По обе стороны снов

Дмитрий Ким

Сны – это другие реальности. Проснувшись, мы их всегда смутно помним, а иногда и не помним вовсе. А что, если однажды вы будете попадать в один и тот же сон, в параллельную реальность, в которой все интереснее, чем в этой, под названием ваша жизнь? С завидным постоянством все чаще и дольше вы живете там, где многое зависит от вас. Где вы можете воплотить свои самые несбыточные мечты и повлиять на ход своей судьбы?

ГЛАВА ВТОРАЯ. КАК АРГОНАВТЫ В СТАРИНУ

Несколько дней странных снов не было, я уже с сожалением думал, что Бо и тот необычный мир навсегда исчезли из моей жизни.

Нужно было быстро доделать очень много дел на работе, — меня ждали готовая виза и билеты в Европу. Время поджимало, сильно уставая, по ночам я просто проваливался куда-то в темноту. Моргнул — утро.

— Только постель смята и за окном светает. Наконец, за два дня до вылета я закончил все дела.

Самолет попался так себе, — он не имел никаких экранов в салоне и откровенно выглядел староватым. — Поэтому я собирался хорошо выспаться, насколько это позволяли узкие и неудобные проходы между сиденьями. Задумчиво жуя батончик с арахисом, упершись лбом в иллюминатор, я глядел на перистые облака внизу. В промежутках между облаками виднелись розовые снежные верхушки горных хребтов, освещенные утренним солнцем. Внизу была еще ночь, но здесь, наверху, уже было утро. Началась гонка между наступающим утром и самолетом, убегающим от него на запад. Вот так, глядя в облака, уткнувшись лбом в иллюминатор я и получил тычок.

–… и не надо на запад, с той стороны берег болотистый — увязнем. Ты меня слышишь? Проснись уже! Солнце почти в зените! Бо ткнул в плечо еще раз.

Помотав головой и придя в себя, я пошел умываться.

Как нам и обещал старый Алек, этот мир и правда на вид казался совсем диким. Ни одного признака цивилизации мы пока не видели.

После колониальных войн, госслужащие класса «шадовар» оказались не у дел. Расформированные элитные части ушли на покой, или, если не сиделось спокойно, так как мне с моим вторым номером Бо, шадовары полезли во всякие сомнительные авантюры. Вот и Бо неделю назад вломился в мою гостиничную капсулу как ураган, потрясая над головой рекламной листовкой.

— Слышь, первый номер, я не могу уже тут сидеть! Загорать и пить коктейли — это не моё. Смотри что нашим предлагают! — Новые параллельные миры! После развала имперской службы мирового контроля, при желании можно принять участие в экспедициях. Не совсем законно конечно, однако прибыль сулит неплохую, да и засиделись мы уже. — Ты со мной?

— Так мы познакомились с Алеком ан Яком.

Старый военный, что было видно по его шрамам от ожогов и крепким выражениям, от которых уши у женщин не то что сворачивались в трубки, — они просто раскаляясь отмирали, он, со свойственной военным прямотой, рубанул: все-таки пришли! А я ждал вас раньше!

— Двадцать процентов каждому, остальное моё — командным тоном рубил слова Алек, прохаживаясь перед нами. Оборудование моё. Частоту мира знаю только я. Предварительно мой зонд показал, что мир пригоден для колонизации — но нам это не нужно. Поскольку он не развит и возможно даже не населен разумными существами, наша первичная задача — разведка ресурсов. — Всё понятно? А сейчас закрепляем договор своими генетическими кодами и через четыре дня в это же время здесь с вещами. — Вопросы есть?

— Вопросов не было.

А зря! Я люблю сладкое, а этот старый козел либо забыл, либо посчитал что в сухих пайках сладкое — это излишество. Кроме того, он на всякий случай зарядил наш пулемет разрывными, а через каждые 4 штуки трассирующими пулями, после вчерашней стрельбы по каким-то крупным птицам, на обеденный стол попали только их шеи. Чем мы будем добывать себе пропитание, — старый вояка сильно на этот счет не переживал, как выяснилось. Его вера в нас радовала конечно, но поесть чего-нибудь вкусного все же хотелось.

Бокс был новый, — Алек, вложивший в его приобретение всю свою воинскую пенсию, а также всё что выручил с продажи небольшого сантехнического бизнеса, буквально пылинки с него сдувал. Поэтому мы с Бо особо не переживали из-за того, что с ним могло пойти что-то не так. — Этот бокс мы знали. Военный образец. Для разведподразделений. Усиленный ядерным блоком питания, он был практически не убиваемым по части надежности. Бокс так и назывался: «для перемещения в подпространстве модернизированный, модель номер четыре».

Место мы нашли очень удобное: родник, позади скала — можно сделать помещение, прилепив его к этой скале. Само ущелье, где мы решили сделать штаб-квартиру для вылазок, было похоже сверху на бутылку. — В целях безопасности достаточно было укрепить вход «бутылки». Столь удачное место нашли с помощью коптера на второй день. Как оказалось, места тут были просто волшебно красивые — повсюду росли огромные деревья, обвитые плющом и кустарники, внизу расстилалось то самое кристально чистое озеро.

Наша первая задача — найти и укрепить место базового лагеря, была выполнена. Второй задачей значилась разведка местности в радиусе одного перехода на транспортере. С третьего дня мы принялись за ее выполнение. Бо вел транспортер, я следил за картинкой, которую передавал коптер.

Ничего существенного. Стада животных, леса, луга, дым. Поперхнувшись — , я почти засыпал от монотонного покачивания и откашливаясь, я хлопнул Бо по плечу, — как оказалось, хлопал я его по голове, отчего тот подпрыгнул от неожиданности и нажал на тормоз. Ремни безопасности впились мне в ключицы, в кузове загрохотали, падая с верхней полки два цинка с патронами.

— Справа в одной лиге от нас дым, все еще откашливаясь произнес я. Лигами мы привыкли измерять расстояния — так было принято в разведке. — Примерно две тысячи шагов.

Сработали вдолбленные годами инстинкты военной подготовки: транспорт тихо скатился в кусты, Бо мгновенно засел за пулемет, я поднял выше коптер и повел его в сторону дыма. Утренний туман почти рассеялся, и мы увидели правильный прямоугольник укрепленной стены из заостренных стволов деревьев. Здесь были люди.

— Бииф о чикен? — Я хлопал глазами. Стюардесса спрашивала что-то у соседки справа. Та ей невнятно ответила и получила за это еду. Окончательно проснувшись, мозг лихорадочно вспоминал курс английского. Вроде спрашивает мясо или птица. Не дожидаясь вопроса, я выдал — биф! И добавил: плиз. — Сработало.

— Вообще на турецких авиалиниях кормят вкусно, думал я, уплетая мягкий сыр и маслины. Всё в каких-то коробочках, запечатанное. Очень интересно. — Я не летал уже очень давно. Турками — так вообще впервые. Раскрыв красивую маленькую вакуумную упаковку, я обнаружил джем. Клубничный вроде. Свежая булочка и сливочное масло в такой же маленькой упаковке пришлись как нельзя кстати к этому джему. Жизнь налаживалась, последние проблемные дни на работе окончательно испарились из моего сознания, в иллюминаторе сквозь разрывы в облаках угадывалось Черное море, солнце, догнав самолет, поднялось выше, окрасив небо в нежно-голубой цвет, даже чопорная соседка после еды расплылась в кресле и выглядела по-домашнему, сняв обувь и подогнув ноги. Ляпота.

Так далеко я еще не летал. Сидеть в кресле было неудобно. Поскольку рост у меня высокий — я постоянно упирался коленками во впереди стоящее кресло. Шестичасовой перелет под конец меня измотал. Наконец-то самолет стал садиться. Внизу расстилалось Средиземное море. Бирюзовое, с крапинками разноцветных корабликов. Завороженно я смотрел и смотрел на море, пока самолет заходил на посадку. Коснувшись колесами полосы, он слегка подпрыгнул, — от чего у меня подступил комок к горлу и мурашки стадом пробежались по спине. Мурашки по спине… однажды они у меня бегали не просто стадами, — они носились целыми армиями, — я вспомнил:

В Боомском ущелье пятая категория сложности для спуска на рафтах. На одиннадцатый по счету спуск, меня смыло волной. Обычно эту скалу мы обходили слева, но паводок принес туда дерево с корнем. Пришлось обходить справа, где была огромная воронка. Первый наш рафт закрутило. В него на полном скаку влетел второй, вытолкнув первый — и оба от столкновения потеряли четырех гребцов. Во второй рафт влетели мы. — Помню, как рафт неестественно задрал нос вверх и вправо, я был передним левым и меня выбросило спиной назад, мои ноги оказались выше головы. Шестеро выпавших. По два из каждого рафта. Где верх, где низ — не понять. Гидрокостюм моментально пропустил холод. Спасательный жилет не помог — вокруг не вода, а пена от водоворотов, а она не держит на плаву. Удары о дно посыпались один за другим. В грудь. В голову. В спину. В колено. — На дне были огромные валуны. Меня мотало под водой так, что слетел гидроносок, застегнутый на молнию и намертво зафиксированный сверху штаниной гидрокостюма. — Его просто сорвало на очередном кувырке у дна реки.

Легкие жгло огнем — за один вздох я готов был отдать всё!

Свет! — Там поверхность и воздух! — Из последних сил я рванулся к свету. Грохот воды ударил по ушам — я у поверхности! — Вдох! Провал обратно в пену, обратно ко дну. Удар в грудь! — Подводная скала мокро и шершаво покарябала мне подбородок. Весь воздух, с таким трудом набранный в легкие, мгновенно выбило этим ударом. — Только бы не вдохнуть воду! — Иначе конец. Вижу свет наверху. — Толчок ногами от валунов на дне. Грохот воды — я вновь на поверхности. — Вдох! Оглянулся. — Слева отвесная скала. — Туда нельзя, там не спасут. Оттуда вверх по отвесной скале не вылезти. Справа, где-то далеко справа пологий берег, весь в зарослях колючей облепихи — туда! Свет опять померк. Опять я у дна. Удар в спину — спасательный жилет из пенопласта выдерживает удар, но напор воды настолько силен, что чуть не сломал мне шею. Поток воды забил полный рот и нос воды, от чего где-то в затылке возникло чувство жжения. — Наверх! Глоток воздуха скорее — хоть один! Сил совсем уже нет! Еще один гребок. Еще! — Все смешалось. Тьма. Удар. Свет. Вдох. Тьма. Свет. Вдох. Грохот воды. Тьма. Свет… вижу берег. — Вот он! Силы покинули. Тонкая ветка облепихи над водой. — Последнее усилие! Сил больше нет совсем, совсем! Пальцами цепляюсь за ветку, нависшую над водой. — Только бы она не сломалась… еще сантиметр, еще, — перебираю пальцами ветку, течение тащит, ветка трещит. — Еще сантиметр, ухватился другой рукой… осторожно! Осторожно! — шепчу, задыхаясь, сам себе. Еще сантиметров пять. Еще немного. Ногами чувствую дно отмели. Отталкиваю себя по дну к берегу. Еще. — Еще немножечко! Дно ощущаю уже спиной. Свет бьет прямо в глаза. Ветка уже над головой. Задыхаясь, я откинулся на спину на отмели. Пролетел мимо страхующий нас катамаран, — инструктор Валерка, смотря на меня кричит, пытаясь перекрыть грохот воды: лежи здесь! Лежи здесь! — Мы вернемся по берегу и подберем тебя! У Валерки серое от ужаса лицо. В воде виднеются еще чьи-то каски… От холода немеют руки и стучат зубы. Волны качают меня, я расслабился… я лежу….

Девчонки, посмеиваясь, гребли как попало. Солнце поднималось и стало припекать. Гидрокостюмы нагрелись — в них становилось жарко. Мы радовались брызгам, охлаждающим нас, и прислушивались к командам капитанов: «когда я говорю „вправо“ левые загребные начинают грести сильнее, правые же начинают табанить веслами и наоборот — всем понятно?». Новенькие девчонки перекликались с одного рафта на другой весело смеясь, настроение было превосходное. Так мы плыли, отрабатывая приемы управления надувными рафтами. Опытных гребцов посадили впереди загребными, новички же сидели позади. Шестиместные рафты были надежными суденышками и потопить их было практически невозможно, если только не пропороть их о подводную скалу или корень подтопленного дерева. Но еще надежней был катамаран. — Этот аппарат, состоящий из двух поплавков не то что утопить — перевернуть было практически нереально, — поэтому он плыл замыкающим, страхуя наши три рафта. Мы, уже плававшие тут, немного напряглись — впереди был «Красный мост», у которого начинались пороги. Девчонки же всё ещё находились в радужном настроении, ничего не подозревая.

И вот начались пороги… смех и щебетание разом утихли. Послышался грохот воды, разбивающейся о скалы. Команды капитанов стали громкими, срывающимися на крик, но и их слышно было с трудом. — Вправо! Сильно!!! Стоп! Влево! Влево сильно!!! Надвигающаяся опора Красного моста стала расти на глазах, нас несло прямо на нее. — Вправо сильно! Сильно!!! Глаза девчонок округлились в ужасе. Нас стало бешено швырять, мы подлетали вверх на гребнях волн, рискуя выпасть в любую секунду. Держаться в рафте можно только подъемами ступней в специальных петлях на полу — иначе, если закрепиться по-другому, при перевороте рафта можно задохнуться, запутавшись в креплениях. Девчонки, не обращая внимания на потекший макияж, от страха гребли не на жизнь, а насмерть. Криков команд из-за грохота воды не стало слышно совсем, и мы, два передних загребных, интуитивно гребли куда-то вперед. Удар веслом по каске привел в чувство, — в ухо кричали: вправо! Вправо!!!…

Через 15 минут ада мы пристали к заводи. Мост был позади. Нужно было подкачиваться — рафты перед спуском нагрелись, в ледяной воде воздух в них остыл, и они подспустились, требуя подкачки. Девочки всхлипывали — у многих отлетели накладные ногти. Капитан рафта злорадствовал: как понесло на скалу — все жить захотели? А то вначале шевелили веслами как дохлые мухи!

Подкачавшись, мы продолжили спуск. Девочки уже повеселели — ногти и так уже отвалились, макияж стёк, — терять уже было нечего, а тут американские горки, с ведром ледяной воды в лицо через каждые пятнадцать секунд — романтика.

Влево! Стоп. Вправо сильно!.. Впереди слева показались отвесные скалы. Пролетая мимо рыбаков, ловящих форель на речных камнях, девушки махали им руками и веслами, — те улыбаясь, восторженно махали в ответ. Высоко наверху, на скалах, проходила автомобильная дорога и был заметен памятник — снежный барс. Опять появились пороги. Вода бурлила водоворотами — на рафтинге их называют «бочками». Волны усилились до размера штормовых. Грохот не давал возможности слышать команды, — в ход опять пошли удары веслами по каскам. Впереди появился огромный камень. Первый рафт почему-то пошел не слева от него как обычно, а справа… — бывалые насторожились: что-то пошло не так!

— Дерево. Там торчало дерево! Первый рафт, в котором сидел самый опытный капитан и два самых опытных загребных, стал набирать ход — мы знали, что там коварнейшая бочка размером с хороший перекресток дорог, и ее следует пролететь на максимальной скорости — иначе она закрутит, засосет. И выбраться потом из нее — очень страшная проблема. К несчастью, кроме опытных капитана и загребных, остальные члены команды были девочки-новички. Мы услышали не то визг, не то писк и поняли: — они попали в бочку, им не хватило скорости. Водоворот стал бешено крутить рафт, девочки побросали весла, и в паническом ужасе кричали. И вот, в них врезался на максимальной скорости, как торпеда, второй рафт. От сотрясения при ударе вылетели в воду сразу несколько человек. Первый рафт от удара каким-то чудом смог выскочить из бочки, — но теперь в ней крутился второй, в воде виднелись оранжевые каски…

— Вправо! Вправо сильно!!! — Надрывно кричал капитан. Но мы не могли ничего поделать, нас несло, рафт уже не слушался. — Удар! Нос задрался! Холод. Пузыри и холод…

Я лежал возле берега в воде и не мог отдышаться. Валеркин катамаран удалялся. Перед глазами пронеслась вся жизнь. Далеко вверху стояли люди у автотрассы и глазели на меня. Памятник. — Теперь это уже был памятник оленю — вяло заметил я. По берегу ко мне шел человек. По оранжевым каске и жилету я понял, что это один из наших. Муж Оли. Подойдя, он плюхнулся на колени, и задыхаясь произнес: Олю тоже выбросило, ты ее не видел? Я промолчал. Сил не было совсем, да и Олю я не видел. В ответ я смог только помотать отрицательно головой. Отдышавшись, мы решили пробираться к своим. Нас окружала сплошная стена дикой облепихи. Ни одного просвета. — Стена игл. Пройдя по мелководью метров десять, мы обнаружили какую-то низенькую звериную тропку сквозь колючие заросли. Иглы впились в ступни, — у меня еще и одного гидроноска не было, но поскольку ноги в ледяной воде окоченели — мы не чувствовали уколов. Ползком начинаем продвигаться по тропке, иглы впиваются уже в тело, но нас немного защищают гидрокостюмы — и мы продолжаем путь. Наконец, продравшись сквозь тернии, мы выбрались на небольшую дорожку. — К нам бежали наши.

Растерянные лица. Валера произносит: с вами вместе нет шестерых. Хромая, я поплелся к рафтам.

Картина кораблекрушения была налицо: растерянные лица, половины людей нет — кто выпал, кто ищет. В глазах у всех безысходность, растерянность и страх. Сев на землю, я стал машинально ковырять прутиком на земле, думая: что же теперь? Что?

Уныние и разгром. Поднявшись, я тоже собрался на поиски. В это время из-за деревьев показались люди. По двое, по трое, собиралась вся команда. Выжили все. Синяки в половину спины от ударов о подводные валуны, царапины, ушибы, ссадины — мы легко отделались. Послышался сначала нервный смех. Потом он перерос в громкий веселый.

Напряжение спало. Отдохнув немного и воспрянув духом, все решили продолжить сплав, не смотря на то что инструктор Валера отговаривал нас — дальше будут пороги «тёщин язык» и «Наташкин камень» — там еще покруче бочки. Но никто не хотел сдаваться. Девчонки, которые в начале путешествия получили надувные спасательные жилеты, и по причине неудобства (они натирали шею) приспустившие их, теперь обратно лихорадочно надували свои средства спасения. Все решили продолжить сплав. Подкачавшись, мы вновь понеслись в лихую неизвестность. В голове у меня почему-то крутились слова песни, которую напевал от страха у Джека Лондона, не умевший плавать храбрый Малыш, когда сплавлялся на утлом суденышке по страшному ущелью «Белой лошади»:

«Как аргонавты в старину

родной покинув дом,

поплыли в дальнюю страну

за золотым руном…»