8
На подходе к дому внимание Кости привлекло странное шевеление в собранной на газоне груде опавших листьев. Он чуть нахмурился и подошёл ближе. Во влажных объятиях листвы и травы лежал окровавленный щенок, едва подёргивая лапой на последнем издыхании. Ошейник на нем был оттянут, а голова его была повернута так, что у Шорина не возникло никаких сомнений в переломе позвоночника. Вокруг щенка немного неровно были выложены яблоки, отчего заурядная сметённая куча образовывала жуткий алтарь. «Неужели кто-то из детей пытался так помочь бедняге?». Собачонок слепо взирал на Шорина подернутым пеленой глазом, не в силах издать никакого звука, кроме бессильного сипения. Раны его прятались под шерстью, и всё же было очевидно, что несчастному осталось маяться от силы полчаса. Шорин содрогнулся от этой картины, поморщился и направился к подъезду. «Маньяк-зоосадист, говоришь…», — пронеслось в его голове.
Дома на самом пороге его встретила Лера. Она казалась на удивление спокойной и собранной.
— Как прошёл день? — начала она.
Костя несколько растерянно глянул на неё и принялся разуваться.
— Не особо. Похвастаться нечем.
— Что, и доведённый до слёз ребёнок не считается? — саркастичная ухмылка скользнула по её губам.
Конец ознакомительного фрагмента.
