Дети Антарктиды. Лёд и волны

Даниил Корнаков, 2023

2093 год. Большая часть Земли опустошена из-за прошедшей тридцать три года назад войны с пришельцами-инсектоидами. Узнав об уязвимости захватчиков к холодной температуре, уцелевшие земляне в спешке находят убежище в Антарктиде, где все эти года учились выживать и адаптироваться к новым условиям.Таких как Матвей Беляев называют собирателями. Каждый год он совершает рейды на захваченные континенты. Там, при помощи метеорологического оборудования он составляет безопасные от врага маршруты и собирает ценные предметы, вывозя их на шестой континент. Но из-за произошедшей несколько лет трагедии он отошел от дел, поклявшись более ничего не иметь с ремеслом собирателя.Однако, когда на кону встает выживание родной станции, Матвей нарушает данную себе клятву и соглашается стать проводником в спасательной экспедиции. Ему предстоит сопроводить группу солдат до Москвы и отыскать группу ученых, шансы выжить которых тают с каждым днем…

Глава 2. Разные поколения

Впервые идея устраивать рейды и вылазки на захваченные мерзляками континенты принадлежала русскому полярнику Ивану Дежнёву из станции Беллинсгаузен. Будучи опытным метеорологом и талантливым инженером, он изобрел первую модель ныне всем известного метеодатчика. Затем, собрав небольшую группу, Дежнёв отправился в экспедицию к южным берегам Аргентины с целью провести полевые тесты своего изобретения.

С момента высадки на берег в течение следующих двадцати четырех дней ему успешно удавалось избегать встречи с мерзляками, заранее планируя маршруты передвижения, исходя из полученных данных его метеодатчика. Совсем скоро новость о его подвиге и изобретении облетела все станции, породив тем самым ремесло собирателей.

«История великих собирателей» за авторством Павла Самсонова, 2163 год.

18 января 2093 года

Собрание, длившиеся без малого четыре часа, провели в здании лаборатории, которое не использовалось по назначению уже много лет.

Матвей страшно не любил участвовать в подобного рода сборищах, чувствуя при этом себя не в своей тарелке, но делать было нечего; да и Олегу Викторовичу, как никак, обещал помочь в решении вопроса. Правда этого самого решения после многочисленных споров и предложений найти так и не удалось.

Сперва староста предложил идею обмена ваттами с соседними Чжуншань и Мирный на еду, тем самым пожертвовав часами отопления жилых модулей. Предложение это было немедленно встречено в штыки, поскольку не все были готовы мерзнуть в своих модулях предстоящую зиму, особенно на самой холодной станции Антарктиды.

Более того, за минувшее лето они уже выкупили предостаточно рыбы и тюленьего мяса у Мирного — тем и самим нужно было запасаться продовольствием на предстоящую зиму. А у китайского Чжуншаня, известного своими первоклассными механиками и изобретателями, ватт и без того было предостаточно; к тому же китайцы тесно сотрудничали с австралийцами с Моусона, одним из главных поставщиков ватт по всей Антарктиде (их станция стоит на побережье в одном из самых ветреных мест континента, где сотни ветряков работают двадцать четыре часа в сутки), предоставляя им свои услуги, из чего следовало, что в электричестве те точно несильно нуждались.

Еще до тех пор, пока предложение с обменом ваттов на еду не было отвергнуто окончательно, перед собравшимися выступил Сэм, единственный американец на станции и по совместительству главный связист. За прошедшие двадцать лет на Востоке он успел как следует породниться с местными, безупречно овладеть русским — лишь совсем изредка у него в речи проскальзывала твердое «вэ» вместо буквы «т» — и стать полноправным восточником.

Сэм предложил связаться с американцами со станции Мак-Мердо, бывшей почти на таком же расстоянии от Востока, как и Мирный, и взять у них необходимое количество еды как бы в долг, заплатив небольшим количеством ватт. Мак-Мердо что до Вторжения, что и поныне оставалась самой огромной станцией в Антарктиде, сегодня вмещающей в себя почти десять тысяч выживших.

Услышав предложение Сэма, Олег Викторович отверг его сразу.

— Слыхал я про макмердовцев и их «взять в долг», Матвей вон не даст соврать. Про Кейси слышал? Австралийская станция не так далеко отсюда. У них пять лет назад возникла обратная ситуация: не хватало ватт зиму пережить. Вот они и обратились к Мак-Мердо, взяли у них энергии «в долг», до сих пор расплачиваются с ними чуть ли не половиной всего улова каждый год, страшно при этом не доедая. Я, конечно, старост Мак-Мердо не осуждаю, когда десять тысяч рыл в станции и кормить каждое надо, не говоря уже о других нуждах, и не такой процент стряхнешь. Но лично я в это ввязываться не хочу, да и, в отличие от Кейси с их богатым уловом, нам с макмердовцами расплатиться нечем. Не в обиду твоему народу, Сэм, но что есть, то есть.

С доводами Олега Викторовича все согласились, даже сам Сэм, сообщив, что предложение это сделал скорее на горячую голову.

Поднимались предложения об обмене воды, но они не выходили за рамки обсуждений. За прошедшие годы все приспособились к добыче воды из ледников, хотя работа была тяжелой и опасной. Целыми днями приходилось на холоде колоть лед и перевозить его в отстойники для оттаивания.

Конечно, восточникам повезло с их Родничком, который давал им не только очищенную, но и древнейшую воду Земли. В теории продать такую воду соседним станциям было возможно, однако это могло лишить работы сотни людей, а человек без достаточного количества ватт, тепла и горячей еды может стать проблемой для руководства станции, если решит добыть необходимое, забрав чью-то жизнь. Старосты понимали это и покупали воду у восточников только в случае крайней нужды, которая, похоже, не возникнет в этом году.

Полшестого Олег Викторович сообщил об окончании собрания и тут же объявил о повторной встрече через несколько дней, пообещав подумать над всеми предложениями как следует.

— Жаль только, думать здесь не о чем, — с огорчением объяснил староста, когда он и Матвей остались наедине. — Это я так, людей успокоить, чтоб надежда у них была. А так попали мы по самое не хочу. — Он сел на свободный стул и задумчиво почесал голову. — Неужели и впрямь к макмердовцам придется идти и просить в долг?

— Ты же этого не хотел.

— И не хочу, — ответил он сразу же, — да только вот иного пути не вижу, как эту зиму пережить. Вот же черти его побрали, пожар этот! Ладно… подумаем еще. Есть у нас время.

Вечером Матвей, как и обещал, отправился к Арине. Ее жилой блок стоял в северной части станции, соединяясь со старым зимовочным комплексом и остальными жилыми блоками общим коридором. Внезапно оказавшийся в этой веренице коридоров новичок мог бы с легкостью там заплутать.

Поскольку Матвей жил в противоположной, южной части Востока, ему понадобилось пройтись около трехсот метров по улице. В летний период времени холод снаружи был терпим, если одеваться как надо, но вот зимой, когда температура опускалась до минус шестидесяти и ниже, модуль разрешалось покидать только в случае крайней необходимости и отсутствия бури. Правда, если и решишься на такое, пеняй на себя…

Проходя мимо медблока южного комплекса, Матвею вспомнился случай, как три года назад во время очередной зимовки в одно утро не досчитались они одного юноши, звали его Тимуром. Ему было тринадцать лет, везде лез на рожон, любил себя показать, одним словом — суетной. Всю станцию на уши поставил своими поисками. Связались с остальными комплексами: северным, восточным, западным — нет у них Тимура (на зиму все они обыкновенно делились на четыре части и поддерживали связь только по рации, дабы лишний раз не выходить наружу).

На следующий день двое ребят, одногодок Тимура, со слезами на глазах признались, что тот поспорил с ними на тысячу ватт, что дойдет до западных блоков в разразившуюся в ту ночь пургу. Здесь-то все стало и понятно. Поиски немедленно прекратили.

Тимура нашли только через четыре месяца, когда наступило лето. Его окоченевший труп лежал у медблока южного комплекса. Парень, собственно, не то что до западных блоков не дошел, он и территорию родного-то не покинул.

Казалось бы горе, да вот только дурака хоть и было жалко, да не сильно. Тысячу раз ему говорили… Зато смерть Тимура остальной молодежи преподала наглядный урок, а Олег Викторович с тех пор ввел строгое правило: покидать станцию только с разрешения назначенного на зимовку старшим по комплексу.

Погрузившись в мысли, Матвей и не заметил, как оказался возле главного входа в северную сеть модулей, стоящих на прочных сваях. Он поднялся по лестнице, открыл тяжелую, воздухонепроницаемую дверь и зашагал по коридору.

«Кишку», как часто называли соединяющий жилые блоки коридор, в целях экономии не отапливали, полагаясь только на композитный материал, которым были обшитые внутренние стенки. Лет тридцать назад они, возможно, и грели как надо, но с каждым годом делали это все хуже. От постоянного холода спасало только радиаторное отопление.

Через несколько минут Матвей добрался и до входа в нужный ему модуль и громко постучал, уже заранее предрекая, что простоит у порога еще секунд тридцать, прежде чем ему откроют. А всему виной рассеянность жительницы этого блока. Много раз Матвей замечал, как Арина настолько сильно погружалась в свои мыслительные процессы, что ему приходилось раза три ее окликнуть для привлечения внимания.

Наконец, дверь открылась, и девушка встретила его как всегда: с улыбкой до ушей и взъерошенной копной каштановых волос.

— Матвей! Ну наконец пришел. Чего так долго? Давай, проходи.

Он уже и не жаловался на долгое нахождение в прохладной кишке. Чего толку, все равно не исправится.

— Чай будешь? Я тут у какого-то китайца приезжего на днях прикупила травки… Сто ватт за триста грамм содрал, гад, но зато, благодаря этому зелью, я бодрячком с самого утра!

— Оно и заметно, — хмыкнул ей Матвей. — Ты вообще спишь?

— Ну бывает… — Ее красные глаза говорили об обратном. — Так, ну ты будешь чай, нет?

— Ну давай, если предлагаешь.

Она было дернулась в сторону кухни, но вдруг замерла и заявила:

— А, вообще, давай чай на потом отложим, а то у меня уже руки чешутся тебе показать.

У Арины энергия била ключом. Еще секунда, и она чуть ли не в пляс пустится.

— Показывай уже, — согласился Матвей.

Оба они вошли в ее крохотную комнатушку, по совместительству являющейся целой мастерской. Каких только приблуд не таила в себе так называемая «каморка» Арины: старые ноутбуки, смартфоны, экраны телевизоров, детали ваттбраслета и прочей техники. На стенах висели инструменты, половину из которых Матвей видел впервые, а вот Аришка могла назвать каждый и подробно расписать способы его применения.

Впервые вошедший сюда человек непременно мог бы сказать, что большая часть наваленного здесь — бесполезный хлам, на что Матвей обязательно ответил бы: только не в руках Арины Крюгер.

— Сюда, — с отчетливым нетерпением произнесла девушка, подзывая Матвея к своему рабочему столу. — Узнаешь?

На столе лежал обыкновенный с виду метеодатчик в виде шеста с датчиком на конце. Без этого устройства не один собиратель не смел соваться на захваченные континенты, если, конечно, не хотел повстречаться с мерзляками.

— Наверное, глупо тебя было спрашивать об этом, — поджав губы, ответила на свой же вопрос Арина. — Учитывая твое… Ну ты знаешь, прошлое.

Матвей улыбнулся ей, согласно кивнув. Несмотря на их довольно большую разницу в восемнадцать лет, при общении с Ариной, несмотря на ее острый ум, иногда в ней проскальзывали еще вполне ребяческие черты.

— Это один из моих старых метеодатчиков, — подметил Матвей и тут же задался вопросом: — Погоди, а где ты его достала?

— Эм… Да, вообщем-то, я одолжила его со склада…

— Под «одолжить» ты имеешь в виду..?

— Да, да, я его спёрла, — призналась Арина. — Олег Викторович ни за что не дал бы его мне. Сам знаешь, начнет опять думать, что я ерундой балуюсь, только технику ломаю. Поэтому и взяла… Да и валялся он там без дела!

— Ну хорошо, давай я представлю, что передо мной не тот самый датчик со склада…

— Который, между прочим, я спасла, учитывая наше утреннее происшествие! — гордо заявила Арина, выпятив подбородок. — Но мы не об этом. Гляди сюда…

Она нажала на маленькую кнопку датчика и подсоединила к нему напрямую планшет через кабель. Через несколько секунд на экране планшета появилась синоптическая карта, охватывающая лесистую местность радиусом в пятьсот километров, должно быть, где-то в Сибири.

— Эта карта для теста. Посмотри, она выглядела бы так же, будь ты на вылазке? Хочу быть уверенной, что нигде не напортачила во время перепрошивки.

Матвей взял планшет и всмотрелся в изображение. На карте изображались стрелки с приблизительным направлением ветра, границы холодных и теплых фронтов, отмеченных синими и красными линиями; области температур от темно-фиолетовых, самых низких, до темно-оранжевых, самых высоких. Отмечены были и самые неприятные явления, такие как адвекция⁴, изображенная в виде дрейфующего кружочка, содержащего в себе теплую воздушную массу (среди собирателей это именовали «бродячей смертью»). Адвекция унесла не одну жизнь своим внезапным, тяжело прогнозируемым появлением, поскольку обыкновенно вместе с горячим воздухом приносила с собой и кучу мерзляков.

— Так, и? — поинтересовался Матвей.

— Гляди. — Арина коснулась планшета, сузила радиус до пяти километров и, выведя сбоку панель интерфейса, нажала на значок с изображением жучка. Через секунду в разных областях карты появились красные мигающие точки. Матвей успел насчитать пятнадцать.

— Что это?

— Мерзляки.

Матвей с нескрываемым удивлением посмотрел на самодовольное лицо девушки.

— Хочешь сказать..?

— Да, мне удалось вывести на панель не только данные о погоде, но и о местонахождении мерзляков в настоящем времени. — Аришка прямо сияла от счастья. — Ну, естественно, не рядом с нашей станцией, если ты вдруг не понял. А теперь спроси меня, как я это сделала.

— Как, чертовка, ты это сделала? — Матвей и впрямь был удивлен увиденным.

— Да так, всего лишь установила датчики вибрации внутри шеста. Много времени убила на настройку их чувствительности, колебаний вибрационных волн… Ну знаешь, чтобы датчик не брал в расчет шаги крупного зверя вместо наших инопланетных гостей, например, какого-нибудь медведя. Но, честно признаюсь, до идеала эта разработка еще не дотягивает. Помимо того, что радиус ничтожно маленький, его еще нужно будет испытывать в полевых условиях. — Арина раздосадованно вздохнула. — Жаль, я не успела закончить этот прототип до ухода наших ребят.

— Да, жаль, — согласился Матвей, вспоминая команду восточников-собирателей, ушедших еще в ноябре. — Но ничто не мешает тебе поработать над прототипом еще лучше и отдать его им в следующий сезон.

— Пожалуй, — с грустью согласилась Аришка, отключив планшет, — если, конечно, мы доживем до следующего сезона.

— Выше нос. Мы справимся, — постарался утешить ее он, но встречная им сардоническая ухмылка собеседницы дала понять, как слабо она верила в его слова.

— Отец гордился бы тобой, — поспешил добавить, решив не затрагивать тему назревающего голода, нависшего над станцией как гигантская туча, вот-вот готовая извергнуться смертельным дождем. — Помню, как ты еще совсем маленькой торчала с ним в этой мастерской целыми днями.

— Скорее мозолила глаза, — к счастью для Матвея, поддержала разговор Арина, осматривая кабинет. — И пытала глупыми вопросами про его инструменты и проекты. Помню, как он делал этот терпеливый вздох… — Она попыталась изобразить его. — Оборачивался ко мне с милой улыбкой на лице и спокойно отвечал на любой, даже самый идиотский вопрос.

— Курт отличался невероятным терпением, — согласился с ней Матвей. — Я еще мальчишкой помню, как он, несмотря на происходящее безумие вокруг, ковырялся в этом радиопередатчике и тихонько насвистывал веселый мотивчик.

— Да, — мечтательно произнесла девушка, посматривая на стену, — я скучаю по нему.

На ее левом глазу блеснула слеза, но она поспешила ее вытереть, и едва Матвей открыл рот, резко спросила его:

— И все же, Матвей, что с нами будет? Как мы решим проблему голода? Честно говоря, услышанное сегодня на собрании не вселяет надежды.

— Я не знаю, Арин, — честно признался Матвей, понурив взгляд. — Олег назначил следующее совещание через пару дней…

— Но и оно будет бестолковым?

Он кивнул, согласившись с ее правильной догадкой.

— Слушай… — Девушка осмотрелась по сторонам, будто убеждаясь, что их никто не подслушивает. — Я сейчас, возможно, скажу нечто провокационное и, по негласным законам Востока, даже неправильное, но пускай это останется между нами, хорошо?

Матвею ее слова послышались слегка оскорбительным. Как она вообще могла усомниться в его преданности? Он знал ее вот уже семнадцать лет, с тех самых пор, как их отцы стали закадычными друзьями. Помнится, как он еще юношей впервые взял ее на руки и почувствовал невероятный груз ответственности за этот маленький комочек, завернутый в старые тряпки и шкуры. Матвей и сам не знал почему.

Потом она стала расти на глазах. Он приносил ей разные игрушки с захваченных земель, которые удавалось достать во время вылазок. А когда девочка подросла, делился с ней историями о тех далеких землях, где когда-то жили их родители; рассказывал, что там нет снега, а вокруг сплошная зелень и такие большие продолговатые штуки, которые зовутся деревьями. Тогда еще маленькая Аринка ему не верила, хоть и с удовольствием слушала его истории.

Когда ей стукнуло три года, ее мама умерла от тифа. Матвей очень хорошо помнил, как Курт Крюгер тяжело переживал потерю супруги, ища утешения в этой самой мастерской, ремонтируя всякие приспособления. Но со временем не то сильный характер, не то ответственность за маленькую дочь дали ему силы справиться с горем, и через несколько лет мужчина выглядел так, будто в его семье и не произошло никакой трагедии.

Два года назад от рака скончался и Курт, оставив после себя лишь жилой модуль с мастерской и знания, что успел вложить в талантливую голову дочери. Тогда-то Матвей в полной мере примерил на себя роль старшего брата, взяв на себя опеку уже достаточно взрослой девочки.

За это время Арина успела стать для него самой настоящей сестренкой. Порой настырной, грубой, но, несмотря ни на что, крайне им любимой.

— Буду молчать как рыба, — спокойно, хоть и немного задетый, ответил он.

Арина подошла к рабочему столу, облокотилась на него и, побарабанив задумчиво пальцами по одному из ноутбуков, произнесла:

— Это насчет Никиты.

— Вот как, — удивился Матвей. — Наш утренний воришка.

— Да, он поступил чертовски глупо, но знаешь… — она осеклась. — Ох, за такие слова я вполне могла бы пойти убирать дерьмо с ним за пару. В общем, черт с ним… Знаешь, он ведь отчасти прав.

Матвей дал ей несколько секунд в надежде услышать, что она так пошутила. Этого не произошло.

— Ты серьезно?

— Блин, да, Матвей. Ведь его можно понять! Мы и до этого голодали, а теперь так и вовсе снег без соли доедать будем! Зима на носу, а проблема с едой, судя по сегодняшнему собранию, точно не решится к сроку. И только не говори мне, что ты и сам этого не заметил. Короче, если и дальше так продолжится, нам точно всем… — ее так и распирало закончить предложение бранью.

— Не сквернословь, — опередил ее Матвей.

— Да хорошо, хорошо. — Девушка стала ходить взад-вперед по мастерской со спрятанными за спиной руками, явно пытаясь унять свою внезапно нахлынувшую вспыльчивость.

— И что ты хочешь мне сказать этим? — спокойным тоном произнес Матвей, наблюдая за ней.

Она остановилась, тяжело выдохнула и сказала:

— Почему бы нам не обратиться за помощью к прогрессистам?

Матвей долго смотрел на нее не в силах даже рта открыть. Ему вдруг вспомнились слова Олега Викторовича, произнесенные сегодня утром про новое поколение.

— Исключено. Мы не можем…

— Почему не можем? Ведь мы даже не поднимали этот вопрос на собрании!

— Никто не поддержал бы подобное.

— Естественно, не поддержал бы, ведь у нас на станции любое упоминание прогрессистов не как врага или последней мрази карается смертельным изгнанием. Вот и пробуй после этого хоть пискнуть о них.

— Потому что прогрессисты — наши враги, Арин! Неужели отец с матерью не рассказывали тебе, через что нам пришлось пройти?

— Разумеется, рассказывали, — стыдливо опустив голову, ответила девушка. Однако снова набравшись храбрости, продолжила: — Но это было тридцать лет назад. Неужели не пора перевернуть эту страницу и начать с ними хотя бы вести диалог? Кто знает, может, они согласятся нам помочь?!

— Все, кому они помогают, — это только самим себе. Им не было дела до нас тогда, тем более не будет и сейчас.

— Ты этого не знаешь наверняка.

— Знаю.

— И что тогда? Будем умирать с голоду, но с гордо поднятой головой?!

— Мы найдем решение.

— Какое? Ты прекрасно знаешь, что…

— Мы найдем решение! — на этот раз крикнул он, заставив Арину вздрогнуть от неожиданности.

Завидев перепуганное лицо своей хоть не родной, но все же сестры, Матвей осознал, что погорячился, и попытался разрядить обстановку:

— Извини, что повысил голос, — почти шепотом проговорил он. — Просто…

«Просто ты не представляешь, через какие муки голода я прошел, милая моя Арина, — хотелось ответить ему, — и на что мне пришлось пойти ради выживания тогда, когда мне было всего четыре года».

— Просто… что? — спросила она.

Матвей выдохнул и отмахнулся, так и не решившись выразить все это вслух.

— Неважно, — ответил он.

Несколько минут они стояли молча, ожидая, когда у обоих с плеч спадет это неприятное, душащее их напряжение.

— Ты прав, — кивнула, в конце концов, Арина, накрывая метеодатчик тканевым брезентом. — Зря я подняла эту тему. Мне не стоило… — Они встретились взглядами, она улыбнулась ему уголком рта. — Вот что, давай-ка я все же заварю нам тот китайский чай. Как тебе такое предложение?

— Идет, — согласился он.

Девушка прошла мимо него и ласково коснулась его плеча.

— И спасибо тебе, — вдруг тихо произнесла она. — За Никиту.

— А что, он тебе нравится? — Матвей ощутил неприятный приступ ревности, однако эмоции, которые он испытывал, больше походили на заботливую опеку отца, нежели страсть влюбленного человека.

— Заморозь мои щеки, нет, — хихикнула Арина. — Скорее, приятель, с которым мы пару раз болтали.

Приятель… Матвей до сих пор не мог понять, что на него нашло? Раньше он без стеснения отправил бы этого «приятеля» на мороз за содеянное с ним, но теперь не решился. Не то жалость Арины надавила, не то что-то другое…

Странно все это.

— Знаешь, ты изменился, — вдруг сообщила Арина, словно прочитав его мысли. — После случившегося… Я все хотела тебе сказать это, но никак не решалась.

— Вот как? — удивился он после долго молчания. — Надеюсь, в лучшую сторону? — добавил с натянутой улыбкой.

— Если твою постоянную угрюмость и замкнутость можно отнести к положительным чертам твоего преображения, то я, пожалуй, буду первой, кто возразит, что это не так.

Матвею нравилось то, как Арина порой с легкостью и даже некоторой беззаботностью могла говорить на серьезные темы, при этом не убавляя значимости собственных слов.

— Знаешь, мы могли бы поговорить с тобой об этом. О том, что произошло… — произнесла она медленно, взвешивая каждое слово. — Может, это помогло бы…

— Ты, кажется, говорила что-то насчет чая? — с толикой грубости прервал ее Матвей, желая не продолжать этот разговор.

К счастью, Арина все поняла.

— Да, через минуту все будет готово.

Вечером Матвей вернулся в свой модуль и успел пожалеть о чашке выпитого китайского чая. Мало того, что напиток был вкусный и своим травяным запахом мысленно возвращался на теплый континент, так он еще, зараза, и впрямь бодрил похлеще всякой звонкой пощечины. И как он ни старался устроиться в койке, закрыв ставнями все окна от яркого полярного солнца, глаз ему так и не удавалось сомкнуть.

Часов в одиннадцать вечера, устав бороться с бессонницей, он принялся за чтение. Благо в период его с отцом собирательной деятельности у него накопилась обширная библиотека, вмещающая в себя как художественную, так и прикладную литературу.

Прежде ему казалось это бессмысленным занятием, пока однажды отец во время очередной из вылазок не сказал:

— Вот тебе важный совет, сын. Считай, это даже не совет, а строгое правило: при каждой вылазке обязательно прихватывай с собой книжонку-другую. Неважно какую, художественную, научную… Написанное в них может помочь тебе узнать старую землю до Вторжения получше, понять, как тогда жили люди и где они хранили те или иные вещи. А еще, что немаловажно, это поможет тебе помнить, как люди должны жить, а не выживать. Это понятно?

— Да, пап.

— Время от времени мы должны стирать грань между жизнью и выживанием, иначе так и свихнуться можно. Запомни это и вбей себе в голову как следует, понял?

— Да, пап.

— Вот и хорошо.

Отец оказался прав, это и правда помогало: читая выдуманные истории, у Матвея иногда появлялась надежда, что все это когда-нибудь закончится, мерзляки сдохнут, а человечество начнет все заново. Увы, с каждым годом надежда на подобный исход становилась для Матвея все менее осязаемой.

От размышлений его отвлек стук в дверь. Матвей нехотя поднялся с кресла и открыл замок. В коридоре его встретил Сэм, укутанный в старую куртку.

— Привет, Сэм. Заходи…

— Привет. Благодарю тебя, но я только на минутку.

— Что случилось?

— Со мной около часа назад связались по рации, спрашивали, остались ли на станции собиратели. Я сначала сказал нет, наши-то уже как два месяца на вылазке, а потом вспомнил про тебя и… в общем-то, вот.

— Кто связался? Какая станция?

— Они не назвались. Просто спрашивали, есть ли собиратели. — Затем почесав за ухом, он добавил: — Странно, да? Зачем им собиратели, когда окончание сезона на носу?

— И что ты им ответил?

— Только назвал им твое имя и вроде как дал обещание, что ты с ними свяжешься завтра в десять утра. Это все.

— Ясно. В таком случае можешь связаться с ними завтра сам и ответить, что я больше этим не занимаюсь.

— Как скажешь!

— И еще, Сэм… Постарайся не распространяться насчет имен в следующий раз.

— Да, согласен, — виновато опустив взгляд, ответил американец. — Просто этот тип был так настойчив… Ладно, не буду тебя больше беспокоить. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — кивнул ему Матвей и закрыл дверь.

Жаль только, что ночь эта оказалась вовсе не спокойной. Когда Матвею наконец удалось заснуть, его тут же окутали кошмары.

В них он снова видел, как мерзляки разрывают его ребят на части, одного за другим. И он ничего не может с этим поделать.

Совсем ничего.

Примечания

4

Адвекция — в метеорологии перемещение воздуха в горизонтальном направлении и перенос вместе с ним его свойств: температуры, влажности и других. В этом смысле говорят, например, об адвекции тепла и холода. Адвекция холодных и тёплых, сухих и влажных воздушных масс играет важную роль в метеорологических процессах и тем самым влияет на состояние погоды.