6
Резкая боль в ноге прервала воспоминания. Алексей приподнялся с дивана, осторожно стянул мокрый носок. Увиденное заставило его озабоченно нахмуриться. На двух пальцах набухли ужасного вида белые пузыри. На мизинце пузырь прорвался, явив ярко-багровое живое мясо.
— Надо что-то сделать, — Алексей промокнул ранку какой-то тряпицей, — теперь перемотаем, и все образуется.
Он оторвал узкую полоску ткани от носового платка и сообразил легкую повязку. От прикосновения грубой материи Алексей неудержимо сморщился.
И вот только теперь мокрая одежда начала причинять значительное неудобство и омерзение. Захотелось быстрее избавиться от нее. Он решительно переоделся в сухое.
В комнату заглянула мама. Заметив носовой платок на ноге сына, строго спросила:
— Что это?
— Ничего страшного, — небрежно отмахнулся Алексей, — просто ногу стер.
— Стер?
— Ну, да. Промочил ноги и прошелся до дома. Все образуется…
Нога на это заявление отозвалась новым приступом боли. Алексей непроизвольно поморщился.
— Показывай, — мама решительно шагнула к нему.
— Да, ты чего, мам? — слабо сопротивлялся сын. — Ничего там особенного нет.
— Показывай, — голос мамы стал жестче.
Алексей нехотя размотал импровизированную повязку. На только что чистой полоске ткани расплывалось уродливое грязно-желтое пятно. Сама ткань стала влажной.
— Ничего себе, — мама всплеснула руками, — немедленно к врачу.
— Ерунда. Само пройдет.
— Само не пройдет, — Людмила Владимировна решительно хлопнула Алексея по спине, — Вперед…
Молодой человек нехотя поднялся на ноги и тут же, охнув, чуть было не рухнул обратно на диван.
— Вот видишь, — мама стремительно прошла в прихожую, — я иду с тобой. А то ведь ты, — она обернулась к сыну и слегка усмехнулась, но улыбка вышла какая-то растерянная, — сам никогда не дойдешь. Испугаешься…
— Вот уж прямо, — обиженно протянул Алексей и направился вслед за Людмилой Владимировной.
***
— Да, молодой человек, — пожилой хирург озабоченно разглядывал уже почерневшие кончики пальцев, — запустили вы свои ноги.
Алексей тоскливо обвел взглядом небольшой кабинетик. Стеклянные дверцы медицинских шкафов равнодушно отражали лампы дневного света, безуспешно пытаясь спрятать устрашающе блестящие в глубине всевозможные хирургические инструменты.
— Возможно, придется ампутировать… — его руки осторожно прощупали отозвавшиеся болью пальцы.
Блестящие щипчики на стеклянной полке кровожадно сверкнули в ответ на эти слова. Алексей старательно отвел взгляд. Внутри молодого человека противно похолодело. Шприцы, скальпели и прочие инструменты ехидно проводили его яркими звездочками бликов на стальных остриях.
— Что там? — услышал Алексей собственный испуганный голос.
Хирург неторопливо прошел к умывальнику, нарочито долго старательно отмывал руки. Молодой человек тоскливо следил за его действиями. Разноцветные плакаты, казалось, ободряюще шелохнулись на стенах. «Все будет хорошо, — словно прошелестели они в ответ на напряженный взгляд Алексея, — все образуется…» Алексей внутренне усмехнулся. Пальцы тут же отозвались нестерпимой резью.
Врач вернулся к столу, поправил очки с невероятно толстыми стеклами и внимательно посмотрел на пациента.
— Пальцы раньше не ломал? — вместо ответа спросил он.
— Да, вроде бы и нет, — Алексей начал сомневаться под этим пристальным взглядом.
— Может, обмораживал?
— Разве что, очень давно.
Хирург замедленно снял очки, аккуратно протер стекла, положил на стол. Задумчиво постучал руками по стеклу, покрывающему столешницу.
— Попробуем для начала лечить. Может еще и обойдемся без ампутации.
— Вы уверены, что не…? — голос Алексея предательски задрожал.
— Я же не мясник какой-нибудь, — благожелательно усмехнулся врач, сразу продолжив невысказанный вопрос, — сначала мы посмотрим, сделаем рентген, проведем ряд определенных процедур.
Дальше Алексей почти не слушал. Возможность обойтись без операции вполне устраивала его. Как, наверное, и многие бы на его месте, он до панического ужаса испугался…
***
Дни проходили за днями, положение не улучшалось — становилось все хуже: пальцы почернели. От них клочьями отваливалась кожа с лохмотьями мяса. Во время одной из перевязок, Алексей заметил, что на снятом бинте уютно расположился отпавший ноготь. Запах гниющей плоти наполнял помещение при снятых бинтах. Молодой человек с ужасом замечал, как постепенно на кончиках пальцев все больше и больше выставляется обнаженная кость. Нога опухала и никак не хотела влезать в привычную обувь.
— Все, делать нечего, — усталый хирург откинулся на спинку стула, — Это — гангрена. Если сейчас не удалить, может быть поздно…
