Моя безумная, безумная, безумная жизнь

Дмитрий Долина

Это автобиографическая повесть, где я описываю события, произошедшие со мной в реальной жизни от рождения до настоящего времени, т.е. до ноября 2019 года. Я написал ее в 1-ю очередь для того, чтобы мой сын, которому в декабре этого года исполняется 18 лет, прочитал её. И сделав выводы, правильно построил свою жизнь, не наступая на те грабли и не делая тех ошибок, которые выпали на мою долю. Если же моя история поможет ещё кому-нибудь изменить свою жизнь к лучшему, я не буду против :)

ГЛАВА 2

Учеба и армия

Закончив школу не на «отлично», но все же не совсем плохо, я подал документы в универ (ДГУ — Днепропетровский Государственный Университет) на историю и стал готовиться к экзаменам.

В школе историю я знал отлично, так что никаких проблем я особо не предвидел, нужно было всего-навсего повторить, освежить в памяти главные исторические события и даты. Накануне экзамена я даже не пошел гулять с друзьями, а посидев с учебником на балконе, рано отправился спать, не забыв при этом поставить будильник на 4 утра, так как добраться из п. Мелиоративного в Днепр утром можно было только на рабочей электричке, которая отправлялась в 5:12.

Проснувшись утром, я сразу понял, что проспал. То ли будильник не зазвонил, то ли еще что-то, но на часах было уже около 7 утра, и оставался только проходящий поезд Ясиноватая-Кривой Рог, который шел через Днепропетровск. Можно было одеваться и бежать на него, но шансов успеть на экзамен к 9:00 у меня уже не было никаких. И я решил со свойственным для себя максимализмом или перфекционизмом, что лучше вообще не ехать, чем опоздать на свой первый в жизни экзамен в ВУЗ:) Дело в том, что я с детства не любил непунктуальность и требовал этого в первую очередь от себя самого. Позже я поехал забирать документы и чтобы не терять год до следующего поступления просто так, подал документы в 53-ю бурсу на специальность корректор-наборщик текстов. Это было полиграфическое училище и русскому языку уделяли очень большое внимание, а русский был обязательны экзаменом при поступлении в ВУЗ, ведь это были последние годы СССР. Когда я приехал в конце августа знакомиться с группой, я с удивлением понял, что я буду единственным парнем в группе. Да и вообще по всему училищу было не так уж много парней. Когда я попал в общежитие, которое было на Гагарина, я понял что это обитель девушек, так как парней было от силы человек 5 на все 5-ти этажное общежитие. Дальше события развивались предсказуемо… Вместо того, чтобы спать ночью (тогда для меня это была роскошь:), я вырубался на занятиях и имел очень уставший вид. Спасением для меня становились выходные, когда я мог уехать домой, в Мелиоративный. И наконец-то пообщаться, выпить и просто посидеть с пацанами, поговорить или послушать музыку. Весь этот разврат длился около 2-месяцев, и меня в лицо и по имени знали все девушки этого училища, а там их было большинство. И Вы не поверите, но мне надоело это бля*ство, и я ушел из училища и перевелся в Новомосковское кооперативное училище, где на тот момент учились мои одноклассники и друзья. Здесь был уже чисто мужской коллектив, одна девушка в группе была не в счет. Все мы пришли сюда получать профессию «заготовитель с/х продукции и сырья». В позднем «совке» это в принципе была довольно востребованная профессия, так как заготконторы принимали у населения практически все: начиная от мяса, яиц, меда, и других продуктов, заканчивая лекарственными травами и сырьем, шкурами, пушниной, металлоломом и т. д. Училище я закончил в 1990 г., получил диплом и стал думать, что делать дальше. И тут я узнаю, что в ДГИ (Днепропетровский горный институт) в этом году можно поступить без вступительных экзаменов, а просто по собеседованию. Беру документы, прохожу собеседование одним из последних, когда приемная комиссия была уже практически пустая и утром в компании своего друга и двух девушек еду на море. Побыв на море около 10 дней, я вернулся домой и нашел в почтовом ящике уведомление, что мне нужно посетить военкомат в ближайшее время. Я сразу же поехал в институт, нашел себя в списке 4-й группы горного факультета по специальности ПРМПИ (Подземная Разработка Месторождений Полезных Ископаемых), взял справку и следующим утром поехал в военкомат г. Новомосковска. Там я первым написал свою автобиографию и сдал ее вместе со справкой из института. Помню, что работник военкомата еще поставил меня в пример остальным, что вот видите, кто будет и дальше учиться, а кто топтать сапоги в армии и пожелал мне дальнейших успехов.

Учеба в институте начиналась в сентябре, но в то время всех отправляли в колхозы на сборку урожая. Я же договорился, что буду положенное время работать на винзаводе в с. Знаменовка, а для института возьму на заводе справку. Плюс был в том, что в отличие от остальных я за свою работу получал деньги. После этого началась учеба в институте. Чтобы не ездить каждый день я поселился в общежитии № 1, «возле танка». Те, кто в теме меня поймут, для остальных же скажу, что от центрального корпуса ДГИ до общаги было 2 минуты пешком. Компания в общаге подобралась еще та и скоро мы втянулись в такой ритм. Вечером садились играть в покер и продолжалось это практически до утра, затем падали спать. На 1-ю пару с утра начали ходить все реже, а затем и вместо 2-й пары устраивали себе совместный обед в одной из ближайших студенческих столовых. После обеда шли на 3-ю и 4-ю пару, после этого ехали в пивбар. Бывало, что вместо 4-й пары я ходил в кино. Тогда как раз было время видеосалонов, так что посмотреть можно было много интересных фильмов, как старых, так и новых. Когда семестр подошел к концу и приблизилось время зачетов перед сессией я начал появляться чаще на занятиях, чем немало удивил некоторых преподавателей, которые видели меня в первый раз. Но я доказал им, а в первую очередь себе, что я могу и в учебе показывать неплохие результаты, а не только танцевать парный рок-н-ролл на студенческой дискотеке после предварительно выпитых 8 литров пива. Из 6 зачетов я без труда сдал 5, оставался только один, но он был по информатике. А информатику я ненавидел со школы и получил в аттестат нормальную оценку только благодаря своей классной руководительнице, которая чуть ли не за уши затащила меня в кабинет информатика, чтобы я выполнил контрольное задание, и было за что ставить оценку. По итогу информатик все понял, сам все решил за меня и отправил меня восвояси. Через полчаса я уже ехал с друзьями на пляж в одном с ним автобусе, и был очень далек от какой-то там информатики. Но то была школа, а здесь все же институт и зачет нужно было сдавать самому.

Это сейчас дал денег и все, а в то время (1990 год) такой мысли даже не могло возникнуть. Дело было перед Новым Годом, а сессия была после новогодних каникул, и я отложил все на потом. Новый Год я отметил в компании друзей в Мелиоративном, правда, не обошлось без приключений. Квартира девушки, у которой мы собирались отмечать НГ, в последний момент оказалась занятой: заболел ее младший брат и родители решили остаться дома. И в 6 вечера 31 декабря мы вместе с аппаратурой, бухлом и закусками оказались просто на улице. Но слава Богу, нашлась другая квартира и часам к 8 нам все же удалось сесть за стол. Но так как мы планировали в с 9 до 11 вечера провести на дискотеке, а идти туда трезвым было просто неприличным, то мы начали форсировать события. И я немного переборщил…

Последнее что я помню на дискотеке, что я танцевал медленный танец, изо всех сил стараясь не упасть вместе с партнершей. После этого я вышел проветриться на улицу. Зима была со снегом и морозом, так что это вроде выглядело логично. Но я не надел куртку, а как был в рубашке и легком свитере решил немного пройтись в надежде протрезветь. Рядом с ДК в котором проходили дискотеки, была школа и я забрел во двор школы. Было холодно и много снега. В какой-то момент я поскользнулся и упал… Очнулся я оттого, что замерз. Я встал и пошел обратно на дискотеку, но она к тому времени уже закончилась, и ДК был закрыт. Я пошел на квартиру, где мы собирались отмечать НГ. Когда я пришел, все с облегчением вздохнули, так как они пытались меня найти, но не смогли. Я спросил их не забирали ли они из гардероба мою куртку и услышав отрицательный ответ снова пошел в ДК. Было уже 23:30 или даже больше. Разбудив сторожа, мы забрали мои вещи, и вернулись, когда уже оставалось 5 минут до НГ. Дальше все поупивались, а я наоборот протрезвел. Хотя мы и выпили с девушкой из медицинского пару бутылок водки вдвоем, когда все повырубались, но не спеша и под хорошую закуску, так что к утру я великолепно себя чувствовал.

Каникулы закончились быстро и нужно было возвращаться в институт, тем более что на носу была сессия. Но я забил. Родители по этому высказывали недовольство, а мама вообще сказала, что лучше бы меня в армию забрали. Я собрался в институт, чтобы взять академотпуск на 1 год и пойти устроиться на работу. Дело было 25 января 1991 года, как оказалось одна из поворотных дат в моей жизни. Поехал я вместе со своим товарищем, Геной. Поначалу все шло хорошо, а потом мне сказали, что нужно сходить в военкомат и сняться с военного учета, раз я выезжаю из обшежития. Ни о чем не подозревая я смело отправился в Жовтневый военкомат г. Днепропетровска вместе со своим другом. Когда я зашел в кабинет и сказал, что хочу сняться с учета, у меня взяли паспорт и попросили подождать в коридоре пару минут. Затем меня позвали и положили передо мной на стол военный билет. Как назло в обложке паспорта была фотка на студенческий, так что ее быстро вклеили и предложили мне расписаться в получении. Можно было бы конечно устроить скандал, истерику, но я вспомнил слова своей мамы, что лучше бы меня забрали в армию и молча подписал все документы. Выйдя из кабинета я объяснил ситуацию своему другу, у того глаза полезли на лоб. На всякий случай я с ним попрощался и договорились встретиться вечером на дискотеке. Если же вдруг меня там не будет, то значит меня забрали в армию и пусть зайдет ко мне домой и сообщит моим родителям. Мы расстались, он поехал домой в Мелиоративный, я же в областной военкомат на комиссию. Комиссию я прошел и меня, не отпуская домой, вечерним поездом Адлер-Киев отправили к месту службы. Так как я не появился на дискотеке, мои друзья объявили через диджея, что меня забрали в армию, удивив этой новостью присутствующих. Подождав прибытие последней электрички (около 1 часа ночи), Гена позвонил в дверь моей квартиры. Спросив на всякий случай, не дома ли я, и поняв, что я не приезжал, он рассказал им всю историю с военкоматом. Родители были в шоке и утром были уже в Днепре, пытаясь выяснить, куда меня отправили служить. К этому времени мы уже выгрузились из заблеванного, загаженного плацкартного вагона в котором нас везли, на центральном ж/д вокзале г. Киева. Хорошо, что двери в соседние вагоны были заблокированы, потому что 120 пьяных в говно пацанов (именно столько нас напихали в плацкартный вагон), разнесли бы весь поезд.

В Киеве мы остановились в здании комендатуры на вокзале и стали ждать машины, которые нас заберут в часть. Местом службы для нас была обозначена Десна. Кто хоть каким-то образом был причастен к армии, слышали об этой легендарной учебке, любимой учебке Хрущева. О ней слагали стишки-страшилки, вот, к примеру, один из них: «Лучше х*й забить в сосну, чем пойти служить в Десну!» или ещё один «Лучше жопой сесть в костер, чем пойти служить в Остер» (Остер — это название городка в Черниговской обл. рядом с учебным центром «Десна»). Но реальность в итоге превзошла все ожидания. Ночью за нами таки пришли Камазы и нас повезли в Десну. Было — 10-15 градусов мороза и в тентованных Камазах мы все задубели от холода. По приезду нас сразу отправили в баню помыться и переодеться в солдатскую форму. После того как мы переоделись, нас построили и повели на территорию части. Светало. Проходя по территории части мы отовсюду слышали: «Духи — вешайтесь!!!», как предупреждение о том куда мы попали. Я с компанией ещё 5–6 человек из Днепра, попали в пехоту, казарма № 17, сначала в 9-ю роту, потом во 2-ю. Об учебке можно много рассказывать, но я постараюсь покороче. После «гражданки» это действительно было нечто: подъемы по тревоге, марш-броски на полигон (12 км) с полной выкладкой, жуткие условия в нарядах, плохая еда, дебильные приказы офицеров и сержантов и т. п. Мы окапывались в 20-ти градусный мороз, так что саперные лопатки гнулись об лед, а глубина ростового окопа была всего лишь 5–7 см, умирали на плацу от строевой подготовки, до одури стреляли на полигоне и днем и ночью, спали на снегу возле костра, ели вместо ложек сосновыми ветками… Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что в Десне я научился выживать и приспосабливаться к любым условиям, что не раз помогало мне в кризисных ситуациях. Но тогда, в 1991, в Десне, желание было только одно — поскорее отсюда свалить.

Использовали для этого разные пути. Кто-то стрелялся, вешался (было и такое, к сожалению), косил на больничку. Я же для себя сделал выбор, что буду поступать в военное училище. Когда-то, еще в школе, я подавал документы в Суворовское училище, но что-то не прошло. Теперь же я выбрал КВОКУ (Киевское Военное Общевойсковое Командное Училище им. Фрунзе). Выбор мой был не случаен, так как в свое время там готовили разведчиков и военных атташе. Если бы я не подал документы в КВОКУ, то уехал бы весной вместе с остальными в Германию (но об этом сообщили в последний момент). А так я приехал в Киев. На сборах были ребята из разных групп войск, но все быстро нашли общий язык и понеслось. Пьянки, самовольные вылазки в город, драки, девушки. В одной из дурацких ситуаций после выпитого спиртного я получил серьезную травму колена (как оказалось на всю жизнь). Я не инвалид, но времени от времени она беспокоит меня и сейчас. Тогда же я попал в санчасть на территории училища и местный хирург-коновал ставил надо мной эксперименты с использованием различных лекарств. Когда же он понял, что ничего не помогает, он решил что мне нужно делать операцию. Вся эту жуть тянулась около 2 месяцев, и я все время ходил или с костылем или с лангетой, и был в глубокой депрессии, что даже не писал домой. Как я потом узнал, родители уже хотели подавать в розыск, когда я все же собрался с духом и написал им письмо. Я был готов к операции, когда в санчасть привезли парня уже после операции со схожей травмой. Когда я глянул на его ногу, то мне стало не по себе: под коленной чашечкой, где делали операцию была огромная шишка или опухоль. Когда я спросил у парня что это такое, он ответил мне с грустной улыбкой, что врачи сказали — рассосется. После этого я встал, пошел к хирургу и сказал, что я отказываюсь от операции. Тогда он сказал гениальную фразу: «Значит ты — здоров!», и тут же выписал меня в часть. Так как экзамены уже давно прошли, то меня приняли за штатом в ремонтную роту. Там я встретил несколько ребят, вместе с которыми был на сборах, познакомился с остальными и служба продолжилась. Начались наряды, вылазки в город, пьянки. В августе 1991 благополучно развалился Советский Союз. В отличие от Москвы в Киеве все было спокойно, только выезжали на БТРах усиливать посты на въездах в город. В сентябре за 1л самогона я договорился с прапором из своей роты, что смотаюсь на выходных домой. Он дал добро с условием, что в понедельник я буду стоять на утренней проверке вместе со всеми. Увольнительную должны были подписать в пятницу после обеда, и вечерним поездом я собирался ехать в Днепр. Но информации о том, что увольнительная подписана все не было и не было, и вечером я с друзьями вышел в самоволку и изрядно напился. Стоя на вечерней проверке, я услышал от прапора, что увольнительная таки подписана, и что завтра около 11 утра я смогу свалить из части на вполне законных основаниях. С утра, в субботу, нас повели в парк и распределили на работы. Мне поручили очень ответственную работу — долбить ломом асфальт, но к 11-ти часам я со своей задачей справился и меня отпустили. Я забежал знакомым ребятам, взял у них гражданку и вышел в город. На вокзал ехать было бессмысленно, так как поезда были только ночные, и моя поездка становилась бессмысленной. Поэтому я поехал в аэропорт Жуляны, ни на что особо не надеясь. Там я встретил своих знакомых по ДГИ, поболтали немного и я пошел к кассам. Как и ожидалось, свободных билетов не было, но возле кассы упорно стояло три мужика. Услышав, что я тоже на Днепр, они протянули мне листок бумаги со своими фамилиями и предложили мне записаться в список, на случай если билеты вдруг появятся. Я так и сделал и пошел бродить по аэропорту. Вскоре я услышал объявление, что до Днепра появилось ровно 4 билета, и я побежал к кассе. Мужики уже отдали свои паспорта и вертели головами, выискивая меня. Подбежав, я сунул в окошко свой военный билет и через полчаса уже летел в Днепр. Самолет был АН-24 (пассажирский «кукурузник»), я сидел возле мотора, гул был невозможный и ловил он все воздушные ямы, но для меня это была как обычная поездка на полигон на БМП-2. Только еще с видом из окошка с высоты на землю. Через час я был в аэропорту Днепра, прыгнул в 60-й и успел на павлоградскую электричку, которая довезла меня до поселка. Была суббота, 21-е сентября, через два дня после моего ДР. Дома никто и не подозревал о том, что я приеду, так как все вышло спонтанно. К тому же в 1991 еще никто и не слышал о мобильных телефонах. Поднявшись на 3 этаж, я позвонил в дверь. Дверь открыл мой младший брат и раскрыв рот, застыл в проеме. Отодвинув его плечом, я тут же попал в объятия мамы, отца и, конечно же, брата. Затем естественно я встретился с друзьями, кто не был на тот момент в армии, и разошлись только под утро. На следующий день с родителями и друзьями мы поехали в Днепр на ж/д вокзал. Но оказалось, что билеты купить нельзя по причине их отсутствия в кассах. Дав взятку начальнику поезда и войдя в поезд, я с удивлением обнаружил пустой вагон. Вот такие тогда были схемы. Кстати перед самым отправлением какой-то армейский полковник, который так и не смог купить билет, а дать «на лапу» ему не позволяла совесть, таки пожелал начальнику поезда счастливого пути, отправив его с правой в легкий нокдаун. Я в последний момент успел подхватить падающую тушу начальника поезда, иначе последствия могли бы быть куда серьезнее. В понедельник я стоял на утренней проверке как ни в чем не бывало. Следующим событием стал приказ, для меня означавший окончание 1-года службы. Не буду описывать процесс получения «дедовского» кожаного ремня, так как самое жесткое началось потом. Мы все очень жестко поупивались, последнее, что я помню — это 3-литровая банка с «ершом». Утром я пришел в себя в расположении, на своей кровати и увидел что все вокруг заблевано до невозможности. Мало того, мне еще и рассказали историю про меня самого.

Когда пришла ночная проверка, я как раз начал захлебываться в собственной блевоте. И моему прапору и двум полковникам пришлось держать мою голову над ведром, пока я не проблююсь. Одним словом, они меня спасли. Когда примчался ротный, мы уже бежали 3-км по стадиону, потом турник, а потом долгая и нудная лекция на тему о том какие же мы все таки уроды. Меня хотели отправить на «губу» (гауптвахта), но вместо этого отправили в командировку на Печерск, в прокуратуру Киевского гарнизона, на месяц. Там я перезнакомился со всеми лейтенантами-следователями и частенько брал у них магнитофоны (которые были у них в качестве вещдоков), чтобы послушать или переписать музыку. Все складывалось нормально, пока однажды утром я не перебежал проспект Леси Украинки с бутылкой пива перед машиной прокурора. Он орал как бешенный и в итоге объявил мне 10 суток ареста. Меня забрали в часть, но снова не посадили, а просто отправили в наряд. Дело в том, что отправить солдата на «губу» в то время было не так просто, нужно было выставить начальнику «губы» канистру бензина или ящик водки. Поэтому до поры до времени все затихло. В целом дедовщины я на себе сильно не ощущал, но был один сержант на полгода призывом старше, которому не нравилось мое независимое поведение. И в очередной раз в парке, когда его отымел наш ротный, он решил оторваться на мне. Когда он позвал меня для разговора в один из боксов, я понял что будет дальше и был к этому готов. Он вошел первым и когда я с улицы после яркого света вошел в полутемный бокс с техникой, я еле успел среагировать на летящий в мою сторону кулак. Увернувшись от удара, я сразу же ударил в ответ, но вместо удара в челюсть, намеренно ударил его в плечо. Удар вышел не очень сильным, но неожиданным и сержанта отбросило спиной на «зубило» стоящего позади него БТРа. Боль от удара в плечо и от удара позвоночником о металл немного охладила его пыл, и я увидел в его глазах страх напополам с бешенством. Он был явно крупнее меня и не сомневался в своем превосходстве, но тут он вдруг начал хватать руками воздух, в надежде что под руку попадется что-то тяжелое, чем меня можно огреть. Я не стал этого дожидаться и быстро вышел из бокса на улицу, где он не осмелился бы нападать на меня, так как все было на виду. Но обиду он затаил. Вечером в казарме ко мне подошел один из дембелей, сказал что уважает мою позицию, но предупредил. чтобы я теперь все время был готов к продолжению этого конфликта. Когда он напьется, то попытается взять реванш. И это произошло. Еще подымаясь по лестнице, я слышал пьяный рев этого сержанта, а когда я появился в расположении, он вышел из каптерки и предложил мне поговорить. Я не стал отказываться и зашел вместе с ним в комнату, которая использовалась в качестве спортзала, там были гири, гантели, штанга и другой инвентарь. Сержант позвал 2-х молодых и приказал вынести все в другую комнату. Когда это было сделано, он посмотрел на меня мутным взглядом и сказал, что теперь он будет меня убивать, и никто мне в этой ситуации не поможет. Я ему спокойно ответил, что не собираюсь просто смотреть на его действия, а отвечу ударом на удар, и что теперь я буду бить только в челюсть. Если он хочет попробовать пусть начинает, а там будет видно, чем это закончится. И все закончилось. Он даже не сделал попытки ударить меня, а начал разговоры о том, что ведь нам еще вместе служить, что надо держаться друг друга и т. д. В конце нашей беседы мы пожали друг другу руки и разошлись по своим койкам. Но буквально на следующий день на разводе что-то пошло не так, и я послал прапора подальше. И меня отправили в наказание в БОУП в с. Старое. И моим сопровождающим, конечно, был Слон (прапор, которого я послал, на самом деле был контужен в Афгане, и именно он держал тазик с блевотой). Доехали без приключений. меня определили в ремроту и отправили работать в кочегарку. Для меня это наоборот не было наказанием. Ведь ни для кого не секрет что Виктор Цой в свое время тоже работал в кочегарке. И это не помешало ему стать тем, кем он стал. Работал я там месяц. За это время успел едва не взорвать котел, но зато так тепло в казармах до этого не было, наверное, никогда. Единственное, что напрягало это синяки под глазами. На самом деле это была угольная пыль, которую не удавалось полностью вымыть в тех условиях и создавалось впечатление синяков под глазами. Через месяц меня вернули в Киев. Я исправно ходил в наряды, частенько выезжал в наряд ВАИ (военная автоинспекция), наш пост был при выезде на Ковельскую трассу рядом с постом ГАИ. Там я сдружился с гаишниками и частенько по ночам выпивал с ними «для сугреву» самогона и закусывал домашним салом и черным хлебом. Особенно часто меня приглашал «повечеряти» пожилой гаишник-старшина, бывший уже на пенсии, но продолжавший работать. Так прошел декабрь и начался январь 1992 г. С сигаретами проблем не было, гаишники останавливали машину и трясли на деньги, после этого мы стреляли сигареты. Большинство не жлобилось на сигареты для солдат, бывало, что давали по целой пачке, а один мужичок как то вручил мне еще и бутылку «пшенички». Я спрятал ее в своем вещмешке, чтобы забрать с собой в часть и тут подходит пожилой старшина с бутылкой спирта «Royal» и говорит мне: «идем до тебе в вагончик по 100 грамм». Но дело было уже утром и мой прапор не спал и услышав это, начал возмущаться. На что гаишник сказал ему иди сынок, погуляй, дай бойцу 100 грамм выпить. Это был единственный раз в жизни, когда я пил чистый спирт. Старшина объяснил, как правильно это сделать чтобы не обжечь себе горло или легкие и я выпил с ним пару-тройку рюмок. После этого я сделал себе кофе, закурил и стало очень даже тепло и хорошо. Приехав в часть, мы с друзьями на обеде выпили еще бутылку пшеничной и вечером, переодевшись в гражданку, я пошел на концерт «Технологии». «Нажми на кнопку — получишь результат…» — такой себе русскоязычный аналог Depeshe Mode. Но в целом служба при училище меня начала утомлять, кругом одни офицеры, только иди, крути головой по сторонам и отдавай честь, Не дай Бог не отдал честь какому-то преподу в чине полковника, как минимум лекция минут на 15, ну в общем, вы поняли. Плюс свои же начали стучать друг на друга, так что каждый шаг был известен начальству. Я вспоминал суровую обстановку в БОУПе (по сравнению с Киевом она такой и была — батальон находился в лесу за селом Старое) и ребята с которыми я там познакомился, показались мне нормальными парнями. Не то что в Киеве через одного стукачи. И в один из дней, увидев в парке начальника штаба, майора Слубчука, моего земляка из Днепра, я подошел к нему и спросил, можно ли мне перевестись в батальон на постоянное место службы. Майор удивился и сказал, что на его памяти это 1-й случай, когда кто-то из солдат сам просится в батальон «на постоянку», так как обычно было все наоборот, все рвались служить в Киев. Но он с уважением отнесся к моей просьбе, и вскоре собрав свои вещи, я приехал в БОУП в расположение ремроты, командиром, которой был ст. лейтенант Нагорский Александр Иосифович. И я начал втягиваться в будни батальона. Ребята увидев меня вновь, спросили за что в этот раз меня отправили в ссылку из Киева, но услышав, что я сам попросил начальника штаба перевести меня сюда, начали относиться ко мне по другому и я быстро вписался в коллектив. В роте был свой меломан Слава «Зоррик», он служил на пульте связи, типа как АТС на гражданке. Он подбрасывал кассеты с рок-музыкой и вечера в казарме проходили под аккомпанемент Manowar, Iron Maiden, Axxis, Scorpions и т. д. Также был свой музыкант — Виталик Гоцуляк, который был фанатом Цоя и играл на гитаре все его песни. Этим его репертуар не ограничивался, он мог подобрать на слух и сыграть любую вещь, но основным репертуаром был русский рок: Цой, Гребенщиков, Алиса, Чайф, ДДТ и т. д. Мы с ним сдружились и частенько заходили в радиоузел батальона, которым он заведовал, и слушали там музыку. По совместительству он был еще и почтальоном, поэтому постоянно бегал в село на почту за письмами. Еще один товарищ с которым мы сдружились — «Лазо» Олег Лазоренко родом из Черниговщины из местечка со смешным на мой взгляд названием Талалаевка. Так все продолжалось до конца февраля, пока меня не вызвали в Киев. Приехав в училище, я узнал, что от родителей пришла телеграмма в связи со смертью моей бабушки по маминой линии. На самом деле умерла она еще в январе, но свой дом завещала мне, и нужно было мое присутствие для оформления документов. Мне дали 7 суток отпуска и я поехал на родину. Приехав домой, я как раз попал на день рождения моего младшего брата — 24 февраля. Собрались его друзья и мы вместе с нашими родителями сели за стол, чтобы отметить. На столе было полно разной еды, но я шепотом спросил у мамы, есть ли у нас сало, лук и черный хлеб и сказал, что так привык. И весь вечер возле меня стояла тарелка с нарезанным салом, луком и хлебом. Потом мы вышли прогуляться на дискотеку. Было холодно, мороз и очень скользко и тут моя незалеченная травма колена дала о себе знать. В очередной раз поскользнувшись. я буквально услышал хруст выскочившего коленного сустава, затем почувствовав дикую боль в колене, упал как подкошенный. Мой брат с друзьями дотащили меня домой и на этом моя прогулка закончилась. Колено раздуло как футбольный мяч и наполнилось жидкостью, которую нужно было откачивать шприцом. Так как я был солдатом, то обращаться нужно было не в гражданскую больницу, а только в военный госпиталь и утром я в сопровождении родителей, так как самостоятельно я ходить не мог, поехал туда. Помню, как мне стыдно было идти с помощью родителей. я чувствовал себя полным инвалидом каким-то, но по другому я бы не добрался. Меня положили в госпиталь, а родители уехали домой. И начались больничные будни: процедуры. костыли, лангеты. Но было весело, пациенты подобрались с юмором и чудили по полной. Парень который служил срочную здесь в госпитале в хирургическом отделении, сколько я помню был постоянно под морфием, медсестры были не прочь выпить и покурить, ну и пациенты творили все что угодно. Как во время пьянки один умник заявил, что у него видите ли стоят шары в члене, и что любая телка после первого раза с ним, обязательно захочет еще. Другой умник, которого через 2–3 дня выписывали и давали небольшой отпуск с поездкой домой. Он был женат, жену давно не видел, вот и решил сделать ей сюрприз. Не откладывая на потом, решили сразу же женатику вкатить пару шаров в член, чтобы он, как следует, поприветствовал жену. Не буду утомлять подробностями. но обилие спиртного сделало свое дело и ему там разворотили такое, что и через 2 дня и через 2 недели единственной мыслью его было, когда же без боли он сможет поссать. В другой раз мы как то выпили, но этого было мало и мы пошли за добавкой. Но было уже поздно, и спиртного найти не удалось. Тогда какая-то «светлая голова» предложила собрать по тумбочкам в соседних палатах весь одеколон, разбавить его водой и продолжить банкет. Никто не высказался против, и единственный раз в своей жизни, я пил разбавленный с водой одеколон. Сказать что это противно, значит, ничего не сказать — это вроде как пьешь какое-то жидкое и горькое мыло. На утро болела голова, но это было полбеды, в соседних палатах начали раздаваться возмущенные крики, где мой одеколон и т.л. Зайдя в туалет, я услышал те же разговоры возле умывальника по поводу одеколона. Начав ссать, я вдруг явственно почувствовал что моча издает резкий запах одеколона и быстро сделав свое дело, свалил, чтобы не спалиться. Приезжали в госпиталь мои друзья проведать меня. Виталик тогда служил в Москве на паспортном контроле в аэропорту, он привез с собой сигарет: «Marlboro» и «Salem». В 1992 г. это было роскошью, и я наслаждался. Подошло 8-е марта и я задумал свалить в самоход. Взяв у ребят гражданку, я благополучно добрался на поселок и как следует «поздравил» свою соседку. Утром я вернулся в госпиталь уже в своей гражданской одежде, отдал чужие шмотки обратно и заскочил в палату. На беду я наткнулся на начальника отделения, полковника. который начал орать на предмет того что здесь делают гражданские. Я сказал, что он не имеет права орать на меня, его это взбесило, и он решил лично вывести меня из госпиталя. Подойдя к лестнице, он сильно толкнул меня вниз по ступенькам и я, как ни старался. все же наступил на больную ногу. А ведь мне только вчера сняли гипс. Боль была ужасной, но в бешенстве я ее не почувствовал, а сказал полковнику что если он еще раз меня толкнет, то я при всех разобью ему лицо. Увидев мою гримасу от боли, и то, как я захромал к выходу, он что-то заподозрил, но я уже вышел и покинул территорию госпиталя. Нагулявшись дома, через несколько дней я вернулся, чтобы получить документы на выписку из госпиталя и предъявить их по возвращению в часть в Киеве. Подходя к кабинету, у медсестер я узнал, что меня уже ищут. Зашел я к полковнику в той же одежде, что и был во время конфликта. Увидев меня, он переменился в лице и начал говорить мне, что зачем же я ушел, зачем прекратил лечение и т. д. и т. п. Но я попросил его просто выписать меня из госпиталя, и что я буду возвращаться обратно в свою часть. Он оформил все надлежащие документы, мы пожали друг другу руки и я уехал домой, а на следующий день в Днепр, откуда уже поездом в Киев. Приехав в училище, я отдал справку в штаб и мне сказали побыть в ремроте пару дней, пока не будет идти машина в БОУП, она меня и заберет. Так как я был никому здесь не подчинен, я переоделся в гражданку, перелез через забор и ушел в город. Побродив по Крещатику, я зашел в ЦУМ и в отделе пластинок увидел в свободной продаже сборник старых (до 1980 г.) композиций «Scorpions» и, не задумываясь, купил их. Выйдя из ЦУМа. я дошел до кинотеатра «Украина» на Городецкого, взял билет и пошел в кино. Какой фильм я тогда смотрел, уже не помню, да это и не важно, так как самое интересное началось потом. Выходя из кинотеатра, я увидел симпатичную девушку и просто пошел за ней. Сначала она села в один троллейбус, я за ней, затем вышла, я за ней, села в другой, я тоже. Вечерело и она начала нервничать по мере того, как в салоне становилось все меньше и меньше пассажиров. Наконец мы доехали до конечной. в салоне кроме нас было еще пару-тройку человек. Выскочив из троллейбуса, она не рискнула спускаться в темный подземный переход а рванула просто через дорогу. На улице было уже очень мало людей и спросить, как мне добраться в часть было практически не у кого, поэтому я рванул за ней. Перейдя дорогу, она уже почти перешла на бег, а мое колено начало давать о себе знать и поэтому я в 3 прыжка догнал ее. Она в панике подняла голову и собралась уже кричать и звать на помощь, но я что-то сказал ей и она успокоилась. Дословно не помню, но знаю точно, что я попросил помощи в том как мне добраться до училища, объяснил что я солдат срочной службы, сегодня вернулся из отпуска, и вышел погулять в город, а чтобы не доставали патрули одел гражданку. И она поверила, успокоилась, перевела дыхание… и мы проговорили с ней еще часа два. Как оказалось, я догнал ее уже возле подъезда, где она жила на 3 или 4 этаже хрущевки. Прощаясь, я вдруг решил попросить ее оставить у себя на хранение пластинки «Скорпов», чтобы они не потерялись или кто-нибудь не украл их в части. Сказал, что заберу их позже как только смогу. Она дала мне домашний телефон для связи и я поехал в училище. Когда мне сказали, что машина в Старое будет на следующий день, я заехал забрал «пласты» и отправился в БОУП. Зайдя в ремроту, я снова удивил сослуживцев, которые думали, что я уже останусь в Киеве на «постоянку». Вкратце рассказав им свою историю, я показал диски «Скорпов» Виталику, и мы рванули в радиоузел. Как вы догадались этим вечером (да и не только этим) над батальоном через ретрансляторы раздавались мелодии раннего «Скорпионс», что оценил даже сам комбат, заглянув к нам в рубку. Дело шло к весне и скоро мы начали загорать. Так как за нашей казармой практически сразу начинался лес, то закончив возню в парке, мы падали на траву и загорали нагишом. Один раз проходившая мимо бабушка, увидев столько голых парней, долго что-то бормотала и крестилась, пока не скрылась из виду. Неожиданно для меня нарисовалась командировка за молодыми в Десну. Начальство знало, что я там был, и отправило меня в составе группы. Но в связи с постоянными переездами у меня не было нормальной летней формы, из Киева я приехал, когда было холодно, а местный старшина мне не выдал «афганку», так как он очень успешно обменивал их на деньги или самогон с закуской с местными мужиками. А тем новый комплект афганки был удобен и на рыбалку и на работу и в повседневной жизни. Начальник штаба распорядился выдать мне новую форму, и старшина роты затаил на меня злобу. Меня же это нисколько не смущало, одев новую форму, я спокойно поехал в командировку в Десну. Было интересно что же там изменилось за год с того времени как я оттуда уехал. Оказалось все на месте, мы набрали в автобус молодых и вернулись обратно. По приезду старшина хотел забрать у меня форму и выдать какое-то рванье, но я сказал ему, что все вопросы к начальнику штаба. Он был очень недоволен, но инцидент с ним у меня произошел несколько позже. А пока же все шло своим чередом. В тот год 1992 к 1-му мая я загорел настолько, что люди и за все лето так не загорают. И тут меня снова отправили в командировку и снова в Десну, но уже на целый месяц — обучаться на электрика-дизелиста. Дали мне в группу еще 2 молодых и отправили своим ходом через Киев. Добрались мы туда без приключений и нас прикомандировали к части то ли саперной, то ли артиллерийской, не могу сказать точно. Так как местному начальству мы не подчинялись, то это была лафа. Мы не ходили строем вместе со всеми, ходили только на занятия и в столовую, а все остальное время было свободным. В свободное время я ходил на стадион, на турник, брусья, нашли даже футбольный мяч, а после ужина, помывшись, слушали музыку. В казарме, как оказалось, был неплохой «бобинник» с колонками и порывшись в записях я нашел Nazareth, Accept, Manowar и другие рок-группы. Местного прапора это жутко раздражало, но он ничего не мог поделать. Местные ребята увидев мой загар, спрашивали от природы я такой смуглый или нет, и, услышав что это я так успел загореть, хотя на календаре было только начало мая были в шоке. Им в Десне только верхнюю пуговицу можно было расстегнуть. Я же ходил в афганке, расстегнутой до пупа, под которой красовалась неуставная тельняшка, ремень на яйцах, а кепка сложена на плече под погоном. Эта расслабленность и сыграла со мной злую шутку. Как-то после обеда, а в столовой саперов кормили на удивление хорошо, я расслабленно плелся к себе в казарму в таком виде, который я только что описал, только еще и с сигаретой во рту. Для полного счастья не хватало бутылки пива в другой руке:) И вот таким манером я прохожу возле какого-то штаба прямо посередине между строем, в котором стоят сугубо офицеры от лейтенанта до майора, а полковник, он же, по всей видимости начальник этого штаба и что-то им рассказывает. Я дошел уже почти до конца строя и по наступившей гробовой тишине понял — что-то не так. Затем я услышал рев полковника: стоять солдат!!!! Я с сожалением сделал последнюю затяжку, щелчком отправил окурок в траву и начал застегиваться, но было уже поздно. Красный от бешенства полковник, подбежал ко мне, выдернул из строя первого попавшегося лейтенанта, забрал у меня и отдал ему мой военный билет, и приказал отправить меня на «губу» на 28 суток и забыть забрать. После этого развод закончился и все вошли в здание штаба, ну а я в сопровождении лейтенанта. Минут через 10 полковник вызвал меня к себе. Держа в руках мой военный билет, он вдруг улыбнулся и спросил:

Конец ознакомительного фрагмента.