Взрослые игры

Дмитрий Николаев

У 15-летней Ксении Воробьёвой уже было многое в жизни: первая любовь, первые свидания. А вместе с ними и первые неудачи, и первые предательства. Мир детства, оказывается, очень жесток. И как же хочется поскорее повзрослеть: делать то, что захочешь. Но игры во взрослую жизнь не всегда приносят счастье. Далеко не всегда…

Глава 3

Прозвеневший звонок с урока заставил класс моментально зашуметь, словно возбуждённый улей: впереди последняя на сегодня перемена и дарить её учителю желающих не наблюдалось. Бросив недовольный взгляд на явно не собирающуюся заканчивать урок физики учительницу, Ксения недовольно поцокала языком: она так хотела на этой перемене алгебру на завтра сделать, но, по всей видимости, придётся её прямо на истории делать. А после неё в музыкальную школу лететь, порог которой обивает уже класса с третьего или четвёртого: точно уже и не вспомнишь. В общем — прилично. Хотя, если честно, толку от таких посещений с гулькин нос. И если поначалу, занимаясь на фортепиано, числится она в подающих надежды, то теперь просто числилась. Вроде и есть, и занимается даже, но толку. Может и выгнали бы давно, да кто выгонит когда директор этой самой школы какая-то родственница, хоть и в сороковом колене? Да и бросить по той же причине не получалось, и единственное что ей удалось, это перевестись на класс вокала. Там хоть прикольнее и бренчать по клавишам не надо, сводя с ума не только соседей сверху, но и сбоку, и даже с соседнего дома. Мать этому обстоятельству немного расстроилась, но лишь немного. Ей и самой уже эта эпопея с музыкальной школой изрядно надоела, но собственная гордость не позволяла матери сказать дочери то, что уже давно назрело и перезрело. Ксения может и сама бросила бы всё-таки эту школу, но пение, как оказалось, довольно увлекательная штука. В голове вертелась только вчера разученная песня про"маршрутку». И она её вчера же довольно неплохо спела прямо на коридоре. Ей даже похлопали. И похлопали неслабо…

Наконец «физичка» закончила распрягаться и в мгновение ока возбуждённый улей двинулся на коридор, сметая на своём хаотичном пути всё и вся. Выждав гроссмейстерскую паузу, Ксения спокойно вышла из класса. А куда теперь спешить? Через две минуты уже звонок на урок прозвенит, а за это время только до кабинета истории и доберёшься. Не хотелось конечно, но придётся на истории алгебру делать. А ведь так хотелось на последнем уроке просто подремать, как делают почти все.

В коридоре привычно царил хаос. Как обычно кто-то из мальчиков зажимал в углу Иванову, которая орала как резаная. Крики её были так обыденны, что на них и не реагировал никто. Семёнов, отобрав портфель у зубрилы Игнатьева, принялся играть им в футбол с закадычным другом Савельевым, слабо обращая внимание на вопли самого Игнатьева. Ловко увернувшись от летящего на высоте живота портфеля зубрилы, Ксения лихо растолкала двух одноклассников: Петухова и Алиева, которые довольно бесцеремонно тискали всё ещё визжащую Иванову:

— А ну, чего пристали? Кыш отсюда! — и Воробьёва принялась лихо работать руками, пытаясь восстановить справедливость. Долго махать ими не удалось — довольно чувствительный удар в спину заставил её обернуться. Дерябин — ты дебил? — и Ксения смело пошла в атаку на застывшего, явно не ожидавшего такой реакции высокого, словно каланча, парня.

— Да ладно, чего ты? — начал оправдываться тот, чувствуя себя немного неловко. Потеряв на какое-то время концентрацию, Ксения позволила себе улыбнуться и не подозревая ничего дурного, сделала шаг вперёд, забыв про находящихся сзади мальчиков. Сделала она это зря, ибо один из них, проявляя мальчишечью солидарность, со всей силы дёрнул её за волосы. Дикий приступ боли заставил Ксению громко вскрикнуть. Из глаз тут же полились слёзы, а последовавший затем тупой смех тех же мальчиков сделал вспышку боли ещё невыносимей.

Раздавшийся звонок на урок заставил класс заметно активизироваться и не обращая ни на кого внимания, словно не было ничего такого, ребята устроили у дверей кабинета самую настоящую давку: с криками, оторванными бантами и пуговицами. И лишь одна Иванова, тихонечко всхлипывая, принялась спешно поправлять свою беленькую, накрахмаленную мамой блузочку.