Среди других

Джо Уолтон, 2010

Волшебство рядом. Стоит лишь приглядеться. Магия реальна. И Морвенна Фелпс знает об этом не понаслышке. Она победила в неравной битве свою безумную мать-колдунью, но потеряла родную сестру-близнеца. Сбежав к отцу, которого прежде Морвенна никогда не видела, она отправляется в школу-интернат, где от одиночества искушает судьбу и с помощью волшебства решает завести настоящих друзей. Своими действиями она привлекает внимание фейри, странных и чудесных созданий, но Морвенна еще не знает, что семья просто так ее не оставит, а волшебный мир может быть очень страшен.

Понедельник 29 октября 1979

Здесь четверть кончается не так, как в Арлингхерсте, каникулы у всех были на прошлой неделе. Так что тетушка Тэг работает, и все мои друзья в школе. Я приехала вчера вечером, съела сырный пирожок тетушки Тэг и после ужина сразу заснула.

Сегодня ездила в Кардифф покупать книги. Что хорошо в «Лирсе», это что у них есть американские издания. «Глава и стих» тоже приятное место, я туда всегда захожу, но они не завозят из-за границы. Еще есть много магазинов старой книги. Один в пассаже «Замок», один на Хэйз и один у казино — у них в задней комнате порно. Я, наверное, единственная, кто покупает у них книги с открытых полок. На меня всегда так таращатся, что хочется пройти дальше и накупить порнографии. А может, они не хотят продавать книги с витрины, потому что тогда приходится докупать новые? Я взяла том четвертый «Лучшего из Гэлакси» за 10 пенсов, в нем есть рассказ Желязны.

Под вечер мы поднялись по долине, чтобы повидать дедушку. Он уже не в больнице, а в пансионате «Феду Хир». Все остальные там практически сумасшедшие. Один сидит и плямкает губами «Блуба, блуба, блуба», а другой в промежутках вскрикивает. Более жуткого, унылого места я в жизни не видела: все эти старики с отвисшими челюстями и потухшими глазами сидят на кроватях, одетые в пижамы, и выглядят так, будто уже на пороге смерти. Дедушка там из лучших. У него парализована одна сторона, но другая сильная, как раньше, и он может говорить. С умом все в порядке, хотя кожа не того цвета. Волосы у него всегда были седые, сколько я себя помню, но теперь совсем белые, и в них есть прядь цвета свернувшегося молока.

Говорить он может, но сказать ему особо нечего. Он надеется скоро вернуться домой, но тетушка Тэг на это не рассчитывает, хоть и надеется забрать его на Рождество. Она и меня звала, а я сказала, что приеду, если мне не придется видеть мать. Не знаю, сумеем ли мы это устроить. Дедушка при виде меня пришел в полный восторг, все хотел знать обо мне и моих делах, и это, конечно, вышло неловко. Он не хотел упоминать имени Даниэля, как и раньше. Он никому не разрешал его вспоминать с тех пор, как Даниэль бросил мою мать. Так что про него я, конечно, ничего рассказать не могла. Но я рассказала про школу, промолчав, как там ужасно и как меня все ненавидят. Рассказала про свои отметки и про библиотеку. Он спрашивал, лучше ли у меня с ногой, и я сказала, что да.

Не лучше. Но теперь я понимаю, что это ничего. Ладно, мне больно, но ходить я могу. Я передвигаюсь. А он прикован к месту, хоть и получает физиотерапию, как сказала тетушка Тэг.

Уходя, тетушка Тэг, которая там часто бывает, пожелала доброй ночи другим знакомым, но те не могли ответить, разве только выли и заикались. Я невольно подумала про Сэма, которому, должно быть, примерно столько же лет, сколько этим старикам, и вспомнила его симпатичную теплую комнатку с книгами и самоваром. Сэм личность, а эти люди — просто отбросы, останки людей.

— Надо нам забрать отсюда дедушку, — сказала я.

— Да, но это не так просто. Он не сможет сам за собой ухаживать. Я могла бы приходить на выходные, но понадобится сиделка. Это очень дорого. Они надеются, может быть, к весне.

— Я могла бы жить с ним и помогать, — сказала я, и на миг слова повисли звездочкой надежды.

Конец ознакомительного фрагмента.