Невинная для Лютого

Диана Билык, 2020

Моя невинность продана. Моя судьба предрешена. Но я счастлива, что вырвусь из душной отцовской клетки, выйдя замуж за красивого и влиятельного мужчину. Но в день свадьбы мою жизнь разбивают вдребезги. Я досталась тому, кто готов только мучить. Тому, кто затаил злобу и решает через меня отомстить отцу. Как остаться собой в лапах Лютого врага и научиться любить несмотря на то, что сердце кровоточит?Можно читать как однотомник!Содержит нецензурную брань.

Глава 19

{Ангел}

— Не надо, — шептала я, глотая, катившиеся от страха слёзы, но Лютый будто не слышал. — Не надо так…

Говорил, говорил, говорил — будто гвозди в меня вбивал — а потом вдруг завалился на меня, придавил всей массой. Я уже наученная задержала дыхание и горько усмехнулась про себя: мне стало привычно выдерживать его тяжесть?

Крикнула:

— Эй, там! За дверью. Ваш Лютый отключился.

Не сумела скрыть радости в голосе. Разумеется, я понимала, почему шрам свалился. Судя по повязке, упавшие на урода металлические блины всё же ему навредили. Жаль, что не убили.

В палату заглянули охранники, ввалились внутрь, с меня стянули тяжёлое тело, уложили на кровать, я же отошла к стене и, поглядывая на дверь, пыталась поймать нужный момент, чтобы улизнуть.

Но один из охранников не сводил с меня глаз и всегда находился между мной и дверью, будто ему приказали следить за мной. Но больше меня нервировала его рука, что поглаживала удерживаемую ремнём брюк кобуру.

Влетел доктор, крикнул:

— Каталку сюда! Быстро в реанимацию!

Я встрепенулась, ощутив призрачный шанс на спасение. Но охранники преградили путь взволнованной медсестре.

— Лютый запретил увозить его, даже если ему станет плохо. — Процедил один из мужчин и глянул на меня: — Так и сказал: «Где она, там и я».

Врач раздражённо взвился:

— Поймите, что у вашего босса сотрясение мозга! Мало того, что травма сильная, так он ещё и от постели женщины столько времени не отходил! Без сна, без отдыха…. От лечения отказался. Поэтому ему хуже стало. Необходимо немедленно провести томографию, иначе…

Он расписывал последствия беспечности их босса, но на охранников это не действовало. Глядя в каменные физиономии мужчин, даже я понимала, что доктор лишь тратит время. Он и сам догадался, лишь буркнул зло:

— Больше Лютый ничего не приказывал?

— Избавиться от женщины, если он умрёт, — тихо так, что услышала лишь я, ответил один из охранников.

Его тихий голос, казалось, прозвенел набатом. Захотелось закрыть уши и закричать от безысходности. Я беременна от насильника, который требует стать его женой, чтобы убить моего отца, а меня, если что пойдёт не так, безжалостно убьют! И никому… НИКОМУ! Никому нет дела до моего малыша.

Лютый лишь делает вид… Или у него срабатывает некая странная отцовская забота: мой нерождённый ребёнок взамен пропавшего. Жаль его, конечно, но ничего не оправдывает того, что Лютый сотворил со мной… И тем более нет никаких оправданий тому, что собирался сделать!

Прижимаясь спиной к прохладной стене, я смотрела, как люди в белых халатах возятся с Лютым, и молилась об одном: сдохни! Просто перестань дышать, и всё наладится. Я спокойно выношу твоего ребёнка, рожу его и попытаюсь забыть, как он был зачат.

Возможно, со временем, я даже научусь не ненавидеть отца своего ребёнка так отчаянно. А может, и нет. Но сейчас от тебя нужно одно — оставить нас. Не мучить. Уйти!

Перед глазами пронеслась картина счастливого будущего: я веду за руку моего сына, почему-то я была уверена, что родится мальчик, светит ласковое солнышко, над головой перламутрово переливается стыдливо прикрытое листьями парковых деревьев небо, а малыш спрашивает: «А где мой папа?».

Я вздрогнула и прижала руки к животу. И что я отвечу? Что стояла и смотрела, как он умирает? Что желала смерти тому, кто дал ему жизнь? Сжала челюсти и мотнула головой: Лютый бы стоял и с наслаждением следил, как я испускаю дух!

В груди будто ржавый гвоздь провернули. Я не хотела признавать, что это может и не быть правдой, отчаянно хваталась за ненависть. Нашу обоюдную лютую ненависть. Ненавидеть лучше, чем испытывать боль и отчаяние.

Нет, нельзя поддаваться эмоциям, нужно попытаться мыслить здраво. Ради ребёнка я не могу потерять голову и сделать опасный выбор. Так можно зайти очень далеко… откуда не возвращаются.

Я снова скользнула тревожным взглядом по охраннику, что стоял между мной и дверью. Эти люди не волнуются за Лютого, не отвлекутся, даже, если он умрёт. А потом… Я сжала челюсти до ноющей боли. Да даже если мне удастся сбежать, это не будет означать конец мучениям.

Нельзя забывать, что Лютый лишь исполнитель, что тот страшный человек с кинжалом может нанять другого урода. Что сделают с папой? Со мной?.. С ребёнком!

Я с усилием втянула воздух, осознав, что стояла не дыша так долго, что уже потемнело перед глазами. Лютый мой единственный шанс выжить и выяснить, что желает тот человек, спасти нашу семью.

Я отлепилась от стены и спокойно пошла к выходу.

Как и следовало ожидать, путь мне преградил мужчина с пистолетом. Я даже не удостоила его взглядом, обернулась и спросила другого:

— Лютый сказал, чтобы он был там, где я? — Не дожидаясь ответа, коротко кивнула: — Я иду в реанимацию. Можете взять каталку или тащить его сами — мне без разницы.

И, обойдя опешившего охранника, босиком направилась по коридору.

Конечно, охранники тут же организовали каталку, повезли Лютого, колеса загремели по кафелю. Медсестра показывала путь, а доктор потянул меня за руку:

— В реанимацию посторонним нельзя.

— Я не посторонняя, — вырвалась я и добавила глухо: — Я невеста Лютого. А у его людей всё ещё есть приказ держать его там же, где я. У вас остались вопросы?

Присела на кушетку, потому что было трудно стоять. Голова кружилась, живот ныл, а ладони ломило. Хотелось попросить обезболивающего, но я боялась навредить малышу, поэтому терпела.

Наблюдая за склонившимися над Лютым докторами, я пыталась смириться с принятым решением. Ведь это не был брак по расчёту, как сообщил мне урод. Он ясно дал понять, что претендует на моё тело. Я содрогнулась и прижала руки к животу. Нет, он не посмеет. А поцелуи… Как-нибудь переживу.

Меня тронули за локоть, и я обернулась на одного из охранников. Он взглядом указал на удобное кресло-каталку, и я со вздохом опустилась в него.

С Лютым возились долго. То перевозили его в заставленную медицинскими аппаратами комнату, то возвращали в палату, а мне приходилось всюду сопровождать его и даже согласиться на халат.

«Где она, там и я».

Это ненадолго. Отец разберётся с нависшей над нами опасностью и, когда тот человек не будет угрожать нам, Лютый исчезнет из моей жизни.

— Ангел… — Лютый, очнувшись, схватил доктора и, сжав его руку так, что тот застонал от боли, прорычал: — Где девушка?!

Я вздрогнула и, ощутив, как сердце сделало кульбит и застряло в горле, мельком глянула на дверь, но там, конечно же, стоял охранник. Преодолев подпрыгнувшую к горлу панику, я медленно поднялась и произнесла как можно спокойнее:

— Там, где ты.

Подошла и, опираясь о кровать, склонилась над Лютым. Опалив его ненавидящим взглядом, положила ладонь на каменные мышцы его руки и процедила:

— Отпусти врача, пожалуйста.

Ложь давалась с трудом, но я хотела показать, что прекрасно умею притворяться, если надо. А мне до смерти надо. До смерти Лютого от рук моего отца. И после того, как минует угроза.

Я растянула губы, молясь, чтобы это было похоже на улыбку:

— Рада, что ты очнулся.

И, задержав дыхание, будто ныряя под лёд, прижалась своими губами к его.