Первая заповедь дуэлянта

Евгений Павлович Цепенюк, 2009

Третья заповедь дуэлянта – "Дай себя убить по-настоящему". Вторая – "Не дай себя убить по-настоящему". И здесь нет никакого противоречия: просто на местном диалекте "по-настоящему" и "по-настоящему" – это совсем не одно и то же. Полагаете, так неправильно? Но, как я слышал, у вас на Земле слова убивают. А здесь – метафоры спасают жизни.

Благородный сделал глубокий выпад и замер, предлагая присутствующим оценить изящество позы, и равномерность, с которой солнечное золото разлилось по глади клинка, и ничтожность расстояния между кончиком шпаги и поверхностью туго надутого пузыря. Три мгновения спустя его нога, выставленная слишком далеко, неловко подвернулась. Благородный пошатнулся, картинно раскинул руки, открывая грудь, а затем рухнул ничком. Белый, как девственность, песок арены набух темно-бордовым.

Один из новичков зааплодировал, второй благоразумно предпочел дождаться реакции наставника. Наставник не заставил себя ждать:

— Превосходный пример. Блестящий, я бы сказал, образец. Эталон! Того, как не следует завершать дуэль.

— Ну-ка, — обратился он к осторожному новичку, — напомни старшим товарищам, какова третья заповедь дуэлянта?

— Не дай себя убить по-настоящему! — отчеканил тот.

Наставник недовольно поморщился:

— Это вторая заповедь. А третья такова: дай себя убить по-настоящему. Ясно? Всем, спрашиваю, ясно?!

Студенты, а пуще всех Благородный, согласно закивали: чего ж тут, дескать, неясного.

— А тебе, Благородный, между прочим, полагается лежать замертво, пока зрители не разойдутся.

Благородный покорно плюхнулся обратно в кровавую лужу.

— Ну ладно, — смягчился Наставник, — страстность, по крайней мере, впечатляет. Скажем так, для премьеры сойдет. Так… Свадьба, напоминаю — завтра, дуэль в полдень, торжественное построение в девять ноль-ноль. У Благородного сегодня еще генеральная репетиция с женихом в шесть, остальное время — личное. Все свободны!

Этнограф деликатно дождался, пока Благородный примет душ и переоденется, и лишь затем пристал с расспросами:

— Прошу прощения, но это очень важно. Дело в том, что я, конечно, не специалист в области лингвистики, но у меня сложилось отчетливое впечатление, что на здешнем диалекте общего языка одни и те же слова могут принимать различное, и даже прямо противоположное значение в зависимости от контекста.

Этнограф Максим Петров, вообще-то, был парнем приятным в общении и даже простым — когда он был просто парнем. Но когда ученый сосредотачивался на своей миссии, лицо его стягивала тугая резиновая маска преувеличенной вежливости, а изо рта начинали вываливаться конструкции наподобие вышеприведенной. К счастью, подолгу пребывать в сосредоточенном состоянии он еще не научился.

— Вот, например, словосочетание «по-настоящему»…

— В смысле?.. — Благородный взглянул на часы. Разумеется, не демонстративно. И не украдкой, потому что уже успел убедиться: от пристального внимания исследователя не ускользают и малейшие нюансы… Так неловко получилось в самом начале, когда этнограф в присутствии Наставника спросил: «Вы сейчас посмотрели на часы, чтобы вежливо дать мне понять, что пора заканчивать разговор?». С этой своей вечной извиняющейся улыбкой…

Впрочем, времени оставалось предостаточно.

— По-настоящему — значит «на самом деле», «взаправду». А у вас разве не так?

— Ну да, конечно, ровно тот же самый смысл вкладывают в эти слова и на моей родной планете. Но ведь тогда получается, что третья заповедь дуэлянта противоречит второй!

— С чего бы это? Во второй заповеди говорится — по-настоящему. А в третьей — «по-настоящему».

— Я, кажется, понял! — обрадовался Максим. — Для моего, пока еще непривычного, уха эти слова звучат как омонимы, а для вашего — совершенно по-разному. Ну, так объясни мне, пожалуйста, что значит «не дай себя убить по-настоящему»?

— Да то и значит, что после того, как тебя убьют и все зрители разойдутся, ты должен подняться на ноги живым и здоровым.

— А «дай себя убить по-настоящему»?

— Это значит, что никто из зрителей не должен знать, что ты на самом деле поддаешься противнику…

— А мне казалось, что об этом все знают.

— А я разве сказал «не знают»? Знают, конечно, но не должны знать. Понимаешь, противник — он же клиент, это его праздник, а не мой, и он, а вовсе не я, должен быть настоящим героем, победителем…

— «Быть героем» — значит «выглядеть как герой»? Извини, что перебиваю.

— Ничего страшного. Ну да, «быть» — значит «выглядеть». А наставник упомянул третью заповедь потому, что я потянул одеяло на себя. Ну, то есть перестарался, стремясь выглядеть как можно более ярко, эффектно. Привлекал слишком много внимания к своей персоне вместо того, чтобы оттенять и подчеркивать игру противника. Как если бы художник написал такую красивую картину для столовой, что она притягивала бы к себе все взгляды гостей и тем самым мешала бы им наслаждаться искусством кулинара. Понимаешь? И в итоге получилось, что это я проигрываю потому, что допускаю оплошность, а не противник выигрывает потому, что он объективно сильнее. То есть — не по-настоящему.

В свое время существовало не менее десятка теорий, объясняющих эффект Судакова-Клемешева. С помощью одной из них удалось даже предсказать некоторые весьма интересные явления, наблюдаемые при межзвездных перелетах. К сожалению, ни одна теория не позволила предугадать, что в один прекрасный день эффект вдруг возьмет, да и перестанет действовать, и сотни колонизированных людьми планет окажутся полностью отрезанными друг от друга и от Земли.

Разумеется, не везде и не все восприняли изоляцию как трагедию. Например, некоторые губернаторы колоний, внезапно обнаружившие свое кресло на самой, что ни на есть, вершине иерархической лестницы. Среди тех, кто не преминул воспользоваться ситуацией в меру своих безмерных амбиций, Верховнейший Правитель Новой Весны не был ни амбициознейшим, ни жесточайшим, ни даже безумнейшим. Увы, но населению планеты сравнивать было не с чем.

Установив абсолютную власть и приняв все возможные меры для обеспечения ее и своей безопасности, Правитель вскоре заскучал. Планета ему досталась благодатная, народ — смирный, соседей не имелось и не предвиделось. Улучшение качества жизни подданных он полагал делом рук самих подданных. Ну вот, разве что — улучшение самих подданных… Эта задачка показалась ему достаточно занимательной.

К поставленной цели вели два пути, и Правитель выбрал оба. Во-первых, он искусственно вернул в общество естественный отбор. Например, претендентам на каждую мало-мальски хлебную должность отныне предстоял суровый экзамен. Включавший сочинение на вольную тему, конкурс красоты и бой без правил.

Аналогичным реформам подверглись практически все общественные институты, сверху донизу: так, поскольку семья — основа государства, то и всякому, собирающемуся вступить в брак, полагалось прежде того доказать свою пригодность к произведению здорового потомства. Ни один мужчина не имел права жениться, не сразившись за право обладать избранницей как минимум с одним соперником, желательно насмерть; и ни одна женщина не могла выйти замуж, если не находилось хотя бы двое желающих рискнуть жизнью ради ее руки и сердца.

Конец ознакомительного фрагмента.