Аромат морозной вишни

Егор Алексеевич Громов (2022)

Иногда такое в жизни случается: ты просыпаешься и видишь, что твою квартиру изящно обокрали; в целом ты ничего не потерял: денег у тебя не было, да и вещи не выделялись высокой ценностью, но всё же среди разбросанной одежды и распотрошённых шкафов ты не находишь именно то, что и составляет самую высокую ценность для тебя. Что это — сложно сказать, герой не особо многословен по этому поводу. Да и догадаться достаточно сложно. И вот он уверенно отправляется по следам вора, который оставил лишь пару улик.

Запах сиреневых волос и вкус свежего хмеля

Машина остановилась у общежития; серая панельная многоэтажка навалила на меня чувство справедливости — «Вот поживи в Российской общаге сучка».

Дальше всё было не просто. На входе, за окошком, сидела пожилая консьержка с характером женщины-бультерьера, и охраняла девственные границы общежития, восхваляя слово “непорочность” и порицая “порок”.

— Молодой человек, оставьте пропуск и уходите!

— Но я хочу лично ей всё передать и поговорить с ней. Любящее сердце скучает и не находит покоя, возможно, я даже влюбился впервые.

— Нечего вам в неё влюбляться… отдайте и уходите! — уже почти вырывая пропуск, сказала местная сторожила женской чести. — А любовь, она в вашем возрасте меняется каждую пятницу. Ничего страшного. Найдёте ещё одну, осталось потерпеть совсем немного.

Отвоевав и вырвав из её руки пропуск, так, что она чуть не ушла за ним в окошко, я убрал его в карман и засунул голову туда, откуда только что вылезала немного шершавая рука со стойким запахом хлорки; перед моими глазами оказалось два глаза: я бы сказал серые, но как только она с отвращением отодвинула голову я понял, что при попадании на свет они приобретают немного голубоватый цвет, что в сочетании с её сиреневыми волосами и цветочным халатом, говорило о том, что это очень серьёзный человек, поскольку позволяет себе на работе выглядеть настолько неформально.

— Мадам, я конечно понимаю, что вы женщина серьёзная, и я это уважаю, но…

Тут я понял, что мои острые словечки были исчерпаны ещё в самолёте (ох это похмелье). Её глаза в свете яркой лампы, её угрожающе подёргивающиеся усы давали мне чёткое понятие о её жизненных принципах: таких женщин не ломают мужчины, таких женщин не ломает даже жизнь на трёхсотом километре от МКАДа. Ещё раз повторюсь — ох это похмелье; ничего хорошего не может быть в Воскресенье; и тут я вспомнил, что нарушил сам того забыв мой принцип номер 5-ть: «После похмелья, не нужно искать себе новых приключений.» Я не нарушал этот принцип уже 10-ть лет, после того как после одного дня рождения в Твери я перепутал электричку и вместо Питера уехал в Торжок. Ничего не имею против Торжка, но наличие возможности столько раз креститься за один день всегда меня пугало (когда-то на этом фоне даже происходили лёгкие ДТП; с тех пор жителям запретили креститься за рулём).

Я вышел из общежития, сказав, что зайду позже добиваться её расположения, а может быть и сердца (с надеждой её припугнуть), на что был сопровождён крепким хлопком железной двери за спиной. Такое гостеприимство навеяло мне мысль о поисках нового пути решения проблемы.

Поэтому немного пошатавшись у входа и, вспоминая свои общажные годы, я поймал себя на отличной мысли, что повела меня к чёрному входу в общежитие, которое прокладывается либерально-демократическими желаниями к свободе пить и целовать что-угодно и когда угодно. Поэтому, немного обойдя сбоку и пройдя мусорку и кустарники, которые определённо доставили мне проблем в одинаковой степени, я оказался за углом общаги, где встретил трёх пацанов с пакетом выпивки, отчаянно пытавшихся забраться на пожарную лестницу.

Странные спортивные штаны комбинированного, домашне-порадного стиля определённо купленные на рынке, что делает их совершенно пригодными для эксплуатации в условиях тяжёлой общажной жизни; а отсутствие лейблов даёт без стыда, хоть и без гордости, выйти на улицу в магазин; а вытянутые коленями футболки… ну что сказать — задроты — ну либо общагу не топят.

Я им свистнул; моё похмельное лицо и сомбреро выдали своего; вообще оно круто смотрелось с яркой гавайской рубашкой и шортами. Я считал, что это стильно, но возможно в городе расписания и чёрных костюмов совсем другие стандарты. Парни мне кивнули — знак принятия.

— Парни здорова, — cказал я им и пожал каждому руку.

Обычные ребята, первокурсники, на что указывал ещё только сворачивающийся пубертатный период и мягкие, немного жирные ладони после мыться посуды холодной водой — второкурсники посуду не моют, у них просто нету на это денег. Чувствовалась неловкость в их движениях: те, кто уже свыкся со студенческой жизнью, даже бы не остановились или сказали: «Ну чего стоишь?! Помогай!». Что, несомненно, дало мне сразу перейти к делу; я подошёл и показал им фотографию.

— Слушайте, а вы не знаете вот эту деваху?

Они посмотрели на пропуск.

— Нет, — ответили двое, но третий всё стоял и чесал где-то за своей чёрной кепкой.

— Судя по всему, — выдавил он, — она живёт где-то на 6-м этаже. Там селятся все девчонки иностранки, тебе нужно туда.

Но больше подробностей я вытянуть не смог. «Понял», — подумал я, — «по девочкам ещё не ходит, только подсматривает» и сразу перешёл к более конкретному вопросу.

— А что с пожарной лестницей?

— Кто-то задвинул ей вверх, наверное, сторожила местная, любит она нас подъебать, — сказал парень в поношенной малиновой футболке на тематику видео игр девяностых годов: судя по его засаленой растрёпанной причёске он выходит из комнаты только на учёбу и за пивом, чтоб веселее было смотреть порно в перерыве между видео играми. И вот я уже стою и представляю, как та рука, за которую я поздоровался секунду назад, яростно дрочит на хентай, когда в тоже время вторая рука пальцами входит в горло. Меня немного отдёрнуло, я посмотрел на свою немного сальную от рукопожатия ладонь и продолжил говорить, чтобы отогнать аналитические мысли о том, левша он или нет, и что же на самом деле на моей руке: лосьон для рук или слюни.

— Да, эта женщина определённо с убеждениями… — заключил я. — Но у нас, к сожалению, нету времени, чтобы менять её мировоззрение. Давайте я попробую её спустить, только давайте так: я видимо повыше чем вы, у меня есть мои 185-ть, поэтому я хорошенько оттолкнусь от одного из-вас и допрыгну до её края. И будем надеяться, что у меня получится спустить её вам вниз. В обратном случае, буду готов поделиться приятными впечатлениями сверху!

— Так, вот ты, — я указал пальцем на самого пухленького и низкорослого из них, — у тебя спина самая большая, видимо качаешься.

Мне не пришлось даже делать дополнительных аргументов, он достаточно быстро согласился после того, как я сказал, что я достаточно лёгкий парень и 82-а килограмма его не убьют. Хотя на вид я выглядел чуть больше, — всё из-за моих широких плеч, — 10-ть лет плавания, а вы думаете у меня за спиной только хронический алкоголизм? Совершенно неверно, был и спорт, который его стимулировал, ибо потерю калорий надо компенсировать, а двушка пива по калорийности замещает хороший обед.

Он упёрся руками в колени и пригнулся; я как следует разбежался и оттолкнулся левой ногой от земли, правой, в свою очередь, я сделал повторный толчок от его спины, оставив лёгкий земляной след; я взлетел как звезда баскетбола и зацепился за край лестницы; вскарабкался наверх; затем, опустив её, помог взобраться парням, стрельнув за реализацию плана бутылочку пива (маркировка на бутылке была импортная).

— Эй, а чего вы это взяли два пакета почти самого дорогого пива? — спросил я их, достаточно удивившись их состоятельности и полным отсутствием понимания самой концепции алкоголизма.

Принцип номер 14: «Собираешься бухать, купи 1-2 бутылки нормального пива, а остальное добей середнячком; после первых двух бутылок вкус уже не чувствуется, — а деньги ограничены!»

Рассказав им мою концепцию, я взглянул на них: один видимо пропитался моим юмором и усмехнулся, другие были ошарашены, но всё-таки потратили немного времени на зудёшь “старика”, который в будущем, надеюсь, сэкономит им не мало монет.

Воспользовавшись краем ржавого подоконника, я откупорил крышку заслуженной награды, и как следует глотнув холодного хмеля, пошёл дальше.

— Счастливо студенты, не пейте дорогой алкоголь, он одинаково влияет на ваш организм. Те, кто пьют задорого — идиоты. А те, кто пьют задёшево — бедные идиоты. Главное не пытаться в этой схеме выходить за богатых, что в итоге бьёт не только по вашей печени, но и по кошельку.

После того, как я поднялся на шестой этаж и увидел этот длиннющий бледный коридор, с деревянными дверьми, у меня пришла в голову гениальное идея: просто начать открывать двери каждой комнаты и проверять на наличие нужного мне лица. Но конечно пришлось немного укротить свою нетерпимость, поскольку от последующих криков сторожиха снизу быстро просечёт, что я тут, да и не хотелось бы быть избитым бабами; так вот, я просто начал стучаться.

— Привет!

— Хули нада?

— Я ошибся.

Примерно такими были первые 10-ть диалогов; в одной двери мне предложили даже зайти, но я не особо был рад таким предложениям, я уже нагулялся и пытался решить последствие.

На удивление иностранок было не так много; слава богу, я учился в языковой школе и знал всеми любимый язык международного общения. И моя речь не ограничивалась выражениями типа: «This is a dog and London is a capital of great Britain». Вообще, я привык больше к языку невербального общения и больше рассчитывал на него: языку любви, если дело идёт с женщинами, и языку понимания, если вдруг попался представитель равного мне пола. Но в тот момент ни один из моих коммуникативных трюков не показывал успехов и более того результатов, я понемногу начинал уставать.

Спустя 15-ть комнат моя самооценка немного упала, мой энтузиазм уменьшался с каждым стуком в дверь, как и любопытство, — а что произойдёт за очередной открывшейся дверью: ведь за каждой своя жизнь, свой быт, такой же осознанный человек, как и мы с вами, хоть и женщина. Хотя, мне раньше часто казалось, что я один главный герой, а вокруг куча NPC, которые просто обязаны со мной взаимодействовать по написанному им сценарию, — как в Шоу Трумана, — но потом мой психолог сказал мне, что это просто раздутое высокомерие.

И вот она комната номер 253-три, последняя по коридору. За спиной куча лиц без косметики, пережёвывающих что-то травяное; в ту минуту, они стояли и с любопытством смотрели на меня с хамоватым лицом, из щёлок своих приоткрытых дверей, и ни капли не стеснялись, ведь я зашёл на их территорию, их собственность. Но уже через пару часов, вечером, когда принцессы все накрашенны, они начнут выгребаться на улицу, чтобы привлекать парней. Их жвачное выражение лица и огурец в руке сменятся на красивый мейкап, хамоватая манера говорить на стеснение, — даже от неловкого своего движения, — и постоянное желание посмотреть в стекло проезжающей машины. Мысль о том, не смазалась ли тушь, будет также сопровождать их прогулку, как и не явные подмигивания, — больше похожие на нервный тик, которые они будут направлять в проходящих мимо, — поведение меняется в зависимости от мотивов: когда она стоит ненакрашенная в растянутой майке, мотив у неё один, и он явно не связан со знакомством; возможно, они даже думали о том, кому достанется этот красавчик, ведь по закону, женщина сначала отказывает, а потом кусает ногти; возможно, я всё это надумал и никто даже не подумал подсмотреть за мной, хотя моё эго и ждало этого.

— Тук-тук, я пришёл за тобой, — сказал я, постучавшись в комнату 253-три, выдавив из себя остатки надежды и веры, которых встретил в предыдущей комнате: классные девчонки, правда, что не любят обворовывать чужие квартиры, от этого и особо приятны. Также, как и многие они приехали завоёвывать большой город и поступили на лингвистический факультет, видимо, чтобы затем начать завоёвывать весь мир.

— Привет, — сказала она, вытирая голову, — что хочешь? В голосе чувствовался лёгкий акцент, но произношение было потрясающим, как и она — первая не растянутая майка на этаже.

— Ты не знаешь её? Я тут нашёл пропуск, — спокойно спросил я, как всегда пытаясь держать на лице безразличие при виде симпатичной девушки.

— Да, это моя соседка, точнее была ей, — совершенно спокойно ответила она, но даже не задала уточняющего вопроса, и не проявила никакого дальнейшего любопытства.

В голове пролетело много мыслей. В первую очередь, почему эта фраза была прошедшего времени? Я надеялся, что это всё её проблемы с русским или мои с пониманием, но разочарование настигло меня быстро. Из её ненакрашеных губ, мягко, вышло болезненное «Уехала».

— А.. когда вернётся? — не скажу, что не без надежды, что её просто не будет пару дней, спросил я.

— Надеюсь никогда, её обучение тут закончилось, она сегодня утром приехала с Питера и, забрав вещи, поехала в аэропорт.

— А когда у неё самолёт? — уже с верой в чудеса спросил я, ведь это очень долго проходить всю эту муторную регистрацию, очереди и дешёвый алкоголь в дьюти фри, возможно, я мог ещё успеть.

— В 21:45, — ответила она, поглаживая свои волосы розовым махровым полотенцем с надписью: «Москва». Как символично, один из признаков того, что человек иностранец, ну либо у него бабушка полотенца собирает при любом удобном случае, что абсолютная правда — у меня, к концу моего семнадцатилетия скопилась огромная подарочная коллекция: с «Днём России», «Новый год», «Банное», «Для особо важных переговоров в сауне»… Не совру, если не скажу, что последнее меня больше всего заинтересовало.

Я взглянул на часы, было 19:50:41 — на фоне циферблата злостно улыбался Дональд Дак — уже было поздновато.

— «Я потратил на дорогу сюда не меньше чем полтора часа. Не, я не думаю, что успею, хотя… стоит попробовать», — оставалась последняя надежда на дьюти фри и волшебные для женщины слова: скидки и беспошлинная торговля; также не стоило терять надежду на задержку рейса и отсутствие пробок в Москве.

И так я мигом вылетел из общежития, прямо через главный вход, перепрыгнув турники и совсем забыв помахать местной смотрительнице. «И почему она уехала так сразу? Как так получилось, что… во сколько она получается уехала от меня? В часов 5-ть или 7-мь утра?! — да она вообще спит!?» — с таймингом я совсем разобраться не мог. «Хорошо, что я ещё на удивление, видимо из-за бдительности, проснулся рано» — мысли путались в голове и вообще были предельно бесполезными. Я рвался в сторону аэропорта, держа в памяти её лицо, чтобы при встрече, как порядочный мужчина, сразу вцепиться ей в волосы — в таких делах главное не сомневаться.