Бей или беги, ведьма! Кара придет

Евгения Горюнова (2024)

О чем эта книга? О балансе между человечностью и тьмой О любви, не знающей границ О выборе между долгом и чувством О магии, которая живее, чем кажется Что происходит, когда твоя любовь становится важнее жизни? Как выжить, когда твоя сущность — сама Тьма? Можно ли искупить ошибки любовью? Внимание! Эта книга не для слабонервных. Здесь нет банальных романтических клише. Только предельная честность чувств и магия, которая дышит между строк. Готовы погрузиться в мир, где любовь — это приговор и спасение одновременно? Тогда вас ждет вторая часть истории про обычную девушку Елену, капитана полиции в отставке, обретшей волей злодейки Судьбы ведьмовской дар. Дух прапра…бабки переносит ее в порыве мести во времена первого царя Руси. Сможет ли она выжить? А вернуться домой? Удастся ли ей сохранить тех, кто ей дорог и теперь зависит от нее? Что творится дома и будет ли куда возвращаться? Все иллюстрации принадлежат автору.

Глава 4

— Так и под лежачий камень вода не течет, ничего не происходит с теми, кто ничего и не делает, — рассмеялась ведьма Яромира в ответ на стоны Елены с утра. По девушке снова ударил откат. Ощущение рези и боли в глазах, будто даже не песка насыпали, а ершиком хорошенько пошуровали. Лена боялась открыть глаза, думала, кровь потечет, настолько было больно. Во рту сухость и мерзкий привкус железа, губы сухие, слиплись, еле разлепила, чтобы сиплым голосом попросить воды.

Яромира подсела рядом, помогла сесть и выпить стакан воды, сочувственно погладила по встрепанным волосам. Даже они сегодня казались сухими и безжизненными, из золотистых с проблесками огненной рыжины, превратившись в тусклую паклю непонятного соломенно-бежевого цвета.

— Ты неинициированная что ли, Лен?

— Что? — только и смогла выдавить Елена.

— Выходит, нет, — протянула Яра. — Плохо, очень плохо, потому и болью отдается магия тебе. Ну да, ты сейчас поспи еще, а мы с Улей сходим проведаем Росаву с Нютой. Потом поговорим с тобой, успеется.

Женщины ушли, а Лена, лежала, стараясь не шевелиться и даже не думать. Со стороны печи раздался шорох. С трудом продрав-таки глаза, Лена посмотрела в ту сторону. Из своей импровизированной лежанки в корзине, на нее смотрел черными бусинами глаз ворон.

— Ты, наверное, тоже пить хочешь… — простонала Лена и кое-как встала. Тело ломило. Что еще за инициация? Не было печали, еще одна проблема… Лена усмехнулась собственным мыслям. Ворчит как старуха, а ведь и тридцатника нет! Опираясь на печь, доковыляла до птицы. Налила ковшом воды из ведерка в глиняную миску, вытащила ворона на стол и дала попить.

— А ведь получается, я и тебя могу вылечить, — задумчиво пробормотала Елена, — дай только восстановиться малость, посмотрим, что у тебя с крылом. А то маешься, бедный. Как же тебя угораздило еще так? Об портал что ли?

А вот интересно, действительно, возникает такой портал в пустом месте, а если там кто-то есть в это время? Животное, человек, птица пролетала, например? Об устройстве телепортов Лена еще ничего не знала, механику с трудом себе представляла. Но, подумав, решила, что, если портал открывается и закрывается, постепенно увеличиваясь и уменьшаясь соответственно, то это вид энергии. Возможно, она плотная и может отодвинуть ненужные предметы со своего пути? Яромира уже успела рассказать, что маги, бывает, путешествуют таким образом. В крайнем случае. В самом крайнем. И как правило в прошлое, зная куда именно они приземлятся. Есть даже несколько определенных координат, известных и нанесенных на карты. В этих местах постоянно подновляют чары отвода глаз, чтобы не было ни людей, ни животных. С птицами сложнее, во время полета они не могут резко изменить траекторию. Как и бегущий от хищника олень, например. Ничего страшного, если он пробежит, когда портал не активирован. А вот если переход начался… Видимо, ворон, все-таки впечатался в него именно в такой момент. Елена аккуратно погладила черные перья на спине птицы.

Пальцы будто током кольнуло. Легонько, но ощутимо. Птица вновь посмотрела на нее. Тихо-тихо каркнула-крякнула.

— Да я сама в шоке, — только и выдавила Лена. Ворон совсем по-человечески поднял голову к потолку, будто спрашивая самого себя: «Ну и за что мне все это?»

— Ты еще лапкой глаза прикрой или фэйспалм сделай, — обиделась Лена. — Впрочем, не удивлюсь. Говорят, вороны живут очень долго, может, ты мне в дедушки годишься, а значит, гораздо опытнее и мудрее, — девушка хихикнула, представив себе ворона в очках и с тростью под мышкой у школьной доски. Птица заинтересовано повернула набок голову, будто пытаясь прочесть по взгляду Елены, о чем та сейчас подумала.

Девушка глянула в окно, где солнышко заливало молодую зелень травы, потом выпила еще стакан воды и, ощущая в себе силы дойти до уборной, накинула поверх ночной рубахи сарафан и отправилась во двор. Ворон каркнул, привлекая внимание.

— Что?

Ворон попытался взмахнуть здоровым крылом.

— Тебя с собой взять?

Птица кивнула.

Приплыли…

*

— Ты глянь, загорает она тут, пока мы там корячимся с этой болезной, — раздалось ворчливое от ворот. Елена, задремала на лавочке, согретая солнышком.

— Уля! — укоризненно одернула ученицу Яромира, — да если б не Елена, нам бы и корячиться было не с кем сегодня!

— Угу, и ворона своего притащила. Да нас всех сожгут, коли увидят!

— И откуда в тебе столько злости только? У батюшки вон сколько живности всякой при храме, его тоже теперь жечь?

Ульяна ничего не ответила, глянула на Лену и ушла в дом. А Яромира присела рядом.

— Лучше тебе?

— Да, к вечеру, совсем пройдет, думаю. Здесь я, кстати, быстрее восстанавливаюсь. Дома бы дня три валялась.

— Сила твоя растет. Были в роду лекари, наверное. Ты ж до вчерашнего и не знала, поди, что можешь к свету обращаться? — Яра хитро смотрела на ученицу.

— Не знала, твоя правда.

Они помолчали, затем старшая ведьма задумчиво протянула:

— Недолго ты у нас пробудешь, а жаль.

Лена покачала босыми ногами, опираясь обеими руками на край лавки, повернула голову и спросила:

— А у Марии какая магия? Что она умеет?

— Верховная-то? Да, пожалуй, что и все. Ну, вот окромя Тьмы. Та ей неподвластна. Я уж сколько раз видела ее и в гневе, да только она всегда Светом благословляет.

— Это как? Человек накосячил, а его благословлять?

— Накось… чего?

— Ну, плохо сделал.

— Ааа… Так и благословлять надобно умеючи, а уж она мастерица, можешь поверить, — Яромира разулыбалась, вспоминая что-то. — Видела вон избу Митьки, что конюх у нас? — Лена кивнула, — так он знаешь, как жену свою гонял с ребятишками? Порол почем зря, пил по черному. Мария как-то к нам наведалась, и тут как раз он жену по деревне гонит с топором наперевес. Та голосит, чисто хрюшка. Баба-то справная, только язык без костей. Ей бы смолчать иной раз, а она не умеет. Вот и в тот раз, он приперся домой пьяный, а она брякнула что-то, мол, допьёшься совсем, детей пожалей. Слово за слово — глядь, она уже к нам в ворота залетает и в дом, прослышала, что Мария приехала. За ней Митяй. Глазища выпучил, руки раскорячил, и как в дом-то вошел, чисто коряга, — Яромира уже смеялась в голос, рассказывая. Лена тоже не могла сдержать улыбки, в красках представляя себе эту картину. — Мария на крыльцо вышла, Митяй чуть в нее не врезался. Она его за шкирбак одной рукой поймала и говорит: «Благословен будь Светом стать примером для жены и детей своих, в вере, делах и помыслах!» С той поры живут славно. Женка его, Любаня, четвертого ждет. Дом поправили, скоро корову еще одну купят. Митяй больше ни капли в рот не берет.

— А чего тогда остальных Мария не вразумит, раз так умеет?

— Так то ж без согласия его было. Природа, она, знаешь, не терпит вмешательств. Марие тоже тогда плохо было, не как тебе сейчас, но все ж. А если налево-направо такую благодать творить, Сила уйдет.

— И у меня уйдет? Росава ведь вчера меня тоже не просила помогать.

— Нютка просила. Да и ребенку помочь это всегда Богу угодно. Он ведь душа невинная, чистая, а ему такое испытание уже послано.

— Испытание послано… — эхом откликнулась Елена. — А вот еще скажи, Яромира, веришь ли ты, что нам срок судьбой отмерен?

— Это ты к тому, надо ли было Росаву с дитем спасать?

Елена кивнула.

— Ну, ты ж у них на пути появилась зачем-то?

— Я вроде как не должна здесь быть, разве нет?

— Человек всегда на своем месте, запомни это, девочка. Ты вчера Свет в себе открыла, а могла бы еще долго о нем не знать. Николай должен урок вынести. Анюта себя проявила, свой путь выбрала, кто она: тот, кто прячется или заступница? Да даже Улька наша на тебя глядючи, может, и увидит, каково это, такой силищей обладать. А то рвется все власть заиметь, да не по ней шапка пока.

— А она сильная? Ульяна? Мне показалось, она вчера даже меньше тебя устала, хотя держала Росаву в одиночку.

— Она сильная, — медленно протянула Яромира, — да только сторону правильную никак не выберет. Дважды уже уходила с Тьмой под ручку, я ее возвращала. Никак ей себя не усмирить.

— Но это же тоже нарушение свободы воли? То, что ты ей Тьму выбрать не даешь.

Яромира поджала губы, причмокнула недовольно. Вздохнула и покаялась почти шепотом:

— Она и не помнит толком, но ее отец из пришлых был, темный, сильный. Мать у нее стихийница, водная, тоже не лаптем делана, но… Он, конечно, хорош был, высокий такой, плечистый, фигуристый. Ох, девки у нас тогда взбаламутились! Каждой хотелось отхватить такого, пусть и без двора своего, да за этим не станет. А он Липку, мать Ульянкину заприметил и глаз не сводил. Месяц хвостом ходил, свадьбу сыграли скоро, через год Уля родилась, через два — брат ее. А там переехали они в столицу, да только устроились, как беда пришла, мор пошел. Прознал люд, что отец Ульянки, Дмитрий, черный колдун, ну, и подпалили избу. Девке тогда три года было, мать ее послала к соседке за чем-то, та, как поняла, что дело плохо, девчонку в охапку и сюда. Лесами шли, так бы прибили. Она ж считай, мор могла с собой принесть. Повезло. Видать, Бог ее миловал, за то, что доброе дело сделала и душу детскую невинную спасла. Переболела она, мы ее нашли у болот тут недалеко, по детскому плачу. Лихорадка ее схватила прям в дороге, но все о девчонке пеклась, чтоб спасли. Приняли, конечно, выходили, она и сейчас в нашей деревне живет, мужа здесь нашла, хозяйство свое у нее. А Улька вот, мечется, Тьмой отмеченная. Так-то девка она неплохая, добрая даже, только характер…

Они посидели еще немного, греясь на солнышке. Яромира думала о чем-то своем, грустно улыбаясь и щурясь, а Елена вспоминала Дом и школу. Как же хорошо, что она решилась на этот проект!

*

На следующий день пришел отец Дионисий. Сначала беседовал со старшей ведьмой, затем с Ульяной, после добрался и до Елены. Нехорошо, конечно, но пришлось соврать, что Елена решила навестить тетку после смерти мужа. В некотором роде это было правдой — Илья был единственным мужчиной Елены и он погиб. То, что это она его убила, история умалчивает. А так Елена оказывалась не девкой бесхозной, а молодой вдовой, тяжело перенесшей утрату супруга. В храме не появлялась до сих пор, потому как болела. Окинув взглядом фигурку Лены, батюшка поцокал языком, особо отметив и синяки под глазами, и губы потрескавшиеся, и общую чрезмерную худобу девушку. Лена никогда не была даже чуточку полноватой, а сейчас и вовсе «дошла». Сила выжигала все резервы. Если так пойдет, она и до инициации не дотянет. Надо еще узнать у Яромиры как она проходит. А то, вдруг, это как в книжках — в процессе потери девственности надо было произнести особые слова или с сильным колдуном… ее терять, а у Лены было не так, и все теперь безвозвратно испорчено, и маяться ей до конца дней уже. И почему ни Мирра, ни Милана, ни Астар с Михаилом ничего ей об этом не рассказывали? Говорили только про то, что она в процессе принятия Силы. Надеялись, что все будет хорошо и все успеется? Ну-ну…

*

Яромира, видимо, тоже ждала чего-то, больше про инициацию не заговаривая, отмахиваясь, мол, погоди, придет время, вот тогда… Лена уже отчаянно начинала трусить и подозревать худшее.

Дни тянулись за днями. Набравшись сил, Елена вылечила-таки крыло ворона. Пашка приходил через день, помогал ухаживать за птицей, менять солому в корзине, гулял с ней во дворе. У Врана, как назвала птицу Елена, оказались раздроблены кости одного крыла и уже зажившие трещины трех ребер. Яромира помогала чем могла. Приготовила отвар для снятия боли, которым напоили Врана перед тем, как заново ломать и править начавшие срастаться неправильно кости. Ульяна несколько раз проходила мимо с ворчанием, мол, чем птицу мучать добили бы и не издевались. Но Лена уже поняла, что такой показной холодностью и грубостью, прячется добрая и сопереживающая душа. Яромира в сердцах прикрикнула на Улю, а Лена улыбнулась и позвала помочь, мол, рук не хватает. Постепенно, не за один день, Уля стала мягче к Елене, а та старалась не провоцировать девушку и в чем-то спрашивать совета.

Елена стала ходить на службы в местный храм, чем вызвала одобрение жителей и батюшки. Без сильных перегрузок, девушка чуть набрала вес, зарумянилась на свежем воздухе, длинные волосы вновь блестели золотом с проблесками огня. Движения ее теперь были спокойными и мягкими. В душе поселился покой. Ворон был при ней неотлучно, иногда стараясь помочь, подтаскивая травки или принося какие-то вещи. Крыло слушалось неплохо, с магией заживая втрое быстрее.

Купец Николай сторонился ведьм, здороваясь всегда издали, как казалось Елене, нарочито вежливо и громко. К жене своей и ее сестре агрессии он не проявлял, предпочитая вовсе не замечать их лишний раз. Батюшка, как и все окружающие, считал, что мужчина исправляется. Но Лене казалось такое поведение странным. Она даже не могла объяснить почему. Только всплывал в памяти эпизод с соседским котом, которого хозяин по пьяни тапкой загнал в угол за какую-то провинность. прежде, чем Лена тогда смогла вмешаться, кот, забившийся в угол и прижимающий уши, внезапно развернулся и набросился на пьяного хозяина, разодрав тому руку и грудь так, что пришлось накладывать более двадцати швов.

Сегодня, когда Лена возвращалась от соседки после вечерней дойки с кувшином молока (своих коров Яромира не держала, как и любую другую живность, кроме тех, кого приходилось лечить), она увидела Николая, заходящего к себе во двор. Мужчина глянул на нее искоса, прищурив на мгновение глаза, а затем округлив их, словно безумный. Миг — и нет ничего, только приветливый и улыбающийся сосед, махнувший в знак приветствия. Закрылась высокая калитка. А Елена осталась стоять на улице, сердце заполошно билось в груди.

Сверкнула вдалеке зарница, на лицо Лены упала крупная капля, еще пара шмякнулись рядом в траву. Девушка очнулась и пошла в дом, стараясь отогнать тоскливое чувство надвигающейся опасности. В воздухе отчетливо пахло озоном. «Дождь будет, вот и неспокойно». Поднимался ветер, пригибая сильные ветви деревьев, срывая листья, заставляя невольно ежиться от силы стихии. Вскоре разразилась гроза, а с ней пришла и беда.