Чувства

Евгений Владимирович Сивков, 2018

Вам никогда не приходила в голову мысль, что нашими чувствами кто-то управляет? Что кто-то по своей прихоти может вызывать в нас любовь или ненависть, страх или голод, стыд или радость. Мне приходила и не раз. Причем, отрицательные чувства для них гораздо интереснее, или, как я говорю, «калорийнее». Я даже нарисовал в своем воображении некую фантастическую картинку. Вот представьте… Содержит нецензурную брань.

Эпизод 5. Конкуренты

Глава 1

— Отменный результат! Мы в очередной раз идеально выполнили заказ. Эмоции сняты в точке ментального оптимума.

— Да, Игорь Александрович, полностью с вами согласна. Без ложной скромности — профессионально сработано. Девочку, правда, жаль. Что с ней теперь будет?

— Не извольте беспокоиться, уважаемая Маргарита Терентьевна. Эта девочка сделана из такого металла, что сломать её может только катаклизм планетарного масштаба. Что с ней будет? В ближайшие несколько недель её ожидает жесточайшая ломка. Представляете — на протяжении семи лет женский организм почти каждый день получает лошадиную дозу гормонов, которые вырабатываются во время полового акта. А теперь она этих гормонов лишена. Это просто химический шторм, ураган какой-то.

— И что ей делать?

— Подобное надо лечить подобным. Марии требуется новый источник гормонов счастья — только и всего.

— Только и всего?

— А чего вы ожидали? Или мне стоило открыть для неё реабилитационный центр?

Марго слегка смутилась. Она отнюдь не поддерживала женщин, настолько зацикленных на сексе, что и голову с плеч долой не жалко. Женский мазохизм вызывал у истиной леди чувство глубокого отвращения, а формулировка «бьёт — значит любит», однажды услышанная из уст её закадычной подруги, разрушила их дружбу, как карточный домик. Если уж говорить честно, она вовсе не считала Машу Плотникову ни гордой, ни умной, ни сильной. Марго давно отвела ей постыдную роль дуры с гормональным расстройством, ради которого она могла даже запятнать великую женскую честь. Понятие для неё, Марго, непогрешимое, светлое и великое, причём не на словах, а на деле.

— Вы что-то примолкли…

Пауза оказалась слишком долгой.

— А… Нет, задумалась, извините!

Маргарита Терентьевна намеревалась промолчать, но характер взял своё.

— Мне не с руки защищать эту Машу — у меня к ней слишком много чисто женских претензий. Но в одном я с вами не согласна.

— Так-так…

Игорь Александрович опёрся руками о стол и приготовился слушать.

— Я очень уважаю ваш талант, но… Вы слишком жестоки!

— Ах, вот оно что! Я давно замечаю ваше недовольство, дорогая Марго. Но, увы, не вам тут решать. А впрочем, если что-то не устраивает — вы свободны. Вы знаете, чем для вас это закончится, так что смелее вперёд, раз, по вашему мнению, я настолько злой и жестокий. Или, может быть, мне надлежит освежить вашу память?

При этих словах Маргарита Терентьевна мгновенно поникла, сжалась. Руки у неё затряслись. Женщина направилась к своему столу, понуро склонив голову.

Босс не смотрел на неё. Его обуревали странные видения. Он чувствовал то, чего по определению чувствовать не мог. Ему было жаль секретаршу. Более того, ему было даже немного жаль Машу, которая хоть и была сама во всём виновата, но таких унижений от мужчины уж точно не заслуживала. Он метнул свою любимую кружку в огромное стекло окна. Та исчезла, не долетев до опасной грани.

— Ну, ты у нас, Машук, просто чемпионка! Семь лет в моногареме сумасшедшего падишаха. Как тебе это удалось?

— Понимаешь, Маринка, он, конечно, и сумасшедший, и падишах. Но есть один нюанс…

Маринка вспомнила их любимый, фантастически непристойный филологический анекдот про нюанс и звонко расхохоталась.

— Что, он и правда такой, как некоторые тут намекают?

— Такой, Мариночка, и ещё два раза такой, — вздохнула Маша.

— К кому теперь на семь лет в рабство сексуальное подашься?

— Подамся, только, пожалуй, не на семь лет, а пожизненно. Зато он меня на те же семь лет младше.

— Ой, Машка, ну ты даёшь! Колись, я его знаю?

Маргарита Терентьевна улыбнулась, просмотрев последние минуты психоэмоционального среза. Дата стояла вчерашняя. «Он ведь не мог забыть это здесь? — спросила она саму себя. — Значит, это специально, чтобы я видела. Что ж, пусть по-своему, но он попытался помочь». А может быть, ей просто было легче так думать.

А потом она погрузилась в работу, вернее, за отсутствием таковой пустилась в бесконечные компьютерные войны с драконами. Марго не заметила, как прошёл день, а главное — упустила, что за всё это время её начальник ни разу к ней не обратился. Решив, что это результат их вчерашней так называемой ссоры, секретарша решила сама разрядить обстановку, тем более что, как она посчитала, извинения были принесены, пусть и несколько нестандартным образом.

— Могу ли я поинтересоваться, многоуважаемый босс, что вас настолько увлекало весь день, что вы даже не удостоили мою скромную персону ни малейшим вниманием?

Марго съедало любопытство, и она через плечо попыталась заглянуть в монитор Игоря Александровича. Заметим, что подобные вольности были вполне допустимы — в работе у них не было секретов друг от друга.

Шеф отвлёкся от экрана. Марго заметила покрасневшие глаза и лихорадочный блеск в них.

— Вот, взгляните. Кажется, я её нашёл.

По бульвару, подкидывая ногами запоздалые жёлтые листья, шла молодая женщина. На вид лет тридцати — тридцати пяти. Симпатичная, с привлекательной фигурой. Возможно, слишком грустная, но даже это ей было к лицу.

«Тревожная кнопка» взбесилась.

— Вот началось!

Игорь Александрович ткнул пальцем в монитор. Марго приоткрыла от изумления рот — сцена повторялась один в один, вот только героиня была совсем другая.

— И что дальше?

— А вот что…

Игорь быстро набросил пальто и помчался к дверям лифта.

— Следите за ней! — крикнул он на бегу.