Синий мопс счастья

Дарья Донцова, 2004

Бедная я, бедная. Вот так жила я, Евлампия Романова, не будем уточнять, сколько лет, на свете и не подозревала, что стою одной ногой в могиле! Спасибо врачам. В аптеке мне сделали томограмму головы, и доктор сказала, что я... олигофрен и у меня почти нет извилин в мозгу. Теперь понятно, почему я впустила в квартиру цыганку с младенцем. Она нагадала, что все наше семейство ждут огромные беды и спасет нас только случайно встреченный мною ангел. Несчастья начались сразу после ухода цыганки: сначала отравилась чем-то мопсиха Ада, потом выпили яд, неизвестно как попавший в пакетики с соком, Кирюша и Лиза. Слава богу, не до смерти! Причем непонятно, как пакетики сока попали к Кирюше в ранец. Клянусь, я их туда не клала. Решив все выяснить, я направилась в школу, где учатся наши дети. Но там я узнала страшное: погибла полная тезка нашей Лизы – ее одноклассница Лизавета Романова. Небось преступники перепутали девочек! Похоже, кто-то охотится за членами семьи Романовых. Ангел, где же ты? Ау-у!..

Глава 8

Вооруженная интересными сведениями, я вернулась в школу и поскреблась в дверь с табличкой «Директор». Раз, другой, третий. Не дождавшись ответа, приоткрыла створку, увидела письменный стол и сидящую за ним огромную бабищу. Тетка подняла голову и издала рык, услыхав который упал бы замертво даже самый кровожадный тигр:

— Занято!

Я немало удивилась. Что она имеет в виду? Место занято? Директриса испугалась, что ее подсидят, выкинут из кресла?

— Занято, — вновь рявкнула директриса, — русским языком говорю, так не понимают! На двери табличка висит, прием по вопросам отметок и поведения учащихся осуществляется по четвергам, согласно предварительной записи. Вам ясно, родительница?

Я вытащила удостоверение.

— Уголовный розыск.

На лице дамы появилась кривая улыбка, и она заговорила совсем другим тоном:

— Ох, простите. Замучили матери, вваливаются, ругаются, просто сил никаких нет. Проходите, садитесь. Вы по поводу Лизы Романовой?

Я удивилась до крайности. Мы с Катюшей ничего не сообщали педагогам о происшествии с девочкой. Просто я позвонила классной руководительнице и сказала:

— Лиза заболела, потом, естественно, мы представим справку.

— Ужасная неприятность, — пела директриса, одновременно вытаскивая из шкафчика банку растворимого кофе и коробку конфет, — просто кошмар. Но, поверьте, школа не виновата, мы только обучаем детей и несем за них ответственность лишь в стенах здания. А несчастье с Лизой произошло на стройке.

— На стройке?

— Ну да! Вы не знали?

— Мне представили дело по-иному, — осторожно ответила я.

— Конечно! Небось школу обвиняют, — всплеснула руками директриса, — кстати, я не представилась, Неля Иосифовна.

— Евлампия Андреевна, — кивнула я, — расскажите подробно о Лизе Романовой.

Неля Иосифовна покачала головой.

— Сколько ни говори детям об осторожности, толку нет. Считают себя бессмертными и искренне верят: несчастье может случиться с кем угодно, только не с ними. Эта стройка! Конечно, так быстрей идти к метро, но ведь твердим им ежедневно: не ходите через стройплощадку. Нет, все равно норовят угол скосить!

— Простите, я плохо понимаю, о чем речь.

Директриса ткнула пальцем в сторону окна.

— За нашей школой стояли блочные пятиэтажки, их сейчас разобрали, и на этом месте возводят башню. Раньше ребята бегали к метро дворами, теперь из-за стройки им приходится делать круг, тратить больше времени, всего-то о пяти минутах речь идет, но дети нетерпеливы.

После того как Слава Котов споткнулся об арматуру, упал и получил сотрясение мозга, Неля Иосифовна позвонила в контору, которая строит здание, и добилась возведения глухого забора вокруг котлована. Но конструкция из досок школьников не остановила. Кто-то перелезал через нее, кто-то проделал в ней дыры. Вообще-то, коллектив педагогов ответственности за детей, вышедших из школы, не несет, но все-таки они волнуются за ребят, поэтому без устали твердят: «Не гуляйте по стройке, это опасно».

И вот вчера случилось несчастье. Лиза Романова пошла домой по привычному пути. Наплевав на все предостережения учителей, девочка стала пересекать стройплощадку. Что случилось потом, не знает никто, Лиза была одна, без подруг. Домой она так и не пришла, обеспокоенные родители начали поиски, бегали по району, обзванивали приятелей дочери, пытались соединиться с ней через мобильный — все зря. Тело школьницы утром нашли рабочие. Лиза лежала на дне шахты лифта недостроенного здания, рядом валялись выпавшие из раскрытого портфеля учебники. Бедная девочка не догадалась, что в центре дома оставлено место для лифта, и свалилась в провал шахты. Дело в том, что ее родители купили в этом здании новую квартиру, и Лиза, очевидно, решила на нее посмотреть.

— Ужасная история, — качала головой Неля Иосифовна, — мы в шоке. Конечно, никакого криминала здесь нет. Девочку не насиловали, не били. При ней остались ценные вещи: серьги, золотая цепочка, мобильник, кошелек. Она сама свалилась, но от осознания этого факта только хуже делается.

Я с трудом переварила информацию, потом осторожно спросила:

— Вы уверены, что погибла Лиза Романова?

— Конечно.

— Кто-нибудь опознал девочку?

— Естественно, мы тут же вызвали родителей, — пояснила Неля Иосифовна, — матери плохо стало, отец в морг поехал.

— Видите ли, — осторожно сказала я, — у меня совсем иные сведения о Лизе Романовой. Сказали, будто девочка просто заболела и временно не ходит в школу. И потом, у нее нет отца.

Неля Иосифовна открыла было рот, но тут в кабинет без стука вошла толстая женщина и чуть задыхающимся голосом спросила:

— Гляньте, так пойдет?

Не дожидаясь ответа, вошедшая развернула большой лист ватмана. «Трагически погибла Лиза Романова». Внизу виднелась фотография. Маленькое личико, украшенное копной сильно вьющихся белокурых волос.

— Это не Лиза, — помимо воли вырвалось у меня.

— Лиза, — настаивала директор.

— Да нет же! Лиза Романова слегка полновата, волосы у нее прямые, а здесь…

Директриса печально улыбнулась:

— В классе две Елизаветы Романовы. И фамилия и имя не из редких. Одна девочка погибла, другая на самом деле больна, вроде у нее грипп, я не уточняла.

И тут мне вспомнилось, как в самом начале сентября Лиза, придя с занятий, швырнула в прихожей рюкзак. Я, ворча, подобрала его, отнесла к ней в комнату и, открыв наружный карман, решила проверить дневник. В глаза бросились сразу три жирные двойки.

— Ну ты даешь! — возмутилась я, когда Лизавета влетела в детскую. — Умудрилась столько «лебедей» заработать!

— Где? — заорала та и выхватила из моих рук дневник. — Офигеть прямо!

— И я о том же!

— Это не мои пары, — завопила девочка, — ну ваще!

— А чьи?

— Лизки Романовой!

Я засмеялась.

— Оригинальное объяснение, я всегда считала, что именно так тебя и зовут! Впрочем, давай познакомимся, ты кто? Маша Иванова? Или другую какую фамилию носишь?

Лиза в упор посмотрела на меня, потом повернулась и ушла. Мне тут же стало неудобно. Очень глупо пошутила насчет фамилии. Тот, кто хорошо знаком с нашей семьей, сейчас тоже не одобрит меня: Лизавета не является родной дочерью ни мне, ни Кате, она даже не родственница^[3]. Но так уж случилось, что Катюша удочерила девочку и теперь Лиза носит фамилию Романова, о своей настоящей она даже и вспоминать не хочет. Я ее понимаю, потому что сама в свое время, поменяв имя, начала новую жизнь.^[4]

Полная раскаяния, я побежала за девочкой.

— Лизочек, прости меня, глупую.

— Да ладно, — улыбнулась она, — у нас в классе две Лизы Романовы, вот училка и перепутала, мне ее двояки поставила, завтра вычеркнет.

— Ты никогда не рассказывала про свою полную тезку, — удивилась я.

— Так я хожу в эту школу лишь с сентября, — напомнила Лиза, — вы же нас сюда с Кирюшей перевели только на этот учебный год. Похоже, отстойное место, ну да ладно, потерпим до экстерната!..

Пока директриса рассматривала скорбное объявление, я пыталась привести мысли в порядок. Значит, Лиза Романова погибла. Это случайность или девочка пострадала из-за своих паспортных данных? Может, она просто так упала с высокого этажа?

— Лиза Романова была девочкой из неблагополучной семьи? — поинтересовалась я.

— Что вы, — замахала руками Неля Иосифовна. — Отец бизнесмен, не из самых богатых, но вполне обеспеченный, мать художница. Девочка присмотренная, домашняя, вот только плохо училась, на слабые троечки. Но учителя ею были довольны: тихая, аккуратная. Честно говоря, трояки Лизе из жалости ставили, ее родители очень нам помогали, купили линолеум, мама картины для актового зала написала. Надо же, такое несчастье! И ведь буквально неделю назад Олеся Сергеевна, мама погибшей, была у меня, сидела на вашем месте и просила перевести дочь в другой класс, из «А» в «Б».

— Почему?

— Олесе Сергеевне очень не понравилось, что Лиза начала общаться с Риммой Борискиной!

Услыхав знакомое имя, я насторожилась:

— С кем?

— С Риммой Борискиной, — повторила Неля Иосифовна. — Я Олесю Сергеевну понимаю, Римма проблемный ребенок. Отца нет, а мать… Эх, лучше бы ее тоже не было. Девочка живет в отвратительных условиях, ругается матом, грубит учителям, но учится великолепно. Просто жду не дождусь, когда она получит аттестат и уйдет от нас. Кто бы мог подумать, что подобная девица станет отличницей, на золотую медаль идет, хочешь поставить ей «четыре» и не можешь. Я попыталась Олесе Сергеевне объяснить, что перевод в другой класс ничего не даст, но она так просила. Ну а потом Лиза погибла.

— Дайте мне, пожалуйста, адрес Борискиной, — попросила я.

Неля Иосифовна встала, вынула из шкафа тоненькую папку, перелистала подшитые в нее бумажки и сказала:

— Новокрасковская, восемнадцать, квартира шесть, телефона нет. Мать зовут Елена Семеновна, сведения об отце отсутствуют. Но не знаю, там ли Римма живет, у нас указан адрес прописки.

Я вышла во двор и почувствовала, как к голове начинает подкрадываться мигрень. Наверное, Катюша права, следует пойти к врачу, сделать томограмму, узнать, что там такое в моем мозгу. А сейчас надо зайти в аптеку, купить цитрамон.

Вывеска с зеленым крестом обнаружилась через квартал. Я вошла в большой, совершенно пустой зал и попросила провизора:

— Дайте мне, пожалуйста, цитрамон.

— Нету, — лаконично ответила фармацевт, — весь съели.

— Посоветуйте что-нибудь еще от головной боли.

— Возьмите вот это.

На прилавок легла яркая коробочка иностранного производства. Перед глазами возникла Катюша, в ушах зазвучал ее голос: «Лампуша, прежде чем засовывать в рот лекарство, внимательно изучи его состав, указанный в листовке».

Я стала вчитываться в текст. Через пару секунд до меня дошло, что средство состоит в основном из одного парацетамола. Нет, оно мне не поможет.

— Другого ничего нет?

Провизорша бросила на прилавок новую, такую же цветастую коробочку. И снова в составе средства один парацетамол.

— Это не хочу.

— Господи, — вздохнула фармацевт, — идут в аптеку и сами не знают, чего надо.

— Очень хорошо могу объяснить свои желания: я решила купить средство от головной боли.

— Так я уже два вам предложила!

— Это не то. Сами посмотрите: чистый парацетамол. В чем, скажите, разница между препаратами?

— В названии, — спокойно сообщила девушка, — и стране-изготовителе.

— Наши лекарства лучше, — кипела я, — не помню точно, но в состав «тройчатки» и анальгин и кофеин входят. Ну зачем мне парацетамол? Его теперь везде суют. Хочешь от температуры — парацетамол, от боли — получи его же.

Провизор улыбнулась:

— Ну, понимаете, лекарства всякие бывают, сильнодействующие в том числе. От парацетамола-то вам хуже не станет, лучше, впрочем, тоже. В качестве лекарства от головной боли я, допустим, предложу вам андипал. Наше, отечественное, проверенное средство отличного действия. Но подходит оно лишь тем, у кого повышенное давление. Вдруг у вас гипотония, глотнете андипал и в обморок завалитесь. А от парацетамола ничего не случится. Все эти нурофены имеют скорее психологическое воздействие, вроде как помог себе, слопал таблеточку. Имейте в виду, если хотите избавиться от головной боли, сначала следует установить ее причину.

Я вздохнула, именно такой совет дала мне и Катя.

— Да, надо бы томограмму сделать, только никак время не выберу.

Внезапно девушка по ту сторону прилавка преобразилась, ее хорошенькое личико потеряло сурово-официальное выражение.

— Вообще-то меня Ритой зовут, — неожиданно сообщила она.

— Очень приятно, — удивилась я, — Евлампия Андреевна.

— Вам пятьсот рублей на себя не жалко?

— Ну, нет, наверное.

— Так вот, — улыбаясь, сказала Рита, — мы очень хорошо понимаем, что у женщин времени нет. Сами служим и семью имеем, даром что медицинские работники, анализы идем сдавать, лишь когда припечет, а надо раз в полгода диспансеризацию проходить.

— Интересно, бывают ли люди, которые ходят по врачам просто так? — усмехнулась я.

— Случаются, — улыбнулась в ответ Рита, — в основном иностранцы. Вот они давно поняли: лучше болезнь в самом начале прихватить, а не тогда, когда уже к патологоанатому везут. Значит, слушайте. Вам дико повезло, что в нашу аптеку заглянули, потому что здесь открыт новый диагностический центр. Исследование стоит пятьсот рублей, результат выдают сразу, доктор его прокомментирует. Не сомневайтесь, Ирина Петровна — классный специалист, у нас она просто подрабатывает. Мигом установим причину вашей головной боли, подберем препарат, уйдете от нас здоровая.

— Да? — недоверчиво спросила я. — Прямо так сразу?

— Точно. Здесь установлен супермощный лазер, проникает прямо в глубь организма, от него ничего не скроется.

— Это долго?

— Пятнадцать минут максимум, простыни у нас одноразовые, после процедуры бесплатно угощаем чаем с пастилой! И лицензия у нас есть! От Минздрава!

— Хорошо, — кивнула я, — куда идти?

— Сюда, — засуетилась Рита и, открыв дверь, расположенную между двумя стеклянными шкафами, крикнула: — Ирина Петровна, больная на обследование.

— Отлично, Риточка, — донеслось из глубины аптеки.

Потом послышалось тихое покашливание, и на пороге возникла старушка, круглая, как колобок. Маленькая, румянощекая, без всяких признаков шеи, она была облачена в голубой халатик, достигавший пола. На носу бабуси сидели очки с толстыми стеклами, вторая оправа болталась на шнурке, аккурат посреди большой подушкообразной груди, третья дыбилась на макушке.

— Где клиент? — поинтересовалась она.

— Вот, — Рита ткнула в меня пальцем.

— Пойдемте, молодой человек, — с интонацией актрисы Малого театра заявила Ирина Петровна.

— Я женщина, — вырвалось у меня.

Врач медленно сняла очки, спустила с макушки другие, окинула меня оценивающим взглядом и без тени смущения сказала:

— А теперь и не понять, кто перед тобой. Люди одинаковые стали, джинсы, кроссовки, куртки. То ли мужчина, то ли девушка — и не разобрать.

Примечания

3

См. книгу Дарьи Донцовой «Гадюка в сиропе», издательство «Эксмо».

4

См. книгу Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».