Бритва Дарвина

Дэн Симмонс, 2000

Дарвин Минор – первоклассный специалист по дорожно-транспортным происшествиям. Самые сложные и запутанные случаи, подлежащие страховым искам, для него не представляют загадки. Вооружившись калькулятором, линейкой и видеокамерой, он восстанавливает трагические события не хуже любого профессионального детектива. Но однажды происходит нечто странное: Дарвин Минор подвергается нападению со стороны наемных убийц, атакующих его на трассе. Очевидно, что он встал поперек дороги кому-то очень важному. Кому же? Покушения на его жизнь не прекращаются, но убийцы не знают, что Дарвин Минор воевал во Вьетнаме, где был снайпером в составе морской пехоты. Пришла пора расчехлить пылящееся в подвале оружие…

Глава 6. Е — ералаш

Первый телефонный звонок раздался в пять утра.

— Черт, — проворчал Дар.

Вообще-то утро для него начиналось где-то в полдесятого — в десять, когда он сидел за чашкой кофе, жевал булочку и читал свежую газету. Поэтому можно считать, что телефон зазвонил в пять.

— Алло!

— Мистер Минор, это Стив Капелли из «Ньюсуик мэгэзин». Мы хотели бы поговорить с вами о…

Дарвин бросил трубку и перевернулся на другой бок, надеясь урвать еще кусочек сна.

Второй звонок прозвучал через пару минут.

— Доктор Минор, меня зовут Эвелин Саммерс… Может, вы видели меня на седьмом канале… и я надеюсь, что вы…

Дар так никогда и не узнал, на что надеялась эта Эвелин, потому что повесил трубку, отключил звонок и подошел к окну. Кроме патрульной машины, еще вчера неприметно затаившейся за кустами, у обочины стояло три очень даже приметных фургончика телевизионщиков. Пока Дарвин наблюдал за улицей из окна, к ним присоединился еще один, со спутниковой антенной на крыше.

Он подошел к телефону и надиктовал сообщение на автоответчик: «Эй, кому там спокойно не сидится? Дома никого, кроме меня и моих доберманчиков. Если тебе есть что сказать — валяй! Нету — проваливай!»

Потом Дар отправился в ванную, принял душ и побрился. Десять минут спустя, уже одетый и с чашкой кофе в руке, он снова подошел к окну.

Теперь перед домом стояли уже пять телевизионных фургонов и четыре машины, битком набитые журналистами. Так, подумал Дар, им понадобилось сорок восемь часов, чтобы узнать мое имя по номерам несчастной «Акуры». Пожалуй, у кого-то из них есть связи в Департаменте дорожного движения. Дарвин сомневался, что к фамилии и адресу присовокупили его фото с водительского удостоверения, но выглядывать наружу и спрашивать об этом он не собирался. Огонек на телефоне мигал не переставая. Дар начал складывать в спортивную сумку рубашки и брюки, насвистывая мелодию из «Крестного отца».

Прибыв во Дворец правосудия, Дар обнаружил, что заместитель окружного прокурора Ньюк остался верен себе и проявил душевную щедрость даже в вопросе передачи одного из кабинетов во временное пользование заезжему главному следователю. «Кабинет» Сидни Олсон располагался в подвале старого крыла Дворца правосудия, рядом с тюремными камерами.

Это была небольшая допросная комната. Стены ее, внизу тошнотворно-зеленые, вверху беленые, пожелтевшие от старости, были там и сям разукрашены щербинами и абстрактными узорами из мух, прихлопнутых еще в сороковом году. Из мебели в комнате находились складные столы и металлические стулья. Окон не было, но с одной стороны находилась зеркальная стеклянная стенка, за которой во время допросов скрывался наблюдатель. Зато складные столы ломились от всевозможной техники — начиная с ноутбука «Гейтвей» и заканчивая подсоединенными к нему принтерами, сканерами прочей оргтехникой. Еще в комнате обнаружились два новых телефона. На дальней стене висела карта Южной Калифорнии, утыканная красными, синими, зелеными и желтыми флажками. Секретарь, бодро стучавший на втором компьютере, сообщил Дару, что следователя Олсон вызвали к окружному прокурору. Но она обещала вернуться через час и просила, если придет доктор Минор, чтобы он ее подождал.

Секретарь предложил Дару налить себе кофе и кивнул на неизменную кофеварку на столике под зеркальным окошком. Кофе, который пили копы, на 180 процентов состоял из кофеина, а по вкусу, запаху и виду смахивал на расплавленный дорожный гудрон в жаркий летний день. Дарвин подозревал, что это секретное оружие американских правоохранительных органов против ненормированного рабочего дня, отвратительных условий работы, нищих клиентов и жалкой заработной платы. Дар отхлебнул из пластикового стаканчика и сразу же почувствовал себя уставшим и раздраженным на весь белый свет.

— Я зайду попозже, — бросил он.

Отыскав в коридоре пустую лавку, Дарвин включил свой ноутбук и допечатал аналитический отчет по случаю на концерте «Металлики». Подсоединил к сотовому телефону шнур для подключения к компьютеру и отправил отчет прямо на факс агентства Стюартов, чтобы они сразу получили распечатку.

Укладывая ноутбук обратно в сумку, Дар призадумался о том, как убить следующие полчаса. Приняв решение, он прошел до конца коридора, мимо тюремных камер, в которых заключенные завывали на разные голоса, словно шавки в конуре, и поднялся по отполированным ступеням в старый готический зал суда. От деловой и мерзкой пристройки, в которой располагались кабинеты Говнюка и прочих судейских крыс, старое крыло отличалось отсутствием кондиционеров и поистине королевской роскошью отделки помещений.

Два дня назад Дарвин заявил Сидни, что любит мыльные оперы. Поскольку телевизор он обычно не смотрел, то наверстывал упущенное, присутствуя на судебных разбирательствах, пока ожидал слушания тех дел, на которых выступал в качестве свидетеля-эксперта. Проскользнув в зал 7А, Дар присел в заднем ряду и кивнул нескольким знакомым, таким же заядлым слушателям.

Ему понадобилась всего пара минут, чтобы вникнуть в суть происходящего. Разбиралось дело о сексуальном домогательстве. Служащая одной маленькой фирмы заявила, что начальник склонял ее к сожительству. В зале стояла одуряющая жара, и добрая половина присяжных задремывала под показания череды свидетелей, которые расцвечивали рассказ о сексуальных пристрастиях начальника все новыми подробностями. Двадцатилетняя девица-регистратор показала, что начальник в ее присутствии неоднократно заявлял, что истица — секретарша сорока с лишним лет — «еще ничего».

Через десять минут настала очередь истицы давать показания. Эта женщина живо напомнила Дарвину его университетскую преподавательницу латыни. Громоздкие очки на цепочке, старомодный костюм, белая блузка с пышным жабо, простые туфли и тусклые светлые волосы, собранные в пучок. Она держалась скромно и застенчиво и, судя по выражению лица, уже много раз успела пожалеть, что начала это разбирательство.

Ее адвокат умело провел несчастную через серию каверзных вопросов. Тем временем ответчик — маленький, сильно смахивающий на хорька человечек — извелся от жары в своем шерстяном костюме, отчего постоянно ерзал и елозил на стуле. Истица отвечала так тихо, что судье дважды приходилось просить ее повторить свой ответ погромче.

Некоторые присяжные едва удерживались, чтобы не соскользнуть в послеобеденный сон. Дар был знаком с судьей. Его честь Уильям Райли Уильямс, шестидесяти восьми лет от роду, отличался таким количеством морщин и подбородков, что походил на восковую скульптуру киноактера Уолтера Метау, которую кто-то неосторожно поднес к открытому огню. Но Дарвин также знал, что за дремотной, скучающей внешностью судьи Уильямса скрывается острый и проницательный ум.

Адвокат истицы наконец добрался до главного вопроса.

— Мисс Максвелл, какое же проявление предосудительного поведения вашего непосредственного начальника послужило причиной того, что вы вынуждены были решить этот конфликт только путем судебного разбирательства?

Последовала пауза, во время которой истица, судья и немногочисленные слушатели мысленно переводили этот пассаж с юридического языка на человеческий.

— Вы спрашиваете, что сделал мистер Стаббинс такого, из-за чего я решила начать судебный процесс? — наконец выдавила мисс Максвелл.

Говорила она так тихо, что все присутствующие в зале, кто еще не заснул, вытянули шеи, чтобы получше слышать.

— Да, — ответил адвокат, не рискуя больше сбиваться с нормального английского языка.

Мисс Максвелл покраснела. Румянец залил сперва ее шею, выглядывающую из белой пены жабо, перекинулся на щеки и, наконец, окрасил лоб в ярко-розовый цвет. Казалось, на нее плеснули красной краской.

— Мистер Стаббинс сказал… он сделал мне нескромное предложение.

Судья Уильямс облокотился о стол, подпер ладонью свои бесчисленные щеки и подбородки и попросил истицу повторить ответ погромче. Она повторила.

— И вы сочли это нескромное предложение домогательством? — спросил адвокат.

— О да, — кивнула мисс Максвелл и зарделась еще гуще. Она потупила взгляд и теперь смотрела на свои судорожно стиснутые руки.

— Не могли бы вы сказать суду, какое непристойное предложение сделал вам начальник? — с нескрываемым триумфом в голосе попросил адвокат, поворачиваясь к присяжным.

Мисс Максвелл с минуту глядела на свои руки, а затем едва слышно что-то прошептала. Дарвин и другие слушатели подались вперед. Все поморщились, изо всех сил пытаясь расслышать ответ истицы.

— Вы не могли бы повторить это погромче, мисс Максвелл? — попросил судья.

У него даже голос был похож на голос Уолтера Метау.

— Я не могу, я стесняюсь, — призналась несчастная секретарша, быстро-быстро захлопав ресницами за стеклами своих огромных очков.

Адвокат озадаченно обернулся к истице. Видимо, этот ответ выбивался из канвы его тщательно отрепетированной пьесы. Мистер Стаббинс ухмыльнулся и принялся что-то шептать своему адвокату, который с самого начала заседания хранил невозмутимое выражение лица.

— Могу я посовещаться с адвокатом защиты? — спросил адвокат мисс Максвелл, не желая отказываться от успеха, достигнутого путем сложной юридической эквилибристики. Последовало краткое совещание, во время которого адвокат защиты что-то лопотал, адвокат истицы захлебывался шепотом и яростно жестикулировал, а судья молча слушал и хмурил брови.

Через несколько минут адвокаты расселись по местам, а судья обратился к пылающей от смущения истице:

— Мисс Максвелл, суд понимает ваше нежелание повторять вслух фразу, которую вы восприняли как непристойное предложение. Но, поскольку обстоятельства вашего дела требуют, чтобы суд и присяжные точно знали, что именно вам сказал мистер Стаббинс, не могли бы вы написать эту фразу на бумаге?

Мисс Максвелл призадумалась, кивнула и побагровела еще больше. Наблюдатели с недовольным стоном опустились на скамейки. Судебный пристав принес ручку и блокнот стенографиста. Мисс Максвелл писала злосчастную фразу, казалось, целую вечность. Пристав вырвал листок из блокнота и протянул его судье. Судья прочел, выражение его лица нисколько не изменилось. Он поманил адвокатов и отдал им листок. Те молча прочли и от комментариев воздержались. Пристав, с листком в руке, подошел к скамье присяжных заседателей.

Первой сидела женщина — очкастая, высокая, худощавая, но на удивление полногрудая. Она была одета в черный деловой костюм и белую блузку, и ее волосы тоже были собраны в пучок.

— Передай листок господину старшине присяжных, — приказал приставу судья Уильямс.

— Госпоже старшине! — заявила дама на переднем сиденье и возмущенно вскинула голову.

— Прошу прощения? — переспросил судья, приподнимая ладони многочисленные щеки и подбородки.

— Госпоже старшине, ваша честь, — повторила женщина. Ее и без того тонкие губы сжались в едва заметную щелочку.

— Ах да, — спохватился судья Уильямс, — конечно. Пристав, отдайте, пожалуйста, этот листок старшине присяжных. Госпожа старшина, когда прочтете надпись, передайте, пожалуйста, ее всем остальным присяжным.

Взгляды всех присутствующих в зале впились в лицо госпожи старшины. Она внимательно изучила надпись на листке и брезгливо поморщилась. Покачав головой, дама протянула листок следующему присяжному, сидевшему слева.

Дарвин успел заметить, что «присяжный номер два» — полный мужчина в полосатом пиджаке — давно клевал носом. Он сидел, прикрыв глаза и сложив руки на внушительном брюхе, и разве что не храпел. Дар прекрасно знал, что присяжные частенько задремывали во время судебных разбирательств, особенно в жаркий летний день. Ему приходилось наблюдать это воочию, даже когда он давал показания во время слушания дел о предумышленном убийстве.

Госпожа старшина толкнула «присяжного номер два» локтем в бок. Тот вздрогнул и открыл глаза. Не замечая, что на него обращено внимание всего зала, толстяк взял листок из рук грудастой дамы и прочитал, что на нем было написано. Вытаращив глаза, он снова перечитал надпись. Затем медленно повернулся к госпоже старшине, подмигнул и кивнул головой. Блокнотный листок он сложил и сунул в карман.

В зале воцарилась такая тишина, что ее можно было резать на части и продавать школьным учителям — оптом и в розницу. Все взгляды метнулись в сторону судьи и судебного пристава.

Пристав шагнул к скамье присяжных, замер и повернулся к судье Уильямсу. Его честь открыл рот, закрыл и принялся тереть свои подбородки, пытаясь скрыть ухмылку. Истица от смущения была готова забраться под скамью.

— Суд удаляется на совещание, — объявил судья Уильямс.

Он ударил молоточком и удалился в вихре складок своей необъятной мантии. Слушатели поднялись с мест, подталкивая друг друга локтями и сдавленно хихикая.

«Присяжный номер два» ухмылялся и многозначительно подмигивал госпоже старшине, которая косилась на него и закатывала глаза. А затем вышла из зала, распространяя вокруг себя волну арктического холода.

* * *

Вернувшись в допросную комнату, которую Говнюк предоставил Сид в качестве кабинета, Дарвин обнаружил там главного следователя Олсон, с головой ушедшую в работу. Секретарь куда-то делся. Маленький вентилятор и открытая нараспашку дверь слегка разгоняли духоту, но за пятьдесят лет комната успела крепко провонять по́том испуганных преступников и уставших полицейских.

— Спасибо, что дождался, — сказала Сидни. — Окружной прокурор и Говнюк показали мне утренние газеты. Они уже не называют тебя дорожным убийцей.

— Ага, — кивнул Дар, наливая себе чашечку гудрона. — Теперь я таинственный детектив.

— Поглядим, какой из тебя детектив, — улыбнулась Сид и указала на карту, утыканную разноцветными флажками. — Можешь определить, что обозначает моя маленькая тактическая карта?

Дарвин достал из кармана очки, в которых обычно читал, и, сдвинув их на кончик носа, пригляделся к карте.

— Красные и синие флажки расположены на дорогах… не на улицах, а на магистралях. Думаю, это… столкновения по вине одного из водителей? Вернее, инсценированные столкновения?

Сид кивнула с радостным удивлением.

— По большей части. А в чем разница между красными и синими?

— Понятия не имею. Красных больше… Постой-ка, я помню вот этот случай, на шоссе 1–5. Летальный исход. Машина — допотопный «Вольво», голубого цвета. Водитель — безработный эмигрант. Столкнулись две машины, но водитель «Вольво» — кстати, пострадавшая сторона — погиб.

— Красные флажки обозначают случаи с летальным исходом, — кивнула Сид. Дар присвистнул.

— Так много? Не понимаю. Обычно столкновения по вине водителей случаются на городских дорогах, а не на шоссе. Там слишком опасно… да и должен же кто-то выжить, чтобы заплатить деньги!

Сид кивнула.

— А зеленые флажки?

Дар изучил расположение многочисленных зеленых флажков. Два — в порту Сан-Диего. Еще три, все вместе, на опасном повороте в холмах к востоку от Дел-Мара. Остальные — вокруг Лос-Анджелеса и Сан-Диего. Но не на шоссе.

— Аварии из-за технических неполадок, — предположил Дар. — Тех двоих в порту сперва подозревали в том, что они инсценировали несчастный случай, из-за большой страховки. Но оба рухнули с парапета и разбились насмерть. Смотреть было не на что.

— И все-таки это было инсценировано, — заметила Сид. Дар с сомнением посмотрел на нее.

— Похожий случай я как-то расследовал. Один маляр, работавший на стройке, подозревался в инсценировке нескольких несчастных случаев. А потом сорвался с лесов и упал на сваленные в кучу стальные трубы. Его семья, конечно, нуждалась в деньгах, но не до такой же степени. Обычно семьи мошенников живут на страховку от инсценированных несчастных случаев.

Сид усмехнулась и скрестила руки на груди.

— А что ты скажешь о желтых флажках?

— Он только один, — отметил Дар. — Остальные приколоты к краю карты и ждут своего часа.

— Ну?

— И этот единственный флажок — у озера Эльсинор, рядом с рестораном «Кругозор». Поэтому сдается мне, что это мой случай.

— Правильно. Собственно, желтые флажки будут обозначать места покушений на твою жизнь.

Дар вскинул бровь и посмотрел на остальные флажки на краю карты. Их было не меньше дюжины.

— Мне нужно заехать к Лоуренсу и Труди, — бросила Сидни, собирая огромную спортивную сумку и укладывая свой ноутбук в кожаный чехол. — Я примерно знаю, где они живут, но рассчитываю, что ты меня довезешь.

— Я не еду в Эскондидо, — покачал головой Дар. — Я собирался возвращаться домой. Пресса…

— Ах да, — усмехнулась Сид. — Я посмотрела новости по местному каналу в семь утра. У них до сих пор нет твоей фотографии. Отчего эта братия просто исходит на дерьмо.

— Исходит на дерьмо? — повторил Дар, потирая подбородок.

— Как тебе удалось выбраться из дома незамеченным?

— Дежурные полицейские удерживали эту толпу на главной улице, — ответил Дар. — Я просто вывел «Лендкруизер» на боковую улочку и добрался до шоссе в объезд.

— Видимо, у них есть и номер твоей «Тойоты», — предположила Сид. Дарвин кивнул.

— Но я припарковал машину черт знает где, на задворках, за площадкой с мусорными баками.

Сид скорчила гримаску.

— Да знаю, — отозвался Дар. — Завтра я помою машину. Но вряд ли пресса там ее отыщет.

— Ладно, — вздохнула главный следователь Олсон, — но до конторы Стюартов ты меня можешь подбросить?

— Могу, — ответил Дар. — Но обратно тебе придется добираться своим ходом. После работы я еду в свою хижину под горой.

— Отлично, — согласилась Сид. — Заскочим ко мне в «Хайат»? Мне надо взять кое-какие вещи.

Дар нахмурился. Главный следователь остановилась у двери.

— Копам Сан-Диего приказано тебя охранять круглосуточно, — начала объяснять она. — Но если ты направишься в свою хижину в горах, то окажешься вне их юрисдикции. Мы, конечно, можем попросить местного шерифа выделить людей для твоей охраны…

— Послушай, я ничего такого не хотел… — начал Дарвин.

Сид вскинула руку.

— Но я не только профессиональный телохранитель. Я собираюсь проверить все электронные и бумажные отчеты по тем делам, которые ты расследовал, и найти какую-нибудь ниточку к преступникам.

Дарвин с минуту смотрел на нее, краем глаза изучая отражение всей комнаты в зеркальном окошке.

«Интересно, — промелькнула у него мысль, — кто наблюдает сейчас за нами?»

— А у меня есть выбор? — поинтересовался он.

— Конечно, — заверила главный следователь, одарив Дара самой чарующей из своих улыбок. — Ты же свободный гражданин.

— Хорошо, — начал Дар.

— Конечно, ты же свободный гражданин, которому светит обвинение в непредумышленном убийстве и за которым установлено круглосуточное наблюдение. И выбор у тебя есть — вести машину самому или пустить за руль меня.

Лоуренс и Труди оборудовали контору у себя на дому, неподалеку от Эскондидо. «Агентство расследований Стюартов, инк.» располагалось в большом двухэтажном коттедже на холме, густо заросшем деревьями и кустами. Неподалеку проходила дорога, которая вела к новому современному гольф-клубу. Ни Лоуренс, ни Труди не играли в гольф. На самом деле эта семейная пара редко уделяла внимание чему-то, что не относилось к их непосредственной работе, а в часы досуга они увлекались авторалли. Само здание занимало примерно четыре тысячи пятьсот квадратных футов, но большую часть дома Стюарты отвели под рабочие кабинеты. Первые три года, которые Дар был с ними знаком, их гостиная с высоким куполообразным потолком вообще пустовала.

Он припарковал «Лендкруизер» на стоянке, запруженной Другими машинами — старый «Исудзу» Лоуренса, «Форд Контур» Труди, взятый в аренду, «Форд Эконолин» с тонированными стеклами и два гоночных автомобиля. Один стоял на платформе прицепа, а второй — в гараже на три места, рядом с накрытым брезентом «шестьдесят седьмым» «Мустангом» и двумя мотоциклами «Голдвинг».

— Это все принадлежит им? — поразилась Сид, озирая весь четырехколесный пантеон.

— Конечно, — подтвердил Дар. — Еще была парочка «Мустангов» последней модели, но они их продали, когда приобрели гоночные автомобили.

— Они участвуют в гонках?

— Да, особый класс. На старых «Маздах RX-7», — сказал Дар. — Ларри участвует в гонках в Калифорнии, Аризоне, Мексике… везде, куда можно добраться за сутки.

— И Труди ездит вместе с ним?

— Лоуренс и Труди всегда все делают вместе.

Дарвин нажал кнопку домофона. Пока они ждали, Сидни изучала дома по соседству.

— И ни одной пешеходной дорожки…

— Вы недавно в Калифорнии, госпожа следователь? — спросил Дар, приподняв бровь.

— Три года, — ответила Сид. — Но так и не привыкла к тому, что здесь нет дорожек.

Дарвин кивнул на гараж и стоянку, забитую транспортом.

— Какого черта им может понадобиться пешеходная дорожка?

— Входите, — раздался голос Труди. — Мы на кухне.

Пропутешествовав через пустынные комнаты, забитые аппаратурой и компьютерами кабинеты и едва тронутую хозяйской рукой столовую, они обнаружили агентство Стюартов в полном составе за кухонным столом. У них был перерыв на обед.

Лоуренс восседал на табуретке, упираясь локтями в подставку для чайника. Лицо его было багровым от напряжения. Труди стояла, навалившись на стол и подавшись всем телом в сторону своего массивного супруга. Казалось, что они ведут дружескую перепалку.

— Банка Мелкой Вместимости, — прорычала Труди.

— БЬЮщееся Иностранное Корыто, — отчеканил Лоуренс.

Он указал Дару и Сид на свободные стулья у стойки и махнул на кофеварку и батарею чистых чашек. Когда гости налили себе кофе, Лоуренс промолвил:

— Дорожная Жаба… Ищет Приключений.

— Дурака Обманули Дырявым Железом, — откликнулась Труди. И тут же воскликнула, словно отбивая невидимую подачу: — Фиговый Он Разгон Дает!

Лоуренс замялся.

— Форменное Извращение, А Тужится, — неожиданно выдала Сидни. — Вместе — «Фиат»!

— О господи! — подпрыгнул на стуле Дарвин.

— Тсс! — зашипела Труди. — Собьешь с мысли. Присоединяйтесь, главный следователь. Ваша подача.

— А-а, та же буква, — усмехнулась Сид. И присоединилась: — Форы Ослу Редко Даст.

— Фиг Обгонишь — Ремонт Дороже, — выдал Лоуренс и тут же добавил: — Абсолютно Убогая Дырявая Индюшка!

— Автомобиль Устроит Другим Инфаркт! — выкрикнула Труди.

— Американский Колесный Унитаз Раздает Авансы, — тоненько пропела Сид.

— Очко в твою пользу. «Колесный унитаз» — это здорово! Загадывай букву.

— Модель Азиатская, Зато Дорогая Адски, — сказала Сид.

— Может, Азиатская, Зато Дырявит Асфальт! — рявкнул Лоуренс.

— Машина И ЦУнами Бы ИСколесила Изрядно! — победоносно выкрикнула Труди.

Она допила свой кофе и хмуро посмотрела на супруга.

— А повторять загаданное другими нельзя, Ларри. «Может» и «зато» уже были, так что твоя «Мазда» гонку проиграла.

— Лоуренс, — поправил Лоуренс.

— Ну что, наигрались? — спросил Дар.

— Вот уж нет, — отрезала Труди. — Теперь моя очередь.

Она призадумалась и произнесла:

— ПОганая Развалина Шевелится Едва.

— «Порше» вовсе не поганая развалина, — заметил Дар.

Никто не обратил на него внимания. Возможно, он просто не понял правил игры.

— Починить ЛИмузин… МУчительно Тяжело, — сказал Лоуренс.

— Это что, ты так «Плимут» разложил? — спросила Труди. — Ладно, тогда… ПО Нутру Такой Идиотский Автомобиль Кому-то.

— Когда я был подростком, — сказал Дар, — у меня был старый «Крайслер». Так моя подружка прозвала машину «Беатрис».

Все посмотрели на Дарвина так, словно он внезапно громко пукнул.

— Какая там еще осталась буква? — спросил Лоуренс.

— «Эн», «р» и «кью». Теперь загадывает Сид.

— Новый Или Старый, Сразу Абсолютно Не разберешь, — сказала Сидни.

— «Разберешь» лишнее, желательно тютелька в тютельку, — поправила Труди. — Тогда я загадываю. Разобьешь. Если Начнешь Обгон.

— Редко Ездит НОрмально, — смущенно кашлянув на неожиданном переносе, сказал Лоуренс.

— Эротический ЭКЗемпляр, — выпалила Сид. На мгновение все умолкли, а потом Лоуренс досадливо крякнул — сейчас он водил как раз «RX-7».

— Эй! — возмутился Дар. — А почему я не загадываю? Давайте я начну, а кто перебьет — тот выиграл.

— Идет, — согласились все трое.

— Каюк! — воскликнул Дар.

— Это что за машина? — удивилась Труди.

— «Кью-45», — ухмыльнулся Дар.

— Это новая модель, — проворчал Лоуренс.

— Мягкий знак пропустил, — злорадно заметила Труди. — Не считается!

— Считается, — твердо ответил Дар. — Я выиграл.

— А тебя в судьи никто не выбирал, — беззлобно заметил Лоуренс.

Дарвин усмехнулся.

— Я не судья и не присяжный, — ответил он. — Я господин старшина!

Потом многозначительно поглядел на стопки папок с документами, сложенных на столе в соседней комнате.

— Может, поищем наконец, из-за чего русская мафия решила меня прикончить?