Ночь над Римом

Екатерина Александровна Балабан (2024)

Продолжение приключений героев книги «Лучезарная нимфа» повествует о тяжелых временах в жизни героев. Однако настоящая дружба и любовь смогут все преодолеть. Даже саму смерть.

Глава 7 Сражение

Легкая повозка, запряженная парой резвых коней, ждала у входа. Рабы в панике носились между нею и домом, не понимая отчего возникла спешка. Мрачная, вооруженная до зубов охрана ожидала поодаль, готовая двинуться в путь в любой момент. Среди прочих, взволнованный Марк, больше друг, чем слуга Корнелия, задумчиво гладил ладонью длинный меч.

Антония еще медлила в доме. Гай, усевшись на ступенях мраморной лестницы, обняв голову раскачивался из стороны в сторону.

— Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить тебе за твою дружбу, — с чувством сказал Корнелий Авлу на прощание, одной рукой засовывая за пояс переданный ему футляр с письмом, а другой рукой сжимая плечо Аттратина.

Корнелий был полностью готов. Поверх короткой туники — легкий плащ, скрепленный на плече пряжкой-драконом, кожаные сандалии на ногах с особым гербовым тиснением на ремешках, кожаная повязка на лбу, чтобы отросшие волосы не лезли в глаза.

Аттратин скользнул по дракону недовольным взглядом. Его все еще пошатывало от слабости, но он нимало не беспокоился о себе. Беспорядок в жизни Корнелия волновал его гораздо сильнее.

— Отплати мне тем, что останешься жив, — горячо проговорил он, — Тебя настигла горькая судьба. Такой судьбе сложно противостоять, но ты должен сделать все возможное и даже невозможное, чтобы спастись!

— Плохо, что Антония тоже должна терпеть лишения из-за меня. Из-за моего страстного, и столь губительного для нее желания быть вместе с нею, — отозвался Корнелий расстроенно.

— Сетовать нет смысла, все уже свершилось. Остается бежать без оглядки туда, где вас не достанут длинные руки императора. Воспользуйтесь «Деметрой» и отправляйтесь за море. Так вы скорее окажетесь в недосягаемости для Рима. Письмо передашь Луке, он примет вас двоих на борт, не ведая о том, кто вы такие.

— Спасибо, Авл! Твоя помощь и поддержка Марка Азиния бесценны и действительно очень много значат для меня. Вы оба сильно рискуете, помогая мне сейчас! Прошу тебя, сам будь осторожнее и не попадись!

Авл беспечно отмахнулся от предостережения, залез в дорожную сумку, выгреб украшения, переданные ему Юлией.

— Твоя сестра отдала мне это, чтобы я не испытывал нужды в дороге, пока буду добираться до тебя, — вымолвил он, — Я не собирался брать, но она настояла. Пусть теперь ее золото послужит вам с Антонией. Вряд ли ваш путь будет легким и близким…

— Оставь себе! У нас достаточно средств, чтобы добраться куда угодно. Сейчас больше, чем любые богатства нам потребуется удача!

— Юлия хотела, чтобы все это послужило для твоего спасения. Пусть так и будет! — не согласился Авл и насильно, как некогда Юлия, вложил украшения в руки Корнелия. Убери их поглубже, от любопытных глаз. И вот эту пряжку, — продолжил он потом, указывая на дракона, — спрячь, сними отсюда! Замени на что-то менее приметное. Тебе предстоит скрываться, уходить от возможных постов. Негоже в такой ситуации привлекать внимание дорогими каменьями.

Корнелий невольно побледнел, прикрыл пряжку ладонью, только сейчас сообразив, что его ждет далеко не увеселительная поездка. На безымянном пальце сверкнуло дорогое обручальное кольцо, тоже вызвавшее недовольный возглас Авла.

В этот момент Антония вышла из дома, облаченная в серые дорожные одежды, больше подобающие рабыне, а не супруге римского патриция. Корнелия ее вид еще больше привел в уныние. Он мечтал, чтобы она блистала, но вот к чему привели его неумеренные мечты. Антония скользнула взглядом по суетливым рабам, таскавшим поклажу в повозку, невесело улыбнулась Марку, словно извиняясь за нежданное, опасное путешествие. Еще раз поблагодарила Авла, самоотверженно спасавшего друга, и шагнула к мужу. Молча, с особенной заботой, соответствовавшей моменту, сняла приметную пряжку с его плеча, заменила ее медной, а золото вложила в ладонь Корнелия.

— Нам пора, — тихо сказала она, — Посланники из Рима должно быть близко.

Она была очень бледна, тонкие пальчики, дрожали, застегивая пряжку, но больше ничто не выдавало ее страха перед грядущим, или ее сомнений.

Авл углядел на ее руке такое же, как у Корнелия кольцо с сияющим голубым камнем и вздохнул:

— Снимите кольца! Они слишком приметны!

Парные кольца Корнелий заказал у лучшего ювелира в Риме еще весной, как символы любви и брака. Снять их ни у него, ни у нее не доставало духу. Антония жалостливо взглянула в синие глаза, прошептала:

— Я не могу…

Корнелий забрал руки Антонии в свои. Перевернул кольца камнями к ладони. От сознания собственной беспомощности перед злым роком у него тоскливо ныло сердце

— Ты выбрала неправильного мужчину, вынужденного, словно безродный странник скитаться по свету в поисках счастья, — горько обронил он, подсаживая ее в повозку, — Я бы хотел, одевать тебя в шелка, одаривать драгоценностями, с гордостью демонстрировать миру. Ты могла бы повелевать рабами в обширных владениях, прогуливаться по паркам Рима, в сопровождении, подобающей твоему статусу свиты и охраны, вызывая зависть женщин и восхищение мужчин. Вместо всего этого я заставляю тебя взобраться в тряскую повозку и устремиться в неизвестность, прочь ото всего, что тебе дорого. Должно быть ты тысячу раз пожалела о том дне, когда согласилась разделить со мной мою судьбу.

— Я никогда не пожалею о том, что полюбила тебя, — отозвалась она, прямо глядя в синие глаза дорогого мужчины, дрожащим голосом, зато уверенно, — Я не стремлюсь кем-то повелевать. Вызывать зависть других — не такая уж большая заслуга. Твоего восхищения мне вполне довольно для счастья. Обилие шелков и дорогих украшений не приносит сердечной услады. Мое счастье — ты, Корнелий, твоя ослепительная улыбка, твои ласковые руки, теплые губы и твое любящее сердце. Вот чего на самом деле я бы никогда не хотела потерять и именно там, где находишься ты, хотела бы быть.

Он благодарно ее поцеловал, со вздохом выпустил из объятий, потому что рассуждать и сетовать в общем-то было некогда, взял протянутый рабом острый гладиус, прицепил к поясу под плащом, подальше от любопытных глаз, еще раз пожал руку Авла, вскочил в седло, подведенного к нему коня и дал знак к отправлению.

Антония в последний раз взглянула на высокие колонны, удерживающие треугольный фронтон с головой ужасной Горгоны, на овальный пруд, над которым с криками носились растревоженные человеческой суетой утки, на парковые сосны, возвышающиеся над белокаменным дворцом, ставшим юной певице за короткий срок настоящим домом. Потом посмотрела вперед, на луга, и вдруг ностальгические всплески о пережитых в поместье счастливых моментах, сменились четким воспоминанием об одиноком всаднике, стремительно летящем к вилле, а особенно о большой группе путешественников в сверкающих на солнце одеждах. Она поняла, что всадником, несомненно, был Авл, а «сверкающие путешественники», скорее всего представляли собой большой вооруженный отряд. Так сверкать могли только мечи и латы, отражая солнечный свет. Это значило, что опасность надвигалась не из Рима, как сказал Авл. Вернее, не только оттуда. Опасность шла навстречу по дороге из Брундизия и была уже совсем рядом.

— Корнелий, мы не можем ехать в Брундизий! — воскликнула она, невольно бледнея от ужаса.

— Что такое? Почему? — в один голос воскликнули Корнелий, Авл и, приблизившийся к повозке Марк.

Антония перевела дыхание, сердце перевернулось от страха.

— Я увидела с крыши, когда проснулась, скачущего во весь опор из Рима Авла, а на Восточном пути — большой вооруженный отряд, — проговорила она, силой выталкивая из себя слова, — По собственной глупости я не придала значения увиденному, отвлеклась! Не думала тогда о страшном! Тот отряд шел гораздо медленнее и находился на большем расстоянии. Скорее всего мы сможем еще уйти, но в Брундизий нам путь закрыт!

Невольно все, кто услышал ее, обернулись в ту сторону, куда она указала.

— Уйдем лугами, — решительно вымолвил Корнелий, — Я знаю тропы. Земля тверда как камень после длительной засухи. Ночной дождь почти ничего не изменил.

Он обернулся к побледневшему Авлу, взволнованно проговорил:

— Убирайся подальше от моей виллы и с моих земель! Тебя не должны здесь найти и в чем-то заподозрить! Сейчас же! Слышишь? Ты безмерно устал, я знаю! И все-таки, прошу тебя! Уезжай! Сделай все, чтобы не попасться под горячую руку моих преследователей.

— Я не попадусь. Не переживай за меня, — вымолвил Авл, — Мне достанет сил спрятаться. Сейчас важно, чтобы именно ты с женой оказался подальше отсюда, ведь именно вас здесь рассчитывают найти.

Карпент покатился мимо озера к ипподромам. Возница, по указанию Корнелия, стал править севернее дороги, в луга.

— Прощайте! — крикнул Авл напоследок, — Берегите себя!

Антония, обернулась назад, крикнула:

— Прощай, Авл! Будь счастлив!

–Прощай Авл! — повторили за ней Корнелий и Марк.

Авл постоял всего секунду, провожая маленький отряд взглядом, потом мотнул головой, словно стряхивая морок, обернулся к рабам, и потребовал себе коня.

Повозка легко катилась по твердой земле, чуть подскакивая на ухабах. Знойный день сменился ночью. В звездном небе, ярко-желтым диском предательски сияла луна, освещая ночные просторы. На западе слышалось далекое ворчание новой грозы, над горизонтом вспыхивали частые зарницы и клубились облака. Ветер частыми, сильными порывами гнул луговые травы, бросал в лицо сорванные сухие листья и цветы. Антония, поплотнее завернулась в накидку, скрываясь не от холода, а от мучительного страха. Ее мутило, нескончаемая езда, без остановок казалась пыткой, но юная женщина ни за что не стала бы жаловаться, понимая как важно побыстрее оказаться в Брундизии. Корнелий с тревогой поглядывал на ее изможденное лицо, освещенное лунным светом. Он многое бы отдал, чтобы избавить ее от тягот длительного пути.

У очередной оливковой рощицы луговая тропа резко поворачивала и спускалась под горку. Пущенный вперед на разведку верховой вдруг выскочил из-за деревьев, усиленно жестикулируя и что-то вереща, поскакал назад, к своим, с той стремительностью, которая выдавала крайнюю степень его обеспокоенности. Корнелий привстал в стременах, уже понимая, что дело неладно. Охранники тихо взволнованно загудели. Антония тоже бросила взгляд вперед. Ей показалось, что там, где заросли были гуще, меж сплетения ветвей, лунный луч преломляется, словно коснувшись металла или капель воды. В следующий миг раздался тонкий свист, разведчик вскрикнул, откинулся в седле, потом вовсе рухнул на землю. Его лошадь, издав вопль боли, поскакала куда-то в сторону, убегая от острых жалящих стрел, черным роем вылетевших из укрытия. Лишь темнота и расстояние спасли остальных.

— Назад! Засада! — глухо рыкнул Корнелий.

Он схватил за узду коней, впряженных в повозку, помогая карпентарию развернуться, махнул рукой куда-то налево, предлагая уходить восточнее. Антония подавила испуганный вскрик.

Из зарослей олив вылетели несколько всадников в шлемах и боевых кирасах. Никто не успел их сосчитать, занятые попытками спасения.

— Корнелий Виртурбий! — услышали беглецы зычный голос, — Остановись и сдайся на милость императора.

— Вперед! Уходим! — вопреки желаниям напавших скомандовал Корнелий.

Карпент, подгоняемый испуганным возничим, полетел по бездорожью с невероятной скоростью, обгоняя и догоняя его, понеслись Марк и четверо оставшихся телохранителей. Антония вцепилась в поручни сидения, чтобы не упасть, в ужасе закрыла глаза. Корнелий скакал позади, прикрывая путь, то и дело оборачиваясь и с ужасом осознавая, что расстояние между его маленьким отрядом и преследователями быстро сокращается. Его утомленные лошади, как бы ни были хороши, бежавшие весь день и часть ночи почти без передышки, сильно уступали отдохнувшим в засаде лошадям противника. Стычка была неизбежной.

— Придется сражаться! — крикнул он своим, сам поравнялся с правым боком повозки и попросил Антонию ничего не бояться. Для нее его просьба прозвучала как для слепого требование увидеть.

Она откинулась на сиденье, прошептала:

— Разве нельзя без кровопролития?

— Нельзя, моя нимфа! — откликнулся Корнелий, тут же обернулся к карпентарию, вытащил из-за пояса и передал ему кожаный футляр с письмом — Тит! Спасай Антонию! Вези ее в Брундизий! Найдешь в порту торговое судно «Деметру», спросишь Луку, отдашь ему это. Ждите нас на корбле, но не слишком долго! Если что, пусть Лука выходит в море.

Антония закричала, услышав такое:

— Нет! Нет! Не надо! Бежим с нами! Не надо останавливаться! У нас у всех получится уйти!

— Нас догоняют, моя волшебница! — тревожно отозвался он, — Придется сражаться! Тебе нельзя здесь оставаться! Не плачь. Их не так много! Я быстро к тебе вернусь!

Не слушая новых протестов, он поторопил карпентария, велел остальным приготовится к бою. Вопреки обещаниям, только что данным Антонии, он не думал, что сражение дастся легко. В его маленьком отряде никто, кроме него самого и Марка, не мог толком управляться с боевым оружием. Если б прежде знать, что предстоит война, можно было бы тренировать собственных рабов все лето!

— Пожалуйста! Нет! — заголосила Антония, перегнувшись через бортик повозки, но уже ничего нельзя было поделать. Повозка покатила в ночь, прочь от места будущего сражения.

В памяти девушки неожиданно всплыло утреннее происшествие с укрощением строптивого коня. Ей нестерпимо захотелось вернуться назад, к тому теплому домашнему волнению, не имеющему ничего общего с безумием, которое творилось в ее сердце теперь.

— Верь мне! — крикнул Корнелий уже совсем издалека.

Антония видела, как много вооруженных солдат отделилось от черной рощицы. Их было гораздо больше, чем людей Корнелия, и все они наверняка хорошо владели оружием. Она так испугалась, что перестала нормально соображать. Принялась рыдать, перегибалась назад, норовя выпасть на землю, умоляла Тита вернуться. Титу пришлось рявкнуть на нее, чтобы она прекратила истерику, но она не хотела прекращать.

Может быть крики Антонии отвлекли возницу, может быть, ночные тени скрыли опасность. Яма. Небольшая рытвина в земле, заросшая травой и сразу за ней вывороченный корень старого дуба, не убранный, позабытый с весны. Карпент со всего размаха сначала ухнул вниз левым колесом, а потом налетел на комель и рухнул. Колесо с противным треском отскочило и покатилось восвояси, Антония упала, больно ударившись о бортик, лошади не в силах тащить обездвиженную повозку остановились. Тит, ругаясь скатился в траву и, тут же подскочив, бросился к хозяйке на помощь.

— Оставь меня! Беги к моему мужу! — простонала она, — Все равно мы дальше не двинемся, а ему очень нужна любая помощь. Со мной все будет в порядке!

Она вытащила из-под сидения запасной меч, брошенный туда Корнелием при отъезде, протянула вознице.

Несчастный карпентарий, человек исключительно мирный, никогда, даже в детстве своем не помышлявший о членовредительстве, ошалело воззрился на меч, повертел так и сяк. Меч был слишком тяжел для него, способного лишь управляться с лошадьми. Он бросил его на землю, вместо него потряс перед лицом напуганной девушки длинным хлыстом.

— Не то оружие хорошо, что режет и колет, а то, к которому привыкли руки, — сказал он, — И это оружие поможет мне защитить тебя, если придется. Вставай. Седел у нас нет, но это ничего. Мы сможем добраться и без седел. Здесь до Аппиевой торной дороги меньше мили пути.

— Я никуда не поеду! О нет! — крикнула она, поднимаясь и отступая от возницы за обездвиженный карпент, — Я никуда не поеду без моего Корнелия. Я стану ждать здесь, пока не закончится схватка. А ты трус, если не желаешь быть там, где гораздо нужнее.

Тит видел по ее бешеным глазам, что она не уступит. Лишь силой ее можно было принудить к повиновению, но силу он бы никогда не стал применять к женщине, тем более собственной хозяйке.

— Пусть будет, по-твоему! Оставайся! — раздраженно бросил он, — Только не попадись, ради всех богов! Если сюда сунуться наши враги, тебе не уйти от них.

Он бросил ей футляр с письмом для Луки, отстегнул от повозки одну из лошадей, взнуздал по-иному, легко вскочил на ее ничем не прикрытую спину, развернулся и, к облегчению Антонии, поспешил к месту схватки…

Дюжина хорошо подготовленных боевых легионеров городского гарнизона Брундизия с утра патрулировала один из возможных путей отступления Виртурбия с виллы Вирея. Несколько других подобных отрядов, сформированных впопыхах, разостлали по обширной территории, прилегающей к побережью, с таким же заданием. Из Рима утренней почтой пришло соответствующее распоряжение от императора. Если бы Авл прискакал накануне вечером, Корнелию удалось бы беспрепятственно попасть в Брундизий, но Авл был всего лишь человеком, и без того сделавшим все возможное, что было в его силах, чтобы предупредить друга.

Дюжина хорошо подготовленных боевых легионеров на шестерых беглецов-мужчин, только двое из которых в совершенстве владели боевым оружием — это много. Корнелий хорошо понимал, что навязанный бой будет нелегким, возможно смертельным, но выбора у него не было. Либо сдаться, либо попытаться отстоять свою свободу или умереть.

С мечами наголо, легионеры налетели на маленький отряд, окружили, принялись нещадно рубить людей и лошадей. Тошнотворный запах крови ворвался в ноздри, теплые брызги попали на обнаженную кожу. Корнелий зарычал, чувствуя, что именно сейчас должен выдать все, чему его учили лучшие римские мастера.

Двое телохранителей сразу упали, не выдержав натиска. Смертоносные спаты, оказалась бесполезными игрушками в их неумелых руках, дубинки вмиг разлетелись в щепы, фасции причиняли минимальный вред закованным в броню латникам. Двое других ухитрились примениться к малознакомому оружию. Отбросив бесполезные плети и дубинки рубились без всяких правил, зато жадно и жарко, ни за что не желая умирать.

Марк отчаянно вращал мечом, стараясь поспеть везде и сразу. Корнелий пытался нападать, но в основном только отражал направленные в него удары.

Солдаты набрасывались не все сразу, а по очереди, меняясь, отступая за спины товарищей, чтобы передохнуть.

— Вам не уйти! — заорал один из них, — Вас слишком мало! Именем императора, сдавайтесь!

Корнелий ничего не ответил. Тратить силы на слова не хотелось. От его внимания и от скорости меча, зависела не только его жизнь, но и жизни тех, кто сражался с ним рядом.

Тем временем грозовая туча, гонимая западными ветрами, скрыла луну. Фонарей и факелов никто не зажигал, биться пришлось в кромешной тьме и в частых всполохах ломаных молний.

— Сдавайся, Виртурбий! — еще раз прозвучало из мрака — Тебя приказано живым доставить в карцер Брундизия! Возможно, император сжалится над тобой, и ты еще сможешь насладиться радостями существования, где-нибудь на краю мира.

Сдаться, означало позорную гибель на потеху римской публике, поэтому Корнелий ответил только новой серией яростных ударов мечом. В тот же миг сокрушительный треск грома, заставил всех содрогнуться. Яркая вспышка молнии выхватила кусок пространства, вслед за тем, световая волна прокатилась по двум ближайшим сверкающим шлемам с высокими гребнями, по блестящим латам. Тела под латами задергались в конвульсиях, а потом одно безжизненно повисло на шее лошади, а другое рухнуло оземь.

Бой мгновенно прекратился. Все замерли, как по команде, пораженные случившимся, с суеверным ужасом взирая на мертвых легионеров.

— Великий Юпитер ты с нами! — среди воцарившейся тишины, в восторге воскликнул Марк, — С нами Бог Громовержец, господин!

— С нами Бог Громовержец! — тут же подхватил этот возглас воодушевленный Корнелий, — Дион, Локи! Вперед! Вы же видите, что с такой помощью, нам ничего не страшно!

Он снова налетел на ближайшего к нему воина, с ходу вышиб из седла, рубанув от плеча наискось, обернулся к следующему острым лезвием снял ему голову. На очереди был третий. Тем временем Марк, последовав примеру хозяина, после нескольких точных, направленных в цель ударов, убил еще одного из напавших, другого серьезно ранил, заставив отступить. Дион и Локи никому особого вреда не причинили, зато бились ожесточенно, отвлекая на себя часть врагов.

Убивая впервые, Корнелий почувствовал изумление, и удовлетворение, но никак не раскаяние. Для него эти чужие воины со злобными лицами лишились человеческого обличья в тот миг, когда решились напасть исподтишка, когда забросали стрелами маленький отряд беглецов, подстрелили беззащитного разведчика.

Легионеры, ошарашенные убийственной молнией, не сразу поняли, что их ряды редеют, что бешеный римлянин и его соратники сеют вокруг себя смерть. Только после того, как, третий, выбранный Корнелием противник, воззвал к оставшимся в живых, прося о помощи, принялись яростно нападать. Однако теперь, численный перевес был не столь разителен, как прежде, к тому же, чувствуя поддержку высших сил, телохранители, Марк и Корнелий стали биться с удвоенной силой.

Черная туча нависла над лугом, изрыгая оглушительный грохот, но не давая ни капли дождя. Мечи взлетали и опускались, вышибая искры, сверкая в свете луны, временами появляющейся в прорехах рваных туч и в участившихся всполохах смертоносных молний. Спата в руках Корнелия вертелась как бешеная, разя налево и направо. Марк старался не отставать, но заметно уступал в скорости. Дион и Локи, утомившись, постепенно сбавляли темп. Из надвинувшегося грозового мрака, сзади, выскочил Тит, верхом на лошади без седла. Длинный кнут в его руках, извиваясь змеей, принялся жалить врагов без жалости, обвивался вокруг запястий, окровавленных клинков, стегал по головам, дергал, жег, мешал, причинял боль. Корнелий, увидев Тита, подумал об оставленной где-то в одиночестве Антонии, но ничего не сказал, только принялся биться еще яростнее.

Конец ознакомительного фрагмента.