Автобиография НЕ йога. Субъективный Опыт

Дмитрий Николаевич Жилкин (2019)

Основным чувством из моего детства было чувство одиночества, порой, оно было буквально леденящим мое детское существо. Я был окружен людьми, но никакой связи с ними не чувствовал. С ранних лет, глядя на поступки людей, я часто думал: «То что они делают, приносит страдания как окружающим, так и им самим. Это же очевидно!» Все детство, юность и часть молодости я жил как бы с дырой внутри. Дыру эту, я пытался закрыть разным суррогатом: алкоголь, наркотики и прочее разнообразие разрушительных действий… Но несмотря ни на что, чувство значимости жизни не покидало меня…

Глава первая

Родословная

В этот раз я появился на свет 5 июля 1975 года. Я глубоко верю, что мы рождаемся множество раз, в разные эпохи, и в разных телах. И конечно никто из нас не находится «случайно» именно в этом теле, именно в этой стране, именно в этих жизненных обстоятельствах.

Я родился около полуночи, в городе Омске, в Сибири, в Советском Союзе. Конечно, я не помню детали моего рождения, но насколько я могу знать, в целом оно было благополучным. Никаких осложнений при родах не было, и я родился вполне здоровым малышом.

Все что я знаю о своем младенчестве со слов матери, так это то, что я очень громко кричал, буквально перекрикивая всех детей в родильном доме. И еще я знаю, что мое грудное вскармливание закончилось, когда мне было шесть месяцев. У матери начался мастит, и меня перевели на смеси. Это то, что я не помню.

То, что происходило со мной где-то с полутора лет, как ни странно, я помню, причем некоторые события достаточно четко. Но главное, я помню те чувства, которые я испытывал глядя на окружающий мир, и окружающих меня людей. Но обо всем по порядку.

Некоторые психологи утверждают — что все мы «родом из детства». И я хотел бы достаточно глубоко погрузиться в свое детство, и раскрыть его основные моменты.

Становится известно, что не только детство, как таковое, может незримо формировать некоторые модели поведения, которые многие из нас не задумываясь, проносят с собой порой через всю жизнь. Но и конечно наша родословная.

Насколько я смог выяснить для себя — родословных два вида.

Первая: это наше космическое происхождение.

Каждый из нас был создан в определенное время, с индивидуальным, и абсолютно уникальным набором качеств Силой, которую принято называть Богом. Лично я предпочитаю слово Создатель.

Создатель, в моем понимании, это тот, кто создал звездные системы, галактики, вселенные…

Иными словами Он создал Жизнь из своего Существа, и, в конечном счете, Ею и является. И каждый из нас, по сути, является продолжением Создателя.

Для некоторых из нас Земля не первая планета, где мы воплощались, и для кого-то может быть не последняя. Это конечно очень коротко, но целью книги не является подробное описание космологии.

И есть вторая родословная, нам более привычная и понятная. Это наше сегодняшнее воплощение, наши земные родители, наши генетические предки.

Когда мы рождаемся здесь на Земле, то получаем от своих родителей определенный набор генетических и психических качеств, даже если мы их после рождения никогда не видели. Так же мы погружаемся в психическую среду народа, к которому принадлежим, и которую принято называть национальным менталитетом.

Я родился в Советской России, в Сибири. Россия очень большая страна, и я родился в Омске, это где-то посередине между восточно-европейской частью и Дальним востоком. Нельзя сказать, что Россия однородная страна, сибиряки отличаются от москвичей, как и от дальневосточников. Я думаю, что здесь имеет место быть, какая-то грань русского менталитета.

Сибирь суровое место для проживания, и хочется сказать «эта даль и глушь, не для слабых душ».

Этнически я представляю собою некую смесь славянских народов: отец моего отца был русским, мать моего отца украинкой. Отец моей матери был белорусского происхождения, а мать моей матери польского. По крайней мере, так говорили мои отец с дедом. Эту тему в моей семье никто глубоко не затрагивал, видимо в ней не находили особого смысла.

Мой дед по отцу был из купеческого рода, а дед по матери из зажиточных крестьян. Соответственно один прадед был купцом, второй кулаком. У обоих все отняли большевики после революции 1917 года. Собственно это все что я знал о своих предках.

Мой отец закончил политехнический институт, и занимал небольшую руководящую должность на большом авиастроительном предприятии. Он работал на оборонно-промышленный комплекс. Мать по образованию была бухгалтером, и работала в пищевой промышленности.

Моя мать не любила моего отца, а он, в свою очередь, едва выносил ее общество. Их «союз» можно назвать классическим кармическим браком.

В кармическом браке могут находиться совершенно разные, во многом даже антагонистично настроенные люди. В таких случаях, кажется, что они удерживаются вместе какой-то неведомой силой. На самом деле это карма удерживает людей вместе, с целью «принудить» их по-новому взглянуть на свои отношения, и, выйдя за рамки антагонизмов, стать свободными от такой формы взаимоотношений.

Для своей матери я не был желанным ребенком. Я никогда не чувствовал что она меня любит, и поэтому я не знаю что такое материнская любовь. Скорее я для нее был большой помехой, которая мешала ей жить, так как хочется. До тех пор, пока я не начал понимать слов, я постоянно ощущал на себе негативную энергию, исходящую от моей матери. Но когда я начал понимать слова, то испытал на себе всю ту «прелесть» чувств, которые она питала ко мне. Это были откровенно разрушительные слова и фразы, которые обвиняли и осуждали меня за все, чтобы я не делал.

Я прекрасно понимаю, что о родителях не принято говорить плохо, тем более о матерях, но я решил говорить «только правду», и, забегая вперед скажу, что сейчас я свободен от обиды на мать. И по этому, могу говорить об этом совершенно безлично, и лишь для того, чтобы картина была полной, и другие, возможно увидев себя, вынести позитивный опыт.

Бывали времена, что я находился буквально как под артобстрелом.

Разной формы негативные реакции на меня лились нескончаемым потоком. Это не значит, конечно, что меня с утра до вечера только и делали что унижали. Но если взять для ориентира временной отрезок, скажем в месяц, то каждый день на меня изливалась какая-то порция негатива, и в то же время, в течение этого же месяца, я не ощущал на себе никаких энергий доброты, как не слышал и каких-то добрых слов в свой адрес. Примерно такое отношение к себе, со стороны своей матери, я ощущал первые пять — шесть лет своей жизни. Сейчас я хочу оставить ее на время, и поговорить о своем отце.

Не могу сказать определенно, был ли я желанным ребенком для моего отца, но я думаю что «желать» ребенка, от нежеланной женщины — сложно…

И, тем не менее, несмотря на то, что мой отец, в общем, был суровым представителем послевоенного поколения (он родился в 1946 году), я регулярно чувствовал исходящую от него ко мне добрую энергию.

Каких-то ласковых слов, этот суровый советский мужчина не говорил, но когда он называл меня по имени, или что-то объяснял, я понимал, что я ему не безразличен, и в такие моменты мне было приятно находиться в его вибрациях.

Но была одна большая проблема — мой отец был алкоголиком. Не смотря на то, что он был человеком образованным и имеющим явные признаки интеллигентности, — страдал запоями, и порой не просыхал неделями, а то и по месяцу. В такие периоды мне было особенно грустно жить на этом свете, тучи сильно сгущались. Мать ежедневно устраивала скандалы, понося отца последними словами, а если я попадался под руку, то и меня тоже. Под действием алкоголя отец не был конфликтным, напротив, его суровая маска слетала, и он казалось, любил весь мир, и мою мать тоже. К вечеру он напивался до полубессознательного состояния, а утром уходил на работу. Когда он протрезвлялся на короткие промежутки времени и начинал излучать свою привычную вибрацию, мне становилось радостней жить.

В первые шесть лет моей жизни у нас не было своего жилья и мы жили у родителей моей матери, у моих деда с бабкой.

Не хочу останавливаться на личности моей бабки, психоэмоционально она была похожа с моей матерью. Она была сосредоточена на каком-то своем, сомнительном комфорте, и проявляла неудовольствие всякий раз, когда приходилось что-то делать для других.

Дед же, был значительно интереснее. Он, как и бабка, родился после большевистской революции, в 1918-м году. Для своей эпохи он был не плохо образован, и занимал высокую должность на крупном хлебозаводе. Дед, как и мой отец, был алкоголиком.

Отец с дедом часто пили вместе, и когда они садились за совместное распитие спиртных напитков, мои мать с бабкой набрасывались на них как злобные фурии.

Я родился во время правления Леонида Брежнева, его правление характеризовалось как время «застоя». Основной статьей дохода государства была торговля алкоголем. Пьянство тогда было повальное, непьющие были в явном меньшинстве. И я, конечно, был не одинок, у многих детей отцы злоупотребляли алкоголем. Просто в моей семье это стало образом жизни, «стало на поток», если можно так выразиться. Но, не смотря на эту явно пагубную зависимость, мои отец с дедом, были людьми думающими, и часто рассуждали на кухне о «политике партии».

Отец знал, как советская власть превратила его деда, состоятельного купца, в нищего, который умер от голода в ссылке в 1941 году. Дед более того, видел, как раскулачивали его отца, трудового и вполне состоятельного человека, и оставили ни с чем, при этом учинив физическую расправу, которая привела к тяжелым последствиям. К тому же у самого деда впоследствии возникли проблемы с председателем колхоза, которые привели к тому, что он оказался в Омском остроге, так тогда называлась тюрьма. Просидев один год, он, все-таки был освобожден, так как обвинения председателя оказались беспочвенными, что конечно большое везение, ведь в то сталинское время, люди могли за какое-то нелепое обвинение получить лет десять ГУЛАГа.

Так вот, я часто слышал, как отец прямо и убедительно говорил о том, что эта так называемая «советская власть», абсолютно ничтожна. Она людей держит за «быдло», но на самом деле скотом является сама. Дед соглашался, но с опаской увещевал моего отца: «Тише, Коля, тише, не дай Бог нас кто-нибудь услышит». Конечно, память об остроге была не мифической, а реальной.