1
— Пожалуйста, соедините меня с господином Бергом.
— Господина Берга сейчас нет. Могу я что-нибудь ему передать? — отозвалось трубка моего телефона мелодичным девичьим голосом.
Я прочистила горло мелким покашливанием и до побелевших костяшек сжала мобильник.
— Мне очень нужно с ним поговорить. Это срочно.
На том конце провода слышалось удары пальцев о кнопки компьютера. Через паузу секретарь в фирме бизнес-магната Вадима Викторовича Берга, сухо спросил:
— Какой у вас вопрос?
— Личного характера.
— Девушка, — ее тон вдруг сменился на ядовито-скрипучий, — по личным вопросам обращайтесь к Вадиму Викторовичу на личный номер телефона. Полагаю, он у вас есть?
— Есть, — почти не соврала, — но он недоступен сейчас.
— К сожалению, ничем не могу вам помочь, — не скрывая раздражения в голосе отозвались на том конце провода. Девица явно была недовольна тем, что я до сих пор занимаю телефонную линию.
Стиснув зубы, я процедила:
— Я беременна от него! — не знаю, на что я рассчитывала. Быть может, на женскую солидарность? Ну хоть кто-нибудь мне после стольких безуспешных попыток должен помочь?!
— О, поздравляю. Вы четвертая на этой неделе.
Зря я тешила себя надеждой о солидарности. Девушка даже насмешку в своих интонациях теперь не скрывала.
Я устало закрыла глаза, с шумом выдохнула, и нажала на кнопку отбой. Отбросила в сторону телефон и уронила голову на руки.
Наверное, это только в любовных романах миллиардеры целыми днями хвостами таскаются за дамами сердца. В реальности все немного иначе.
С одним таким миллиардером, например, я безуспешно пытаюсь увидеться уже три месяца к ряду. И все бесполезно!
Меня не то, что в фирму к нему не пускают — даже на парковку вход воспрещен! Столь ценная фигура двадцать четыре на семь окружена плечистой охраной. Места досуга тщательно скрываются от журналистов, а адрес — тем более.
На что я надеялась, звоня в его фирму?
От собственной глупости защипало глаза. Но, сжав кулаки, я встала со стула и включила воду на кухне. Пока маму не выписали из больницы, я намерена отдраить до блеска всю нашу квартиру. И потом — уборка лучший способ проветрить мозги! Разве нет? Если уж психолог мне сейчас не по карману…
Больше трех лет спустя:
Ключ в двери повернулся, как только последняя тарелка из праздничного сервиза была вымыта, насухо вытерта, и любовно поставлена обратно в сервант. Я выглянула в прихожую, устало облокотившись о стенку.
Мама улыбнулась, пока снимала старые туфли с выбитыми носками.
— Как твой день? — поинтересовалась она, гладя меня по плечу.
Неразумная дочь в моем лице в ответ лишь повесила голову:
— Лучше скажи, почему ты снова так поздно? — с добрым укором спросила.
— Нина Степановна попросила с ее внучкой позаниматься. Ой, какая же у нее девочка замечательная.
Мама прошла на кухню, достала из холодильника чашку салата — остатки вчерашнего торжества.
— Милая, — сказала, усаживаясь за стол. — Вот. Сегодня почта пришла.
Я аккуратно взяла из маминых рук стопку писем. Отчленила письмо из банка на котором большими печатными буквами было написано: «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ». Можно подумать, если бы буквы были чуть меньше — деньги бы у меня тут же нашлись.
Со стыдом спрятала письмо за спиной. Мама ласково усмехнулась. Чего уж тут прятать? Она в курсе и так.
Я поджала губы, как делала это всегда, когда была недовольна. Опустила глаза.
— Мам, я найду деньги. Даже не думай платить в этот раз. Мне стыдно смотреть, как ты возвращаешься почти ночью домой. И ты такая уставшая. Ты не обязана брать столько подработок ради…нас.
— Глупости, — отмахнулась от меня мама. — Ты спасла мою жизнь. Неужели я не могу постараться ради тебя и внучек сейчас?
— Но ты устаешь. Тебе нельзя столько работать.
— Кто это сказал? — картинно удивилась родительница, давая понять, что всерьез разговаривать сейчас не намерена.
— Врачи!
— Эти врачи ничего не понимают! Я прекрасно себя чувствую!
— Знаешь что, — вздохнув, я попыталась подбодрить то ли себя, то ли ее, — я нашла еще несколько вакансий. Завтра созвонюсь. Если все получится, пожалуйста возьми на неделе хотя бы один выходной.
— Там будет видно, — отмахнулась от меня мама, как от назойливой мухи. А потом неожиданно всплеснула руками и принялась ворошить ту кучу рекламных буклетов, что только что принесла.
Протянула мне какой-то листок:
— Совсем забыла. Старая моя голова. Вот. Держи. Это мне Нина Степановна сегодня дала. Одному ее знакомому требуется репетитор для дочки. Говорит, там очень одаренная девочка. И семья хорошая. Состоятельная. Позвони, вдруг возьмут?
Я быстро пробежалась взглядом по аккуратному почерку с номером телефона, незнакомым именем женщины, и суммой внизу.
— Это оклад, — пояснила мне мама и засмеялась, заметив как мои глаза полезли на лоб.
— Люди очень богатые. Ты же знаешь, такие ни на что не скупятся.
— Ма, ну это же огромная сумма. Ты думаешь, за мое репетиторство кто-то столько заплатит?
Мама возмущенно на меня посмотрела:
— А кому еще платить столько денег, если не призеру конкурса академических музыкантов? Ты думаешь, эти бездарности, которые берут за свои уроки баснословные суммы, способны чему-то толковому научить?
Я прикусила язык, как и всегда, когда речь заходила о том чертовом конкурсе. Если бы не он, сейчас все бы было иначе…
Листок с номером работодательницы я надежно спрятала в сумочку, точно решив, что свяжусь с ней прямо завтра с утра.
А сама зашла в детскую. Мысленно содрогнулась от картины из хоррора: на кровати сладко спали три монстра с улыбками джокера. Приглядевшись, я все-таки признала в маленьких монстрах своих дочерей, которые сегодня изрисовали друг другу лица красными красками.
Искупать не успела, — с досадой подумала, укрывая их одеялом. — Придется завтра встать раньше.
Крошки разбросали руки в разные стороны и сладко посапывали. А я засмотрелась, наслаждаясь редким моментом, когда они не носятся сломя голову, не разворовывают мою косметичку, или не пляшут свои дикие детские танцы.
Улыбнулась, поцеловала каждую из тройняшек, и погасила ночник. В окно мягко светила половинка луны, прокладывая мне дорожку из света к двери.
Вчера девочкам исполнилось три. И, оказывается, детские праздники это сумасшедший стресс для родителей, а так же — целый ворох организационных забот. Но видеть их счастливые мордашки было бесценно. Так что я ни о чем не жалею.
Письмо из банка решилась распечатать только, когда плотно закрыла дверь своей спальни.
Официальным и ни разу ни доброжелательным тоном мне сообщили о срочной необходимости внести обязательный платеж по той ссуде, которую пришлось взять еще год назад. Теперь на проценты по ее погашению уходит добрая половина зарплаты.
Немного истерично вздохнула.
Согласна с тем смельчаком-депутатом, который заявил на днях по тв, что родить ребенка в нашей стране — это прямой билет в бедность. А решиться на второго — путь в нищету.
У меня детей трое.
Не представляю, что бы делала без помощи мамы, но так больше нельзя.
Решительно подошла к шкатулке, которая прятала украшения, и достала массивные серьги. Камушки, которыми они были украшены, играючи переливались в свете ночного приглушенного света.
Сжала украшения в кулаке и зажмурилась. Глаза обожгло старой обидой.
— Давно пора их продать, — пыталась убедить я себя, но тоненький внутренний голосок находил тысячу аргументов.
Эта вещица — единственное, что у меня есть от отца моих девочек. Хотя их продажа сейчас миллион проблем бы решила.
Я любовно сложила серьги обратно в шкатулку и дала себе фору еще в одну ночь — приму окончательное решение завтра.
До самого утра я никак не могла сомкнуть глаз, будто предчувствуя, что уже завтра моя привычная жизнь перевернется вверх тормашками, никогда не имея больше шанса стать прежней.
