Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть первая

Денис Махалов, 2023

Поздняя осень 1943-го. Андрей – боевой лётчик, пилот штурмовика Ил-2, Агния – его личный Ангел-Хранитель, которого в наказание «за халатное отношение к своим обязанностям» временно отправили на землю. Срок – месяц, боевая задача – восемь раз отвести неминуемую смерть от своего подопечного. В активе Ангела только один весомый плюс: способность оставаться живым даже при самых тяжёлых и смертельных для обычного человека ранениях. Отрицательных моментов гораздо больше: ничего того, что требуется на войне, девушка толком не знает, и не умеет. Отбывая свой срок на земле, она лишается самого главного инструмента Ангела-хранителя: возможности заглядывать в будущее, и корректировать линию жизни своего подопечного. В экстренном порядке приходится осваивать иные умения…

Глава 5. Пойдёшь ко мне ведомым?

В столовой для лётного состава было людно и весело — за этот день был всего один вылет шестёркой, и похоже, удачный: все вернулись целые и невредимые. Совершившие в этот день боевой вылет весело опрокидывали свои заслуженные 100 грамм, остальные их дружно подначивали и шутили. Чудилин, войдя, представился:

— Лейтенант Чудилин, будем воевать вместе, это мой стрелок, сержант Чудилина.

Со всех сторон нёсся весёлый гогот, подтрунивания:

— Жена, что ли?

— Жена, — коротко ответил Чудилин.

— Давай к нам, лейтенант, со своим стрелком! И жену свою сюда тащи! — зареготали дружно несколько молодых парней.

Поговорив немного с лётчиками, лейтенант сел за свободный стол, и посадил Агнию рядом. Подошла официантка, и поставив перед ними тарелки с ужином, стрельнула глазами на нового офицера, затем скользнула взглядом по девушке, сидящей рядом с ним.

— Компот сейчас принесу, — бросила она через плечо, удаляясь в сторону окошка раздачи.

— Это что, ресторан? — наклонившись к лейтенанту, шёпотом спросила Агния.

— Ну, какой же это ресторан? — оглянувшись («не услышал бы кто…»), пояснил лейтенант. — Просто столовая. Я ж тебе говорил. Для лётного состава, — добавил он.

— А это — лётчики? — она показала глазами на окружающих их людей.

— Лётчики. И стрелки тоже¹⁶

Она внимательно оглядывала окружавшую её непривычную действительность. Всё было внове, всё удивляло. Всё требовало хоть минимального, но разъяснения.

— А вон те, — наклонившись к нему и негромко, на ушко, — за дальним столом — что, водку пьют? Да?

— Водку, — кивнул лейтенант, — им полагается.

Чудилина здорово напрягал этот диалог: в любой момент их могли услышать и задать неудобный вопрос: «ты кого сюда привёл, лейтенант?».

Желая прервать поток неуместных сейчас вопросов, Чудилин придвинул к ней поближе тарелку:

— Ты, вот что, налегай-ка давай на котлеты.

Официантка принесла обещанный компот. Ушла, ещё раз стрельнув глазами.

— А за что водка полагается? — не унимался любопытный ангел.

— Ну как за что? За боевой вылет. Кто сегодня не летал — тем не полагается. Традиция, — пояснил он.

— Поня-я-ятно… — задумчиво прошептала она. — А что, и стрелки пьют?

— Конечно.

— Можно я не буду? Потом. Ну, когда мы тоже полетим…

— Можно. Слушай, давай уже ешь, хватит болтать!

Агния попробовала принесённый ужин. Немного подумала, потом встрепенулась, и опять потихоньку, на ушко:

— А что, пить не обязательно?

— Нет, не обязательно, — говорить с набитым ртом было трудно, — можешь не пить.

— А ты не будешь?

— Так, всё! Об этом — потом. А сейчас….

Договорить он не успел — к ним подсела пара опоздавших летунов (лётчик и стрелок — это было видно по их погонам). А лётчик, видать, был целый комэск — погоны-то у него были капитанские. На гимнастёрке капитана отсвечивал красным лаком орден «Красной Звезды», и ещё редкий пока орден «Отечественной Войны». Андрей Чудилин видел его впервые.

Капитан — молодой, лет 25…26, здоровый, плечистый, с уверенностью в движениях, сел за их столик, и просто, по-свойски протянул крепкую ладонь:

— Капитан Миронов, командир второй эскадрильи. Ты — Чудилин?

— Так точно!

— А это твой стрелок? — он кивнул в сторону смутившейся девушки.

— Он самый, сержант Чудилина, — и добавил: — жена.

После этого лейтенант скосил глаза на Агнию и подумал специально для неё, надеясь, что она услышит его мысль: «молчи, ради Бога, молчи!». Но она и сама, видать, поняла, что с лишними вопросами надо обождать, и сидела теперь молча, как будто набрала в рот воды.

Капитан коротким кивком головы влево показал на своего стрелка:

— Старший сержант Никишин. Николай. Очень рекомендую: лучший стрелок эскадрильи и внучатый племянник барона Мюнхгаузена.

Стрелок комэска, тоже плечистый, но поменьше ростом, чуть постарше капитана, с живыми глазами, и с модными косыми бачками на висках, от неожиданности аж поперхнулся. Капитан похлопал его по спине могучей ладонью:

— Кушай, кушай, Колян! — засмеялся капитан, — не обращай внимания, — и повернувшись к Чудилину, продолжил:

— Мне про тебя в штабе сказали, что ты к нам из истребителей попал. После ранения, стало быть?

— Так и есть, — нехотя подтвердил Чудилин, — переучился, потом запасной полк.

— Да это ерунда! Главное, что не желторотый. У тебя же и сбитые вроде есть? — слегка прищурился комэск.

— Ну, есть, — и поймав вопросительный взгляд, Чудилин скромно добавил, — пять. Просто повезло.

— Ну да, «повезло»! За «повезло» такие награды на грудь не вешают! — капитан кивнув, показал глазами своему товарищу на награды лейтенанта, — понял, Николай, каких нам людей порой судьба присылает? — он обратился к своему стрелку.

— Угу… — кивнул тот с набитым ртом.

— Тогда слушай сюда! — он немного наклонился к своему собеседнику, — у меня как раз забрали ведомого. Вон, вчера молодые пришли — он показал глазами на соседний столик, — одного из них ведомым к старшему лейтенанту Кутееву поставили. А старший лейтенант Кутеев до этого сам был ведомым. У меня. И вот теперь мы с Колькой, — он ещё раз хлопнул по спине своего стрелка, — вроде как сироты. Сапожник без сапог. Короче: пойдёшь ко мне ведомым?

Андрей так и просиял от счастья: быть ведомым у командира эскадрильи — это высшая степень доверия к новичку. Но и большая ответственность: облажаешься — потом вовек не отмоешься.

— Конечно, пойду!

— Ну и отлично! Значит, договорились!

— А самолёты свободные в полку есть? — чтобы закрепить успех, решил на всякий случай уточнить лейтенант.

— Ситуация каждый день меняется: сегодня есть, завтра нет. Потери материальной части почти каждый день. Что-то ремонтируют, что-то списывают. Мы вон, с Колькой, — он оказал глазами на своего стрелка, — за неделю уже две машины сменили. Короче, завтра утром разберёшься. Да завтра и погоды лётной не будет: в метеослужбе об этом однозначно сказали. Так что время у тебя есть…

Некоторое время ели молча, насыщаясь котлетами с жареной картошкой.

— На Ленинградском фронте воевал? — как бы между прочим поинтересовался стрелок комэска, кивнув на медаль «За оборону Ленинграда», висевшую на груди Чудилина.

Тот молча кивнул.

— Сам-то из Ленинграда, так, что ли? Или нет? — прищурился старший сержант.

— Ага, из него самого, — лаконично ответил лейтенант.

— Ого! — воскликнул старший сержант, — земляки, значит! Я ж тоже — Ленинградский! А ты где жил-то, землячок?

— Так на Новоовсянниковской улице, недалеко от Кировского завода. На нём же и работал. Электромехаником, — спокойно и с достоинством ответил лейтенант.

— Новоовсянниковская… Новоовсянниковская… О! Это же… это же… — старший сержант приставил палец ко лбу и картинно наморщил лоб: — рядом с Огородным переулком, верно? Там ещё рынок на углу! Отчего же?! Очень нам это место хорошо знакомо! Эта улица твоя на улицу Стачек¹⁷ выходит, точно! — радостно вскричал Коля Никишин, — считай, соседи! Я-то с Лиговки! Совсем рядом!

— Ну да, — кивнул, соглашаясь, лейтенант Чудилин, — недалеко.

— Слушай, а это… товарищ лейтенант, — сержант Никишин вытер губы тыльной стороной ладони, — а это что, тебе на груди ещё для одного ордена пуля пыталась дырочку просверлить?

— Осколок, маленький, — спокойно ответил на подколку лейтенант, — сегодня на машине сюда ехали, пара мессеров нас обстреляла.

— А так это что ж, вы на той самой машине ехали? — Коля аж перестал жевать, — так ведь там Михалыча убило, ну, шофер пожилой такой был…

— Мы же и сообщили об этом, когда добрались.

— А-а-а… вон оно как было-то! — протянул Николай, — жалко Михалыча… А вы как же? Всё-таки пометило? — он кивнул на заштопанную дырочку на груди Чудилина.

— Да-а-а… так, ерунда! Гимнастёрку порвало да царапнуло слегка, йодом в медчасти помазали, и всё, а дырочку Агния заштопала уже, — Чудилин тепло посмотрел на тихо сидящую рядом девушку, — да и постирала тоже. Нас же из машины выбросило. В грязи побарахтаться пришлось…

— Агния. Агния… — пару раз произнёс Николай её имя, как бы пробуя его на вкус, — ничего, хорошо звучит. Слушайте, — он перескочил на другую тему, — а вы чего, на складе-то вещевое довольствие ещё не получили?

— Да там какая-то история приключилась, — замялся лейтенант Чудилин, — старшина говорит: это мол, могу выдать, это не могу… ключа какого-то он якобы не может найти…. Попозже, говорит, зайдите.

— А-а! Цукерберг! — Коля наклонился поближе, и произнёс тихо и конфиденциально: — жидовская морда. Опять что-то мутят. Снабженцы, — пояснил он, — сегодня уже не ходи, там замок висит. Иди завтра утром, и требуй, всё, что положено. А будут артачиться…

— Так, Колян, завязывай, — оборвал его комэск, — на тебя уже оборачиваются…

Коля уткнулся носом в тарелку. Хватило его ненадолго:

— Э-э… товарищ сержант, — это уже к Агнии, — а вас, что, тоже — осколком?

И показал глазами на заштопанную дырочку в её гимнастёрке. Девушка немного помедлила, как будто к чему-то прислушиваясь, и ответила:

— Не-е… это мне в госпитале выдали при выписке. Это чья-то чужая гимнастёрка. Там и сзади есть, вот, — она в пол оборота повернулась к сидящим напротив них комэску и его стрелку. Коля заглянул сбоку, чтобы лучше рассмотреть, и аж присвистнул:

— Ого! Сквозное! Вот парню-то не свезло! С покойничка-то одёжка! А ты то сама каким боком в госпитале оказалась? Ты ж вроде сюда прямо из училища приехала, на фронте ещё не бывала. Как успела-то?

Она ответила, опять немного помедлив:

— Да очень просто — за неделю до выпуска живот заболел. Доктор в сан.части посмотрел, посмотрел, и говорит: аппендицит, надо резать. Вот в госпиталь и отправили. Шесть дней там провалялась.

— К выпуску-то успела, получается?

— Успела… да только другую гимнастёрку уже выдавать не стали. Сказали: до части доедешь, там тебе всё одно новую выдадут.

— Дадут, дадут, — Николай жадно и со смаком выдул свой компот, — всё дадут. А потом догонят и ещё добавят!

Агния в лёгкой панике непонимающе посмотрела сначала на Андрея Чудилина, затем на капитана. Ей ещё многое предстояло понять….

Примечания

16

экипаж штурмовика Ил-2 состоял из двух человек: лётчик и бортовой стрелок, сокращённо — бортстрелок, или просто стрелок.

17

улица Стачек в Ленинграде впоследствии стала называться проспектом Стачек. Улица Новоовсянниковская и Огородный переулок — есть в Санкт-Петербурге и сейчас. Рынка на углу Огородного и Стачек давно уже нет, но были перед войной.