Манагер

Евгений Щепетнов, 2012

Ты менеджер по продажам в компьютерном салоне, у тебя спокойная тусклая жизнь… И вдруг – планета джунглей, рабовладельцев и разумных деревьев! Хочешь жить тысячу лет? Хочешь быть могучим воином, шаманом-колдуном, освобождать рабов и наказывать злодеев? Тогда тебе сюда, на планету Машрум! Только вначале придется валить лес в рабских лагерях, бегать по джунглям, спасаясь от врагов, учиться в племени лучших воинов этого мира… Тебе предстоит преодолеть много трудностей и бед, но ты со всем справишься, потому что ты – герой! Текст представлен в авторской редакции.

Глава 4

Уже двое суток я шёл лесами, забирая вправо от реки — прикинул, что ловить меня должны как раз вдоль неё, а значит, моя задача уйти в противоположную сторону. Переправляться, по понятным причинам, я не собирался, и это означало, что других вариантов, по большому свету, у меня и нет. Лес большой, найти людей там трудно — это ещё партизаны доказали. Так что я пёр и пёр через джунгли, наугад придерживаясь направления в сторону моря. Обнадёживало одно — море я никак не обойду, а как только уткнусь в море, так и пойду по берегу влево, до города. Конечно, мне приходило в голову, что в городе мне не будет очень-то и сладко — ну, пришёл я в порт, к примеру, и что? А где гарантия, что меня опять не захватят и не обратят в раба? Сейчас я даже ниже раба по статусу — совсем никто, животное, бродящее по джунглям. Даже за раба кто-то ответит — он кому-то принадлежит, а я не принадлежу никому и никому не нужен. От чувства своей беспомощности и потерянности у меня просто слёзы накатывались на глаза. А может и от усталости.

А в остальном моё путешествие было вполне удовлетворительным — болота возле реки сменились вполне проходимыми сухими тропами, вытоптанными в густых зарослях разнотравья, громадных грибов и цветов. Постоянно попадались кусты какого-то растения, на которых висели жёлтые с красным боком плоды, размером с кулак, вкусом напоминающие сразу и орехи, и яблоки — их плотная сахаристая мякоть прекрасно утоляла голод. Да и голод-то был для меня понятием отдалённым — я почти не хотел есть. Вернее так — есть я начинал хотеть примерно во второй половине дня, а с утра был вполне бодр, весел и полон сил.

Заметил — что это действовало только тогда, когда ложился спать прямо на земле, если же забирался на ветку, просыпался голодным, злым, уставшим — проверено.

Раненая рука меня больше не беспокоила, более того — рана затянулась и на её месте остался только небольшой шрам. Объяснить я это не мог, поэтому задвинул размышления о случившемся в самый дальний закоулок моего ошеломленного мозга.

На третий день я стал ощущать чьё-то присутствие — вот не вижу никого впрямую, но — мелькнёт тень на периферии зрения, затихнут кричащие птицы, или наоборот разорутся — как я читал, это признак того, что меня кто-то преследует, зверь или человек. Если бы это были люди — скорее всего я бы уже лежал связанный, или вообще валялся со стрелой в спине, но…до сих пор ничего такого не случилось. Значит, звери?

Однако — это были люди.

Уже под вечер, когда я перелез через толстый ствол упавшего дерева, возле куста со знакомыми сочными жёлто-красными плодами, увидел несколько людей, практических голых, только на причинном месте был приделан какой-то сосуд — вроде выдолбленной сушёной тыквы. Мне сразу вспомнились земные аборигены из джунглей — они носили что-то подобное, и чем сосуд был больше, тем важнее был воин. Мне кажется, что это соответствует желанию некоторых мелких людей купить автомобиль как можно большего размера — джип, величиной с дом, к примеру — чем это не современный сосуд на причинном месте? Сколько раз я наблюдал, как тип в таком джипе медленно-медленно переползает рельсы, возвышающиеся над мостовой аж на сантиметр. Для него джип не средство преодоления пространства и бездорожья, а вот такой написьник — и чем он больше, тем важнее и значительнее чувствует себя этот «хозяин жизни». И теперь скажите — далеко ли мы ушли от голых дикарей?

Так вот — дикари были голыми, в написьниках, лица разрисованы белой краской — ну что у них такая тяга к белой краске в джунглях?! Ах да! — вспомнил я — белый цвет у многих народов означает, что хозяин разрисованного лица имеет отношение к отправке на тот свет — белый цвет, цвет траура, цвет загробного мира. Убийца, одним словом.

Эге-ге…не нравится мне их цвет…не хочу я на тот свет. Что там говорил Аркан? Не делать резких движений, не угрожать, не нападать!

Кстати сказать — аборигены стояли вполне спокойно и не выказывали никаких признаков агрессии — стоят себе и смотрят на меня, как на бегающего во дворе щенка. Один из них отделился от группы и плавными движениями, так, что не хрустнула ни одна хворостинка на земле, подошёл ко мне.

Минуты три мы рассматривали друг друга — абориген был черноволосым, сероглазым, довольно смуглым — там, где не было белой краски, пропорционального сложения — худощавый, как и все тут, не толстый, и самое главное — ниже меня на полголовы. Он осмотрел меня с ног до головы, осторожно протянул руку и пощупал мои плечи, которые были шире его плеч чуть не в два раза. А может и в два.

То, что он нащупал, ему, видимо, понравилось, и абориген повернулся к своим товарищам и сказал что-то на странном щёлкающем, будто птичьем языке, напоминавшем токование глухаря. Подумалось — а ведь он ко мне спиной повернулся. Значит, доверяет? Доверяет — не доверяет. По крайней мере врагом не считает, как я понял. И это уже хорошо…

Абориген повернулся ко мне и что-то прощёлкал на своём языке. Я подумал, и ответил — на языке рабовладельцев:

— Я не понимаю!

Абориген подумал, кивнул, и на ломаном имперском сказал:

— Идти со мной. Нет больно. Нет смерть. Гость.

Я кивнул головой, абориген довольно улыбнулся — выглядело это довольно странно — белая маска разошлась в сторону, как у персонажа театра Кабуки, и зашагал по незаметной тропе.

Я последовал за ним, остальные аборигены позади меня. Всем телом ощущалось их присутствие за спиной, а мысли о том, что в любой момент могу лишиться жизни, не способствовали спокойствию духа. Впрочем, по здравому размышлению, у меня было гораздо больше шансов получить нож в спину от моих современников, чем вот от таких дикарей. В их понятиях всегда было слово «табу», по отношению к гостям — гостя нельзя убивать, нельзя его есть, обижать — если он соблюдает законы племени и тоже не нарушает табу.

Вообще-то это скользкая и непредсказуемая штука — что есть табу, а что не табу? А как добиться, чтобы тебя признали гостем? Ведь есть ещё такое понятие как «чужак», и во многих языках «чужак» и «враг» обозначаются одним словом.

Вспомнилось, как в мордовских лесах, не так уж задолго до революции, местные жители привязали к дереву и оставили в лесу в жертву богу леса — Киреметю случайно попавшего к ним чужого — даже какое-то расследование царских властей было по этому поводу. А ведь всего прошло с тех пор полторы сотни лет…что такое полторы сотни лет по сравнению с сотнями миллионов лет?

Эти мысли бились в голове, когда я смотрел в смуглую спину идущего впереди аборигена, ведущего меня по тропинке — с интересом отметил, что москиты его тоже не едят, и сделал зарубку в голове — спрошу попозже, как они этого добиваются.

Шли мы около двух часов — я понял, что каким-то образом в своих блужданиях я практически вышел на деревню аборигенов, спрятавшуюся в густых джунглях.

В ней было около сорока хижин, по меркам древнего мира — довольно-таки большое племя. Грубо прикинул — если в каждой хижине человек пять обитателей — двести человек народа. Нет, гораздо больше — это взрослых человек пять, а сколько детей? Значит — раза в три, минимум, больше, если со стариками и детьми.

Много это, или мало? Для Земли — мало, для Машрума. а что для Машрума? Я ведь его ни черта не знаю. Хватит делать предположения, надо выкинуть из головы лишние мысли, и пока что просто выживать, насколько мне это позволят делать.

Никогда не думал, что со мной могут приключиться такие дикие события, и ещё, нечто странное со мной происходит — с тех пор, как я попал в этот мир, у меня как будто бы выключили обычные для человека чувства — основным из которых является страх. Нет, не выключили — притупили. Я боюсь, да, но, почему-то, мне не верится, что меня могут убить…так, что ли…опять не так!

Не могу этого передать словами — вот могут убить, да, я это понимаю, не хочу этого, но этакого всепоглощающего ужаса, подавляющего волю и заставляющего вместо борьбы усесться на землю и принять свою гибель с тупой покорностью, у меня нет. Наоборот, у меня откуда-то взялась ТАКАЯ безумная, дикая бесшабашность, что сам себе удивляюсь. Берсерк, да и только!

И ещё — пробило на юмор. Иногда хочется просто дико хохотать над тем, что со мной происходит. Может я слегка спятил во время переноса на Машрум? Если так — то это хорошее сумасшествие. В этом мире надо быть немного безумным…чтобы выжить.

Мой провожатый резко остановился, так, что я чуть не воткнулся ему в спину, обернулся, бросил:

— Вот эта хижина идти. Тебя ждать Хранитель. Говорить правда, не бояться. Друзья.

Он ободряюще улыбнулся, и неожиданно подмигнул правым глазам — мол, не тушуйся! Этот жест был таким неожиданным и земным, что я остолбенел и захлопал глазами — вот тебе и дикари! Наличие ноутбука и мобильника ещё не предполагает цивилизованности, а краска на лице и копьё в руках не означает глупости.

Почему-то, когда мы видим человека из цивилизации уровня первобытно-общинного строя, сразу считаем, что они что-то вроде эдаких имбецилов, которые и понять-то ничего не смогут из того, что им наговорит гениальный человек из будущего. Однако стоит помнить, что эти люди выжили, и с успехом выживают без каких либо машин и приспособлений, там, где современный человек продержится хорошо если сутки. После пребывания в этом мире я уже немного излечился от комплекса «большого брата», но некоторые вещи всё ещё меня удивляли.

Войдя в большую плетёную хижину, состоящую из многих комнат, входы в которые сейчас были прикрыты навесами из циновок, я увидел сидящего у стены человека — без раскраски, в обычной набедренной повязке, который со вкусом попивал из высушенного узкогорлого сосуда какую-то жидкость, по запаху напоминающую пиво или вино. Так бы я и не унюхал этого самого запаха, но часть жидкости капала из сосуда прямо ему на грудь, увешанную амулетами, и растекалась по грудным мышцам — довольно-таки рельефным и внушительным. Крепкий мужик! Жилистый.

Человек поднял на меня глаза и спокойно сказал:

— Садись, Хранитель, поговорим. Я знал, что ты придёшь.

— Какой такой хранитель? Откуда ты знаешь язык имперцев?

— Хммм…ну как мне не знать язык имперцев — за те пятьсот лет, что я живу, уж наверное я выучу язык Империи. Какой хранитель? А какие ещё Хранители бывают? Хранители Семени, конечно.

— Какого такого семени? — вытаращился я на человека, в глубине души понимая, что скоро получу разгадку всем странным событиям, происходившим со мной последнее время — пятьсот лет? Ты утверждаешь, что живёшь пятьсот лет?! Да я бы тебе на вид дал не более двадцати пяти — тридцати!

— Все Хранители выглядят так. Все мы пребываем в расцвете сил, пока не придёт момент, и мы не поймём — время пришло. А пока не пришло — наслаждайся жизнью, пользуйся всем, что дарует тебе благословенное Семя.

— Послушай, уважаемый, я не знаю, как тебя зовут — я из другого мира, ничего не знаю об этом мире, не знаю никаких семян, хранителей, если ты, как сказал мне провожатый — друг, расскажи, что происходит. Расскажи обо всем, что я должен знать об этом мире и о Хранителях в частности.

Почему-то мне кажется — что это всё не понравится тихому манагеру… — это я уже пробормотал себе под нос, сосредоточенно обдумывая сказанное собеседником. В голову лезло всякое, самое фантастичное — лучше будет выслушать его до конца и уже потом это всё обдумать.

— Да, я вижу — ты странный человек. Рост у тебя, как у нас, акомов, но ты шире в плечах и массивнее чем мы, кожа твоя бела — это видно сразу. Так как же ты оказался Хранителем? Ведь это очень, очень непросто! Вижу — ты не понимаешь. Хорошо, тогда я тебе расскажу…

— Расскажи, пожалуйста — представь, что перед тобой ребёнок, которому ты в первый раз что-то объясняешь, постарайся доступно для его незрелого ума всё разъяснить.

— Незрелого ума? — усмехнулся человек — хорошо сказал. Имперцы считают как раз наоборот — их ум зрелый, а вот мы совершеннейшие придурки. Только вот никак не могут нас найти в джунглях и сделать рабами, хотя мы и ходим чуть не у них по ногам. Эти мерзавцы портят наш лес, уничтожают деревья…если мы их не убиваем, это не потому, что не можем — просто не хотим излишнего кровопролития. Ну да ладно, речь не о том. Значит, ты девственно чист, как маленький ребёнок и жаждешь знаний?

Я усиленно закивал головой — жажду, жажду! Ох, как жажду!

— Ну, тогда слушай: в нашем мире есть особые деревья. Наши предания говорят, что это и не совсем деревья, а души наших предков, вселившиеся в них, и даже не души, а сами предки, только ставшие этими деревьями. Деревья эти огромная редкость — я в своей жизни видел только два — одно из них то, Семя которого сейчас находится во мне.

Не каждый человек может стать Хранителем — дерево само подбирает того, кто достоин носить в себе его Семя, а недостойные погибают во время преобразования. Хранителем можно стать по своей воле, или же случайно — вот как я — мальчиком залез в дупло Дерева, уснул там — и стал Хранителем, или как нас называют Деревья — Носителем.

— Я слышал где-то это выражение — носитель, мне оно приснилось! Извини, прервал, продолжай…

— От дерева Хранитель получает особые способности — он живёт в несколько раз дольше, чем обычный человек, он сильнее, быстрее и умнее обычного человека, он никогда не болеет, его практически невозможно убить — если только не уничтожить Семя — ведь оно даже из оставшегося куска организма, в котором находится, вырастит новое тело. Ну что ещё сказать… Хранитель может изменять свою внешность — так я путешествовал по миру — может питаться от земли, пуская корни. Семя следит за поддержанием здоровья Носителя и поддерживает его на уровне человека двадцати пяти — тридцати лет. Мы не старимся и не болеем, не отравляемся и не голодаем, но — наступает день, когда Хранитель понимает: его время пришло. Тогда он уходит в джунгли, пускает корни…и появляется Дерево.

В определённый момент — может через тысячу лет, может десять тысяч, Дерево решает — пора найти своего Носителя. За время жизни Дерева, Носителей может быть два или три — Деревья очень медленно растут и размножаются, потому их очень, и очень мало.

— А если я не захочу становиться деревом? Если захочу жить вечно?

— Когда-нибудь, тебе наскучит эта суета, ты захочешь покоя, и вот тогда придёт время Дерева. Не знаю, может быть кто-нибудь из Хранителей Семени и не захотел стать деревом, но мне о таких случаях неизвестно. Значит, ты будешь первым.

Ну что, давай знакомиться? Меня звать Варган, Хранитель племени акомов. Ты откуда взялся, и как тебя звать? Я видел тебя во сне — знал, что ты придёшь. Деревья сказали мне, что я должен обучить тебя всему, что знаю, чтобы ты выжил в этом мире, иначе Семя, что в тебе — погибнет. Решать, будешь ты Деревом, или нет — только тебе, никто тебя не принудит к исполнению предназначения. Я вот тоже ещё не пожил как следует в человеческом теле — отдохну в родном племени, с тобой позанимаюсь — и опять путешествовать буду, знания собирать, да и просто развлекаться. Жизнь прекрасна! Ты только представь, сколько впереди лет жизни — без болезней и голода, без страха! Ты уже заметил, что практически перестал бояться? Это результат воздействия Семени. Страх убивает разум, а Хранитель должен действовать максимально разумно и эффективно. Хранители собирают знания, но ещё — они оберегают людей. Даже если для этого приходится часть из них убить…

— А это не противоречит — как это — убить одних, чтобы оберечь других?

— Ничуть. Представь, что перед тобой убийца-маньяк, он ведь тоже человек, но если ты его не убьёшь, то подвергнешь опасности жизнь множества людей, который он убьёт. Так не справедливо ли лишить его жизни, чтобы не случилось беды?

— Варган, я попал сюда из другого мира, и первое, что я увидел — охотники за рабами. У нас рабство давным-давно искоренили, оно считается серьёзным преступлением, и рабовладельцы наказываются очень строго. С моей точки зрения, рабовладельцы заслуживают смерти. А если я решу, что их надо убивать? Как это с точки зрения остальных Хранителей, и Деревьев?

Варган нахмурился:

— Да, рабство отвратительно. При встрече с имперцами, если они выказывают признаки агрессии или являются охотниками за рабами — мы их убиваем. Но и убивать всех подряд — это будет неправильно. Рабство есть основа империи, если убрать рабство, в империи настанет хаос. Кроме того — мы не должны выдавать своё присутствие на планете — если все люди узнают о существовании Деревьев, Хранителей, жизни Деревьев будет грозить опасность — их будут выискивать и убивать. А Деревья — это мы, я и ты. В общем — всё непросто, и ты это увидишь. Ты волен поступать так, как считаешь необходимым, но самое галвное, что должен усвоить — никогда, никогда, ни при каких условиях не подвергай опасности жизнь Деревьев и Хранителей! Если Деревья решат, что ты опасен для жизни их племени, они передадут поручение Хранителям, тебя найдут и уничтожат. Тебе это ясно?

— Хммм…ясно. А как они смогут найти? Ну уехал я куда-то, и всё, с концами…за моря, за леса.

Варган усмехнулся:

— Есть, есть способы. Деревья есть по всему миру, они связаны друг с другом и с Хранителями. А Хранителем может быть любой человек, которого ты видишь, так что знай — ты всегда под наблюдением. Тебе многое даётся, но и спрос с тебя большой. Понимаешь?

— Понимаю, не дурак. Ну что же, в общем-то мне всё ясно. Теперь о себе. Меня звать…

И я рассказал Варгану всё, что случилось со мной с тех пор, как я выехал на пикник с коллективом фирмы. Он слушал внимательно, по ходу рассказа задавая дельные вопросы и комментируя короткими, ёмкими фразами. После того, как я закончил, молчал минут десять, затем сказал:

— Интересно, как это ты умудрился дожить до сегодняшнего дня? Ты везучий, Белый Вас. Впрочем — теперь тебе жить будет легче. Твои способности возросли многократно, даже среди Хранителей ты будешь сильно выделяться — и не только своим внешним видом.

— Я понял так, что ты встретил меня по заданию всей…хммм…организации Хранителей? То есть — это не собственная инициатива?

— Да. Я видел тебя в своих снах, сообщил в сеть, мне было поручено тебя встретить, и наставить на путь истинный. Итак, ещё раз — ты всё понял? Ты готов выполнять законы Хранителей?

— Типа, ты спросил — «что ты выбираешь — жизнь, или смерть?», да? Чего спрашивать-то очевидное. Хочется как-то ещё потоптать эту землю, пока меня не укоренят в горшке на подоконнике…

— Каком горшке? — недоумённо спросил Варган.

— Да это так…юмор такой у меня. Забудь. В общем — я готов подчиняться, готов выполнять законы, готов учиться.

— Это отлично. Так бы не хотелось тебя убивать…ты забавный парень.

— А осилил бы? — с прищуром спросил я — а если бы я тебя завалил?

В воздухе что-то мелькнуло, и в мою грудь уткнулся острый, как игла, конец длинного твёрдого прута, который выскочил из руки Варгана, сидевшего в полутора метрах от меня. Кончик этого стилета проткнул мне кожу, и на ней выступила капля крови. Дырочка тут же затянулась, и только это красная капелька напоминала о происшедшем. Стилет неуловимо для глаза снова исчез в руке Варгана.

— Вот так, Вас. Если проткнуть тебе мозг, ты восстановишься, но управлять телом не сможешь довольно долго. А пока ты не управляешь телом, у тебя вырежут Семя, отделив его от мозга, и ты умрёшь.

— Впечатляет. А меня так научишь? Да, кстати — а где находится Семя, где оно укоренилось и как ко мне вообще попало?

— Я же сказал — научу тебя всему, что я знаю и умею. Что касается Семени — оно сидит у тебя в черепе, в затылке, так что — береги голову, вернее — затылок. Если ты потеряешь Семя — ты умрёшь, как если бы тебе вырезали мозг. Семя теперь часть тебя, твой новый орган наподобие сердца, печени и желудка. Или скорее — второго мозга.

Запомни — ты очень, очень живуч, но не неуязвим! У молодых хранителей бывает период эйфории, когда они думают, что им всё позволено и вольно обходятся с своим телом — должен тебя сразу предупредить — ты можешь и погибнуть при определённых обстоятельствах.

— Да понял я, понял. Что теперь должен делать, конкретно — ты же теперь мой наставник, командуй, руководи.

— Руковожу! — усмехнулся Хранитель — сейчас обедать, отдыхать, а завтра с утра займёмся твоим обучением. Кстати — ты сильно голодный?

— Да вроде нет…сам не знаю — почему. С некоторых пор я не очень хочу есть. Это связано с моим преобразованием, как я понял?

— Ты правильно понял. Когда ты касаешься земли телом во время сна — из него прорастают корешки, которые впитывают из земли необходимые тебе для питания вещества. Ты можешь питаться двумя способами — как обычно, по человечески, и как дерево. В общем-то, тебе и не надо человеческого питания, но почему не доставить себе удовольствие вкусным питьём или едой? Кстати — спиртные напитки теперь для тебя закрыты. Нет-нет. Пить ты их можешь, если хочется, а вот пьянеть ты больше не будешь. Семя считает, что это отрава, и тут же расщепляет алкоголь до того, как он успеет на тебя подействовать. Чего хмуришься? Зато и отравить тебя нельзя! Вот будешь на пиру у Ока Машрума, а тебе яду-то и подсыплют. А ты только прочихаешься и пошёл дальше!

— Вы что, и на пиру у императора бываете, что ли? — глупо спросил я, похлопав глазами.

— Мы везде бываем — усмехнулся Хранитель — и ты побываешь.

Скоро мы уже сидели на возвышении — вроде небольшого помоста, на плетёных циновках, и пили что-то вроде чая, заедая его засахаренными фруктами, похожими на финики. Варган расспрашивал меня о жизни на Земле, и я как мог рассказывал и объяснял, что почём. После того, как попили чай, Хранитель поднялся и сказал:

— Пошли за мной. Я покажу тебе хижину, в которой ты теперь будешь жить.

— И как долго жить в этой хижине? Честно говоря, мне не особо хочется провести тут годы…я бы предпочёл посмотреть этот мир. Почему-то хижина в джунглях меня не особо привлекает.

— Попутешествуешь ещё…аж до рвоты. Тогда и будешь с тоской вспоминать тихую хижину в лесу. А пока — быстро за мной, хватит рассуждений! Ты ещё совсем птенец, ничего не понимаешь, ничего не знаешь — когда я решу, что ты готов выйти в мир, тогда и покинешь это благословенное место!

Надо ли говорить, что я потом вспоминал его слова — так хотелось покоя и тихой норы, в которую можно забиться и тебя никто не будет теребить, никто не будет мешать жить. Но…очень часто жизнь преподносит нам совсем не то, что мы хотим на самом деле.

Хижина, что мне предоставили, была поменьше размером, чем та, в которой жил Хранитель, но довольно большая, уютная и чистенькая. Больше всего она напоминала дачный домик, только плетёный из прутьев. Я с интересом разглядывал это произведение искусства — четыре комнаты, очаг, вокруг которого ходили две женщины, обнажённые по пояс.

Скосив глаза, я с интересом рассмотрел их груди — вполне ничего, торчат как надо. Посмотрел на лица — миловидные, напоминают индусок — никакого зверства и подточенных зубов. Из нарядов, по общепринятой практике — только набедренные повязки. И ноги вполне ничего…стройные, мускулистые, гладкие!

Жизнь налаживается, не так ли, Вася?! — подумал я с огромным удовлетворением. Вот только не хватало привычных столов и стульев — везде циновки, постеленные на пол. Очаг сложен из камней, что-то вроде печки. Железа тоже нет, котлы деревянные, а варят они — как когда-то в древние века на земле — бросая в котёл раскалённые в очаге круглые камни. Выглядит не очень привычно, вернее — совсем непривычно — но вполне эффективно: по хижине разносился запах свежесваренного супа, так, что я непроизвольно сглотнул слюни. Всё сухомятина и сухомятина, да корешки из задницы пускаю, а вот супчика навернуть было бы очень даже неплохо!

— Вот твой дом на неопределённое время. Это твои женщины, можешь с ними делать что хочешь. Обучение начнём завтра утром. Женщины тебя обучат языку племени акомов, что бы ты мог общаться с местными жителями. Вопросы есть?

— Хммм…женщины — правда, всё, что я хочу?

— Нууу…если уж не совсем зверство какое-то, то всё. Или ты о чём? — Варган откровенно смеялся, глядя, как я мнусь на месте — ну давай без обиняков, спрашивай, что неясно.

— Ну, как жёны, что ли? Или как прислуга? Или…что?

— И жёны, и прислуга, и учителя, и пригляд за тобой. Вот ту, чёрненькую, звать Васона — хе хе, созвучно, правда? А эту, посветлее — Аргана. Они будут следить, чтобы ты ни в чём не испытывал недостатка.

— Скажи, Варган, а сами-то они не против? Ну, это…быть в роли наложниц и прислуги при каком-то пришлом парне?

— Ты так ничего и не понял, хотя и старался делать умную физиономию: для них честь служить Хранителю! Любая из женщин акомов почтёт за честь спать с Хранителем, готовить ему, предоставлять ему любые услуги! Деревья, по религии акомов, есть душа леса, Хранители леса — их дети, а значит — суть божества. Поэтому ты делаешь одолжение, что принимаешь к себе в дом этих двух женщин, и они очень счастливы. Если они тебе не понравятся — ты можешь их выгнать, и взять других, любых, и никто тебе ни слова не скажет в укор. Ты в своём праве. Вот только если будешь бесчинствовать — тобой займётся совет Хранителей, и тогда тебе мало не покажется, заверяю тебя. Для чего это я сказал? А чтобы у тебя иллюзий не было.

— Ладно. Последний вопрос, сам по себе напрашивается — почему такой почёт Хранителям? Почему их так мало, если они так долго живут? Да за тысячи лет их должно быть миллионы! Как и Деревьев…

— А ты не догадался? — хмыкнул Варган — не все могут стать Хранителями. Ты даже не понимаешь, как тебе повезло — в том, что ты остался жив. Хранителем, Носителем Семени, могут быть совсем не все люди. Никто не знает, отчего это зависит, но только один из нескольких сотен людей переживает превращение в Хранителя. Тебя лихорадило после того, как ты переспал в дупле? Ты терял сознание? Конечно, терял. Только вот очнуться могут не все. Из этих, кто пережил — из нас — только процентов восемьдесят доживает до стадии Дерева. Остальные или погибают, или пропадают, и судьба их неизвестна. Наша задача, Хранителей, состоит в том, чтобы лес жил, чтобы Деревья жили, чтобы всё оставалось так, как есть. Заметил, что у людей нет металлических орудий труда или оружия? Не удивило это тебя? Удивило? То-то же…но это всё будет дальше, в процессе обучения ты всё узнаешь.

Отдыхай. Рано утром я за тобой приду и мы займёмся преобразованием твоего тела — лишний жир, рыхлая плоть, надо из тебя делать настоящего Хранителя и мужчину. А то как бледный слизняк какой-то….

Варган усмехнулся и вышел из хижины, похлопав меня по плечу и успокаивающе буркнув:

— Ну-ну, не так всё и страшно…глянь, какие девушки тебя ждут.

Я остался стоять посреди хижины, ошеломлённый захлестнувшим меня потоком информации, и потрясённый открывшимися перспективами: жить долго и счастливо было, конечно, очень даже заманчиво, а если никто не принуждает становиться деревом — так я могу вообще жить вечно! Вот только в приложение ко всему — странная организация Хранителей, занимающихся непонятно чем, а как уяснил я из услышанного — как бы не они и были настоящими правителями этого мира.

Почему тут нет орудий из железа? Потому, что ими удобнее рубить лес, уничтожать деревья. Каким образом они всё это регулируют, как добиваются того, чтобы железо было под запретом? Да запросто — к примеру — религия накладывает табу на железо: не угодно оно богам, да и всё тут. За его использование — смерть, и кто решится противостоять диктату?

Это что же, получается, никаких больше государств нет, и единая религия? Вроде есть какие-то государства, но религия, похоже, одна и та же. Или нет? Как Хранители проникли во все структуры власти, сколько их? Ладно, не буду ломать голову — постепенно сам всё выясню.

Ко мне подошла одна из терпеливо ожидающих девушек, стоявших у стены и дожидавшихся, когда два Хранителя закончат разговор и спросила на ломаном имперском языке:

— Господин идти еда?

— Да, господин хочет поесть. Давай, чего вы там наварили, есть буду.

Я без церемоний уселся на возвышение для обедов и с удовольствием стал рассматривать суетящихся девушек. Зрелище было очень, очень приятное — обе красотки были ростом пониже меня, где-то около ста шестидесяти пяти сантиметров, что по имперским меркам просто карлики, а по меркам акомов, наверное, довольно высокие. Фигуры их были крепкими, спортивными, на смуглых, блестящих, как будто намазанных маслом телах играли длинные упругие мышцы. Может быть они и были чуть худоватыми — на земной вкус, но тут они вполне соответствовали статям остальных обитателей Машрума.

Впрочем — попки их были достаточно круглыми, груди вызывающе торчали вперёд, ноги длинные и очень правильные — в общем зрелище было такое, как будто я оказался где-то на подиуме, а передо мной скакали какие-то Натальи Водяновы — только не такие белые и рыхловатые.

Девушки время от времени стреляли в меня глазками и что-то шептали друг другу — я сразу заподозрил, что они обсуждают мои стати и смутился — в сравнении с ними я был увалень каких мало. Потом я приободрился — всё-таки Хранитель, так что типа полубог! Может они вообще говорят о том, какой я такой-сякой молодец! Эти мысли меня рассмешили, и я окончательно успокоился.

Девушки наставили мне плошек с едой — какие-то остро пахнущие овощи и фрукты, деревянная чашка с супом (у меня аж в животе заурчало!) — суп приправлен пахучими приправами.

Питьё похоже по запаху на то, что пил Варган, в такой же бутылочке, я отхлебнул, оказалось — это что-то вроде слабого пива.

Подумалось — надеюсь это не что-то вроде нигаманчи, которую делают индейцы Южной Америки, живущие в джунглях. Я, когда прочитал об их напитке — чуть не сблевал.

Книга такая есть, «К охотникам за головами». Написали ее два чеха, Ганзелка и Зигмунд Они путешествовали по миру, вот и приехали к южноамериканским охотникам за головами, тем самым, что делают из врагов и чужаков тсантсы — уменьшенные до размеров кулака человеческие головы. У этих индейцев был напиток — нигаманча. Алкогольный напиток. Делается он так: несколько женщин с крепкими зубами жуют стебли юкки (растение, типа картошки) и плюют жовки в чан. Солнце, жара — слюна — брожением — алкоголь. Потом эту жидкость пьют воины — в торжественно-ритуальные дни. Ну и просто бухают, как захочется.

Заброженных плевков я не желал, потому подозрительно принюхался к жидкости в тыкве, вылил немного на свою ладонь, посмотрел — ага, вроде не плевки, а честный сок плодов какого-то растения. После этого исследования с наслаждением залил в себя половину содержимого тыквы — жидкость была прохладной, явно алкогольной, и я с предвкушением ждал прихода — вот-вот накроет и я слегка забудусь, может даже представлю, что после попойки лежу у себя в комнате и слушаю клеевую музы́чку.

Увы…Варган не зря сказал, что ни черта алкоголь меня больше брать не будет — никакого прихода, один расход. Я даже сплюнул от разочарования и вдруг явственно услышал еле слышное хихиканье в своей голове. Может показалось, а может чёртово семечко баобаба развлеклось…

Ужин прошёл довольно скомкано — конечно, есть хотелось, но вид мелькающих на уровне глаз смуглых сисег на расстоянии протянутой руки навевал мысли о чём угодно, только не о полноценной вдумчивой еде.

В общем, Грех завладел мной окончательно и бесповоротно и едва закончив осуществлять питание, я завлёк чёрненькую девицу в соседнюю комнату, где на ворохе красиво вышитых циновок и осуществил своё право Хранителя на полноценное сексуальное обслуживание. Трижды. Под протяжные вздохи и стоны партнёрши.

После того, как всё успокоилось, и набедренные повязки заняли своё законное место (впрочем — они мало мешали процессу, можно было и не снимать!), я решил заняться изучением местного языка — мало ли как пригодится, хоть узнаю, какие гадости говорят про меня окружающие акомы (язык не поворачивался теперь называть их дикарями, после того, что я узнал, да и как-то стрёмно называть дикарями тех, с кем спишь и ешь).

Васона оказалась не только очень умелой любовницей, но и прекрасной учительницей, вдумчиво подошедшей к процессу изучения. Начали мы с частей тела человека, что было довольно опрометчиво, так как это опять чуть не закончилось соитием — я еле удержался. Ну а потом перешли на хозяйственные предметы — ложки, чашки и так далее, и тому подобное.

К ночи я уже твёрдо знал десятка два общеупотребительных слова, половина из которых касалось особенностей мужских и женских тел, а также не очень твёрдо — несколько десятков слов вроде «хижина», «небо» и «циновка».

Язык акомов не представлял ничего особо сложного и напоминал язык индейцев. У меня даже опять возникли подозрения, что языки Земли и Машрума имеют общие корни — может быть когда-то два мира плотно сообщались друг с другом? Или сообщаются…

Спал я один — терпеть не могу, когда кто-то торчит под боком и пихает меня коленками. Если я когда-нибудь женюсь, то жене выделю отдельную спальню — пусть там спит и мне не мешает видеть сны.

Кстати, надо спросить у Варгана — а производить детей мне моё нынешнее состояние позволяет? Или я уже совсем стерилен? Было бы неприятно знать, что я не оставлю после себя человеческих детёнышей…

Аргана прокралась ко мне уже тогда, когда я засыпал, и практически потребовала на своём птичьем языке любви и ласки — но я её прогнал, заверив на ломаном акомском и имперском, что завтра всё будет — и любовь и ласка, а сейчас, я если она не уберётся и не даст мне поспать как следует, огребёт по-полной гнева великого Хранителя. Ну, в самом деле — я им что, бык-производитель, что ли? Спать-то когда-то надо!

Пробуждение было отвратительным — утро началось с рёва мерзкого Варгана, который орал, как три океанских парохода:

— Подъём! Нас ждут великие дела! Сейчас на пробежку по лесу — три километра туда и обратно, а потом засядем за мозговые упражнения. Будет делать из тебя хранителя, обтесав эту белую тупую глыбу до сердцевины!

Мне очень не понравились его слова об обтёсывании меня до сердцевины — эдак сострогают нафиг, ничего не останется. Мне моя плоть как-то нравится, я не нанимался работать бегуном или другим каким спортсменом, но делать было нечего, так как у этого козла в руках была плётка, которой он ощутимо врезал мне по голой спине.

Вот не нравится мне когда бьют по спине — я еле сдержался, чтобы не врезать ему как следует. Но сдержался, помня, как из этого «буратинки» вылезает здоровенная деревянная пика, и лишь зашипел и заматерился по-русски.

Быстро посетив заведение на задах у хижины — типа сортир, я побежал по тропе, подгоняемый безжалостным Варганом. Про себя решил — нет, гадина, не дам я тебе повода измываться над знатным манагером и так наддал по тропе, что Варган с трудом за мной успевал, а потом даже слегка отстал, потерявшись где-то на горизонте. Затем я сбавил ход и дождался его — практически не запыхавшегося, но удивлённого:

— Мдя, Вас, теперь я верю, что имперцы не могли тебя догнать! Видимо, это результат повышенного тяготения на вашей планете, твои мышцы и связки всю жизнь работали при двойном тяготении, вот и результат. Ладно. Сейчас мы попробуем, как ты можешь сопротивляться обученному воину в рукопашном бою. Становись в стойку — если умеешь.

Я встал в стойку, напоминающую нечто среднее между боксёрской и стойкой Брюса Ли — типа «Манагер бьёт хвостом в солнечный день». Стойка эта ничего не означала, кроме того, что я стоически готов был принять все испытания, которые сейчас обрушит на меня злостный Хранитель.

И он обрушил. Этот гад пинал меня, бил руками и ногами — не смертельно, конечно, просто обозначая удар хлёстким окончанием, но я знал точно — если бы он закончил удар в полную силу, то убил меня бы в первые секунды боя. При этом подзадоривал меня, смеялся и хохотал:

— Давай, давай, карзум ты зажравшийся! Шевелись, потомок маркузов безмозглых, ну сделай мне хоть что-нибудь, бревно ты замшелое!

В конце концов я не выдержал, и не обращая внимания на град ударов, которыми встретил меня Варган, набросился на него, поднял в воздух и со всей дури шваркнул в болотце, покрытое ряской, в десяти метрах от места тренировки. Варган пролетел эти метры по воздуху как птица, затем выпучив глаза и откашливаясь вылез из лужи, прочистил глаза и уши, залепленные грязью, и ошеломлённо сказал:

— Ну и здоров же ты, тебя бы обучить бою, равных бы не было! Пошли купаться, ты весь в земле, да и я не совсем чистый…

Конец ознакомительного фрагмента.