Поздравь Танюшку!

Ева Танина

Есть ли жизнь после смерти? Могут ли давно умершие помочь своим близким? Или же помощь нужна им? На эти и многие другие вопросы вновь ищет ответы Ева, врач-неонатолог, таинственный дар которой начал открываться около трёх лет назад. Вдвоём с сестрой Ольгой, автором мистических рассказов, они помогают семье общей знакомой избежать трагических последствий ошибок прошлого и оказываются в водовороте неожиданных событий. Мистика, детектив, юмор — все это переплелось в романе в единое целое.

Глава 3

— Море! Море! — пропела Ольга, подражая песне из, любимого нами, фильма «Любовь и Голуби», акидывая руки за голову и подставляя лицо ярким лучам солнца. — Слушай, как хорошо то! Если бы ещё все сборы проходили, как в кино, открыл дверь и плюх! Море! Море! Ну, нет же! Бегаешь по всему дому, как перепуганный. Чемоданы собери на всю семью, всё перепроверь, разбери и, вынув лишнее, собери ещё раз. Этому подай, тому подай, этого покорми и в итоге все собраны, одна я, как мартышка из мультика, растрепанная и несобранная.

— Точно! — рассмеялась я. — Не зря ведь в соцсетях гуляет картинка из того мультика с надписью: «И только став мамой двоих детей, я поняла, что советский мультик про обезьянок совсем не смешной!»

— Кошмар! И не говори! Я прям, сочувствую этой обезьянке! У нее-то семеро детей! — с чувством произнесла сестра. — Так самое интересное, если на нас троих взрослых приходится всего один чемодан, то на одного маленького целых два и ещё рюкзак, в придачу. А как по-другому? Если только маечек штук десять на один день приходится!

— Ну и ладно, забудь, это уже позади! — успокоила я её, пропуская песок между пальцами. — А впереди три недели отдыха на лазурном море с белым теплым песочком. Давай, позагараем? Время у меня целых два часа, пока Митюша спит под присмотром Вадима. Тому только в радость! Когда еще позволят играть в игры на ноутбуке!? Все-таки здорово, когда такая разница большая между детьми. Скажи?

— Не знаю, у нас Тема-мамсик, — возразила она, поправляя пелёнку, которой была накрыта коляска со спящим в ней Артемкой, — и спит только рядом со мной. И вот как чувствует, а!? Только я на три шага от него отхожу, сразу в рёв.

— Чувствует. Ментальная связь, как ты любишь говорить, — пожала плечами я. — От груди отучай, и будет спать без тебя.

— Да ну! Как его отучить?! — воскликнула Ольга. — Если он аж дрожит, если к соске своей подобраться не может. Скажи лучше, тебе еще тот тайный поклонник снился?

— Татьянин? — лениво спросила я, наслаждаясь теплыми лучами солнышка и мягким ветерком, который доносил восхитетельный запах Японского моря, и сразу же ответила. — Снился. Но, если точнее, не сам он, а его голос. Он так и повторяет одно и то же, поздравь и всё тут!

— Значит надо поздравить! — заявила Ольга, укладываясь возле меня и расправляя модный, с высокими плавками, коралового цвета купальник. — Значит это очень важно, понимаешь?

— Понимаешь! — передразнила я её. — А ты понимаешь, как это будет выглядеть? Не настолько мы с ней близки, чтобы я могла ей свои сны рассказывать.

— Ладно, придумаем что-нибудь. — задумчиво протянула Ольга. — Но поздравить, как-нибудь, надо обязательно.

— Слушай, Оль, а ты не думаешь, что это может быть просто сон? — с надеждой посмотрела я на неё — Ну, мало ли, может у меня в подсознании сидит, не забыть бы поздравить, и оттуда такие сны.

— Нет! — категорично взмахнула рукой сестра. — Уверена, что нет! А призрак на потолке? Тоже чтобы не забыть поздравить?

— А ты думаешь, тут есть взаимосвязь? — удивилась я.

— Есть, думаю, — размышляла Ольга, — а с чем еще это может быть связано? Помнишь, Виктор Сергеевич говорил тебе, что есть определенная схема, которую им нужно соблюдать, иначе ничего не получится?

Мне было лень отвечать, и я только угукнула в ответ. Конечно, я помнила, вряд ли такое возможно забыть, но под неторопливый шелест волн, думать совершенно не хотелось.

— Так вот, — продолжала неутомимая моя сестрица, — я так понимаю, что изначально он должен тебе показаться наяву, а только потом просить о чем-то во сне! Наверное, для того чтобы ты не сомневалась, что это реальная просьба, а не просто сон. Ну, то есть, не совсем реальная, конечно, но всё же. Ну, ты поняла, о чем я! Слушай, просьба… Это же просьба! Понимаешь?

Я подняла шляпу, которой закрывала лицо от загара и, приподнявшись, посмотрела на возбуждённую сестру, а та, вскочив, на колени надо мной, продолжала тарахтеть, тряся своими наимоднешими воланами на лифе купальника.

— Как же я сразу не догадалась?! — с чувством тарахтела она. — Это просьба, которую ты должна выполнить, чтобы перейти на следующий этап. И, значит, ты должна передать поздравления Татьяне.

— А если не выполню? Может, я не хочу никаких больше этапов? Зачем мне это? Я, вообще, не хочу больше никакой связи с потусторонним! Тем более, я не планирую больше рожать! А ты помнишь, чем закончилась моя помощь Виктору Сергеевичу и Славику! Помнишь же?!

— Да не надо тебе никого рожать, — поморщилась сестра, — что за примитивное мышление!? И тут, дорогая, никто твоего желания не учитывает. У тебя есть предназначение в этой жизни и если ты будешь ему сопротивляться, ничего хорошего из этого не выйдет. Ты же знаешь!

— Хорошее предназначение, — буркнукла я, — чувствовать себя клиентом психиатрички!

— А ты не чувствуй! — закатила глаза к небу сестра. — Пусть все идет своим чередом. Зато получишь новые знания и блага!

— А, если честно, чем грозит мне отказ? Как думаешь? — игнорируя её наставления, спросила я.

— Да, что тут думать!? Я знаю! — воскликнула Ольга. — Во-первых, это дар, который пришел с опытом прошлых жизней и он, если верить знающим людям, начинает открываться после тридцати лет. У кого-то раньше, у кого-то позже, но обычно после тридцати. И открывается он не сразу — чик и готово. А пос-те-пен-но! Понимаешь?

— Почти, — кивнула я, переворачиваясь на спину и глядя на стоящий, впереди, наш уютненький таун-хаус.

— Почти… — передразнила она меня и продолжила. — Так вот, если ты его сама развивать не хочешь, то тебе придется проходить определенные этапы, чтобы получать новые знания. Об этом тебе Рудак говорил, между прочим! Это твой второй этап, и отказавшись от этой просьбы, придет другой проситель. И еще. И еще! До тех пор пока ты его не пройдешь! А если ты будешь отказываться еще и от дара, то получишь такого пинка в жизни, мама не горюй. Хочешь?

— А откуда тебе, Леопольдочка, это всё известно? — усмехнулась я. — На совет вылетаешь периодически? Инструкции, свыше, получаешь?

— А оттуда, Матильдочка! — усмехнулась в ответ, Ольга. — Об этом сейчас, по-моему, даже младенец знает. И пинки эти, поверь, несладкие. Ох, какие несладкие! И болезни, и смерти дорогих людей. Один выход уйти в монастырь. Хочешь в монастырь?

— Неа, не хочу! Мне и здесь неплохо. — улыбнулась я.

— Ну, тогда затолкай это свое «не хочу-не буду» куда-нибудь глубоко-глубоко, — грозно заявила сестра, — и думай, как передать поздравление незнакомца.

— Мама, мам! — услышала я голос Вадима и, подняв голову, увидела его в огромном окне таун-хауса. — Твой младший проснулся.

— Мам! Поснуйся мадший, — вторил ему голос Мити, проговаривая по слогам, — пос-нуй-ся!

Я, смеясь, поднялась, отряхнула песок, повернулась к Ольге, удивляясь молчанию, и увидела её испуганный застывший взгляд.

— Ты чего, Оль? — удивленно спросила я.

— Посмотри на окно второго этажа, — тихо проговорила она, — видишь?

Я посмотрела на дом и увидела светлый силуэт в проеме окна. Силуэт, в полный человеческий рост, не дымчатый, а, вполне, реальный силуэт бледнолицего мужчины в светлой одежде. Но вот что этот бледнолицый делает в спальне, арендованного нами, таун-хауса? Мужчина повернулся и отошел вглубь комнаты, оставив качаться нитяные шторы.

— Я сейчас, — сказала я и побежала к дому, ставя рекорд по стометровому забегу. Страх за детей, злость в душе на недобросовестных арендодателей, досада на себя, что оставила детей одних в чужом, по сути, доме, мчали меня вперед с небывалой скоростью. Подхватив, вышедшего мне на встречу, Митюшу и кивнув головой Вадиму, призывая идти за мной, я двинулась к домику администрации. Вид у меня, видать, был настолько свирепый, что администратор — невысокая стройная девушка в форменной одежде, выскочив из-за стойки, подбежала к сидевшему неподалеку охраннику.

— В нашем доме ходит посторонний мужчина! — рявкнула я. Больше ничего говорить не пришлось, охранник развил бурную деятельность, вызывая по рации остальных охранников. Администратор уговаривала меня присесть и выпить кофе. Митя, на удивление, сидел у меня на руках молча, а Вадим, пристально посмотрев на меня, тихонько сказал:

— Ты чего, мать?

С некоторых пор, мой старший сын посчитал себя слишком взрослым, в свои четырнадцать лет, и, периодически, называет меня «мать». Меня это, конечно, задевает и в отместку ему, я зову его зайчиком. Окружающие смеются, а некоторые недоумевают, слыша такое обращение к парню, выше меня на две головы, но, по мне так, лучше бы меня называли милым зайчиком, чем так сухо и бездушно — мать!

Тут влетела запыхавшая Ольга, подбежав ко мне, на ухо прошептала:

— Ты чего, мать?!

Я подняла глаза к потолку, призывая все высшие силы дать мне терпения, чтобы не рявкнуть ещё разок. Сговорились они что ли?! Мать я им!

— Это же не настоящий мужик, — прошептала она, — а там чуть ли не группа ОМОН вокруг дома скачет.

Я удивлённо посмотрела на неё. Настоящий? Ненастоящий? Чёрт, и откуда она всё знает! Я встала, повела плечом, отодвигая сестру и подошла к администратору с охранником, которые перешёптываясь, разглядывали что-то на мониторе.

— Что-нибудь обнаружили? — выдавила я из себя, понимая всю абсурдность ситуации.

— Нет, — ответил охранник и показал на монитор, на котором картинка была разделена на две половины, — вот смотрите, камеры наблюдения на фасаде дома. Вот камера на пляже, с которой виден ваш вход. Видите? Включаю быстрый посмотр, с самого утра, как вы приехали.

Картинки замигали, вот приехали мы, разгрузили чемоданы, некоторое время мелькают только наши силуэты в проёмах окон. Вот уезжают Миша с Даней, через некоторое время выхожу я со своего блока, и выходит Ольга с коляской с другого блока таун-хауса. Некоторое время покой, затем показалась голова Вадима и тут же я несусь с взлохмаченной головой, точно та обезьянка из мультика. Мне стало смешно от своего вида! Разъяренная всклоченная мамаша, корпус вперед под наклоном, широко размахивая руками, несётся в бой. Не удивительно, что Митя сидит молчком! Первый раз такой мамашу увидел!

— Подождите, а вы можете видео камеры с пляжа на весь экран поставить? — спросила у меня за спиной Ольга. — С того момента, как вот этот мальчик в окно выглянул? И в нормальном режиме, не быстром?

— Один момент! — ответил охранник и защелкал мышкой. Изображение увеличилось на весь экран, в окне первого этажа появилась голова Вадима и макушка Мити. А в окне второго этажа приподнялась штора, немного повисела в одном положении и упала, неравномерно разбрасывая нити кисеи, которые еще долго колыхались. Никакого мужчины на экране не было, как и его силуэта!

— Что за чёрт?! — пробормотал охранник, перематывая назад. — Ещё дети в доме были, на тот момент?

— Нет, — ответила Ольга, выразительно глядя на меня. — Мы из-за этого и перепугались, увидели, что шторы ходуном ходят.

— Угу! — кивнул охранник. — Разберёмся!

— А давайте, я вас в другой блок переселю? — защебетала администратор Марина. — В вашем таун-хаусе четыре блока, один сегодня освободился, там уже генеральную уборку провели. Следующие постояльцы, только через два дня приедут, к тому моменту мальчики разберутся с вашим блоком…

— Нет, Мариночка! — остановила я ее, чувствуя себя безнадежно скандальной бабой. — Спасибо. Мы тут останемся. Извините нас! Мы пойдем.