Гниль

Евгений Семенов, 2023

За проступки придется платить. Никто из героев не считал себя виновным. Кара сама нашла их. Обложка Dream by Wombo

В спешке Крот сразу не почувствовал боли. Укол в правую ладонь чуть ниже запястья. Уже отправляя оружие обратно в кобуру, понял, что-то мешает. Ржавая металлическая игла наполовину своей длины углубилась в покрасневшую вокруг отверстия плоть.

— Гадство, еще рапорты писать! Как эти бумаги задрали, — проговорил, закуривая «Winston», напарник.

— Угу, — ответил, подцепляя ногтями тонкую иглу, Крот.

— Чо ковыряешься? Подстрелили?

— Фууу, — он показал напарнику извлеченную железку, — накололся где-то. Сигу дай.

Крот затянулся. Осмотрел местность. Группа захвата покидала частный дом на границе города. Из темноты осеннего неба в свет уличных фонарей опускались опадающие листья. В соседнем доме лаяла крупная собака, наблюдая в окно за происходящим. Удивительно, но на улице совсем не наблюдалось любопытствующих прохожих, характерных для такого рода мероприятий. Только странного вида мужик с тележкой, обмотанной веревками, пялился с противоположной стороны.

— Сколько там? Семь, кажется, тел описывать? — спросил Крот напарника.

— Не меньше. Я б этих ублюдков даже не считал. В одну яму свалил и засыпал. А ты в санчасть завтра зайди, пусть посмотрят. Заразу в этом притоне подцепить проще, чем триппер от усердной шалавы.

Напарник дружески ударил Крота по плечу и загоготал. Тот грустно улыбнулся в ответ, бумажная работа и правда предстояла не малая, а часы показывали начало одиннадцатого.

***

— Лизонька, — высокий с правильными, привлекательными чертами лица мужчина лет тридцати, обратился к своей спутнице, — остановимся.

Девушка, едва достававшая ему до плеча, вопросительно посмотрела на мужчину.

— Обернись, только не сразу. Как бы между делом. Там мужик у входа в «Магнит» стоит. Мне кажется, он за нами следует. В автобусе недалеко сидел, оборачивался. Не обратила внимания?

Лизонька, не обладая даром осторожности, сразу повернулась. В полумраке осеннего вечера не обращая внимания на прохожих, мочился на стену магазина тот, кого ее почти муж Серафим подозревал в преследовании.

— Этого бомжа даже в автобус бы не пустили. Путаешь что-то дорогой, — Лиза прикоснулась к рукаву его пальто, — идем домой.

Серафим еще раз осторожно посмотрел на справляющего нужду, но чувство опасности не покинуло.

Уже дома, снимая пальто Серафим ощутил укол под лопаткой.

— Игла! — удивленно произнесла Лиза, осматривая по его просьбе спину, — замри, я ее выдерну.

Она положила на стол перед Серафимом извлеченный предмет. Кровь на кончике почти совпадала по цвету с ржавчиной, покрывающей ее по всей длине.

— На меня порчу навели! — нервно проговорил Серафим, — нужно сходить к этим… Как их там называют?

— Народные целители? — предложила вариант Лиза.

— Пусть будет так. К колдунье какой-нибудь. Завтра обязательно схожу.

— Мнительный ты. Просто прислонился к чему. У вас там среди занавесов, небось, этих игл не сосчитать. А впрочем? Может ты там кому насолил? Вы же музыканты чувствительные натуры, вот тебе и отомстили, — предположила Лиза со скептицизмом.

— Обидны ваши слова мне, сударыня, — улыбнувшись только так, как умел только он, произнес Серафим, — Скрипач не просто музыкант, скрипач духовное существо. Чистейшей души творческая личность. Вам, потакателям своих греховных желаний, этого не принять.

— Фи, — коротко прыснула Лиза, — я тогда пойду, согрешу с сочным куском лазаньи и бокалом сухого вина, а вы уж, будьте сыты духовной чистотой, да чарующими звуками инструмента.

Они рассмеялись.

— Или ваше безгрешие оставит свои пафосные речи для совместного жертвоприношения голодному желудку?

***

Ольга шлепнулась на заднее сиденье такси и, закрыв глаза, немного расслабилась. Она научилась скидывать усталость после рабочего дня. Нужно было всего — лишь выбросить из головы все рабочие моменты, и подумать о еще не скором, но все же отпуске, пока муж везет ее домой.

— Куда едем? — вопрос разрушил уже начавший формироваться мир пальм, загорелых мужчин, что здесь постоянно окружали ее.

«Этот скотина опять напился, — напомнила Ольга себе, — я в такси».

— Красина 32.

Машина осторожно тронулась, затем резко развернулась на мигающем светофоре и помчалась по указанному адресу. Ольга снова погрузилась в соленые воды все равно какого моря. Заиграла музыка. Она ее не заказывала. Никто не будет крутить на курорте «Ты снимаешь вечернее платье». Музыка из приемника таксиста возвращала в привычный мир. Резкие маневры водителя на дороге подняли волны на иллюзорном море, резкое торможение и трехметровая волна накрыла Ольгу с головой.

— А в такси всех берут или только кто водить хорошо умеет? — с сарказмом спросила она водителя.

— Не всех. Только кто умеет.

«А вы как туда попали?» — чуть не вырвалось у нее, но портить вечер ссорой еще и с таксистом не захотелось. Дома, очевидно, предстояло провести внеплановый скандал, чтобы поставить на место главу семьи. Пятый раз за месяц. Это начинало раздражать. Ей приходится самой добираться. Мало того, что работает не понятно в какой конторе, «Уничтожение вредителей», не развивается, не стремится повысить заработок, так еще и пить начал. Заводить детей с пьющим мужчиной Ольга не хотела. А уже пора бы, почти сорок. Некоторые коллеги уже бабушками стали. Это тоже несколько раздражало и приходилось и их ставить на место. Или скорее самоутверждаться, унижая некоторых. Должность заместителя начальника позволяла вести себя как стерва.

Ольга потрогала шею под волосами. Какой-то бомж утром обошел охрану и поднялся к ним на 17 этаж. Зашел в ее кабинет и пытался обнять. Охрана утверждала, что ни за что не пропустила бы человека в таком виде, но камеры наблюдения показали, что на него даже не посмотрели. Будто его и не было. Старик просто прошел мимо беседовавших охранников. Что скрывалось в одежде бомжа не известно. Кости ли рыбные или занозы от досок, на которых ему приходится ночевать, но Ольга получила укол в шею. Рана надрывно чесалась. В аптечке в офисе была перекись, которой обработали рану, но видимо завтра придется обратиться к врачу.

***

Командир группы зашел в комнату быстрым шагом. Резко опустился на кресло и несколько раз постучал ногтями по поверхности стола. Все ждали начала разговора. Тяжелое ранение члена команды, к которому привели не грамотные действия его напарника. Теперь начнутся проверки по всем направлениям, объяснительные, разбор происшествия. Возможно, что дело дойдет до суда. Но главной причиной раздражения все же оставалась обстановка внутри коллектива. Доверие напарнику, слаженность работы, уверенность в каждом коллеге, достигается не одним днем, а сейчас все может сойти на нет. Если члены коллектива не будут уверены в своем прикрытии, то с каким настроем они будут выполнять задание.

— Кротов, — резко бросил командир, — все ждем от тебя объяснений. Ты прикрывал Изотова. Он в реанимации. Жить будет, но раны тяжелые. Что могло пойти не так? Все ребята горой друг за друга. Ты пока отстранен, но дай нам веру в то, что после окончания всех разбирательств, твое возвращение будет нам не в тягость, и мы сможем доверить тебе свои жизни.

Крот встал. Он не торопился. Нужно было говорить правду.

— Моя вина, — тихо произнес он, — Димку из-за меня подстрелили. Надо было с утра к врачу идти, но понадеялся, что мелочь.

Он стянул перчатку с правой руки, размотал несколько витков бинта и показал ладонь собравшимся.

— Вчера на захвате накололся. Просто немного болело, и не стал придавать значения. Сегодня мне стрелять, а они не сгибаются.

Командир и коллеги Крота с приоткрытыми ртами всматривались в ладонь. Поднятая рука заметно дрожала. Черное отверстие с втянутыми внутрь краями размером с небольшую монету расположилось на нижней части ладони.

— Болит?

— Вообще нет. Но не чувствую руку. Вот тут, — Крот потрогал себя за середину предплечья, — еще да, а выше, будто нет ее.

— Идем к медикам, — громко сказал командир, — собрание окончено.

***

— Лиза часто принимала холодный душ с самого утра. Это настраивало на день, заряжало хорошим настроением. Это утро не было исключением. Шесть утра, душ, хорошее настроение. День обещал быть приятным. Серафиму не было необходимости просыпаться так рано. Его профессия в отличие от профессии медсестры позволяла нежиться в кровати хоть до обеда. Вечерний концерт. Сегодня Лиза на него не успеет. Смена еще не закончится, когда концерт будет в самом разгаре. Перед тем, как покинуть квартиру, девушка прошла в спальню, чтобы поцеловать на прощание спящего почти мужа. Тот лежал на животе, одеяло сбилось в ногах. Она любила заботиться о Серафиме. Тот никогда не отказывался от этого. Поправляя одеяло, она посмотрела на место укола. Черная рана под правой лопаткой смотрела на нее зияющим отверстием. Маслянисто черные края обваливались вовнутрь. Лиза аккуратно прикоснулась к неповрежденной плоти, рядом с раной. Серафим не отреагировал. Она толкнула сильнее. То же самое.

Конец ознакомительного фрагмента.