Эпилог к концу света

Дарья Кузнецова, 2023

Стеваль Жгущая – маг крови с тяжелым характером, отчего и страдает. Сначала её отослали подальше от родных лесов в составе исследовательской миссии, потом местные дикари украли, а потом такое началось – только успевай удивляться! Но Стеваль не пропадёт: она способна постоять за себя даже там, где это не нужно. И дикарям поможет, и тайну древней катастрофы, изменившей этот мир, разгадает, и домой вернётся – в идеале. Только одна проблема не поддаётся решению: Чингар, вождь инчиров, который выводит из себя одним своим видом и явно задался целью поломать все планы…

Глава 3

Для того чтобы пропустить праздник, я оказалась слишком любопытной. Конечно, была и объективная необходимость взглянуть на местных духов, но я понимала, что ведёт меня в первую очередь желание узнать, как веселятся аборигены. Даже поддалась порыву и воспользовалась подаренными украшениями, превратив пару бус в украшения для волос, которые вплела в косу — единственный доступный мне способ носить подобные вещи. Каждый раз, собираясь куда-то в приличное общество, я думала, что вот эти сложные причёски с вплетёнными драгоценными нитями вошли в обиход иналей с лёгкой руки кого-то из моих собратьев по дару. Конечно, я та ещё прекрасная иналь, «общество» тут своеобразное и драгоценности соответствующие, но кое-что женское мне всё-таки не чуждо.

Хорошо, что днём я совершила пару вылазок за пределы шатра, поэтому успела немного морально подготовиться. Дело в том, что после вчерашнего инчиры стали относиться ко мне совершенно иначе. По-прежнему глазели, но теперь восторженно, как на сошедшее на землю божество. Каждый встречный норовил улыбнуться и поздороваться, по возможности — погладить по плечу или по голове, в зависимости от роста и наглости. Первые пару раз я от неожиданности даже не отреагировала, на третьего по-кошачьи зашипела, четвёртый получил по руке, ещё от пары я просто увернулась — а потом инчиры немного снизили градус восторга или просто поняли, что такое проявление чувств мне неприятно. Впрочем, не обиделись, продолжили улыбаться: мол, что с этих духов возьмёшь. Хотя некоторые всё равно пытались «приласкать», но я была настороже.

Праздник сосредоточился вокруг нескольких больших костров. Кажется, делились инчиры по деревушкам, в которых обитали большую часть года. Во всяком случае, меня Микар проводил в компанию к Траган, и тут же я заметила нескольких знакомых женщин из того же поселения. Подобное общество не слишком радовало, но причина всех злоключений ко мне не подходила, а в остальном было плевать: всё равно я не понимала, о чём они говорят. Сидела в стороне на одной из подушек, прихлёбывала из плошки и наблюдала.

Сначала все просто общались, ели и пили какой-то слабоалкогольный сладкий напиток с медово-ягодным привкусом. Потом появилась музыка — быстрая и неожиданно очень сложная, не просто ритмичный стук барабанов, но целый небольшой оркестр. И песни — многословные, порой речитативные; я не понимала слов, и это придавало их звучанию особенное очарование — голоса, мужской и женский, были просто ещё одним инструментом.

Очень скоро, под одобрительные возгласы и подбадривания, в пляс пустилась какая-то девушка, а вскоре к ней присоединились другие танцоры. Быстрые, простые движения бёдрами, плечами, короткие шаги и взмахи рук — некоторые мои сородичи назвали бы эти танцы непристойными, а по-моему было красиво.

Непонятно как сложившиеся пары вызывали у местных особенное удовольствие и двигались без всякого стеснения — партнёры с удовольствием касались друг друга, прижимались и вообще как будто прямо сейчас были готовы перейти к чему-то гораздо более приятному. Наблюдая за этим, я пришла к выводу, что местные как минимум руководствуются принципом «что естественно — то не безобразно», если предположить в танцорах семейные пары, а как максимум — обладают весьма мягкой моралью, если партнёры не связаны никакими узами.

А ещё, рассматривая инчиров, я сделала неожиданное наблюдение. Здесь почти не было мужчин, имеющих «среднее» телосложение: те подростки, которых я встречала в деревне, к празднику не допускались, а промежуточного звена между ними и огромными мускулистыми воинами, похоже, не существовало. Не считая Микара и ещё пары мужчин, не участвовавших в общем веселье, но это скорее было исключение и, кажется, это были другие старейшины — они держались вместе, о чём-то разговаривая.

Раздумывая о причинах подобного, я сообразила, что не задала ещё один важный вопрос о быте и обычаях инчиров: а почему, собственно, женщины и дети живут отдельно? Может быть, не весь год, но какое-то достаточно продолжительное время — как минимум то, которое наша экспедиция наблюдала за деревней. Положим, понятно, почему именно женщины занимаются возделыванием земли, это особенности местной магии. Но что в это время делают мужчины?

Через некоторое время ритм музыки изменился, стал более резким, агрессивным. Потом стихло пение, остались барабаны и пятиструнный инструмент с корпусом из какого-то почти белого дерева или даже кости. Я не заметила, как и когда в круге остались только мужчины, но танец их теперь куда сильнее напоминал бой. А вскоре и вовсе зазвенела сталь, подпевая гулкому уханью одного большого барабана.

К этому моменту я уже наблюдала не отрываясь, жадно, боясь пропустить хоть одно движение.

Оружие у инчиров было выразительным, грозным — хищно изогнутые остроконечные клинки, чуть расширяющиеся в конце второй трети. Некоторые мужчины ловко управлялись сразу с двумя одинаковыми мечами.

Сейчас я открыто любовалась воинами: да, непривычно крупные, они на первый взгляд казались массивными — но двигались легко, плавно, очень красиво. Эта красота сглаживала грубость и несовершенство лиц, крупные размеры и непривычные пропорции, позволяла не обращать внимания на странно тёмный цвет кожи и забывать резкие, слишком низкие голоса. Да, это не идеальный сплав смертоносной силы и красоты вроде Лераля или даже других, менее совершенных моих сородичей, но… что-то в них было. Не привычные, радующие глаз серебристые барсы, но — по-своему обаятельные и гармоничные медведи. В этот момент верилось, что я скоро привыкну к их странной наружности и даже, может быть, устрою себе удобную и приятную личную жизнь. Выберу какого-нибудь аборигена помельче и поаккуратнее… Вот, например, вроде этого инчира с набором трофейных когтей, вплетённых в височные косы.

Полюбовавшись вволю и привыкнув к немного непривычному стилю боя, я, впрочем, засомневалась в своём выборе. Судя по всему, перед нами сейчас выступали самые молодые воины — я начала замечать ошибки, которых было немало. Но главное, я обратила внимание на татуировки и отметила закономерность: у сидящих мужчин, включая Чингара, сплошной узор покрывал почти всю верхнюю часть торса и руки до локтей, а у этих, пляшущих сейчас, чернел только на плечах. Да и смотрели остальные мужчины на молодёжь этак покровительственно, как на показывающих себя детей.

По непонятной мне команде воинская пляска оборвалась, инчиры одновременно остановились и опустили руки. Из «зала» раздались одобрительные выкрики, подбадривания, молодые воины разулыбались, довольные похвалами. И в этот момент меня, отвлекая от созерцания, негромко окликнули по имени.

Какой-то мужчина, огромный даже по сравнению с остальными, навис слева, аккуратно удерживая в обеих руках отлично знакомые мне ножны с клинком, и поклонился, демонстрируя желание вернуть мне оружие. Я спешно подскочила на месте и вцепилась в меч. Мужчина от неожиданности разжал лапищи, и я, даже не вслушиваясь, что он пытался сказать — всё равно ни слова не понимала, — потянула меч из ножен, ощущая его недовольство и мельком отмечая глубокие порезы на руках огромного инчира. Правильно, нечего заклятое кровью оружие трогать! Ему ещё повезло, что дурных намерений не было, а то порезами мог и не отделаться…

Отбросив ножны, я перехватила клинок за лезвие, с силой сжала ладонь — и ощутила, как сталь впивается в плоть, рассекая кожу, как в руке становится горячо и влажно, а меч, испив хозяйской крови, успокаивается.

Заклятое кровью оружие — очень особенное, тем более принадлежащее магу моей специальности и моего возраста. За годы жизни в таком мече формируется… наверное, правильнее назвать это душой. Искажённый металлом и магией отпечаток личности хозяина, постепенно обретающий собственную волю и норов. Несомненно, у моего меча очень скверный характер. Сейчас меч жаловался на чужие грубые лапищи, которые хватали его без спроса, и утешался щедро пролитой хозяйской кровью.

Я чуть повернула лезвие, медленно провела рядом с прежним порезом, прикрыв глаза и ощущая, как пульсирующая в ладони боль мягкими волнами прокатывается до плеча.

Как же я соскучилась! Рабочий нож так не побалуешь, он больше инструмент, а вот меч — да, меч — почти часть тела. Это даже не кровопускание, это просто восстановление кровотока в онемевшей конечности. И — да, ощущение того, как сталь теплеет в руках от крови, ни с чем не сравнить.

Новый оклик заставил меня вздрогнуть от неожиданности и открыть глаза, чтобы с трудом сфокусировать взгляд на стоящем впереди Микаре.

— Стевай, ты в порядке? — встревоженно повторил он.

— Теперь — да, — улыбнулась я. Хотя гримаса явно не успокоила старейшину, она для этого была слишком шальной и почти безумной.

Это маленькая… особенность каждого мага крови, практикующего достаточно долгий срок.

Когда мы только осваиваем свой дар, приходится переступать через себя, чтобы наносить себе раны. Это до слёз обидно, это вызывает жгучую зависть к другим магам, чьи руки не пестрят стыдными и противно зудящими порезами. Это мерзко и, наконец, страшно — каждый день резать себя.

Потом наступает принятие и вместе с ним — равнодушие. Боль становится привычной, её учишься терпеть, с ней сживаешься и срастаешься как с частью себя. Уже не дрожит рука с ножом, уже не кривит губы болезненная гримаса, а порезы заживают почти сами собой: затворить рану, добыв из неё нужное количество драгоценной жидкости, получается рефлекторно.

А потом привыкание переходит в зависимость, и это мгновение начинает приносить удовольствие — когда острая сталь впивается в кожу. Во время работы не до удовольствий, поэтому такой вот заклятый меч — идеальный выход, способ привести в соответствие извращённые, больные желания и пользу.

Впрочем, лично мне ещё повезло с психикой: «накрывает» нечасто и несильно, моё отклонение сосредоточилось на этом самом мече и прикосновениях его клинка. В остальном я вполне нормальна и, хотя умею терпеть боль, никогда не позволю кому-то ещё причинить мне её, так что можно считать всё это милым чудачеством. Некоторым моим собратьям по силе повезло куда меньше, они больны по-настоящему. Я знаю одного поцелованного Алой Девой иналя, который любит боль во всех её проявлениях, и это… страшно. Даже мне. Наверное, мне особенно, потому что, глядя на него, я вижу то, чего посчастливилось избежать, и каждый раз задаю себе вопрос — а посчастливилось ли? Или у меня ещё всё впереди?

Магов крови уважают, ценят, но сторонятся отчасти и по этой причине. Обычному иналю трудно считать вменяемым существо, способное, не поморщившись, резать свои руки. И волей-неволей возникают мысли: если этот маг столь равнодушен к себе, то как он может быть безопасен для окружающих?

Старейшина приблизился ещё, протянул руку, явно намереваясь перехватить мою ладонь, но вовремя остановился, только прожёг меня напряжённым, встревоженным взглядом. Это странно, но он действительно искренне переживал.

А впрочем, что странного? Здесь никто не знает особенностей подобных мне магов и не слышал всяческих россказней о нас.

— Всё хорошо, — повторила я, успокаивая мужчину, и продемонстрировала ему испачканную кровью, но совершенно здоровую ладонь. — Просто очень обрадовалась.

Кажется, Микар мне не поверил, но продолжать разговор не стал, а потом вовсе отвлёкся на громкий смех пары молодых инчиров, которые оказались поблизости и наблюдали всю эту сцену. И не нужно было знать местный язык, чтобы понять, почему и над чем они засмеялись. Старейшина развернулся к ним, явно намереваясь призвать к порядку, но я не хотела знать, как он станет их успокаивать: подозревала, что выйдет только хуже. Поэтому перехватила меч поудобнее и, обернувшись, окинула обоих весельчаков оценивающим взглядом.

Приняла удобную боевую стойку, сделала приглашающий жест.

— Стевай, не нужно отвечать на подначки бестолковых юнцов, — попытался образумить меня Микар, тем самым лишь укрепив в намерении проверить кого-нибудь из этой парочки на прочность.

Я видела их. Я запомнила их и их ошибки. И я точно знала, что сумею совладать с ними. С обоими разом — только при доле везения, но я всё же надеялась, что приятели не кинутся на хрупкую маленькую меня вдвоём.

Всё же странно ощущать себя миниатюрной, когда всю жизнь привыкала к тому, что не каждый мужчина вокруг выше.

Расчёт оказался верен, моё приглашение они всерьёз не восприняли. Отшутились, отмахнулись, даже попытались потихоньку уйти, уже явно пожалев о том, что связались с припадочной. Но ближайшего из инчиров мне легко удалось заинтересовать уже не раз проверенным способом: шлепком пониже спины.

Под дружный хохот окружающих моя жертва стремительно обернулась, что-то резко сказала. Позади опять попытался воззвать к благоразумию Микар, но я даже не обернулась, у меня было дело поинтереснее.

К чести противника, он не сразу начал отвечать. Пытался осторожно обороняться, даже взывал к моему здравому смыслу. Ему явно было неловко биться с женщиной, и в голове не укладывалось, что можно делать это в полную силу. И некоторое время я пользовалась безнаказанностью, откровенно издеваясь над мальчишкой, награждая его обидными шлепками, ухмылками и подначками. Слов он, конечно, не понимал, но не мог не чувствовать интонацию.

Потом темперамент взял своё, и инчир начал не просто отмахиваться, но пытался выбить у меня оружие, и стало интереснее. Всё же это был молодой воин, а не бесполезный сорняк вроде неразлучной парочки — проклятья капитана Лераля. Очень сильный, достаточно быстрый — ему не хватало техники и опыта, на которых я и выезжала.

Первоначальный скептически-насмешливый настрой юнца пропал. Сначала ему на смену пришли досада и недовольство, потом злость, а потом к ней стало подмешиваться уважение. Выкрики вокруг тоже сменились с насмешливых на подбадривающие. А когда я выбила из рук парня оружие, на мгновение повисла тишина, которая тут же взорвалась восторженным свистом и улюлюканьем.

Растерянный и озадаченный молодой воин смотрел на меня недоверчиво, явно не понимая, что и как только что произошло, а потом коротко поклонился, непонятным жестом прикрыв ладонью лицо. Я кивнула в ответ и, переводя дух, огляделась.

И даже почти не удивилась, обнаружив, что бой окончился прямо напротив Чингара: мы с достойным лучшего применения постоянством сталкиваемся с ним лбами. Вот и сейчас вождь рассматривал нас, чуть щурясь, а губы его кривила насмешливая улыбка. Такая… выразительная. Обычная его, которая подействовала на меня как искра на сухую солому.

— Ну так что, вождь, может, покажешь, что не зря занимаешь свою должность? — сощурилась я. И с ухмылкой добавила: — Или боишься?

Он ответил легко, снисходительно, чем разозлил меня ещё больше:

— Шайса, поборов детёныша, не стоит пробовать силы со взрослым зверем.

— Может, ты мне это продемонстрируешь? Пока слышу только пустое рычание, — проговорила с демонстративной скукой, поигрывая мечом.

Не дав Чингару ответить, сидевший рядом с ним тип — такой же крупный и густо покрытый татуировками — хохотнул, хлопнув вождя по плечу, и что-то сказал. Наверное, сейчас к лучшему, что я не понимала языка инчиров: боюсь, мне бы сказанное не понравилось. Потому что вождь в ответ досадливо поморщился, но возражать и спорить не стал, только плавно поднялся на ноги. Оружия у него не было, и, похоже, отыскивать его мужчина не собирался.

Я здраво оценивала собственные силы и понимала, что сладить с этим типом без магии не сумею, тем более — в бою. Всё же мне даже с молодым парнем было трудно, а этот… Не верю, что его считают лучшим воином просто так, без веских оснований. Но всё равно не могла не нарываться, не могла это контролировать, как невозможно усилием воли остановить икоту. Злил. Заставлял нарываться и хотеть сделать ему гадость просто так, из любви к искусству.

Я ведь давно не девчонка, я умею держать себя в руках, я даже на провокации уже научилась не вестись — не всегда, но в большинстве случаев. Однако стоило взглянуть на Чингара, и все навыки самоконтроля куда-то пропадали. Его насмешливая, снисходительная ухмылочка злила до кровавой пелены перед глазами, злило это его непонятное «шайса» — ну точно ведь какое-то ругательство, и надо обязательно спросить Микара, что это такое. Вот прямо сегодня!

Ну и, конечно, было любопытно сравнить, насколько он на самом деле лучше.

Некоторое время мы кружили друг вокруг друга в полной тишине. Не оправдалось моё предположение, что Чингар попытается сразу, с шутками и подначиваниями, обезоружить меня, считая безопасной для него или не способной пустить меч в дело. Жалко, это дало бы мне хоть какой-то шанс, а так… Вождь больше не скалился, не насмешничал. Спокойный внимательный взгляд, мягкий кошачий шаг и бездна терпения, которого мне всегда не хватало: даже к шуточной драке с заведомо слабейшим противником Чингар подходил серьёзно.

Пляшущий, неровный свет костра рождал затейливую, прихотливую игру теней, и казалось, что противник мой не движется — перетекает из шага в шаг, порой почти исчезая из вида, словно не живое существо из плоти и крови, а… тот самый дух, о которых так много говорят местные.

Мелькнувшую мысль воспользоваться связью подчинения и победить я с сожалением отогнала. Ради спасения своей жизни или какой-то другой важной цели я бы пошла на подлость не задумываясь, а здесь… ну не стоило оно того. Ведь, если подумать, Чингар не сделал мне ничего плохого, а что выводит из себя одним фактом собственного существования — так это не повод для жестокой мести.

Хотя мысль была очень соблазнительной.

Конечно, первой не выдержала я. Атаковала — не осторожничая, всерьёз, и отсутствие у противника оружия меня не смущало.

Как показала практика, его самого — тоже. Чингар уклонился от нескольких выпадов, несколько отбил ударами ладоней по плоскости клинка и даже не поморщился. Попытался перехватить меня, когда оказалась на расстоянии вытянутой руки, но я сумела ускользнуть и отшатнуться на безопасное расстояние.

Снова кружение, борьба выдержки. Кажущийся чуть расфокусированным взгляд, который не цепляется за отдельные детали, а охватывает противника целиком.

Опять сшибка, короткая и быстрая, и новая пауза.

На третий раз я сумела достать Чингара. Ну как — достать? Едва заметно чиркнуть кончиком клинка по груди, оставив даже не порез, царапину.

И на этом бой кончился, потому что мужчина прекратил развлекаться.

Я даже не поняла, как это получилось. Вроде бы только что я стояла напротив пригнувшегося Чингара, чуть отставив в сторону руку с мечом, а в следующее мгновение оружие отлетело куда-то в сторону и я оказалась в весьма неудобном положении. Одной рукой вождь удерживал меня за талию, оторвав от земли и прижав к себе спиной, второй ладонью — аккуратно удерживал оба моих запястья, причём размеров его собственной лапищи хватало для этого с лихвой. Больше того, он как-то очень ловко зажал коленями мои лодыжки, так что я даже ногой дрыгнуть не могла. Пару раз дёрнулась на пробу — и замерла, понимая бесполезность сопротивления. Чингар держал осторожно, но крепче кандалов. И почему-то не спешил отпускать.

— Хорошо, шайса, — тихо проговорил он, пощекотав дыханием кончик уха. То нервно дёрнулось в ответ. — Правда хорошо. Но — глупо.

Мужчина ткнулся носом мне в затылок, шумно вдохнул, и от места прикосновения вниз по спине скатилась волна ледяной дрожи. Стало непередаваемо жутко от того, что моё тело, по ощущениям, прижималось к горячей скале — Чингар был не намного мягче. Но, главное, от понимания собственной беззащитности. Кажется, никогда в жизни я не ощущала себя такой маленькой и уязвимой.

Зелёна мать, откуда же они берутся такие огромные?!

— Пусти, — выдохнула я: просто не могла говорить громче, чувствовала, что голос позорно сорвётся.

Мгновение вождь словно бы колебался, а потом отпустил мои ноги и, придерживая, позволил соскользнуть по его телу на землю. Ещё несколько секунд постоял, приобнимая за талию и не выпуская рук, — словно давал время собраться и прийти в себя.

— Маленьким девочкам не стоит играть с оружием. Даже если у них неплохо получается, — предсказуемо не удержался от насмешки Чингар и наконец разжал руки. Я поспешно отступила на шаг и обернулась.

— Тебя забыла спросить! — огрызнулась, прижав уши и едва удержавшись от рычания.

— Определённо, — кивнул мужчина.

И опять эта дурацкая усмешка! Нет, всё же в бою он гораздо лучше, чем в остальное время…

— С чего бы это? Боишься, что найдётся такая, которая окажется сильнее?

— Не думаю, — хмыкнул он. — Природа устроила так, что вы слабее. Это не плохо, это правильно, и с этим глупо спорить, — снисходительно пояснил он.

— Ну да, и некоторых мужчин она наградила силой в ущерб уму.

— Судя по тому, что видят мои глаза и слышат уши, некоторым женщинам не досталось ни того ни другого, — парировал Чингар.

— То есть у тебя ещё и с восприятием проблемы? Бедненький, — посочувствовала я.

— К сожалению, нет. Тебя я бы предпочёл не видеть и не слышать.

— Прекрасно, хоть что-то у нас есть общего! — я всплеснула руками. — Вот и не смотри, и мне на глаза лишний раз не показывайся!

— Я пытался, но ты умеешь быть навязчивой, шайса…

— Хватит! — опять возник между нами Микар. — Вы двое можете хотя бы пару мгновений находиться рядом, не скатываясь в свару?

— Мы стараемся не находиться рядом, — огрызнулась я.

— Плохо стараемся, — хмыкнул вождь.

— Хватит! — устало рявкнул старейшина. — Стевай, твой меч лежит у самого огня. Чингар, ты не забыл, что у тебя есть обязанности? Обряд благословения молодых воинов за тебя никто не проведёт.

Обменявшись напоследок злыми взглядами, мы с вождём послушно разошлись в стороны.

Всё же Микар растащил нас как никогда вовремя. Подхватив меч и ножны, я на несколько десятков шагов удалилась от костра, немного остыла и теперь могла это признать.

Чингар довёл меня до той точки кипения, когда я уже готова была не выбирать методов. Ещё пара любезностей, и я непременно вспомнила бы о связи подчинения и воспользовалась ей. А это… неправильно. Нет ничего хуже, чем использовать серьёзную магию в мелких беспредметных склоках. Ладно в первую нашу встречу, я боялась и не знала, чего ждать от местных, поэтому позволила себе лишнего. Но сейчас для этого не было никакого внятного оправдания.

Зелёна мать! Даже старик Войдель, задавшись такой целью и прилагая к её достижению усилия, не мог так быстро вывести меня из себя! Это какая-то внутренняя непереносимость, хроническая, мне достаточно взглянуть на этого инчира, чтобы начать на него злиться. Одна эта его ухмылка мерзкая — и я готова на всё, чтобы её стереть. Я же его если не убью, так покалечу скоро, если это всё не прекратится!

Я шла, не выбирая дороги, и злилась, вымещая гнев на ни в чём не повинных былинках, сшибая головки концом клинка. Злилась больше на себя, чем на вождя, ведь сейчас именно я к нему полезла.

Ну что меня дёрнуло цепляться к нему с этой дракой? Знала же, что не справлюсь. Предполагала, что лишь дам новый повод для насмешек. Но всё равно сунулась, получила щелчок по носу и в конце устроила безобразную свару. И как всё-таки здорово, что появился Микар…

Нет, Чингар тоже виноват. Вот кто его просил насмешничать? Отпустил бы меня, я бы сама тихо села обратно на ковёр и больше его не цепляла, так нет же, опять надо пройтись по моим способностям. А я привыкла, да, что со мной не всякий мужчина в поединке справится, и перестраиваться тяжело, потому что совсем не хочется! Он понимает это и намеренно провоцирует? Или я у него тоже вызываю неконтролируемый поток гадостей одним своим видом?

Гр-р! Ну вот со льда ли я к нему полезла, а?!

Злость во мне кипела и булькала, не находя выхода, и очень удачно я ушла от стойбища подальше — там бы точно не сдержалась, а здесь срываться не на ком, былинки не в счёт. Не деревья же рубить!

Ноги в этот раз оказались умнее головы, они вынесли меня к небольшому озеру. Оглядевшись и сориентировавшись в пространстве, я поняла, что вышла к тому месту, куда несколькими небольшими водопадами собиралась вода из источников и бежала дальше узкой бурной речушкой. В густой ночной темноте озеро слегка светилось голубым, над ним поднимался пар.

Спустившись к самой воде, я обнаружила, что источником сияния служат какие-то мелкие водоросли, устилавшие каменистое дно. Озеро было тёплым — не таким, как источники, но всё равно. Мне бы сейчас, конечно, куда больше подошло ведро ледяной воды на голову, но ладно. Главное, тут достаточно просторно и глубоко, можно немного поплавать и понырять.

Скинув одежду на камни и положив сверху меч, я рыбкой с берега нырнула в прозрачную глубину. Тёплая вода ласково обняла тело, принимая в себя не только разгорячённую поединками плоть, но и клокочущую злобу.

Озерцо оказалось в глубину даже больше, чем в длину, до дна я так и не добралась. Но наплескалась вволю, до ломоты в мышцах и звенящей пустоты в голове, и легла на воду, раскинув руки и ноги.

А потом вдруг осознала, что не одна в озере. И в следующее мгновение кто-то погладил меня по спине.

Шарахнулась в сторону, нахлебалась воды, насилу вынырнула вновь, с горем пополам добралась до ближайшего камня, напряжённо огляделась. Никого. А потом…

— Зелёна мать, — выдохнула я потрясённо.

Из воды собралась крошечная, в две ладони, фигурка — голова, туловище, две руки и две ноги. Немного поднялась над гладью озера, изогнулась и нырнула обратно. В толще воды силуэт угадывался очень смутно: не знала бы, что искать, в жизни бы не заметила.

Существо повторило своё движение, потом ещё раз, и я вдруг сообразила, что оно копирует меня — тот момент, когда я подошла к озеру. И очень похоже копирует.

Пока я отходила от шока, откашливалась от воды и безумно таращилась на странное явление, к первому существу присоединилось второе, и вскоре у поверхности воды резвилась целая стая совершенно одинаковых неведомых… духов? Это вот так они выглядят?

Пялилась я несколько минут, не шевелясь и пытаясь поверить собственным глазам. Потом, опомнившись, сосредоточилась на энергетических потоках: хоть я и нестандартный маг, но подобное умеет любой иналь.

И, немного разобравшись в путанице, выругалась ещё раз.

— Зелёна мать! Вы… вы… вы что вообще такое?!

Духи представляли собой заклинания. Сложные составные заклинания с мудрёной схемой подпитки от определённого источника, с чуждыми, но узнаваемыми контурами самообучения — и с мозголомно трудной основной матрицей, в которой я даже не пыталась разобраться.

Резвящимся духам было плевать на моё недоумение. Не знаю, что там говорил Микар про их застенчивость и нежелание показываться на глаза: этих конкретных моё присутствие не смущало. А когда я заставила себя оторваться от камня и поплыть через озеро к тому месту, где лежала одежда, духи даже как будто обрадовались и начали виться вокруг, шаловливо подталкивая в бока, обдавая брызгами.

От одного особенно назойливого я отмахнулась, ладонь прошла сквозь него, разбив на несколько частей. Те мгновение повисели в воздухе, потом собрались в единый шарик — и плюхнулись мне точно на макушку. После чего дух — я отчего-то была уверена, что тот же самый, хотя они ни на первый, ни на энергетический взгляд ничем друг от друга не отличались, — пьяной мухой закружился вокруг моей головы.

В общем, если вот это — ненавязчивые существа, то моя мама — рогатый зверь унис. Причём мужского пола.

Присев на залитый валун, я некоторое время развлекала духов тем, что разбивала пальцами водяные фигурки. Не знаю почему, но их это простое действие приводило в полнейший восторг. К счастью, пристального внимания от меня эта игра не требовала, так что я вовсю пользовалась возможностью рассмотреть и изучить мелюзгу. По уму стоило бы на них как-то воздействовать, чтобы проверять реакции, но я не рискнула: Бездна знает, как они к такому отнесутся! Вдруг разозлятся? А я даже примерно не представляю, на что они способны, и совершенно беззащитна против них — оборонные чары это, мягко говоря, не моя тема.

Конец ознакомительного фрагмента.