Тетрадь в клетку

Екатерина Вадимовна Михайличенко, 2022

Как вы представляете жизнь в доме престарелых? Больные и брошенные пожилые люди, доживающие свой век в казенном доме. Запах больницы и сырости. И ощущения тлена и безысходности, пронизывающие каждый уголок здания. А, что, если все совсем не так, как мы привыкли думать. Что, если жизни там намного больше, чем смерти… Тетрадь в клетку поделиться с вами своими историями. Содержит нецензурную брань.

Комната #8. Ради чего?

Лето палило вовсю и проблемы с давлением стали одолевать меня чаще обычного. Оно падало, я чувствовала слабость и подолгу не могла встать с постели утром.

— Я думала, что подобное будет происходить со мной только тогда, когда я сама стану бабушкой — признавалась я по телефону маме, пока ехала в автобусе на работу.

— Размечталась! В реальной жизни все по-другому, терпи — отвечала она с добрым смехом.

Я торопилась сегодня в Дом, чтобы поскорее укрыться в его прохладе, но посреди площади перед центральным входом рабочие меняли тротуарную плитку, поэтому попасть в здание можно было только через маленький вход со стороны парковой зоны. И я отправилась в обход по жаре.

Цветы немного пожухли, а вот деревья держались молодцами. В беседке вдоль дорожки в своем излюбленном цветастом халате сидела Мария Ивановна и смотрела в мою сторону.

— Добрый день — сказала я и устало улыбнулась.

— Привет-привет! — бодро ответила женщина, протягивая ладонь, чтобы дать мне пять. Выглядела она слегка осунувшейся.

— Вам не жарко на улице?

— Как в бане. Но, ко мне Нюська должна наведаться и если я ее не встречу, то она будет тут круги наматывать до Нового года.

— Кто это, Нюська?

— Подруженция моя старая. Добрейшей души человек, но к жизни мало приспособлена. Она мой колл-центр.

— Не поняла прикол — честно призналась я.

— Катюша, Нюсе нечем заняться дома, поэтому она развлекается тем, что целыми днями звонит знакомым и родственникам с рассказами. И когда у нее заканчиваются новости, она приезжает ко мне за новой порцией. В нашем-то дурдоме всегда что-нибудь происходит.

— Теперь ясно. Хорошо вам поболтать. Я загляну вечером.

— Давай, не кисни! Что-то ты сегодня вареная…

Попав в здание, я облокотилась о прохладную стену сразу у двери и простояла так несколько минут. Моей коллеги Замиры не было на месте в кабинете, я надела халат и пошла работать. Комната #8, в которую мне нужно было зайти сегодня, была на первом этаже, и я была рада, что мне не придется подниматься по лестнице и долго бродить по путанным коридорам.

На мой стук никто не ответил, но я не ушла, а потянула ручку и дверь открылась.

— Добрый день. Меня зовут Екатерина, я психолог. Могу ли я войти? — спросила я громче обычного, не видя никого в комнате.

— Как хотите — послышалось из глубины.

Я прошла внутрь и увидела сгорбившуюся женщину на кровати в окружении черно-белых фотографий.

— Здравствуйте, вы в порядке?

— Нет. У меня никого больше не осталось — произнесла женщина тихо, не поднимая головы.

— Как вас зовут? — спросила я.

— Акмарал Талгатовна.

— Расскажите мне, что случилось?

— Я с мужем всего семь лет прожила, он от инсульта скончался. Меня на этом свете тогда удержали дети. Это Мадина, моя старшая дочь — сказала она, протягивая мне фото дрожащими руками.

— Красивая…

— Да, очень. Тут она студентка. Окончила медицинский институт, вышла замуж и десять лет назад разбилась в аварии на машине со всей своей семьей. Близняшки-дочурки у нее были, цветочки мои.

— Мне очень жаль.

— Это Куаныш, наш средний. Он все оттягивал жениться, считал, что не готов. Увлекался походами в горы, учил детей альпинизму. Сорвался в прошлом году. Насмерть.

У меня не было слов.

— Это Лаура, младшенькая. Рак. Ее не стало в 30, остался маленький сынок. Ибрагим. В колледж поступил в этом году. А вчера и его не стало, передозировка наркотиками. Не уберегла я его…

Женщина разрыдалась. Я подошла и обняла ее за плечи. По моим щекам скатывались слезы.

— Я хочу умереть.

— Не говорите так. Вы должны жить.

— Словно проклятье какое-то. У всех родных людей жизни оборвались. Зачем мне жить? Для чего?

У меня не было ответа. Только установка, что все, кто живы, для чего-то нужны в этом мире. Мой мозг воспаленно искал аргументы и подходящие формулировки. Не находил. Вспомнилось, как пару лет назад я гуляла с дочкой и она, надев смешные очки, спросила:

— Как ты думаешь, они налезут на меня, когда я стану взрослой?

— Думаю да, они большие.

— О, классно! Тогда я сохраню их. Представляешь, еду я такая на джипе в этих очках, а все водители удивляются.

— Прикольно, но ведь кто-то может попасть в аварию из-за того, что засмотрится на тебя. Лучше не создавать таких ситуаций.

— А, почему я должна переживать о людях, которых даже не знаю?

Ответ звучал логично, но я ощущала необходимость опровергнуть его. Так нельзя. Так неправильно. Несколько минут я напряженно думала, словно судьба мира зависела от этого. Я перебирала слова, перебирала идеи. Примеры, истории, сказки. Что-то должно найтись, если не останавливаться. А останавливаться нельзя категорически.

— А, почему ты должна делать плохо людям, которых даже не знаешь? — произнесла я, не возлагая больших надежд на успех этого варианта.

— Ну, ладно — согласилась дочь, быстро переключившись на другие темы.

А я тогда шла с чувством того, что удержала какое-то невидимое, но очень ценное равновесие. Сейчас это равновесие тоже нужно было удержать, но поиску ответа мешала боль. Она пропитывала эту пожилую женщину. Легкую, хрупкую, маленькую. Боль пропитывала и меня. От фотографий, разбросанных по кровати, веяло отчаянием. Моменты счастья, которые в прошлом. Кусочки другой жизни, которые больше не сплетутся с реальностью человека, для которого были бесконечно дороги. Как удержать этого человека в мире, где их нет и не будет?

Я могла только плакать вместе с ней. И я плакала. Выйдя из комнаты, я не смогла пойти к Марии Ивановне. Чувствовала, что заполню ее шутки своими едкими комментариями о бессмысленности происходящего. Я забралась вглубь парка и села на самую дальнюю лавочку, которая, судя по слою пыли, не пользовалась спросом среди жильцов. Сил плакать уже не было, но и облегчения не наступало. Что-то внутри меня оставалось напряженным и невысказанным. Я смотрела на дом, размышляя о том, сколько трагедий хранят его комнаты. Впереди, между деревьев, замелькало что-то желтое. Я прищурилась, поругав себя, что в очередной раз забыла очки дома, и увидела знакомую лысеющую голову.

— Значит, он все-таки выходит из комнаты — подумала я.

С мужчиной шла очень худая женщина в желтой шляпке. Они укрылись за пушистой елью, скрывающей их от Дома, но не от меня. Женщина проворно спустила со спутника брюки и трусы и стала делать минет. Открытый и заливистый смех вырвался из моей груди. И вместе с ним высоко-высоко в небо отлетели тревожные мысли, цеплявшиеся за мое сердце. Чтобы не мешать парочке я удалялась от них обходными путями прямо по газону.

— Жизнь все-таки продолжается! — стучало у меня в голове в этот момент.