Знатные истории: элита Гродно в период XVI—XVIII веков

Евгений Асноревский

Книга знакомит с историями королей, магнатов и шляхты. От громкого политического убийства до семейной ссоры королевской пары, от интриг князей до фривольных балов с полуголыми шляхтянками, от подробного описания жизни Стефана Батория до биографий мелких дворян. Политика и быт элиты Речи Посполитой показаны с помощью большого количество цитат из старинных документов. Знатные истории читателю расскажут их очевидцы.

Noblesse oblige, или мир шляхты королевского города

Становление шляхты в ВКЛ

Традиционно, привилегированное сословие ВКЛ называли боярами. Это название перешло в систему классовых наименований Великого княжества Литовского из предшествующих ему княжеств Руси. Однако полонизация, набирающая обороты уже в XV веке, добавила в обиход ВКЛ новое название — шляхта. Само это слово было, по некоторым данным, привнесено в Польшу из Чехии. На землях Великого княжества Литовского такое название феодального класса приживалось постепенно, вытесняя употребление слова «бояре» в качестве имени феодалов, хотя при этом боярами продолжали величать людей, занятых в воинском деле. Некоторые из таких поданных ВКЛ занимали как бы промежуточную позицию между шляхтой и крестьянами, а позднее многие бедные представили бояр попали в селянское сословие. Таким образом, наименование шляхта утвердилось в качестве названия привилегированного класса, или, иначе говоря, дворянства.

В период XVI — XVIII веков эта прослойка населения ВКЛ испытывала сильное влияние польской культуры, но в массе так никогда и не потеряла полностью самосознания литвинов, которое было отличным от собственно польского.

Вместе с тем, следует признать, что во многих случаях «литвинство» было проявлением «краёвости», то есть жители ВКЛ осознавали себя жителями региона Польши, «Литовской провинции», как сейчас жители, к примеру, Щучинщины, могут осознавать свою региональную самобытность, но обычно не отделяют себя от белорусского народа.

У отдельно взятых персоналий, разумеется, были различные представления об этом вопросе: от чёткого отрицания собственно польской идентичности, до полного её принятия, поэтому обобщения тут следует делать осторожно.

Важнейшим событием, предопределившим массовую полонизацию, стала известная Люблинская уния 1569 года.

На военных смотрах

Полонизация конкретно гродненской шляхты может быть хорошо прослежена, в частности, весьма простым способом: с помощью данных «пописов», или, иначе говоря, военных смотров шляхты. Там гродненцы представляли свой повет, входивший в Троцкое воеводство. Своего воеводства у города не было до самого конца XVIII века, хотя фактическое значение Гродно уже в XVI веке было выше, чем у воеводского центра — Трок.

В перечне войска 1565 года, сделанным незадолго до формального объединения ВКЛ и Польши в конфедерацию, именуемую Речью Посполитой, упоминаются, среди многих гродненских воинов, следующие люди: гродненский хорунжий Богуш Петрович Мицута, Иван Карп, Сидор Костюкович, Ждан Павлович Эйсмонтович, Нечай Тышик и другие представители русинских и балтских по происхождению местных родов.

Зачастую, бойцы вооружались ощепами, то есть древковым оружием. О некоторых гродненцах сказано, что они имели, корд или секиру, а иногда лук и стрелы.

В перечне есть и женщины, например, Федя Сеньковая, которая, разумеется, не была военнообязанной, но выставила молодого человека на коне и с ощепом.

Конные воины Польши и ВКЛ в предместье Гродно. Панорама Адэльгаузера-Цюндта, 1568 год.

Огнестрельное оружие всё ещё было редким удовольствием для местных шляхтичей, однако кое-кто из дворян обладал и таким опасным для врагов предметом. Например, сделавший неплохую карьеру в повете Станислав Глядовицкий, имел в арсенале аркебузу.

В начале семнадцатого века на флаге гродненского повета была изображена «Пагоня». Всадник на гродненском полотнище сидел на чёрном коне, чёрный и красный цвета выделялись и в облачении самого «рыцаря збройного».

Рыцарь на хоругви Гродненского повета во времена Жигимонта Вазы. Рисунок автора по мотивам оригинала.

Перепись 1765 года также интересна. Пара сотен лет, конечно же, значительный срок, и упомянутые в списке паны заметно отличаются от своих пращуров из XVI века.

8 июля 1765 года, гродненский хорунжий Михаил Эйсмонт выдал универсал, предписывающий шляхте собраться на смотр. Среди прибывших шляхтичей есть люди, которые носили такие имена: Шимон Кульбацкий, Рох Снарский, Шимон Пурский, Каспер Томашевский. Вот тут как раз и можно заметить, что даже сами имена представителей гродненского повета говорят о влиянии польской культуры.

Пистолет XVIII века. Национальный музей в Кракове.

Огнестрельное оружие, к тому времени, уже перестало быть большой редкостью, и шляхтичи используют как холодное вооружение, и прежде всего саблю, так и удобные для кавалеристов пистолеты. Однако бедные представители шляхты иногда не имели даже коня. К примеру, пан Якук Коженевский был на переписи пешим, хотя и имел при себе саблю.

Высокородные сарматы

Военное дело, безусловно, занимало особое место в жизни шляхетского сословия ВКЛ, в том числе и гродненских дворян.

Укоренившаяся в среде шляхты, как раз в период XVI—XVII веков, идеология сарматизма, обосновывающая особое происхождение местной элиты, якобы отличной по крови от крестьян, была проникнута культом силы и воинской доблести. Шляхтич-сармат просто обязан был быть настоящим рыцарем, защитником отчизны и своей веры. Продемонстрировать свои боевые навыки благородный воин мог во время посполитого рушения, то есть всеобщей военной мобилизации шляхты.

Наплечник гусара Речи Посполитой XVII века. Гродненский историко-археологический музей.

Интересно, что сарматизм, в значительной степени, ориентировался на восточную культуру, и прежде всего это выявлялось в образцах одежды и вооружения.

Одним из заметных проявлений сарматской культуры, и её своеобразным символом, является теперь так называемый сарматский портрет, а одним из лучших примеров такого искусства — изображение Кшиштофа Веселовского, маршалка ВКЛ, основателя гродненского монастыря бригитток, где этот влиятельный сановник был похоронен.

Кшиштоф изображён в дворцовом интерьере. На вельможе достаточно строгая, но богатая одежда. На столе лежит шапочка с драгоценным украшением. В правой руке у Кшиштофа жезл — символ власти маршалка. Жезл украшает королевская монограмма Жигимонта Вазы. Левая рука покоится на рукояти сабли. Значение этого вида оружия вообще было чрезвычайным, так как сабля являлась одним из непременных атрибутов шляхтича, знаком его благородного происхождения.

Кшиштоф Веселовский. Портрет из монастыря бригитток в Гродно, 1636 год. Национальный художественный музей Беларуси.

Тут уместно вспомнить, что английский путешественник Уильям Кокс, посещавший Гродно и другие города региона во второй половине XVIII века, получил от местного дворянина совет носить оружие, если путешественники действительно принадлежат к дворянскому сословию. Сарматизм всё ещё процветал в местной культуре и контраст ментальности литовских шляхтичей с ментальностью образованного английского джентльмена, или даже короля польского и великого князя литовского Станислава Августа, можно заметить и в мемуарах Кокса, и в воспоминаниях последнего монарха Речи Посполитой.

Сабля короля Станислава Лещинского, XVIII век. Национальный музей в Кракове.

Тут следует ещё отметить важный элемент сарматизма — веру в республиканский строй, и желание ограничить власть короля. Подобные идеалы могут выглядеть чрезвычайно прогрессивными, в рамках периода существования Речи Посполитой, однако именно шляхетская вольница, в итоге, и погубила эту могучую европейскую державу.

Религия

Кроме милитаризма, в фундаменте идеологии местной шляхты лежал и ещё один важнейший элемент. Основой мировоззрения литвинского дворянства была вера, и несмотря на религиозную толерантность, наличие в стране шляхты православного, протестантского, униатского вероисповедания, всё же наиболее предпочтительным, для продвижения по карьерной лестнице, в период XVII—XVIII столетий, был именно католицизм. Не случайно поэтому, что гродненский староста Фредерик Сапега, живший в первой половине XVII века, перешёл в католичество, перестав быть «схизматиком», и даже заложил в Гродно монастырь доминиканцев, как бы демонстрируя тем самым свою активную поддержку католической веры.

Стоит тут отметить и могучий гродненский род Воловичей, родовой усыпальницей которых была старинная Пречистенская церковь, построенная ещё в XII веке. Но уже в XVII веке все заметные представители этого дома являются католиками, и в их рядах находится даже глава католической церкви ВКЛ, виленский бискуп Евстафий Волович.

Попытка ряда магнатов XVI века, таких как Остафий Волович, продвигать в ВКЛ протестантизм, в общем-то была неудачной. Значительные православные роды активно переходили в католичество, и в начале XVIII века высшая прослойка дворянства была почти исключительно католической.

Господствовал католицизм и в среде гродненской шляхты XVIII века.

По воспоминаниям Яна Охотского, воспитание шляхтича-католика, в вере костёла, начиналось уже в колыбели. Не удивительно, поэтому, что фанатически настроенных католиков в среде шляхты было много.

Имущественное расслоение

Формальное равенство всех представителей шляхетского сословия, разумеется, никак не препятствовало широкому ранжиру дворян ВКЛ на основе их реального влияния.

Расслоение шляхты было чрезвычайно сильным, и безземельного шляхтича-голоту отделяла от самых обеспеченных дворян, по крайней мере в имущественном плане, гораздо более широкая пропасть, чем та, что размежёвывала его с крестьянами.

Бедный шляхтич мог ходить в деревянных лаптях и жить в доме своего господина, например, среднего шляхтича, в качестве слуги. В это же самое время, верхняя прослойка шляхты, то есть магнатерия, владела огромным количеством движимого и недвижимого имущества. Города, деревни, земли и бесчисленные крестьяне — всё это составляло собственность олигархического класса элиты ВКЛ.

Толстый и пьяный шляхтич. Я. П. Норблин, 1784. Muzeum Narodowe w Krakowie.

Среди достаточно широко представленных в гродненской поветовой иерархии домов, маркировать магнатским статусом можно Воловичей, Хрептовичей, Мосальских и, с некоторыми оговорками, Сципио-дель-Кампо.

Разумеется, магнатами были Сапеги и Ходкевичи, имевшие достаточно тесную связь с Гродно.

Статус тех или иных благородных фамилий мог меняться на разных исторических отрезках, и, хотя наиболее влиятельные магнаты, такие как Радзивиллы, Сапеги и Чарторыйские, неизменно выделялись своим могуществом на протяжении всего периода XVI—XVIII веков, всё же и у этих знатнейших панов случались моменты некоторого упадка.

К средней гродненской шляхте можно отнести, например, известные в повете роды Александровичей, Котовичей, Эйсмонтов, Кирдеев и Вольмеров, которые в разные периоды исторического отрезка от XVI до XVIII столетия, добивались достаточно значительной позиции в местной иерархии.

Менее могущественные роды, такие как Сопоцьки и Боуфалы, тоже имели в своих рядах людей, которые занимали важные должности в гродненском повете.

Беднейшая часть шляхты, не добиравшаяся до местных постов, конечно же, обычно не могла сделать ощутимого вклада в историю региона и страны, хотя её деяния, нередко, интересуют прямых потомков, копающих архивы ради знакомства с бедными, но гордыми поветовыми сарматами.

Политическая жизнь

На уровне политической жизни, важнейшей для шляхты ВКЛ, в том числе и гродненских дворян, была система сеймиков, прижившаяся, а затем и ликвидированная в Литве, как раз в период XVI — XVIII столетий.

Сеймик представлял собой сход шляхтичей повета или воеводства, на котором местная элита решала различные вопросы. По сути, сеймик напоминал древнерусское вече, с той, правда, разницей, что бал тут правила лишь привилегированная часть общества — прослойка дворян, а не все свободные главы городских семей.

Сеймики делились согласно своему предназначению.

Предсеймовый сеймик был предназначен для выбора региональных послов на общегосударственный сейм Речи Посполитой.

Сейм в Сенаторском зале Баториевки, в Гродно. Рисунок XVIII века.

Реляционный сеймик заслушивал доклады послов с общегосударственного сейма и, теоретически, мог отказаться принять представленные решения фактического парламента страны. Важным вопросом таких сеймиков являлись вопросы налогов, сбор которых могли и не утвердить. Например, согласно дневника Яна Храповицкого, гродненский реляционный сеймик в декабре 1669 года, прошёл с участием малого количества шляхты, и заседание завершилось без одобрения налогов.

Элекционный сеймик был посвящён элекции, то есть выбору шляхтичей на некоторые посты, например, на должность местного подкомория.

Каптуровый сеймик собирался после смерти короля и имел характер организованного замещения королевской власти, как бы утраченной в результате смерти монарха, в частности, шляхта выбирала членов каптурового суда, который был необходим в связи с тем, что суды, действовавшие от имени правителя, переставали работать. После восшествия на престол нового короля и великого князя, каптуровые суды прекращали работу, а монарх должен был утвердить их решения.

Депутатский сеймик выбирал депутатов, или иначе говоря, судей в Трибунал ВКЛ, то есть в высший государственной суд страны.

На господарском сеймике решались вопросы налогов.

Гродненские сеймики проходили в разных местах, например, в костёле бернардинцев, интерьер которого был расписан гербами местной шляхты.

Голосование на сеймике в костёле. Я. П. Норблин, 1801. Национальный музей в Кракове.

Шляхтичи, выбранные депутатами в литовский трибунал или послами на сейм, естественно, имели все основания гордиться своими статусами. Для представителей не слишком знатных родов средней шляхты, участие в сеймах и трибуналах могло стать одним из высших достижений в карьере. Не случайно поэтому, что статус посла и исполнение обязанностей судьи упомянуты в рифмованной эпитафии гродненского шляхтича Мицуты, похороненного в фарном костёле Гродно.

Адвокат в суде. Я. П. Норблин, после 1750. Национальный музей в Кракове.

Выбранные послы региональных сеймиков ездили на сеймы в Варшаву, Краков или Гродно, где представляли интересы своих регионов в специальной Посольской избе.

Верхняя прослойка шляхты, занимающая определённые высшие должности страны, имела места в Сенате. Таких шляхтичей называли, соответственно, сенаторами.

Сами заседания сейма зачастую наполнялись склоками, и политический процесс шёл под аккомпанемент множества криков разгорячённых шляхтичей. Дополнительно усложняла эти сессии возможность использования знаменитого права «liberum veto», согласно которому, любой депутат мог прекратить работу сейма по своему желанию. Несколько парадоксальным, на этом фоне, выглядит соблюдение достаточно сложного церемониала. Перед заседаниями происходило обязательное богослужение, шляхтичи произносили вступительные речи, и даже рассаживались участники согласно иерархии: на первых местах в Сенаторском заде сидели высшие церковные сановники, а потом уже сенаторы миряне. В Посольской избе послы занимали места и голосовали также в определённом порядке. Председательствовал на сейме сеймовый маршалок. Для того чтобы унять хаос, наполнявший заседания, ему приходилось прилагать немалые усилия. Тут маршалку весьма пригождался символ его власти — жезл. Вильгельм Шлемюллер вспоминает, как на гродненском сейме 1752 года, сеймовый маршалок и родовитый гродненский шляхтич Юзеф Андриан Мосальский стучал жезлом по полу, требуя тишины.

Сенаторы и послы, вместе с монархом, вершили судьбы Речи Посполитой, хотя участие в сеймах, по некоторым данным, принимали ещё и мещанские делегации отдельных городов, в том числе и Гродно, но всё же власть в стране, без сомнения, принадлежала шляхте.

Аристократические семьи, как было сказано выше, опираясь на свою экономическую мощь, контролировали распределение высших должностей, поэтому именно магнаты занимали главные посты государства.

Сенатор и Смерть. Фрагмент полотна Танец Смерти, монастырь бригитток в Гродно XVII—XVIII вв.

Изредка до верхушки шляхетской иерархии мог добраться и какой-нибудь средний шляхтич, к примеру, Андрей, представитель гродненского рода Котовичей, смог стать каштеляном виленским и, соответственно, войти в сенат.

Послы, которые, обыкновенно, представляли не самые бедные, по меркам повета, семьи, получали инструкции от своего сеймика и должны были пытаться решить местные вопросы на общегосударственном уровне.

Иногда шляхта могла объединиться в своеобразный союз, призванный обеспечить интересы дворянского сословия, так называемую «конфедерацию». Назывались конфедерации, зачастую, по месту заключения. Гродно являлось одним из самых популярных мест для подобных союзов.

В городе над Неманом было создано несколько конфедераций, в том числе и одно из последних шляхетских объединений — Гродненская конфедерация 1793 года.

Шляхта ВКЛ могла обращаться в различные суды, а процессы в них нередко имели политическое значение.

К услугам дворян, в том числе и гродненских, были, среди прочих, ассесорский, земский, подкоморский и гродский суды. Каждый из них имел определённые особенности.

К примеру, асессорский суд или иначе «асессория», занимался, помимо иного, вопросами, которые были связаны с королевскими имениями. Председательствовать там должен был канцлер или подканцлер.

Известно, что в «асессории», проходившей в Гродно в 1751 году, председательствовал князь Михаил Фредерик Чарторыйский, подканцлер ВКЛ и гродненский староста. По воспоминаниям одного из асессоров, Мартина Матушевича:

«На эту асессорию съехалась почти вся Литва, и для дел, и для разных выгод, и ради будущих сеймиков депутатских, и чтобы понравиться князю подканцлеру».

В этом сообщении отражается важнейший момент политической системы Речи Посполитой, а именно: важность протекции наиболее влиятельных магнатов, которые заправляли не только мелкой и средней шляхтой, но даже менее могучими магнатами. Подобная система именуется «клиентской». Клиентом, в таких отношениях, выступал менее могущественный шляхтич, а патроном — более влиятельный, зачастую обладающий магнатским статусом. Именно здесь золотое правило «клиент всегда прав» может быть переосмыслено в ироническом ключе.

Патроном, к слову, могла быть и женщина магнатка, и о протекции «вельможной панны добродейки» просили не менее подобострастно, чем о протекции магната мужчины.

Должности

Карьера шляхтича не ограничивалась получением статуса посла на сейм или депутата-судьи в судебном органе.

Длинный перечень государственных должностей манил дворян своими перспективами. Посты шляхтичу могли пожаловать его товарищи на сеймике, или же предоставлял монарх.

Названия должностей и формальные обязанности этих чиновников XVI — XVIII веков, безусловно, могут быть весьма интересны.

В гродненском повете шляхтич мог занять следующие посты или, иначе говоря, уряды:

Войски — присматривал за порядком в повете. Должность была по-своему уникальной, ведь человек с этим воинским чином должен был обеспечивать жизнь семей шляхты, ушедшей на войну. Таким образом, исполняющий обязанности войского шляхтич оставался в относительной безопасности, пока его товарищи по оружию воевали. Разумеется, на подобную «почти синекуру» логично было ставить пожилых мужчин с хорошей репутацией, однако на практике часто получалось иначе.

Городничий — должен был присматривать за городами и замками, хранил ключи от важных дверей города.

Земский судья — являлся главой земского суда.

Ловчий — изначально человек, занимавшийся организацией монаршей охоты.

Маршалок земский или поветовый маршалок — управляющий местными сеймиками, имеющий и некоторые другие важные полномочия. Один из важнейших чиновников повета.

Гродненский маршалок упал с коня. Фрагмент росписи скамей в Конгрегатской каплице фарного костёла Гродно. Фото М. Супрон

Мечник — особа, присматривающая за вооружением правителя.

Писарь земский — тот, кто заботился о книгах земских судов и занимался написанием судебных протоколов.

Подкоморий — главный судья в подкоморском суде.

Подстароста — заместитель старосты.

Подстолий — изначально заместитель стольника, который даже нёс перед ним его жезл.

Подсудок — заместитель земского судьи.

Подчаший — урядник, который изначально заведовал королевским кубком, заботясь о том, чтобы нужный напиток всегда был доступен для монарха.

Староста гродовый — администратор староства и председатель гродского суда.

Стольник — изначально подобный пост предполагал попечение о столе монарха.

Хорунжий — титулярный знаменосец, который объявлял военный сбор местной шляхты и командовал ей, иногда с помощью помощников — ротмистров.

Чашник — ещё один «алкогольный» пост. Обязанности чашника смахивали на обязанности подчашего, который изначально был подчинённым чашника.

Кроме выше перечисленных существовало ещё множество должностей-титулов, к примеру: мостовничий, лесничий, деревничий, крайчий, будовничий, неводничий, пивничий.

Большинство урядов, постепенно стали лишь почётными должностями.

Женщины не занимали должностей, но использовали титул мужа или отца. К примеру, жена воеводы это воеводина, а дочь — воеводянка. Читатели могут самостоятельно, в рамках практикума, образовать женские формы титула деревничий. А читательницы, кроме того, спросить себя: хотели бы они быть дочкой деревничего, и носить соответствующий титул, или всё-таки нет.

В конце существования Речи Посполитой, Гродно наконец-то получил своё воеводство, и в иерархии гродненской знати появились важнейшие должности воеводы и каштеляна.

Разумеется, представители местных родов далеко не всегда ограничивались внутренней карьерой, и порой доходили до общегосударственных должностей. Кое-кому удалось получить даже важнейшие светские, военные и духовные посты ВКЛ, то есть занять должности маршалка великого, канцлера, великого гетмана и виленского бискупа.

Повседневная жизнь

Религиозное мировоззрение и учёба

Как уже было сказано ранее, религиозное мировоззрение определяло канву жизни среднестатистического шляхтича ВКЛ в период XVI — XVIII веков. Гродненские дворяне не были исключением. Шляхта жила в системе церковных праздников и регулярно посещала храмы. Например, гетман великий литовский Михаил Мосальский, любил подолгу молиться в гродненском иезуитском костёле. А жена витебского воеводы Яна Храповицкого однажды отправилась на богослужение в Гродно, из близлежащего имения, причём она шла пешком и прихватила с собой детей. Сделано это было, видимо, ради демонстрации особого религиозного рвения, аналогичного тому, которое демонстрируют пешие паломники XXI века.

Религиозная составляющая прививалась домашними учителями, а также в иезуитских коллегиумах и Виленском университете, который основал Стефан Баторий, преобразовав в иезуитскую академию виленский коллегиум.

Весомый вклад в развитие местного образования внесли и другие католические ордена, в частности, доминиканцы: их гродненское учебное заведение было одним из лучших в стране и могло похвалиться одной из самых больших библиотек в ВКЛ.

Разумеется, обеспеченная шляхта нередко выезжала учиться за рубеж.

Охота и рыбалка

Одним из базовых занятий гродненских шляхтичей, самых разных возрастов, являлась охота. Подобное времяпрепровождение помогало (автор тут не постесняется каламбура) убить сразу нескольких зайцев. Охота служила развлечением, разновидностью военной тренировки, а трофеи, безусловно, были полезны и могли использоваться для приготовления блюд из дичи, а кроме того, в шляхетском хозяйстве не были лишними и шкуры добытых животных.

Охота на оленя. Стефано делла Белла. XVII век. Национальная библиотека Польши.

Гродненские леса славились как отличное место для преследования дичи, и не зря покои Стефана Батория, в его замке, были заполнены многочисленными охотничьими трофеями, а на гербе города красуется олень святого Губерта (либо же Евстафия), то есть небесного покровителя охоты.

Не сторонились шляхтичи и от рыбалки. В 1699 году, Кшиштоф Завиша ловил рыбу в весьма элитной компании, и написал об этом так:

«Я отправился в Гродно, вместе с чашником ВКЛ Тарло, где он устраивал своим слугам свадьбу. Во время пребывания в Гродно, мы постоянно вели беседы на разных ужинах и заседаниях. Когда мы выезжали из Гродно, нас пригласили на рыбалку к пану Езерскому, где были пан гетман, пан чашник и другие».

Тут стоит заметить, что рыбаки тех лет, точно также как охотники, имели возможность добывать значительно более многочисленные и разнообразные трофеи. Гродненский рыбак вполне мог поймать великолепного лосося, форель или даже огромного осётра, и шляхта, стоит заметить, с удовольствием вкушала рыбные блюда.

Транспорт и связь

Более или менее крупные сановники много ездили по стране, участвуя в политической жизни Речи Посполитой. Перемещаться между городами, или по улицам одного населённого пункта, можно было на коне, либо в экипаже.

Известно, что Мартин Матушевич ехал в карете гетмана Мосальского, от гродненского иезуитского костёла к замку.

Иногда использовался и речной транспорт. Судоходство на гродненской земле было развито с давних времён, и в бассейне Немана даже строили особенные суда, считавшиеся характерными именно для гродненского кораблестроения. Речь об огромных витинах, длина которых, по некоторым данным, переваливала за 40 метров. В апреле 1668 года, согласно записям Яна Храповицкого, шляхтич Милановский плыл на таком судне по Неману, но пьяный рулевой не справился с управлением и судьбу «Титаника» витина не повторила, согласно мемуаристу, благодаря тому, что «Чудесным образом её Бог спас».

Шляхтичи едут на сеймик. Михал Ключевский. XIX век. Национальный музей в Кракове.

Кроме важных политических собраний, целью поездок нередко был монастырь, который посещали из религиозных побуждений, или усадьба другого шляхтича, приглашавшего знакомых дворян на свадьбы, крестины, похороны, религиозные праздники или просто дружеские посиделки. При этом отсутствие телефонов и интернета не мешало поддерживать связь с нужными особами. Шляхтич мог написать в день несколько писем.

К примеру, Ян Храповицкий, находясь на занеманском предместье Гродно, писал письмо на правый берег, не нуждаясь, для общения, в личной встрече с квартировавшим поблизости адресатом — гетманом ВКЛ, Михаилом Казимиром Пацем. Храповицкий мог себе позволить пользоваться курьерами, как легкодоступной системой связи, примерно так, как если бы он звонил своему соседу в XXI веке.

Кухня и посуда

Особенно приятным общение могло быть во время дружеских посиделок.

Известно, что застолья были обычным делом для местных дворян. Во время пиршеств гости и хозяева банкетов, разумеется, зачастую употребляли горячительные напитки.

В Гродно были давние традиции пивоварения, многие пивоварни размещались, к примеру, в долине Городничанки. Пользовались популярностью и импортные вина, среди прочих, венгерские. Шляхтичи знали также водку, которая была вполне популярна.

Как и люди XXI века, шляхта времён Речи Посполитой далеко не всегда придерживалась умеренности. Например, известна недельная гродненская попойка знаменитого Кароля Радзивилла по прозвищу «Пане Коханку», который купил в Гродно венгерского вина на огромную сумму, а затем поехал с этим вином дальше, продолжая кутить в попадавшихся по пути местечках.

Рацион шляхтича, как не трудно догадаться, сильно зависел от его финансовых возможностей. Высшая прослойка аристократов могла позволить себе наслаждаться самыми удивительными яствами. К примеру, на дне рождения короля Августа III, когда монарх праздновал в Гродно, в 1752 году, на десерт, как сообщает Вильгельм Шлемюллер, были поданы особые сладости:

«Три часа длился банкет. В конце внесли десерты, а они были так великолепны, что воистину достойны королевского стола. Прежде всего обращали на себя внимание две святыни, очень искусно сделанные: всех достоинств и славы, как об этом говорили надписи. А в середине триумфальная арка, на которой воображаемая фигура славы. В одной руке она держала трубу, а в другой надпись следующего содержания: [Август II король, рождённый в 1696 году.] Ну а дальше большие, по-мастерски исполненные, сады, лавки, и всё это удивительно красивое и очень ценное».

Безземельный шляхтич мог только помечтать о таких вещах ведь его рацион более-менее соответствовал рациону крестьян и обычно включал различные злаки, горох и солонину.

Средняя и богатая шляхта поедала много местных блюд: говядину, свинину, различную дичь. Станислав Понятовский, будущий правитель ВКЛ, наблюдал в гродненском дворце Михаила Радзивилла Рыбоньки, в 1752 году, блюдо с мясом и шпинатом, которое, впрочем, не показалось гостю аппетитным.

В ходу были приправы, например, перец и шафран, которые нередко использовали в больших количествах.

Попадала на стол и рыба, ведь, как сказано выше, даже магнаты не сторонились от рыбалки.

В большой цене был бигос, то есть блюдо из капусты и мяса.

Каши, салаты и супы, а также фрукты и овощи, были желанными гостями на столах дворян.

В обиходе XVI—XVII веков за столом зачастую использовали практичную металлическую посуду. Использовалась также глиняная, стеклянная и деревянная.

Разумеется, обеспеченная шляхта могла себе позволить серебряные изделия, а вот более бедная, иногда обходилась посудой из недрагоценных металлов. У Стефана Батория, проживавшего в гродненским замке, имелись даже золотые столовые приборы.

Серебрянная ложка XVI—XVII веков с польской, рифмованной надписью: «Ты запомни человек, у тебя недолог век» (перевод Е.А.). Национальный музей в Кракове.

Во второй половине XVIII века, достаточно широкое распространение получили фарфор и хрусталь, причём последний великолепно делали и в гродненском регионе, например, в Налибоцкой мануфактуре. Подобное производство стекла имелось и в самом Гродно.

Импорт, конечно же, был представлен изделиями со всего мира.

Ян Охотский наблюдал, в 1793 году, у своих друзей в Гродно, не только европейский, но и японский и китайский фарфор.

Сделанная на заказ посуда обеспеченной шляхты и монархов нередко украшалась родовыми гербами.

Бокал с гербовым орлом Радзивиллов, предположительно, принадлежавший Михаилу Радзивиллу Рыбоньке. Национальный музей в Кракове.

После застолий наступала пора танцев и различных азартных игр. Хотя, иногда шляхтичи ограничивались душевной беседой.

Конец ознакомительного фрагмента.