Путь в Никуда

Евгений Пышкин

Неизвестное существо нападает на солдата из леса, даруя ему сверхспособности. Планы двух королевств меняются, и они начинают охоту за солдатом, но добыча и охотник меняются местами.Часть текста ранее опубликована в книге «Путь в Никуда. Кровь короля».

3. Город мертвецов

Барр продолжил путь. Он не помнил, как и где путь начался. Сколько длится эта дорога, он не ведал. Она показалась ему бесконечной. Барр попытался припомнить, но мысли, как пчелы в растревоженном улье гудели, но на фоне беспокойного гуда не возникло ни единого слова, ничего, хотя бы намека на то, что он здесь делает. Барр машинально шагал, зная, что должен преодолеть данный отрезок пути. Он остановился. Перед ним текла река. Был мост, перекинутый через спокойные воды, и на том берегу крепостные стены родного города. Город, припомнил Барр, цель его пути, конец дороги. Дальше не нужно идти. Интересно, подумал он, я не появлялся в городе много лет, изменилось ли что-нибудь?

Он вошел в город и стал осматриваться. Похоже, нет, не изменился город. Он остался таким же осколком пространства среди прочих осколков, летящих сквозь годы. Время не коснулось его. Те же дома и там же стоят они. Те же люди. Те же скрипучие повозки, везущие товар и прочее. Даже ветхие деревянные постройки каким-то чудом уцелели. А ведь они готовы были рухнуть под тяжестью лет — так считал Барр, когда покидал город.

И странное впечатление завладело душой. Он знал каждый камень родных мест, каждую доску, каждый мелкий фрагмент, и вдруг обнаружил это неизменным даже в незначительных деталях. Поэтому не было нужды что-то воскрешать в памяти. Казалось, город ожил на глазах, будто Барр вынул из закромов памяти знакомую картину, навсегда застывшую, сдул с нее пыль, и вот она заиграла всеми цветами и пришла в движение.

Город жил своей обычной жизнью.

Время приблизилось к закату.

Барр вспомнил, имелось несколько ворот в городе. Четыре входа по сторонам света: северный вход, восточный, южный и западный. Они закрывались посолонь: от северных ворот к западным воротам. Пару минут назад он прошел через северные ворота. Теперь стражники затворили их и опустили решетку с глухим грохотом. Она уперлась остриями в булыжник.

Именно в это мгновение что-то случилось с рассудком. Что-то сломалось внутри. Барр вначале и не понял что. Точно на пути потока мыслей встала плотина, взявшаяся неизвестно откуда. Привычное их течение нарушилось. Краем глаза он заметил неладное: то ли подозрительного человека, то ли строение, которого раньше не видел. Сознание спуталось. Сердце тревожно замерло. Взгляд так и не оторвался от вертикальных перекладин деревянной решетки. Барр боялся пошевелиться. Ждал, что наваждение рассеется. Но нет, оно не исчезло. Что же увидел он краем глаза? Игру света и тени?

Наконец, пересилив себя, он осмотрелся.

Вначале решил, что длинные тени на закате причудливо преобразили город, нарисовав вытянутые заостренные силуэты на серых камнях. Но это росли новые сооружения. И они заострились. Как бы нелепо не звучало, но это единственное слово, пришедшее на ум. Началось колдовство: очертания новых строений заострились, как черты лица только что умершего человека. Была жизнь, и вот она ушла.

Страх, смешанный с удивлением, выжег душу, сковал тело. Руки и ноги стали ватными. Они не слушались. Не двигаясь, Барр, как зачарованный, наблюдал преображение. Из-под земли медленно поднимались новые здания. Они не мешали старым. Они словно раздвигали их. Они завладевали улицами, наступая повсюду. Черные и остроконечные.

Мелькнула мысль о неизлечимом недуге, ворвавшемся в родной город. И город стал похож на рот, заполненный уродливыми полусгнившими зубами. Беспредметный страх попытался сдавить мозг.

И все ж, сбросив оцепенение, Барр сделал первый шаг. И это простое движение дало толчок новой мысли: бежать из города. Но куда? Из родного города? Ведь он считал, что конец пути, что это… Прах все побери! Бежать, но куда? Да куда угодно, только бы прочь отсюда. Уже завладело душой что-то мертвящее, черное, вымораживающее. Трудно понять и невозможно сопротивляться этому чувству. Барр верил только в одно: еще чуть-чуть, и он утонет в этом городе, и город опутает его щупальцами и утянет в свое ненасытное чрево.

Надо бежать к западным воротам. Они закрываются в последнюю очередь. Но ориентироваться стало труднее. Все изменилось. Новые здания, поднявшиеся из-под земли, сбили с толку. Все было чужим.

И вдруг одно открытие окатило Барра ледяной волной: «Я не вижу живых людей». Горожане двигались так, как и несколько минут назад, но их кожа приобрела сероватый оттенок, глаза и щеки провалились внутрь и растворились в серой коже, волосы поредели, сделались седыми и исчезли. Теперь двигались худые серые силуэты.

Барр шарахался от мертвецов, но мертвецы были безучастны к его метаниям и страху, словно ничего и не происходило. Они шли по своим делам. Кажется, Барр расслышал давящую на мозг музыку: нестройный гул, доносящийся из всех закоулков. Вряд ли это была музыка темных миров, в которых даже Двуликий редко бывает. Это была мелодия мертвых: нет жизни вечной, нет богов, из небытия пришел, в небытие живешь, там же и сгинешь, не оставив следа. Нет бессмертной души, да и души вовсе нет, твои метания бессмысленны, твой ум беспомощен. Шумели улицы, кипела смерть. Цветное покрывало жизни, что дышало несколько минут назад, в одно мгновение выцвело под заходящими лучами.

Сколько времени бежал Барр, не помнил. Сколько раз спотыкался, петляя по кривым улочкам когда-то родного города, не сосчитать. Он надеялся, что бежал в верном направлении. И да, вот они западные ворота. Еще открыты. Он заметил стражников. Они были серыми силуэтами. Барру на мгновение показалось, что сквозь серую кожу, как сквозь густой туман, проступили кости. Видимо, жизнь покинула стражников, но они зашевелились при его появлении. Они не попытались ему помешать. Движения их оказались заторможенными и угловатыми, как у марионеток, будто невидимый хозяин, забавляясь, дергал за нити. Он повелевал мертвецам: закрыть ворота. Нет, успею, решил Барр, я еще успею, должен успеть.

И он успел. Ворота с грохотом закрылись за его спиной, но, не веря собственному счастью, Барр машинально пробежал несколько шагов, боясь, что стражники кинутся за ним в погоню. Наконец он остановился и обернулся. Его никто не преследовал. Там лишь закрытые ворота, и точно гробовое молчание опустилось на город. Барр теперь увидел город иным: ошметком мертвой дымящейся плоти, потусторонней сущностью, чашей наполненной смрадом и безысходностью.

Замотав головой, Барр попытался прогнать морок.

«Как легко, как просто поддался я наваждению, словно сломалось что-то внутри. Все было таким реальным», — повторил он про себя несколько раз фразу. В памяти еще стоял мерзкий сладковатый запах разлагающейся плоти и могильный холод.

Восстановив дыхание, еще раз окинув взглядом крепостные стены, Барр заметил, что стены дымились, и это уже не казалось. В свете угасающего дня они дрожали, будто он посмотрел на них сквозь теплые течения воздуха, поднимающиеся от разогретой земли. Стены побледнели, они потеряли цвет, превратившись в призрак. Барр поглядел на запад. Солнце недавно скрылось за горизонтом, оставив высветленный кусок неба. Еще один короткий взгляд на исчезающие крепостные стены — и на мгновение ужас когтем царапнул сердце: а если бы он не успел? Если бы он остался среди мертвецов?

Но Барр отбросил все мысли и быстрым шагом обошел город, очутившись напротив северных ворот. Они были обращены к реке, и только там находился мост. Не доходя его, Барр увидел человека. Пару секунд незнакомец шел по мосту, но, заметив Барра, застыл и наблюдал неотрывно. Барр мог поклясться, что неизвестный путник стоит и сосредоточенно рассматривает его. Находясь во власти недавнего потрясения, Барр решил, что перед ним очередной мертвец, но как была глупа эта мысль. Нет, это живой человек. Самый настоящий. Из плоти и крови. Он обрадовался незнакомцу: живая душа! Барр зашагал смелее и, приблизившись к мосту, узнал путника. Это был отец Эприн.

— Слава Двуликому, ты спасся, — произнес святой отец. — Ты прошел через западные ворота.

— Откуда вы знаете?

— Об этом легко догадаться. Они самые ближние к северным воротам и закрываются после всех. Жаль, ты не послушал меня и отправился сюда.

— Но я ничего не помню. Правда, ничего. Я помню, лишь путь.

— Все помнят свой путь, но не помнят его начала, — задумчиво произнес Эприн.

— Но вы ведь помните?

— Да. Но, во-первых, я посредник, а, во-вторых, твой путь для меня это путь другого человека, то есть я могу увидеть его со стороны.

— Почему же я не вижу его? Я-то должен. Обязан видеть. Это мой путь.

— Так все говорят. Но не каждый признается в том, что его путь уже был когда-то на этой земле, а значит, кто-то проходил его за тебя. Только не говори мне, что путь каждого неповторим. Путь всегда один тот же: от рождения к смерти. От ниоткуда в никуда.

Эприн замолчал, продолжая внимательно рассматривать собеседника, ожидая, что тот задаст вопрос.

— И всё? — удивился Барр.

— Да.

— И что же мне делать?

— Пройди свой путь, — произнес Эприн, указывая на город-призрак, который окончательно испарился.

— Но я не… — Барр осекся. — Но я не… Не желаю.

Эприн раскрыл рот, но слова застыли в горле. Вместо них вырвался гортанный крик:

— Подъем! — И хриплый надрывающийся голос рога, и вновь крик командира Глоза: — Подъем! Всем нежного утра! Встать в строй! Бегом! Живее шевелить конечностями! Или отвыкли от военных будней, насекомые?

Мгновение спустя, Барр, прогоняя остатки сна, осознал, что город-призрак всего лишь был кошмаром, хоть и кошмаром таким реальным. А надрывающийся голос командира стал одновременно и противным и приятным. Приятным потому, что вырвал из тягостного сна.

Барр, вскочив, быстрым заученным движением нацепил пояс с ножнами и огляделся. Он заметил маршальский шатер, перед входом которого нервно вышагивал Глоз. Солдаты строились перед шатром. Через пару секунд Барр был на месте.

Полог шатра откинулся и, не торопясь, будто и не на смотр отряда, а на прогулку, выплыл маршал Кербент. За ним вышел посредник Двуликого. «Отец Эприн? — удивился Барр, — Говорили же, что он вернется к мирной жизни?» Неприятная мысль клюнула мозг, что святой отец рассказал-таки Кербенту о той беседе у костра. «Да не, чушь, — успокоился Барр, — меня бы сразу тогда загребли».

— Итак, солдаты, смотреть в оба и не мигать. Слушать внимательно. Кто не поймет, я разъясню, кто чего пропустит мимо ушей, то его уши я лично прочищу. Ясно?!

— Так точно, командир Глоз! — гаркнул строй.

— Господин маршал. — Глоз коротко поклонился.

— Спасибо, Глоз. Я собрал ваш отряд, чтобы сообщить: вы пойдете в разведку. Кончено, и командир мог донести мой приказ, но я лично захотел увидеть солдат. — При этих словах Кербент, прохаживаясь перед строем, остановился напротив Барра, посмотрел в глаза и тут же отвел взгляд, словно вспомнил нечто важное. — Да, лично. Детали кампании вам расскажет Глоз, но о них никому под страхом смерти и вот почему…