— Привет, красавица! Чего желаешь?

— Сэндвич с курицей и бутылку воды, будь добр. Кстати, это Леа. Она новенькая в Аду.

Жан усмехается:

— Привет, Леа. А чего желаешь ты?

— Привет, то же самое, пожалуйста. И билетик из Ада, если можно, — шучу я.

— Из Ада выхода нет, но здесь можно вкусно поесть, — он подмигивает и кладет нам две сладкие, посыпанные сахаром булочки. — За счет заведения.

— Вот поэтому я люблю именно эту булочную, — громким шепотом произносит Капюсин.

— А я люблю, когда такие девушки заходят в нашу булочную, — не остается в долгу Жан.

Мы благодарим его и выходим, оплатив воду и сэндвичи.

— Моя мама говорит: пока молода и красива, нужно этим пользоваться, — хитро сощурив глаза, произносит Капюсин, потянувшись к пуговицам блузки, но не успевает их застегнуть.

— Леа, вот ты где! — кричит, подходя к нам, Квантан. — Я ждал тебя, но этот придурок все лез ко мне со своим телефоном. Смотри, говорит, какое крутое видео, смотри!

— Этот придурок показывал тебе реально крутое видео, парень творил тако-о-о-е! — говорит Пьер, догоняя Квантана.

— Да плевать я хотел, что делал этот парень!

— Все-все, не злись, нашли мы твою Лею, и… — Пьер подходит к Капюсин и пялится на ее грудь, — впрочем, я рад, что ты, как псих, везде ее искал.

— Мальчик, мои глаза чуть выше, — заявляет Капюсин.

— Я в курсе, но твоя грудь куда интереснее, — ухмыльнулся он, не поднимая глаз.

— Это спорный вопрос. — Капюсин, поймав его за подбородок, приподнимает ему голову. Пьер внимательно смотрит ей в глаза, и никто из них не отводит взгляда.

— Так, я начинаю чувствовать себя здесь лишним, — бормочет Квантан.

— Тебе не впервой, — язвит Пьер. — И вообще это все происходит из-за тебя. Вместо того чтобы сидеть в Le Pain Quotidien и есть стейк, ты купил мне сэндвич с долбаным тунцом.

— Других там не было, не рассыплешься.

— Тебе нравится Le Pain Quotidien? — интересуется Капюсин.

— Ему нравится официантка, — фыркает Квантан.

— Так в чем проблема? Позови ее на свидание — или тебе слабо? — дразняще выгибая бровь, спрашивает Капю.

— Знаешь, один из моих талантов — предсказывать будущее. Я вижу, что из этого выйдет: я приглашу ее на свидание, она весь день будет выбирать наряд, я возьму классную спортивную машину и отвезу ее в ресторан. Не забуду и о цветах. Мы проведем ночь вместе, а на следующий день мне нужно будет искать новое место для обеда. А я, видишь ли, терпеть не могу перемен. Пусть лучше она будет радовать мой взор каждый раз, когда я прихожу в этот ресторанчик, и шикарно обслуживать мой столик в надежде узнать номер моего телефона.

— Да ты философ, — усмехнувшись, говорю я.

— О да, будущий горе-романист, — подыгрывая, язвит Капюсин.

— Нет, дамы. Будущий писатель здесь один, — Пьер тычет пальцем в Квантана. — Я — будущий месье президент.

Его уверенный тон заставляет нас в голос засмеяться.

— Смейтесь-смейтесь, — беззлобно говорит Пьер, — но вы еще за меня голосовать будете. Не забывайте о моем первом таланте, — и он подмигивает в такой веселой мальчишеской манере, что я не могу сдержать улыбку.

— Что я слышу! — Из-за угла вдруг появляется мадам Феррар. — Пьер Делион — будущий президент Пятой республики? — ехидно переспрашивает она.

— Вы как никогда все правильно поняли, мадам.

Учительница улыбается:

— Может, я что-то путаю, но разве ты не наполовину русский?

— Да, моя мама из Санкт-Петербурга. А вы что, наводили справки?

— В учительской любят посплетничать. Могу я задать тебе вопрос как взрослому человеку, который не начнет упрекать меня в дискриминации?

— Конечно, — пожав плечами, отвечает он.

— Ты думаешь, Франция проголосует за человека с русскими корнями?

— Мадам, при всем моем уважении к вам вы слегка упускаете маленькую деталь. Я — француз, появившийся на свет в прекрасной клинике «Никер» в Париже. К тому же мне необходимо как минимум отучиться лет десять и потратить лет пять на карьеру в политике. А через пятнадцать лет, вполне возможно, связи с Россией в политической сфере будут только приветствоваться. Я уже вижу заголовки газет: «Он знал Путина с пеленок! Вся надежда на Делиона!»

К моему большому удивлению, мадам Феррар расхохоталась.

— От скромности ты точно не умрешь. Приятного аппетита всем! — бросает она, уходя.

— Спасибо, и вам, — отвечаем мы хором.

— Знал самого Путина… — насмешливо повторяет Капюсин.

— Это правда? — серьезно спрашиваю я.

— А ты что, не знаешь Путина? — весело восклицает она, играя бровями.

И мы все хохочем.

— А ты, кажется, смышленая, — улыбнувшись, говорит Пьер.

— Нет. Просто я поняла, что ты за человек, месье президент, — парирует Капюсин.

— А я понял, какая ты. Мы отлично поладим.

— Да, — соглашается она, — мы будем отличными друзьями, и только друзьями. Ведь если мы переспим, тебе придется избегать меня до конца года, а ты не любишь создавать себе неудобства.

— Точно! — говорит Пьер, щелкая языком. — Квантан, хватай свою Леа и шевели булками, я хочу сесть.

— Она не моя Леа, она «та самая» Леа, — бурчит он.

— Та самая? — переспрашивает Капюсин.

— Ты серьезно? — с сомнением произносит Пьер. Наверное, сейчас он в первый раз за все утро смотрит в мою сторону. — Черт, я представлял ее совершенно иначе.

— Представлял меня? — удивляюсь я.

— Конечно! Квантан так живо описывал тебя, сидящую рядом с ним в одной тоненькой майке, на холоде, испуганную, но смелую. Он раз пятьсот повторил, что ты сняла свою толстовку и накрыла Рафа, а сама дрожала от холода. И нашему рыцарю — Квену — захотелось тебя спасти. А я, наверное, должен был заплакать от умиления, представив всю эту картину, но у меня не вышло. И старина Квен чуть не врезал мне, когда я спросил, твердые ли у тебя были соски.

— Заткнись, Пьер, — устало бросает ему Квантан, а мне говорит: — Не обращай внимания. Он, конечно, заноза в заднице, но безобидный.

— Ничего себе, — бормочу я.

— Ты не удивляйся. Он впечатлительный, как девчонка.

— Не зря же будущий писатель, — фыркает Пьер.

Квантан закатывает глаза.

— О чем вы вообще говорите? — недоумевая, спрашивает Капюсин.

— Это секрет, извини, — заявляет Пьер, — и, Капюсин, я только что представил тебя, стоящую в одной майке на холоде. И это прекрасное зрелище.

Капю хлопает его по плечу.

— Ты больной на голову, — покачав головой, говорит Квен.

— А вы знаете здоровых? — серьезно спрашивает Пьер. На секунду мы все замолкаем, а потом хором отвечаем:

— Нет.

Вот так все и началось, Мика. Квантан, Пьер, Капю и я.

Именно так все и началось.