Королевство плоти и огня

Дженнифер Ли Арментроут, 2020

Предательство… Все, во что верила Поппи, оказалось ложью, в том числе мужчина, в которого она влюбилась. Она не знает, кем теперь является без вуали Девы. Знает только то, что для нее нет ничего опаснее, чем он. Темный. Принц Атлантии. Он хочет, чтобы она с ним сражалась, и этому приказу она рада подчиниться. Пусть он держит ее в плену, она никогда не будет ему принадлежать. Выбор… Кастил Да’Нир известен под многими именами и многими личинами. Его ложь так же соблазнительна, как его прикосновения. Его правда так же чувственна, как его укус. Поппи знает, что доверять ему нельзя. Она нужна ему живой и невредимой. Но и он – единственный, кто может помочь ей найти брата Йена и самой увидеть, стал ли он бездушным Вознесшимся. Только вот сотрудничать с Кастилом, а не бороться с ним тоже опасно. Он по-прежнему искушает ее с каждым дыханием, предлагая все, что она хочет. У Кастила на нее свои планы, которые могут либо дать ей невообразимое наслаждение, либо причинить непостижимую боль. Планы, которые заставят ее по-новому взглянуть на себя – и на него. Планы, которые могут связать их жизни, к чему не готовы оба королевства. И она чересчур безрассудна и слишком изголодалась, чтобы противостоять искушению. Темные времена порождают темные секреты, и погрязшие в грехе королевства пойдут на все, дабы скрыть правду. Но когда земля задрожит, а небеса разразятся кровавым дождем, может оказаться слишком поздно.

Глава 10

— Что? — повторила я, на сей раз лишь чуть громче шепота.

Прожить долгую жизнь? Свободную? Как такое возможно, если он получит то, что хочет, — свободу брата в обмен на мой плен?

— Позволишь объяснить, какой смысл в браке? О доверии я не прошу.

— Насчет доверия можешь не беспокоиться.

Кастил выпрямился и сжал челюсти.

— Я не прошу и о прощении, Пенеллаф.

Мне стало не по себе от того, что он назвал меня официальным именем. Сердце заколотилось, и все горькие слова, что я собиралась произнести, замерли на губах.

— Знаю: то, что я с тобой сделал, нельзя забыть, — продолжал он. — Все, о чем я прошу, это выслушать меня. И, надеюсь, мы придем к согласию.

Я заставила себя кивнуть. Потребность понять то, что он предлагает, с лихвой перевесила желание с ним спорить.

— Я… я выслушаю.

Он слегка расширил глаза, словно ожидал протестов, затем его лоб разгладился.

— Помнишь, как я уезжал поговорить с отцом? Конечно, помнишь. Именно тогда за тобой пришел Джерико. — Он стиснул зубы. — Отец не смог приехать: дома возникли проблемы, которые потребовали его присутствия. Он прислал вместо себя Аластира.

— Проблемы с вольвенами и нехваткой земли? — предположила я.

Он кивнул.

— Не сейчас, но скоро из-за нехватки земель мы столкнемся с недостатком пищи и других ресурсов.

Я была немного удивлена тем, что Кастил ответил на вопрос.

— Когда Аластир говорил с Киераном, у меня сложилось впечатление, будто жители Нового Пристанища скоро отправятся в Атлантию.

— Так и есть.

— Потому что ты захватил меня и Вознесшиеся явятся сюда с поисками.

Он посмотрел на меня.

— План перебраться в Атлантию существовал еще до того, как я тебя захватил. Своими действиями я ускорил сроки, и проблему дефицита земель не успели решить.

Я обдумала этот вопрос.

— Значит, недостаток ресурсов будет только нарастать?

— Да, но мы еще не подошли к критической точке, — ответил Кастил. — Пока что. Некоторые предлагают занять более агрессивную позицию в вопросе сокращения дефицита. Среди сторонников такой точки зрения много как вольвенов, так и атлантианцев. Страсти накаляются, из-за этого моему отцу пришлось остаться.

Он встал и, подойдя к маленькому столику под окном, взял стеклянный графин с янтарной жидкостью — полагаю, это какой-то алкоголь.

— Хочешь выпить? Насколько я помню, вы с Тони любили тайком выпить виски.

Тони.

Мне так сильно захотелось ее увидеть, убедиться, что с ней все хорошо. Но если бы она оказалась здесь…

Я на миг прикрыла глаза, надеясь, что Тони в безопасности. Более чем когда-либо я рада, что ее здесь нет. Ее могла бы ждать та же участь, что Филлипса и остальных гвардейцев.

Глубоко вздохнув, я открыла глаза и спросила:

— Ты бы убил ее? Тони? Если бы она ехала со мной, ты бы ее убил?

Кастил молчал, пока брал стакан и до половины наливал в него виски.

— Не имею привычки убивать невинных женщин. — Он наполнил второй стакан. — Я бы сделал все возможное, чтобы такой необходимости не возникло, но ее присутствие могло вызвать сложности, которые я бы не захотел решать.

Значит, если бы пришлось, он бы это сделал. Тем не менее он постарался предотвратить такую ситуацию, запретив Тони ехать со мной. Я не знаю, как к этому относиться. Правильно это или нет? Хотя это не означает, что Тони в полной безопасности. Ведь ей суждено стать Вознесшейся.

Но теперь, когда я пропала, вознесут ли ее, а также других леди и лордов-в-ожидании? Все Вознесения в королевстве связаны с моим. У Вознесшихся по-прежнему остается брат Кастила, и у них должны быть другие атлантианцы, чтобы поддерживать жизнь принца. Вознесения могут продолжаться и без меня, разве что…

Разве что с принцем Маликом что-то случилось. Я тяжело сглотнула и выбросила эту мысль из головы. Если задавать подобные вопросы, ни к чему хорошему это не приведет, и я не сомневаюсь, что Кастил уже обдумал такую возможность.

Он принес мне виски, и я взяла стакан, хотя и не просила мне наливать. Кастил отошел к камину и остался там.

Я провела большим пальцем по холодному стеклу, поднесла стакан к губам и сделала маленький глоток. Жидкость обожгла горло, но второй глоток прошел легче, хотя я все равно закашлялась. Когда нам с Тони время от времени удавалось стащить выпивку, я делала несколько глотков, но этого было недостаточно, чтобы привыкнуть.

— И какое отношение проблемы твоего народа имеют к этой чепухе с браком?

— К этому я и веду. — Он повернулся ко мне и оперся локтем о каминную полку. — Но, для начала, мой народ должен беспрекословно повиноваться мне — как атлантианцы, так и вольвены. — Он покрутил жидкость в стакане. — Надеюсь, мои напоминания о том, что тебе нельзя причинять вред, поспособствуют тому, чтобы сделать разумный выбор. Однако обстоятельства необычны. Ты — далеко не обычное обстоятельство.

— Но я не сделала ничего плохого твоим людям. Я даже пыталась спасти одного из них.

— Многие Последователи не сделали тебе ничего плохого, но ты когда-то считала их всех злыми и кровожадными. Когда-то ты верила, что все атлантианцы — чудовища, хотя ни один атлантианец никогда не причинял тебе вреда.

Я разинула рот.

— Это то же самое, правда? Я и Последователи представляем смерть и разрушение, хотя многие из них не делали ничего, кроме как говорили правду. — Кастил перевел взгляд на ровные языки пламени. — Ты представляешь династию, которая поработила их, истребляла их семьи, похищала жизни их близких, их богов, даже их законного наследника. Ты ни в чем из этого не виновата, и тем не менее они видят все это, когда на тебя смотрят. Они видят возможность взять то, что им причитается.

Его слова камнями улеглись в моем согретом виски желудке, и я не смогла удержаться от ответа:

— Прости.

— За что? — нахмурил он брови.

У меня перехватило дух от большого глотка виски, и я быстро заморгала.

— За то, что сделали с твоим народом, — сказала я осипшим голосом. — С твоей семьей. С тобой. Знаю, что говорила это прошлой ночью и ты не захотел принять мои извинения, но мне нужно произнести их еще раз.

Кастил уставился на меня.

— Думаю, с тебя хватит виски. — Он помолчал. — А может, наоборот, нужно выпить еще.

Я хрюкнула, прямо как поросенок.

— То, что ты наделал, не означает, что я не могу сочувствовать. — Я хотела отпить еще, но передумала. Непонятно, что это за сорт виски, но, похоже, он действует гораздо сильнее, чем все, что я пила раньше. — То, что ты наделал, не означает, что я вдруг перестала соображать или заботиться о том, что хорошо, а что плохо. То, что делали с твоими людьми, ужасно.

Я опустила взгляд на золотистый напиток в стакане, думая обо всех именах на стенах. Кто знает, сколько еще жертв нигде не перечислено?

— И… и то, что делают Вознесшиеся с народом Солиса, тоже ужасно. Это все страшно.

— Да, — тихо промолвил он.

— Кажется, я поняла, почему они меня ненавидят. — Я подумала о господине Тулисе и сделала большой глоток. — Я не хочу, чтобы меня ненавидели.

— Я тоже. Это одна из причин, почему мы должны пожениться.

Я подняла на него взгляд и чуть не поперхнулась.

— А вот этого я не понимаю. Как ты пришел к такому заключению и почему. Как наш брак вернет твоего брата? Как решит проблему ограниченности ресурсов? Как… сделает меня свободной?

Его взгляд стал пронзительным.

— Есть вероятность, что некоторые все равно не подчинятся моим приказам. Жажда возмездия может быть сильным средством мотивации. Я сам люблю вкус мести и знаю, что его любишь и ты.

Я хотела отрицать, но ведь он присутствовал при том, как я набросилась на лорда Мэзина. Мои возражения будут ложью.

— Я должен вернуться домой, чтобы помочь уладить волнения, но там тебя будут окружать те, кто любого жителя королевства Солис считает ламеей во плоти.

— Ламеей?

— Это существо с плавниками вместо ног и хвостами вместо рук. Она прячется под кроватями детей и ждет, когда погасят свет, а потом, в темноте, вылезает и высасывает из детей жизнь.

— О! — Я скривила губы.

— Это выдумка. По крайней мере, я никогда не видел ламей, но в раннем детстве мы с братом настаивали на том, чтобы не выключать на ночь свет.

Я представила его в образе не по годам развитого ребенка, который прячется под одеялом, широко распахнув золотые глаза. Я практически увидела его таким.

Он поднес к губам стакан, и мое внимание привлекло то, как напряглись мышцы на его предплечьях.

— Погоди, — озадаченно сказала я. — А как она вылезает из-под кровати, если у нее плавники вместо ног и хвосты вместо рук?

Он изогнул губы.

— Кажется, мама говорила, что она извивается и скользит, как змея.

— Да, это очень страшно. — Я сморщила нос и глянула на графин, раздумывая, не налить ли еще стакан. — И еще я не поняла насчет хвостов вместо рук.

— Никто не понимает.

Он отвернулся и, опустив подбородок, провел клыками по нижней губе. Мой взгляд — все мое существо — было захвачено этим действием. По коже пробежали мурашки.

— Я пытаюсь донести до тебя, что, даже несмотря на мой приказ тебя не трогать, ты все равно можешь быть в опасности, — объяснил он. — Для некоторых желание мести может оказаться сильнее страха неминуемой смерти.

Мне пришлось сделать небольшое усилие, чтобы отвлечься от мыслей о ламее и от вида его клыков и сосредоточиться на разговоре.

— И ты считаешь, что если женишься на мне, то это убережет меня от опасности?

— Если люди будут знать, что ты частично атлантианка и станешь моей женой, ты будешь под запретом. Особенно для тех, кто еще сохранил страх смерти и здравый смысл. — Он отпил виски. — Ты больше не будешь в их глазах Девой. Ты будешь моей невестой. В их представлении ты станешь их принцессой.

Я обдумала то, что он сказал. Не знаю, то ли на меня напала слабость, то ли мои эмоции притупила выпивка, но я смогла размышлять над словами Кастила, не швыряя в него стакан.

Уверена, он это оценил.

Наверное, именно поэтому и предложил мне сначала выпить.

— Что ты думаешь?

— Нельзя налить мне еще стакан?

— Можешь делать все что хочешь.

Все что хочу? Я глянула на него, и поднявшееся внутри тепло подсказало, что наливать еще один стакан виски было бы неразумно.

Я поставила пустой стакан на стол.

— Так ты женишься на мне, чтобы… защитить. Это ты хочешь сказать?

— И да, и нет.

Хотя в животе по-прежнему тепло, в груди поселился ледяной холод.

— Что это значит?

— Это значит, что брак обеспечит тебе безопасность и даст мне то, что я хочу и в чем нуждается мое королевство.

— А как брак со мной поможет освободить твоего брата и даст королевству то, в чем оно нуждается?

Он отпил еще.

— Что, по твоему мнению, больше ценят те, кто правит Солисом? Возможность создавать новых вампиров или возможность оставаться в живых?

Я дернула назад голову.

— Надеюсь, что последнее.

— Я тоже на это надеюсь, — согласился он. И чуть погодя добавил: — Отец считает, что либо Малик мертв, либо спасти его уже невозможно.

Я резко втянула воздух.

— Он так считает?

Кастил кивнул, и я не знала, что сказать.

— Это… это ужасно грустно.

Его лицо напряглось.

— Таково реальное положение дел, и я не могу его винить, но сам не верю, что Малик потерян. Отказываюсь в это верить, — непреклонно заявил он, и я понадеялась, ради него же, что он прав. — Многие атлантианцы хотят возмездия. Не только за то, что Вознесшиеся сделали с их принцем, но и за все бесчисленные жизни, которые они забрали, за землю и будущее, которые они у нас отняли. Мой отец быстро примкнул к тем, кто жаждет возмездия. И дело в том, Поппи, что мы можем свершить это возмездие. Атлантия восстала из крови и пепла. Мы больше не павшее королевство, ни в каком значении этого слова. Причем уже очень давно. Мы — королевство огня.

Все волоски на моем теле встали дыбом.

— Может, мы и отступили в войне, но сделали это ради нашего народа и жизней смертных, которые попали под удар, но это не значит, что мы терпели бедствие. Наше королевство значительно уменьшилось в размерах. За время, прошедшее после войны, мы восстановили нашу численность, распространились далеко за пределы Атлантии, внедрились в каждый город в Солисе и открываем глаза тем, кто готов увидеть правду.

Мое сердце забилось быстрее. Он опять поднес стакан к губам.

— Многие провели последние четыре сотни лет в подготовке к возвращению королевства, — сказал Кастил, и я словно перестала дышать. — Они хотят развязать войну с Солисом, и, если им удастся убедить моего отца, погибнет множество людей. Атлантианцев. Вольвенов. Смертных. Земля снова пропитается кровью. Но на этот раз отступления не будет. Если моего отца убедят начать войну, Атлантия не падет. Мы не остановимся, пока все Вознесшиеся и те, кто их поддерживает, не обратятся в пепел.

— И… ты этого не хочешь? Вернуть королевство и покончить с Вознесшимися?

Я могу понять, если он этого хочет, но не могу перестать думать о Йене и Тони, обо всех невинных людях, которых при этом растопчут.

Он смотрел на меня поверх стакана.

— Иногда кровопролитие — единственное решение. Если до этого дойдет, я без колебаний возьму меч, но мой брат окажется в числе потерь. Ему ни за что не сохранят жизнь, если мы развяжем войну против Вознесшихся. Мне нужно освободить его до того, как это случится.

— И ты думаешь, что ваш народ не захочет воевать, если он вернется? — спросила я.

— Дело не только в нем, но если мне удастся задуманное, то да, я так думаю. Ну или, по крайней мере, смертные получат отсрочку, чтобы подготовиться. Либо выбрать сторону, либо сбежать как можно дальше и переждать войну. Я бы не хотел, чтобы эта земля страдала от очередной многовековой войны.

Он заботится о смертных? Даже о тех, кто не поддерживает Атлантию? Это похоже на Хоука, которого я знала, а не на того, кто заслужил прозвище Темный. Озадаченная, я разгладила ладонями подол туники.

— А чем поможет брак со мной? Я просто Дева — и мы оба знаем, что это ничего не значит. Боги меня не избирали…

— Но народ Солиса об этом не знает, — возразил он. — Для них ты — Дева. Избранная богами. Для атлантианцев ты представляешь Вознесшихся, и их же символизируешь для народа Солиса. — На его губах появилась усмешка. — И ты любимица королевы.

Я покачала головой.

— Даже если все это верно, не понимаю, как это может помочь.

— Ты себя недооцениваешь, принцесса. Ты невероятно важна для королевства, для народа, и еще важнее для Вознесшихся. Ты — клей, на котором держится вся их ложь.

Я застыла.

— Представь, что случится, когда народ Солиса узнает, что ты, Избранная Дева, вышла замуж за принца Атлантии и не превратилась в Жаждущую? Даже после нечестивого поцелуя?

Он ухмыльнулся, и на щеке появилась ямочка. Я прищурилась.

— Одно только это многим откроет глаза. И благодаря нашему союзу мы сможем ненавязчиво ввести смертных в мир, где народ Атлантии не уничтожен и не развеян по ветру. А еще это покажет им, что боги одобряют такой союз. Ведь Вознесшиеся веками вдалбливали, что боги карают то, что не заслуживает их одобрения. Народ Солиса не знает, что боги спят. А Вознесшиеся, которые опираются на богов, никогда не откроют эту правду.

Я медленно кивнула и подумала о людях.

— Люди решат, что боги одобрили.

— И как ты думаешь, что сделают люди, если Вознесшиеся ополчатся против Избранной богами? Теми самыми богами, которые, согласно Вознесшимся, хранят народ Солиса от Жаждущих? Если Вознесшиеся ополчатся против тебя, королевство, построенное на лжи, начнет трещать по швам. Так мало нужно, чтобы пошатнуть все это проклятое творение. И королева Илеана это знает. Если я что-то помню о ней, так это то, что она очень умная женщина.

Меня покоробило, когда он произнес ее имя, что делал так редко. Кастил сжал губы в тонкую линию.

— Но недостаточно умна, чтобы знать, что теперь королевство Атлантия представляет угрозу их правлению? — уточнила я.

— Они знают, что Атлантия по-прежнему существует, и они усилили войска — своих рыцарей.

У меня по спине пробежала ледяная дрожь при упоминании королевских рыцарей. Это войска Солиса. Они носят тяжелые доспехи, они прекрасно обучены и очень внушительны. Я только один раз видела рыцарей в столице. Они показывались очень редко, поскольку их лагерь расположен у подножия Райских пиков. Многие из них дали обет молчания.

— Но мы держали в секрете, насколько мы поднялись и чего достигли, и старались, чтобы в Последователях видели лишь сборище подонков, поддерживающих одинокого принца, который одержим идеей закрепиться на троне. За долгие годы Вознесшиеся расслабились. — Он выгнул бровь и сделал глоток. — И я верю, что, по словам мудрецов, самомнение привело к падению очень многих могущественных людей. Даже рыцарей и целой тьмы гвардейцев за их спинами будет недостаточно, чтобы одолеть нас. И вот тут в игру вступаешь ты. Точнее, вступаем мы. Вместе. Женатые. Соединенные. Ты и я…

— Я поняла, — перебила я с тихим рычанием.

Цвет его глаз стал ярче.

— При всех моих немалых талантах мне не удалось подобраться ни к ним, ни к храмам. Я пытался, много раз, пока был в Карсодонии, но ты… ты — мой доступ туда.

Я тяжело вздохнула.

— Ты думаешь, что со мной, женившись на мне, ты сможешь торговаться о том, чтобы освободить брата.

— И возвратить часть наших земель. Я хочу все, что лежат к востоку от Нового Пристанища.

— Все, что восточнее Нового Пристанища. Это будут… Пустоши и Помпей. И дальше на юг — Предел Спессы…

— И еще много маленьких городков и полей. Много местечек, где не правят местные Вознесшиеся, — сказал он. — Много мест, которые Вознесшиеся даже не используют. Это будет честная сделка.

В самом деле, честная сделка. У Солиса останутся главные торговые города и, среди прочего, земельные угодья вокруг Карсодонии и Масадонии. Но…

— Для этого недостаточно просто отправить им письмо с объявлением о нашем бракосочетании, — привлек мое внимание Кастил. — Как только Вознесшиеся поймут, что ты пропала, они решат, что тебя постигла печальная участь.

— От рук Темного?

Он склонил голову в мою сторону.

— Или любых других очень плохих людей. Ни королева Илеана, ни Вознесшиеся не поверят, что мы вместе, пока не увидят тебя живой и здоровой. Мы встретимся с ними на наших условиях и предоставим им варианты выбора.

— Уступить твоим требованиям или столкнуться с войной? Война может начаться в любом случае, но, если они согласятся, мы можем выгадать немного времени для жителей Солиса.

Кастил кивнул и опять оперся рукой о каминную полку.

— Твои требования справедливы, — сказала я. — У них твой брат, а потеря земель не сильно ударит по Солису. Надеюсь, у них хватит здравого смысла, чтобы согласиться. Возможно, они не смогут создавать новых вампиров — если только у них в плену нет еще кого-то пригодного для таких целей.

Я представила Йена, и у меня внутри все сжалось.

— Если они откажутся… тогда будет война. — Я подняла взгляд на Кастила. — А если ты встретишься с королем и королевой и они согласятся на твои условия, ты оставишь их в живых?

Он опустил подбородок, и на красивом лице медленно расплылась холодная улыбка.

— Когда я получу то, что нужно моему королевству, они не останутся на троне Солиса. Они не останутся в живых. Не они. Не она.

Я отвела взгляд, подавив желание отшатнуться. Я могу его понять, особенно учитывая то, что они с ним делали. Но мне трудно забыть те месяцы, те годы после нападения Жаждущих, когда все, что у меня было, — это Йен и королева Илеана.

Но я видела стены подземного зала. Видела шрамы Кастила. Подозрения у меня возникли еще до знакомства с ним. Я знаю, что его утверждения — правда. Чтобы поверить в это, мне не нужны никакие дополнительные доказательства.

— А Вознесшихся ты оставишь в живых? Иначе кто же будет править Солисом?

Я оборвала себя, потому что дальше хотела спросить: а что насчет Йена?

— Чтобы предотвратить войну и повторение истории, их придется оставить в живых. Но все должно измениться. Больше никаких Ритуалов. Никаких загадочных смертей. Им придется себя контролировать.

— И ты в это веришь? Ты говоришь, что уходят месяцы, если не дольше…

— Но они могут себя контролировать. Они это делают в некоторых случаях, и многие Вознесшиеся достаточно стары, чтобы это уметь. Они могут делать свои укусы приятными. Могут кормиться, не убивая. Уверен, многие пойдут на это добровольно. Вознесшиеся даже могут платить за услуги. В любом случае, если они хотят жить, им придется контролировать жажду крови. То, что они это могут, доказывает тот факт, что они не подобны Жаждущим, которых они же и создают. Просто у них никогда не было веских причин для самоконтроля.

— Думаешь, это сработает? — спросила я.

— Для Вознесшихся это единственная возможность получить шанс на жизнь.

Но если он ошибается, если он потерпит поражение? Если его брат уже мертв? Я посмотрела на него. Уверена на сто процентов: он перебьет их всех или сам при этом погибнет.

У меня к горлу подкатил ком.

— А потом, когда твой брат вернется или не вернется к вам, я буду свободна?

Кастил встретился со мной взглядом.

— Ты будешь вольна сама выбирать, что делать.

— Значит, этот брак… будет не настоящим?

Повисло молчание. Потом он сказал:

— Таким настоящим, каким ты считаешь все, что касается меня.

Кастил не смотрел на меня. Его взгляд опять был устремлен на огонь. Очертания его челюсти казались высеченными из мрамора.

— Я честно не имею понятия, что это означает, — призналась я, засунув ноги под одеяло. — Как я буду свободна, если буду замужем?

— Я дам тебе развод, если ты так решишь.

Я ахнула, не успев сдержаться. Разводы в Солисе — практически неслыханное дело. Для развода нужно явиться ко Двору и подать прошение, которое чаще всего отклоняют.

— Разводы обычны в Атлантии? — спросила я.

— Нет. Необычно, когда два атлантианца вступают в брак, не любя друг друга. Но если любовь проходит, они могут развестись.

Меня зацепило то, что браки без любви у них необычны. Если они случаются так редко, то как он может с такой легкостью вступать в союз с той, кого совершенно очевидно не любит? Ответ прост. Ради брата он пойдет на что угодно.

— Значит, этот брак не настоящий. — Я перевела дыхание. — А если я откажусь? Если я скажу «нет»?

— Надеюсь, ты этого не сделаешь, особенно после всего, что видела. Но в этом случае ты не станешь посланием для Вознесшихся, и они не будут тебя использовать. Это выход для тебя. — Он провел рукой по волосам. — Не идеальный, но выход.

Это… это выход. Пусть ненадежный и извращенный, однако если бы Кастил не пришел за мной, я бы осталась в Масадонии, под вуалью и полная подозрений, но не имеющая ни малейшего понятия обо всех ужасах, происходящих в стране, и о том, какое будущее меня ждет. Кастил не был бедой, которая обернулась благом. Я не знаю, кем он был, но, если бы он не вошел в мою жизнь, меня не ждало бы ничего хорошего.

Я вскинула голову.

— А если я все равно скажу «нет»?

— Поппи, я не буду заставлять тебя выходить замуж. То, к чему я уже принудил тебя… достаточно неприятно, притом что у тебя еще до встречи со мной все отобрали. — Он тяжело вздохнул. — Если ты откажешься, то… не знаю. Придется найти другой способ освободить брата и как-то спрятать тебя, чтобы никто, в том числе мой народ, не могли до тебя добраться.

Я удивилась и невольно потянулась к Кастилу чутьем, чтобы прочитать его эмоции в поисках намека на обман или хитрость. На какие-либо признаки того, что ему нельзя верить. Я ощутила печаль, еще более тяжелую, чем раньше, и что-то кислое на вкус, от чего возникло желание отряхнуться.

Стыд.

Я почувствовала исходящий от него стыд, и он не был запрятан глубоко. Он находился прямо на поверхности.

— Тебе… тебе это не по душе, правда? Ситуация, в которой я… в которой мы оказались.

На его челюсти опять дернулась мышца, но он ничего не ответил.

— Вот почему ты прямо сейчас не тащишь меня в столицу, требуя обмена, — сказала я. — Это было бы быстрее. Это было бы легче…

— Не было бы ничего легче, чем отдать тебя им. — Прежде чем он отвернулся, его глаза вспыхнули ярким янтарем. — И прекрати читать мои эмоции. Это бестактно.

Я подняла брови.

— А заставлять меня пить твою кровь не было бестактно?

— Я спасал тебе жизнь, — проворчал он.

— А я, быть может, спасаю твою, читая твои эмоции, — выпалила я в ответ и закрыла чутье.

Кастил пронзил меня холодным взглядом.

— Объясни, пожалуйста, как ты пришла к такому заключению.

— Потому что мне стало легче от того, что ты не будешь принуждать меня выходить за тебя замуж. — Тугой узел напряжения в моей груди немного ослаб. — Это не отменяет ложь и все прочее, но, по крайней мере, смягчает мою жажду убийства. — И душераздирающее разочарование. Но об этом я говорить не стала. — Таким образом, я, возможно, не отрежу тебе голову, пока ты спишь.

Он изогнул губы.

— Но не обещаешь?

Я не удостоила его ответом.

— Таким образом, ты будешь всем рассказывать, что мы поженимся, и я буду вести себя на людях соответственно? А после свадьбы мы поедем в столицу?

Кастил поднял голову и вперил взгляд в стену напротив.

— Да, но нам придется быть убедительными. Не просто говорить всему миру, что мы поженимся. Мы должны пожениться, как только прибудем в Атлантию. До того, как я покажу тебя моим родителям.

Я похолодела.

— Думаешь, разумно жениться прежде, чем ты хотя бы скажешь королю с королевой, что обручен?

— Не особенно.

На его лице мелькнула мальчишеская ухмылка, которая, наверное, частенько там появлялась, когда он был моложе и собирался натворить нечто такое, что ввергло бы его в неприятности.

— Мои родители будут… недовольны.

— Недовольны? — Я подавила смешок. — Подозреваю, что это еще мягко сказано.

— Вполне возможно. Но мои родители будут откладывать свадьбу, пока не убедятся, что брак настоящий. Мы не можем тратить время на то, чтобы дожидаться их позволения — позволения, в котором я не нуждаюсь. Как я уже сказал, мой народ хочет возмездия. Если родители решат, что это все интрига, затеянная, чтобы вернуть принца, которого они уже оплакали, если они поставят возмездие превыше жизни, они попытаются помешать. Как только ты станешь моей женой, ты будешь в безопасности.

— Похоже, твой народ…

Я не договорила. Его народ казался варварами, но мой ненамного лучше. Независимо от того, считаю ли я Вознесшихся своим народом или нет, они меня воспитали. Разве не стала бы и я такой же ожесточенной, если бы жила, зная, что Вознесшиеся могут явиться в любой момент и убивать безоговорочно и безнаказанно? Я была бы такой же разъяренной.

Я уставилась на его профиль, на строгие линии лица, на тени под глазами, и меня охватила дрожь. Наверное, мы с Кастилом не такие уж и разные.

— Я поняла.

Он перевел взгляд на меня, слегка расширив глаза.

— Что?

— Поняла, почему ты это делаешь. Они держат твоего брата, которого захватили, когда он освобождал тебя. — Мои мысли перенеслись к Йену. — Я могу понять, что ты пойдешь на крайние меры, чтобы его вернуть.

Он повернулся ко мне.

— Правда?

Я кивнула.

— Я бы поступила так же. Поэтому я могу понять, хотя мне это по-прежнему не нравится. Мне ненавистно то, что я для тебя — не более чем пешка, но тем не менее я могу понять, почему это так.

— Поппи, ты для меня не просто пешка.

— Не лги, — возразила я, и у меня сжалось сердце. — Ни одному из нас это не делает чести.

Он открыл рот и закрыл, похоже, передумав говорить.

— Вот почему я понимаю. Ты сделаешь что угодно, чтобы освободить брата, и я сделаю что угодно, чтобы вернуть своего. Я соглашусь на твое предложение, если ты пообещаешь помочь мне добраться до Йена.

— Поппи…

— Я знаю, кто он теперь, и ты знаешь, что я должна увидеть, чем он стал.

Он повернулся ко мне лицом.

— И что, если он стал таким же, как и другие?

— Одно то, что он Вознесшийся, не означает по умолчанию, что он плохой… Не перебивай. — Я подняла голову, когда он собрался что-то сказать. — Ты говоришь, что они могут, если хотят, контролировать жажду крови. Многие Вознесшиеся плохие, но при этом многие до Вознесения были хорошими людьми и понятия не имели, какова правда. Мой брат… — Я сделала судорожный вдох и расправила плечи. — Я должна сама увидеть, во что он превратился. Вот в чем заключается сделка. Я временно выйду за тебя замуж, чтобы помочь освободить твоего брата, если ты поможешь освободить моего.

Наклонив голову, Кастил несколько мгновений изучал меня. Не знаю, что он увидел, но это заставило его кивнуть.

— Согласен.

— Хорошо, — прошептала я.

— Ты не будешь со мной сражаться?

Я обдумала этот вопрос.

— Перед другими — нет. Да и зачем? Все будут считать, что мы поженимся, и это поможет мне остаться в живых, так почему бы мне с этим не смириться? — рассудила я, слегка нахмурившись. Никогда не думала, что виски обладает такой изумительной способностью прояснять мысли. — Я не стремлюсь к смерти. И у меня нет ни малейшего желания сидеть в клетке или стать мешком крови.

Кастил поморщился. Совсем чуть-чуть, но я заметила.

— Но наедине ты будешь сражаться со мной зубами и ногтями?

— Киеран ведь знает, что ты задумал?

Он кивнул.

Я поймала его взгляд.

— Тогда перед ним и наедине с тобой я буду сражаться зубами и ногтями. Без публики я не стану притворяться кроткой невестой.

— Понятно. — Он погладил стакан большим пальцем. — Но если ты захочешь притвориться такой наедине…

— Не дождешься.

В его золотистых глазах что-то блеснуло.

— Ты обнаружишь, что я могу быть невероятно обворожительным. — Я одарила его сердитым взглядом. — Помнишь, что ты говорила насчет невозможного?

Я помню.

— Но это в самом деле невозможно.

— Поживем — увидим.

— Поживем — увидим, — согласилась я и расслабилась.

Нормальная пикировка. По крайней мере, для нас.

Кастил пристально посмотрел на меня.

— Подозреваю, что это какая-то уловка и ты сейчас опять попытаешься вонзить мне в сердце тот нож.

Я издала сухой смешок.

— И к чему хорошему это приведет? Ты только рассердишься, а нож не настолько острый, чтобы отрезать тебе голову или пробить твой невероятно толстый череп.

Он самодовольно усмехнулся, допил остатки виски и отошел от камина.

— Но это доставит тебе огромное удовольствие.

Я поразмыслила.

Да, доставит.

— Я это знаю, — промурлыкал он, поставив стакан на стол.

Спустя пару секунд я почувствовала на себе взгляд Кастила.

— У помолвленных атлантианцев есть традиция носить кольца? — спросила я. — У Вознесшихся такого обычая нет, но у смертных Солиса есть. Кольца дарят во время помолвки, а на свадьбе меняют на обручальные.

— Есть.

— Тогда как люди поверят в то, что мы обручены, если у меня нет кольца?

— Хороший вопрос, — проговорил он.

— Я хочу кольцо, — заявила я. — Неприлично большое, какие я видела у жен богатых торговцев. На них были такие огромные бриллианты, что, казалось, они оттягивают им руки.

Он слегка повернулся ко мне.

— Я найду тебе такой большой бриллиант, что он будет входить в комнату перед тобой.

— Хорошо.

Я не сразу поняла, что улыбаюсь. Стоит ли мне беспокоиться по поводу этой улыбки, когда я все обдумала? Стало чуть легче. Я сказала правду насчет того, что понимаю, почему он так поступает. Это не означало, что мне это по душе и что реальность не жалит еще сильнее. Но если Виктер чему-то меня научил, если я научилась чему-то у королевы Илеаны и за то время, что была Девой и общалась с герцогом Тирманом и лордом Мэзином, так это тому, что практичность и здравомыслие — единственный способ выиграть битву и выжить в войне.

Я смирюсь со своим положением, потому что так я останусь в живых и смогу найти Йена. Как и Кастил, я пойду на все ради брата. В том числе сменю одно змеиное гнездо на другое.