Крик горностая

Евгения Кретова (2024)

Капитан юстиции Макс Александров, хоть и женат на гадалке, в магию не верит. Его инструменты — наблюдательность, острый ум и знание психологии людей. К его жене обращается вдова крупного предпринимателя — ее стал беспокоить призрак мужа. Он приходит по ночам и все настойчивее зовет с собой. Максу очевидно, что кому-то в окружении вдовы очень хочется заполучить наследство предпринимателя, но разгадка окажется еще более ошеломляющей. Семейные тайны и прошлые обиды, зависть и предательство — в новом детективе Евгении Кретовой «Крик Горностая».

Глава 3. Семейный совет

— Я не понял, ты что, агентство волшебства и туманных намеков окончательно перепрофилировала в «Рога и копыта»? — Максим предложение Аделии встретил в штыки.

Девушка почувствовала, как у нее краснеют щеки, даже дотронулась до них, чтобы сбить разгорающееся пламя.

Они сидели на их общей кухне, между ними на квадратной сервировочной тарелке лежали тонкие ломтики колбасы и сыра, гренки, а под клетчатым накрахмаленным до хруста полотенцем заваривался чай. Макс только что вернулся со службы, злой, усталый и голодный — как обычно, не обедал. И Аделия терпеливо ждала, когда муж «подобреет», подкладывала котлеты. И только после блаженного «ух!» от мужа выложила идею, предложенную новой клиентке Анне Ревель — установить в квартире скрытые камеры, чтобы та убедилась — никакого призрака нет, а всем страхам существует прозаическое объяснение: чья-то зависть, злость и скрытая неприязнь. Ожидаемо, идея капитану юстиции Максиму Александрову не понравилась. Аделия моргнула, посмотрела с обидой.

— Макс, ну зачем ты так?

— А как?! Ты какой-то сумасшедшей обещаешь подключить оперативную группу, устроить прослушку, видеонаблюдение, все это самовольно, без санкции прокурора, и надеешься, что я тебя по головке поглажу? А когда все скроется, и выяснится, что инициатор всего этого беспредела — моя жена, кому по головке прилетит? Верно, следователю Александрову.

— Макс!..

Он отмахнулся, будто надеясь развеять назойливое видение Аделии:

— Даже слушать ничего не хочу!

— Вот ты всегда так — сперва орешь, а потом «что бы я без тебя делал».

Она встала и собрала со стола посуду, убрала из-под носа Макса чайник. Встала к мойке и включила воду.

— Когда это я такое говорил? — растерянно пробормотал Макс, изучая спину супруги — та мыла посуду с таким видом, будто ей вместо губки досталась бешеная кошка.

Макс решил не спорить, приподнялся и вернул на обеденный стол чайник. Убрав полотенце, принюхался — из носика вырывался ароматный парок лайма, мяты и зеленого чая. Налив себе полную кружку, сделал большой глоток. Прищурившись, перевел взгляд на Аделию — когда она в таком настроении, нужно готовиться ретироваться и соглашаться на ее безумный замысел. Он прикинул, что можно сделать, чтобы не подставляться.

— А квартира у нее своя?

Аделия мгновенно выключила воду, отставила намыленную чашку на угол раковины и вернулась за стол, села напротив:

— Конечно.

Макс тяжело вздохнул, закатил глаза. Сделал еще несколько глотков чая.

— А конфеты у нас остались? — спросил.

Аделия метнула в него пару молний взглядом, резко встала, прошла к кухонному пеналу, вытащила с верхней полки коробку конфет «на праздник», стянула прозрачную защитную плену и поставила перед мужем. Снова села напротив, нетерпеливо забарабанила пальцами по столу.

Макс открыл конфеты, присмотрел самую большую и, вытащив из упаковки, откусил.

— Есть одна мыслишка, — сообщил. Аделия молчала, только с еще большим нетерпением засопела. Не выдержав, схватила конфету и, не надкусывая, отправила целиком в рот.

— Эй, это мои конфеты, а ты вообще на диете, — напомнил Макс. Поставив кружку на стол, проговорил: — Пока от этой твоей дамочки нет заявления, я ничего делать не буду. Если тебе очень неймется и ты уверена, что ее кто-то в «дурку» хочет спровадить, то можешь написать заявление от своего имени. Так, мол, и так, осуществляя свою сомнительную предпринимательскую деятельность гадалки в салоне магии, получила информацию о попытке покушения на гражданку такую-то…

— Макс!

Александров не реагировал.

–… Прошу проверить и в случае подтверждения принять меры. — Молодой мужчина поднял вверх указательный палец. — Но имей ввиду, что таскать в полицию, брать объяснения и прочее будут с тебя, потому что заявителем будешь ты. И дамочка эта твоя на тебя же и наклепает жалобу за клевету и вмешательство в частную жизнь. Более того, скорее всего ее жалоба окажется более успешной, ибо… состав в этом какой-никакой проклевывается.

— Ну я могу просто помочь человеку избавиться от страхов? А если там что-то есть криминальное, тем более. Разве нет?

— Разве да, — отозвался Макс. — Но я — процессуальное лицо. Поэтому могу появиться в деле только тогда, когда будет состав преступления. Это ясно?

Аделия вздохнула:

— Ясно, — и отвернулась к стене. — А в чем идея-то?

— А идея в том, что если дама проживает в своей квартире, то она может пригласить частную контору и попросить установить камеры. А уж что делать с полученными материалами, пусть решает сама.

— И где такую контору можно найти.

— С этим я как раз могу помочь, мой бывший коллега пошел на вольные хлеба и открыл охранное агентство. С лицензией, все как положено. Оно и ему хорошо — работой пока не завален, и тебе — проверишь верность своего дедуктивного метода, — он блеснул глазами, саркастически хмыкнул.

Аделия долго думала. Налила себе кружку чая, сделала несколько глотков, поморщилась — заварка стала крепкой до горечи и изжоги.

— Ладно, — вздохнула, наконец, — давай телефон этого твоего коллеги.

Получив номер, Аделия ушла в комнату и набрала телефон Анны Ревель.

— Добрый вечер, Анна. Это Аделия Мило, можете сейчас говорить?

Анна, кажется, была удивлена и обескуражена. Пробормотала рассеянно, с трудом выговаривая слова:

— Д-да, конечно. Что вы хотели?

Аделия осеклась — может Макс и прав, не стоило ей лезть в это дело: вроде договаривались о звонке с женщиной, а она говорит таким тоном, будто не узнает Аделию.

— Я обещала вам дать координаты фирмы, которые могут установить камеры в вашей квартире. Если вы не передумали.

Анна шумно выдохнула:

— Ой, я даже не знаю, стоит ли…

Аделия подошла к окну, одернула занавеску и посмотрела на улицу. На парковку заехал красный хэтчбэк и начал неловко парковаться между черным внедорожником и новенькой серебристой иномаркой, он ерзал, словно надеясь просочиться между элитными машинами, пристроиться на свободное место так, чтобы не слишком оскорбить их своим присутствием. Ада чувствовала такую же неловкость и нелепость. «Хороша бы я была, если бы написала заявление с просьбой проверить этого липового призрака», — отметила про себя.

— Так что, вам нужны координаты?

— Даже не знаю, — повторила клиентка, но немного увереннее. Аделия поняла — клиентка передумала и теперь не знает, как «съехать» с темы.

— А, ну хорошо тогда. Координаты людей у меня, если надумаете и нужна будет помощь, обращайтесь, — Аделия постаралась, чтобы ее голос звучал максимально доброжелательно.

— А что, в самом деле доверенные люди? Я, знаете, немного побаиваюсь.

— Да, вполне. С лицензией и опытным персоналом, хорошим новым оборудованием. Конфиденциальность гарантируется…

Анна вздохнула:

— Ну, хорошо, — сказала тоном, будто Аделия ее только что уговаривала и все-таки уговорила, — давайте телефон, я, вероятно, вас послушаю и приглашу их.

У девушки поднялись брови на лоб, в горле застрял едкий комментарий. Но она сдержалась — клиент всегда прав. Тем более, если он в таком пограничном состоянии. Она продиктовала номер и добавила:

— Если нужна будет моя помощь, не стесняйтесь, звоните.

Нажав кнопку отбоя, Аделия задумалась. Очевидно, Максим был прав, она снова увлеченно полезла не в свое дело. Хорошо хоть его самого не втянула.

Отложив аппарат, она вернулась на кухню.

— Позвонила?

Она кивнула.

— А чего такая расстроенная? — Поинтересовался муж. За время ее разговора с Анной Ревель, он успел домыть остатки посуды, убрать со стола, сделать себе огромный бутерброд. Теперь он стоял, прислонившись бедром к столешнице, и жевал, с аппетитом откусывая.

— Кажется, ты был прав, — Аделия подошла к нему и обняла за талию. — Эта Анна уже забыла о нашей договоренности, и получилось, будто я навязываю ей этих детективов… Брр… Неприятно.

Макс резонно промолчал, решив не давить на супругу просившимся на язык «а я тебе говорил», просто предложил откусить от его бутерброда. Аделия отказалась.

— Вот ты сказал про «Рога и копыта», мне обидно стало. Знаешь, мне иногда кажется, что я могла бы сделать больше полезного.

— Ты и так много делаешь, ты принимаешь на себя часть психически неустойчивых личностей, которые без твоего участия в их жизни или сами бы стали преступниками, или жертвами. Так что ты хорошее дело делаешь, полезное… Хоть и сомнительными методами, но кто я такой, чтобы тебе об этом в сотый раз напоминать?

Аделия легонько ударила его лбом в грудную клетку и выдохнула:

— Надо было мне идти на юрфак. Была бы сейчас следователем.

Макс фыркнул и, едва не подавившись бутербродом, захохотал. Аделии пришлось несколько раз стукнуть его по спине.

* * *

Аделия и Макс уже собирались ложиться спать, Аделия, переодевшись в домашнюю пижаму, прошлась по квартире, выключая свет, когда на тумбочке мигнул синим экран смартфона, переведенный в режим сна. Девушка взяла в руки аппарат — звонила Анна Ревель.

— Простите, пожалуйста, что так поздно, — говорила она встревоженным шепотом, задыхаясь не то от бега, не то от волнения. — Аделия… Это Анна, Анна Ревель.

Аделия кивнула:

— Да, я узнала вас. У вас что-то случилось?

Женщина тяжело дышала в трубку, Аделия улавливала истерические нотки в этом рваном, прерывистом дыхании. Ждала.

— Д-да… Вернее, нет. Я просто подумала, по поводу этих людей, которые могут установить камеры… Я не могу, я их совсем не знаю. Могу ли я попросить, чтобы это было сделано как-то… через вас.

— Через меня?

На удивленный голос Аделии из спальни выглянул Макс, уставился с интересом. Аделия сделала предупреждающий жест и подошла к нему, чтобы он тоже слышал Анну.

— Да, через вас. Чтобы вы с ними связались, и договорились… Я все оплачу!

Макс стал серьезным и покачал головой. Чтобы Аделия точно поняла его жест, сложил руки крест на крест. Девушка отмахнулась, но в трубку проговорила:

— Анна, к сожалению, это исключено. Я по закону не могу вмешиваться в вашу частную жизнь, поэтому детективы со мной даже разговаривать не будут. Вам придется подписать все необходимые бумаги и разрешения. А уже при установке, если вам так будет спокойнее, я могу присутствовать. Но вы тоже должны быть, поймите. Иначе ничего не получится.

Женщина судорожно выдохнула, отозвалась эхом:

— Подписать?.. Охх. Даже не знаю.

— Я не могу и не хочу на вас давить, это решение нужно вам само й принять.

— Да-да, — прошелестела Анна, — я поняла.

Макс поднял вверх указательный палец, и похлопал жену по плечу в знак одобрения.

— Он снова появился, да? — спросила Аделия и Макс, вставший было с кровати и направившийся из комнаты, застыл и медленно обернулся. Жена посмотрела на него и приложила указательный палец к губам. Макс помрачнел и вернулся на свое место, снова начав вслушиваться в разговор.

Анна Ревель вздохнула.

— Нет. Но он приходит раз в две недели и послезавтра как раз будет время нового визита. И если я его пропущу, то придется ждать еще две недели. И кто знает, что за это время случится… Мне страшно, Аделия, — она тихо всхлипнула. — Днем как-то меньше, все-таки люди кругом, дочь уроки делает. А вечером и ночью, когда все спят, на меня такая паника надвигается… Не знаю, что Илья может в следующий раз сказать. Вдруг… — Она испуганно замолчала. Когда заговорила вновь, казалось, что она буквально выдавливает из себя слова. — Вдруг, он перестанет убеждать и начнет требовать, чтобы я… последовала за ним.

Ада слышала, как у ее собеседницы перехватило дыхание, посмотрела на Макса: муж сидел, подобрав под себя ноги, мрачная морщинка на переносице, сосредоточенный взгляд — он слушал очень внимательно те обрывки фраз, которые до него долетали из динамика.

— То есть вы чувствуете, что его намерение — серьезно, осязаемо? — спросила Аделия.

— Да, — Анна отозвалась твердо, без сомнений. — Илья всегда был человеком действия, уверена, на том свете его характер не изменился.

— Бред, — беззвучно бросил Макс, чуть разомкнув губы. Аделия предостерегающе подняла вверх руку.

— Именно поэтому я и предложила вам подключить современные средства наблюдения. Моя практика говорит о том, что усопшие не тащат за собой живых. Иначе у нас тут были бы пустые города, понимаете? Более того, им важно, чтобы мы оставались здесь, вспоминали их, говорили о них, перебирали их вещи. Это всегда возможность вернуться…

Анна всхлипнула еще громче:

— Вот сейчас мне стало совсем страшно. Получается, меня кто-то хочет убить — Илья это или кто-то из родственников, уже не так важно.

— Разница есть — с живыми может разобраться правосудие. А вот если все-таки угроза исходит от умершего супруга и мы это выясним, то с призраком помогу вам я. Понимаете?

Она вопросительно посмотрела на Макса. Александров, поймав ее взгляд, неопределенно покрутил ладонью и пожал плечами, но выражение лица было озадаченным.

Анна пообещала созвониться с детективами назавтра. Макс, дождавшись, пока Аделия попрощается, вздохнул и набрал номер того самого бывшего коллеги:

— Романыч, здоро́во, — хохотнул: — Не говори, что разбудил…

Он коротко хохотнул, улыбка по-мальчишески лукавая и светлая, застыла на его губах.

— Ну, я рад… Слушай, Романыч. Тут такое дело, работенка наклевывается интересная. Ага… Но я пока там свои уши светить не могу. Но был бы рад, если бы ты меня держал в курсе… — Он покосился на Аделию. — Завтра тебе должна дамочка позвонить, Анна Ревель. Ее там не то родственнички на тот свет хотят спровадить, не то в самом деле муж с того света беспокоит.

Взгляд у него стал колким и профессионально «полицейским» — Аделия бесилась из-за него: словно он все про всех заранее знал, а это была ее прерогатива. Холодная усмешка, тяжелая и пронзительная, от нее щекотало под ложечкой и тревожно билось сердце.

— Александров, ты нормальный вообще? Нафига мне чокнутая дамочка?! Мне с ней чего делать?

Откашлявшись, он пробормотал:

— Ну вот она к тебе приедет, ты ее выслушаешь и сам мне скажешь, что с ней делать.

Бывший коллега, выдержав многозначительную паузу, уточнил:

— А если дело стоящее, что я тебе за это буду должен?

Взгляд Макса потеплел, губы растянулись в язвительной усмешке:

— Ты мне и так по гроб жизни должен еще со времен, когда я тебя из банды Го́рика вытаскивал…

— Засранец ты, Александров, никакого благородства в тебе.

* * *

Макс отложил телефон, посмотрел на Аделию.

— Ты довольна?

Девушка кивнула:

— Пока не знаю. Посмотрим на результаты работы этого твоего Романыча, — согласилась уклончиво.

Александров улыбнулся, похлопал ее по коленке:

— Не-не, ты это брось. Романыч — классный чел, хоть и на вольных хлебах, понимаешь?

Аделия не понимала. Максим снисходительно хмыкнул, но развивать тему не стал — сложно гражданским рассказать все непростое и зачастую неприглядное закулисье криминального мира, особенности агентурной сети любого следователя, наличие которой помогает расследовать дело иногда не выходя из кабинета.

— Это хорошо, — выдохнула Аделия. — Знаешь, я отчего-то волнуюсь за эту женщину, Анну Ревель. Она такая… беззащитная, потерянная.

Она пересела ближе к мужу, положила голову ему на грудь. Макс обнял за плечи, задумчиво поглаживал по плечу.

— Просто ты — впечатлительная натура, — сказал.

— Чего это?

— Ну, она пришла, всплакнула, потрясла перед твоим носом носовым платочком, так? Та-ак… Ты и растаяла. И вот уже решаешь ее проблемы.

Аделия отпрянула:

— Макс, мне не нравится, когда ты так говоришь, — у нее округлились глаза. — Это цинично.

Мужчина развел руки, изогнул бровь:

— А я и есть циник, и не скрывал это…

Аделия сбросила его руку, встала.

— Макс, мало того, что ты некрасиво отзываешься о незнакомой тебе женщине, так ты еще и мои умственные способности ставишь под сомнение. По-твоему, я — дура, которой можно так манипулировать?!

Она покраснела, взгляд стал искриться, будто внутри зажгли сразу несколько веточек бенгальского огня.

Макс понимающе кивнул — чем больше Аделия возмущалась, тем меньше ему нравилось ее участие в этой истории.

— Ты, помнится, недавно говорила, что хочешь стать следователем. Так вот… Тебе не хватает холодной головы и объективности. Знаешь, какие песни умеет петь человек, чтобы оправдать собственную трусость, подлость или глупость? — он закатил к потолку глаза и широко улыбнулся: — О-о, это стоит отдельного разговора. Поэтому, что твоя Анна Ревель вместо того, чтобы обсудить свои видения с родственниками, пошла к гадалке, говорит в первую очередь о том, что она нуждается в безоговорочном доверии. Ей не нужна критика и сомнения. Поэтому она пришла туда, где априори готовы поверить в любую дичь, какую она не скажи. Хоть про зеленых человечков или драконов.

Он раздражающе ласково улыбнулся, чем выбесил Аделию еще больше:

— Как у тебя замечательно все получается! — она всплеснула руками. — Все кругом доверчивые и мнительные дурочки, один ты — тонко устроенный организм, которому не свойственны ошибки и человеческие слабости…

Макс понял, что перегнул палку — вот эта его извечная расслабленность дома, когда кажется, что тут можно быть самим собой и говорить, что думаешь, особенно не выбирая выражения — не на службе же, — постоянно выходит ему боком. «Ой, дурак!», — отругал себя и примирительно воздел руки:

— Адель, я не то хотел сказать!

— Но сказал именно это!

Аделия развернулась и вышла из комнаты. Он слышал ее сердитые шаги по коридору, как они удаляются и стихают в кухне.

— Н-да, Александров, ты опять вляпался… Вечно ты, то в говно, то в партию…

Вздохнув, он встал и пошел на кухню.

Аделия сидела за столом, спиной ко входу. Он поскребся по косяку:

— Не убьешь?

Она фыркнула, повела плечом, как дикая кошка, на которую брызнули водой, но не обернулась. Макс прошел к столу, почесал подушечкой указательного пальца между лопатками.

— Мур? — спросил.

Аделия не ответила, продолжала сидеть, уткнувшись в кружку с чаем. Макс встал позади, погладил плечи, чуть надавил, массируя. Спрятал улыбку, заметив, как жена выпрямилась, подставляя ему спину.

— Я все еще сердита, — предупредила.

— А я заглаживаю, — Макс с готовностью промурлыкал. Склонился, поцеловал жену в макушку. У нее были мягкие золотистые волосы, от них пахло летом и облепихой, домом и уютом. Он поэтому все время забывался рядом с ней и делал глупости. — Простишь дурака?

Аделия вздохнула, запрокинула голову, подставив для поцелуя губы:

— А куда я денусь. На тебя невозможно долго сердиться… — Она перехватила его руку, потянула к себе, заставив обойти стол и сесть напротив. — Дело не в том, что я позволяю собой манипулировать. Я чувствую, что человек в беде. И возможно, я — единственная, кому она рискнула довериться. Именно в силу специфики моей… работы.

Она поймала взгляд Макса. «Я тебе именно об этом и говорю», — кричал он. Аделия кивнула.

— Да, согласна. Я слишком много на себя беру. Но если я отвернусь, не придам значения ее словам, а там в самом деле кто-то пытается свести счеты с бедной женщиной, если из-за моего бездействия она пострадает… — Аделия посмотрела с тоской на мужа. — Я ведь себе никогда не прощу. Понимаешь?

Макс молчал. Все сказанное женой, не исключало, что ею манипулируют. И это в купе с полулегальной схемой прослушки чужой квартиры, заставляло его быть особенно осторожным — у кого-то из них двоих ведь должна остаться холодной голова и критическое мышление?

Аделия, не отпуская его руки, заглянула в глаза:

— Неужели у тебя не было ситуации, когда ты понимал, что тобой манипулируют, но все равно не мог поступить иначе?

— Было… Да прям сейчас есть, — он ослепительно улыбнулся.

— Макс…

— Ладно, не бери в голову. Я просто хочу, чтобы ты понимала — мы лезем в не совсем красивую ситуацию. И твоя Ревель может рыдать в твоем кабинете сколько угодно, а потом написать заявление в полицию, на тебя — за мошенничество и проникновение в квартиру. Это может быть тупо развод, понимаешь?

— Зачем?

— Затем… чтобы потом тебя шантажировать, например. Тянуть деньги или сведения о твоих клиентах.

Аделия отвернулась, фыркнув:

— Ну ты уже фантазируешь.

— Я просматриваю разные варианты, это моя работа. Потому что дама, которая видит умершего мужа, это… очень банально, понимаешь? За этим может быть все, что угодно. И я призываю тебя к осторожности, чтобы потом не таскать тебе в СИЗО передачки.

Аделия закусила губу.

— И что мне теперь делать?

— Все, что мы оговорили. Анна Ревель едет к Романычу, подписывает договор. Он калач тертый, сам подставляться не будет и тебе не позволит, значит и опросит дамочку как положено, и документиками подстрахуется. Я это проведу со своей стороны как оперативное мероприятие… Ну, на всякий случай. Твоя задача — самой никуда не лезть, в квартиру не ходить, ничего не брать, наедине с Ревель особо не оставаться.

Аделия смотрела на него округлившимися от ужаса глазами. Сейчас она особенно сильно напоминала ему Мальвину из детской книжки про золотой ключик.

— Ты меня напугал уже донельзя, — прошептала девушка.

— Значит, ты меня услышала и я могу быть спокоен. — Он спросил строже: — Я могу быть спокоен?