Грани. Начало

Дарья Орлова

Парадокс бабочки Чжунцзы – уже не terra incognita, если знаешь, как стать бабочкой во сне, а человеком наяву. О такой магии слышали немногие, а практикуют единицы.Майя – одна из обладательниц сакрального знания. Она прожила во сне множество жизней, пока судьба не заставила ее возвращаться в один и тот же сон раз за разом. Героине предстоит разгадать тайну пропажи брата Лили, девочки, чью жизнь Майя проживала во сне.Калейдоскоп жизней, препятствия, загадки: а вы рискнете проспать чужую жизнь?

Глава 2

Весь последующий день на работе думала о пережитом ночью. Время в другом пространстве для меня летит незаметно, поэтому иногда в процессе сна я переживаю по несколько лет и эпох. Наверное, то же самое чувствует Джейкоб, проходя через очередную книгу. Я очень хочу вернуться в этот пусть тревожный, но все-таки волшебный мир. В последние годы меня все чаще стало заносить в миры с совершенно иной физикой.

Для меня важным является не только само путешествие, но и умение применять полученный опыт в повседневной жизни. Как? А очень просто: даже если я не могу колдовать, в моих снах я проживаю опыт и получаю знания, которые со временем «распаковываются» и в моей реальной жизни — как ни странно, они начинают необъяснимым образом материализоваться. Но так было не всегда.

Родилась я чуть меньше сорока лет назад в стране, которой уже не существует. В семье, которой уже тоже нет. Мои родители были физиками, полностью посвятившими свою жизнь НИИ и применению лазеров в квантовой оптике. Инверсия электронных населенностей их привлекала гораздо сильнее, чем семья и дети. Воспитывала меня в основном бабушка. Женщиной она была весьма незаурядной, эдакой городской чудачкой.

Наша «двушка» в хрущевке была наполнена странными вещами, обладавшими своими именами и историей. Вот гребень, привезенный из Османской империи в русско-турецкую войну. А вот тряпичная кукла, которую бабушка купила у торговца с рук еще перед Второй мировой войной, по легенде принадлежавшая великой княгине Ольге Романовой. Каждая вещь в нашем скромном жилище оживала и наполняла квартиру какой-то необъяснимо-волшебной атмосферой, открывая дверь в неизвестное.

В 90-е грянул кризис. И родителям предложили продолжить свою исследовательскую практику в Америке. Бабушка же наотрез ехать отказалась, а я — вместе с ней, как я думала, до конца школы.

Так мы и остались вдвоем. Она продолжала знакомить меня с разными предметами и говорила, что я смогу понять их смысл позднее. Так и случилось, но «позднее» — значило уже после ее смерти.

Когда ей стало совсем худо и ее увезли в реанимацию, я училась уже на втором курсе. Я предупредила родителей о том, что бабушке совсем плохо. Но они все равно не успели прилететь на ее похороны. Она умерла в тот же вечер. И в тот же вечер она пришла ко мне во сне. И провела в мой первый мир. Мы долго с ней тогда говорили. Она просила не плакать по ней и продолжать путешествия. Не бояться вещей, которые жили в нашей квартире, ведь каждый предмет — это ключ, ключ к тому или иному миру. Говорила, что к ним надо относиться с почтением. И что я смогу к ней обратиться в любой момент. Что для нас с ней ничего не поменялось, она просто перестала быть в своем старом теле и заняла свое место там, где ей положено. Отныне ее платок будет служить ключом в ее мир, и если мне понадобятся ответы на вопросы или совет, мне нужно только им воспользоваться.

На следующую ночь, накануне похорон, я, конечно же, попробовала воспользоваться ее платком. Как им пользоваться, я не знала. Просто положила рядом с собой и уснула. Этого было достаточно, чтобы вновь попасть к ней. На сей раз она передала послание своей второй дочери, моей тетке, чтобы та переставала пить, потому что время на исходе. И если ничего не поменяется, то они скоро встретятся.

Ничего умнее, кроме как заявить об общении во сне с покойницей прямо на похоронах перед всеми собравшимися родственниками, я не нашла, поэтому уже на завтрашнем поминальном столе я рассказала той самой тетушке и ее семье о сем событии. Тетка не испугалась, назвала это все бреднями и мракобесием. И конечно же, снова напилась до беспамятства. Хватило ее, правда, ненадолго.

Через два месяца она померла. Уснула и не проснулась. Ни с того ни с сего. Вскрытие показало, что у нее просто остановилось сердце. Стоит ли говорить, что на похоронах уже той самой тетушки я сидела отдельно, а мои близкие и дальние родственники старались ко мне без лишней необходимости не подходить? И вообще с тех самых пор мы не поддерживали отношения. Я не приезжала, а они особо меня и не приглашали. А кому приятно услышать о себе такое? Уж лучше жить в беспамятстве, не так ли?

Нет, это не дар предвидения. Это просто знание, что вот твой последний перекресток, на котором ты еще можешь свернуть. Если нет, твоя линия жизни выстраивается в прямую, ведущую только по одному пути, который зачастую не очень-то и далек.

Сложнее всего смотреть на человека и понимать, что он не хочет менять свою жизнь, и если так дальше пойдет, то останется ему немного. Такое же чувство у меня вызвала моя одноклассница-наркоманка, которую я не видела пятнадцать лет. К моменту нашей последней встречи она уже пропустила свой последний поворот, и ее линия выстроилась в прямую дорожку, ведущую к концу.

Для меня эти прямолинейные финалы в жизни других людей видны независимо от того, близкий это человек или просто прохожий. После этого я поняла, что мне необходима множественность — во всем, от путей до опыта. Я должна хоть искусственно, но привнести в свою жизнь дополнительные перекрестки. И стала больше внимания уделять именно путешествиям во снах, посещениям других миров, эпох и обогащением своего опыта или открытием его же. Это ощущение давно забытого навыка сродни тому, как после долгого перерыва ты садишься на велосипед. Мой путь стал с каждым сном получать все больше и больше ответвлений, древо событий росло и развивалось, приумножая возможности и варианты будущего, отодвигая точку невозврата все дальше и дальше. Страх однолинейности постепенно перерос в интерес к познанию.

Иногда во сне я колдую, заклинаю, призываю. Иногда проживаю вполне унылую жизнь — от рождения и до смерти, которых в моей жизни было множество.

Помню ли я все? Конечно нет. На некоторых знаниях стоит временный запрет. Для меня это ощущается таким образом, что я понимаю и помню, что происходит, но как только просыпаюсь, в течение пары секунд начисто забываю, что случилось.

С некоторыми из своих жизней, как, например, с Лили, я чувствую особую связь. Это как будто я, но и не я. Будто мы, дополняя друг друга, являемся одним целым. Я пока не поняла, как именно с этим целым соединяться и встречаться. У этой «меня» есть отдельная, параллельная своя жизнь, совершенно отличная от жизни в моем реальном мире. И в последнее время у меня закрадываются сомнения, что эти части отражают, отзеркаливают меня, или даже наоборот — это я являюсь их отражением и проекцией. С этим мне еще предстоит разобраться.