Древнее пророчество

Екатерина Разаренова

История Срединных Земель помнит две войны Света и Тьмы. Согласно древнему пророчеству грядет последнее, третье противостояние, после которого в мире произойдут перемены. Но что изменится с наступлением новой эпохи – вещество, материя или образ мыслей, сознание людей и волшебников?

Глава 4

Путники прибыли в Эльдар к вечеру четвертого дня путешествия. Весь первый день и ночь они летели без остановок, не давая передохнуть ни минуты сильным коням. Клерви сидел верхом на летящем с огромной скоростью коне, крепко вцепившись в гриву животного и только иногда решаясь открыть глаза. Только когда сумерки сгустились над землей, и мрак ночи поглотил все окрестности внизу, он наконец смело огляделся вокруг. Встречный ветер бил в лицо, по глазам, мешая осматриваться; все звуки тонули в его пронзительном вихре. По правую руку от Клерви летел, чуть отставая, конь Никанора; сзади летел Ганимед, готовый придти на помощь в любой момент, а Энрид скрылся в темноте далеко впереди. На небе висел диск луны, роняя призрачный свет на кучерявые облака. Мерцали звезды, такие далекие и загадочные.

К утру, когда темнота стала рассеиваться, внизу Клерви увидел огоньки в окнах домов селян. Оттуда доносились слабые голоса, петушиный крик, лай собак и ржание коней. С ночной охоты в деревню возвращались крестьянские охотники, сопровождаемые голодными гончими собаками. Навстречу им шли женщины и дети, ставшие спозаранку, чтобы собрать коровьего молока, перегнать скот на выгон и встретить охотников с добычей. Один охотник протрубил в охотничий рог, и лай встревоженных деревенских собак и визг обрадованных детей пронеслись эхом по всей долине. По долине, на которой располагалась деревня, двигались темные тени всадников, за ними семенили маленькие фигуры усталых собак, с высоты полета кажущиеся букашками. Небо окрасилось в насыщенный синий цвет, звезды потухли, когда охотники и встречавшие их крестьяне вошли в деревню. Вновь послышались приветственные возгласы, хлопанье дверей, крики испуганных животных. Клерви с удивлением заметил, что снега в долине не было. Воздух на высоте полета был довольно холодным, но там, внизу в долине, было тепло — растения только-только теряли яркие летние краски, крестьяне были одеты легко, а из дымоходных труб их домов не тянулись струйки дыма. В этом краю совсем недавно лето уступило осени, а настоящая зима здесь никогда не наступала. Путешественники приближались к владениям эльфов Эльдара.

Утром следующего дня, когда Клерви казалось, что силы его на исходе и он вот-вот свалится с коня, Ганимед приказал коням снижаться. Кони спустились на невысокий, поросший густым кустарником холм. Красивый вид открывался с вершины холма. На севере лежали бескрайние вечнозеленые леса, залитые мягким солнечным светом, на западе и на юге простирались долины с островками редких лесов, неглубокими оврагами и редкими озерами с серебристой гладью воды, а на востоке вдали виднелись нечеткие контуры Белых гор, за которыми располагалась Светлая сторона. Небо на западе было затянуто серыми тучами, а на севере солнце светило ярко, по-летнему. Отсюда на севере начинались земли эльфийского народа, бдительно охраняемые, а на юге — восточный край людей. На той же широте на западе уже царили суровые северные холода, а здесь недавно наступила осень, что, как объяснил Никанор Клерви, связано с близостью эльфийских владений.

— Это холм Энаресс, — сказал Ганимед, когда путники слезли с коней и повалились в густую траву. — Мы уже добрались до земель эльфов — видите, на севере зеленеют леса эльфов? Это благословенный, светлый край… Я расскажу вас, мои друзья, легенду. Когда три короля эльфов древности — Лианур, Эвинор и Флориан — пришли в Срединные Земли со своими народами со Светлой стороны, из-за Белых гор, они подошли к этому холму, и короли поднялись на его вершину, чтобы осмотреть окрестные земли. «Вот, — сказал Эвинор, — земли для моего народа. Незачем нам идти дальше, на запад, к врагам, к Темной стороне, где нас ничто, кроме зла, не ждет; осядем здесь, недалеко от нашей родины. Если наступят тяжелые времена, и Тьма повиснет над Срединными Землями, мой народ сможет уйти назад, за Белые горы, где царит вечный Свет. Мы принесли людям немного Света из нашей родины, так пусть он воцарится здесь, на севере, где так мало радости и надежды! Пусть уйдут из этого края северные холода, и пусть здесь воцарится вечное лето!» На севере от Энаресса и основал свое королевство Эвинор. А Лианур повел свой народ дальше, на юг, дошел до большого Восточного озера, в которое несли свои воды реки, берущие свое начало в Белых горах, и так напомнили светлые воды озера Лиануру его родину, и такая тоска овладела его сердцем, что повел он свой народ верх по течению самой широкой реки, впадавшей в озеро, и когда достиг гор, решил остаться там и создать второе королевство эльфов в мире людей. И по сей день стоит на берегу реки у подножия Белых гор город эльфов Лианура — Ливадия. Третий король, самый младший, не пожелал оставаться в Срединных Землях, не доверял он людям, не мог смириться с соседством Темной стороны и отправился вскоре после перехода через горы на берег Северного океана, который не имел конца ни на западе, у Темной стороны, ни на востоке, у Светлой стороны, ни на севере, о котором нам ничего не известно. Ушел в океан Флориан со своим народом и не вернулся, так о нем больше никто и не слышал. Именно здесь, на вершине Энаресса братья — Лианур, Эвинор и Флориан — прощались друг с другом и прощались навсегда, ибо велика была их сила и мудрость, способная угадать судьбу.

Клерви пытался представить себе картину расставания древних эльфийских королей, лежа в зеленой траве. Лучи солнца грели его и ласкали лицо, и ему казалось, что наступило лето; словно и не было недели назад морозов в Ризенгросе и Половрике. Над ним нависали пушистые ветки кустов шиповника и розы, усеянные белоснежными и розовыми цветами, источавшие тонкий аромат. Рядом стоял, пофыркивая, его конь, неподалеку Никанор занимался приготовлением костра. Окинув раскинувшиеся перед ним просторы сонным взглядом, Клерви широко зевнул, а в следующее мгновенье он уже спал глубоким спокойным сном, без видений и кошмаров.

Уже через час Клерви разбудил Никанор.

— Еда готова, — сказал Никанор, — Иди покушай, а потом опять поспишь.

Он неохотно сел, протер глаза и осмотрелся. Солнце стояло в зените. Кони разбрелись по склонам холма и паслись. Ганимед и Энрид сидели у костра, напевая себе под нос какие-то тихие песенки.

Клерви медленно встал и шаркая ногами подошел к костру. Ганимед бросил из-под седых бровей на него проницательный взгляд и предложил присесть и отведать гренок и мяса, приготовленного на костре.

Клерви взглянул на еду и вдруг понял, что жутко голоден. Он начал есть с таким аппетитом, что Энрид и Ганимед заулыбалась, наблюдая за ним. Никанор присел рядом и тоже начал есть. Глядя на молодых людей, уплетающих за обе щеки с таким аппетитом, Ганимед и Энрид тоже решили отведать мяса с гренками. Затем из сумки достали сушеные фрукты и флягу с водой. Клерви выпил из стакана воды, вытер губы рукой и поблагодарил за трапезу.

Петляя между кустов, он спустился по южному склону холма и оказался у неширокого, но глубокого ручейка, в котором как в зеркале отражались склонившиеся над водой украшенные розами ветви. Клерви присел на корточки, зачерпнул воды и ополоснул лицо; вода оказалась теплой. Он огляделся по сторонам — вокруг ни души. Тогда он разделся и зашел в воду. Вволю накупавшись и как следует умывшись, он вылез из ручья, дрожа от холода, и растянулся на мягкой травке у самой воды. Солнце скоро согрело его, и Клерви, расслабившись и разморившись, впал в полузабытое состояние. Внезапно он почувствовал легкое прикосновение к плечу. Вздрогнув, он резко вскочил и обернулся. Перед ним стоял его конь. Белая грива сверкала на солнце, подобно снегу, а золотистая шерсть искрилась и блестела. На Клерви не моргая смотрели умные, понимающие глаза,; в них он читал дружелюбие.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил молодой человек у коня, не ожидая ответа. — Как сюда забрел? Правда, прекрасное место? Конь одобрительно фыркнул и переступил с копыта на копыто. Клерви протянул руку и погладил животное по голове. Золотистая шерсть была удивительно мягкой и гладкой. — Эй, Клерви! — вдруг раздался голос Никанора из-за кустов. Клерви моментально вскочил и спешно натянул брюки и куртку. Через минуту на поляну перед ручьем вышел скальд.

— Ах, вот ты где! — воскликнул он. — Лучше бы ты не уходил один, мы ведь еще не на земле эльфов. Надо отдохнуть. Ганимед сказал, что мы больше не будем останавливаться до самого Эльдара. — Сколько еще лететь до него? — День и ночь, — ответил Никанор, — Мы отправимся в путь вечером.

Клерви обернулся в сторону, где стоял конь, но его там уже и не оказалось; только еле заметные следы от тяжелых копыт остались на вмятой траве. Клерви взял в руки сапоги, плащ и побрел вслед за Никанором. Поднявшись на вершину холма, на место их стоянки, они застали Ганимеда, сидящего скрестив ноги, с закрытыми глазами, — наверное, он ушел в медитацию, глубоко в себя, чтобы восстановить свои силы. От потухшего костра поднималась в голубое небо тонкая струйка дыма. Энрид стоял на краю северного выступа Энаресса и всматривался вдаль. Никанор и Клерви подошли к нему. Некоторое время они стояли молча, созерцая край эльфов.

— Здесь так красиво, — задумчивым голосом произнес Никанор, — на что похож Эльдар?

Энрид с доброй улыбкой повернулся к нему:

— Ты сам все увидишь, мой друг.

— Расскажите нам про эльфов, — попросил Никанор, умоляющим взглядом глядя на мага, — как они выглядят, как живут.

Энрид глубоко вздохнул, окидывая взглядом окрестности. Он стоял, выпрямившись, скрестив руки за спиной, слегка морщась от солнечного света.

— Мудрость светлого народа сравнима только с добротой их души. Эльфам незнакомы людские страсти. Они никогда не вмешивались в людские дела и войны, но всегда защищали Срединные Земли от черной магии. Они сражались в войнах Света и Тьмы плечом к плечу с нами. Хотя только единицы из них обладали даром магии. Многие думают, что эльфы не знают ни страха, ни боли, но это не так. И вовсе они не бессмертны; да, их век дольше человеческого, но и они не живут вечно, а умирают, как и все живые создания. Эльфы во многом отличны от людей, но и похожи. В Срединные Земли пришли три народа эльфов — темноволосые эльфы Эвинора, сильные и воинственные; эльфы Лианура, с русыми волосами и ясными зелеными глазами, ловкие и незаметные, любившие музыку и поэзию, воспевавшие свою родину и Свет, близкие природе; и светловолосые, голубоглазые, самые прекрасные эльфы Флориана. Однако никто не знает, какая участь постигла этот народ в холодных водах Северного океана. Остались два народа эльфов — сильные и умелые эльфы Эльдара и талантливые эльфы Ливадии. Эльфы всегда помогали людям, среди них вы можете ничего не бояться. В Эльдаре живут эльфы высоких кровей, чьи семьи берут начало от королей древности, и живут они в домах из белого камня. В Эльдаре нас примет королева Номанна, наследница древнего рода Эвинора.

Клерви проснулся вечером того же дня. Не вставая, он огляделся вокруг. Все было тихо и спокойно. Солнце клонилось к горизонту, небо приобрело бархатно-синий оттенок, и на севере нависал бледный серебристо-серый диск луны. На землю ложились кучерявые тени от низкорослых кустов; лес на севере напоминал безбрежное темно-зеленое море, мерно колыхающееся на ветру. Внизу, у подножия Энаресса, залегла густая тень; овраги на западных и южных долинах лежали черными пятнами. Огромный янтарно-желтый диск солнца, на которое можно было смотреть, не жмуря глаза, медленно уходил за горизонт, за обитаемые земли, за неизведанные края, где никто не был. Каждый день проходило солнце долгий путь по небу, даруя земле свет и тепло, без которых невозможна жизнь, и каждый вечер уходило в неведомый мир, далекий и нереальный, за гранью известной жизни. Клерви подумал о том, что лежит за Северным океаном, за Зловещими и Белыми горами, за сухой пустыней и непроходимыми джунглями на юге, за изведанными краями. Она подумал о тайных землях — Светлой и Темной стороне… Он заметил, что Никанор и старые волшебники сидят, недвижимые, на склоне холма недалеко от него и смотрят вдаль. Он тоже посмотрел туда, куда так мечтательно смотрели они, и сам замер в восхищении. Он словно впервые увидел закат солнца и не мог отвести зачарованного взгляда от уходящего за горизонт солнца. Он любовался величием заката солнца и удивлялся, что раньше никогда не замечал этой красоты, которая всегда была рядом. Нет, он замечал это всегда, но никогда не чувствовал эту вдохновляющую красоту так остро. Он думал о том, как чудесна жизнь и сколько всего в мире прекрасного и удивительного. Словно неведомая рука сняла с его глаз серую пелену, и теперь он восхищался красотой и гармоничностью мира, в котором он жил с рождения. На небе мерцали первые редкие серебряные звезды. Вдали на востоке горы подернулись беловатой дымкой, похожей на раскрывшиеся пушистые одуванчики в начале лета. Было удивительно тихо, и эта тишина дополняла окружающий пейзаж, составляла с вечерней природой неповторимый и совершенный мир. Умиротворением и покоем дышало все вокруг, и Клерви чувствовал себя счастливым.

Путники наслаждались закатом солнца, таким спокойным и прекрасным в уходящей эпохе.

Когда на землю спустились сумерки, путники отправились в путь.

Никанор снова помог Клерви вскарабкаться на огромного коня, а потом и сам ловко вскочил на своего. Почувствовав под собой знакомого седока, конь Клерви оглушительно заржал и взвился в небо. В лицо ему ударил порыв прохладного вечернего воздуха, полного благоуханием вечноцветущих растений. Он сделал глубокий вдох, покрепче вцепился в гриву коня и взглянул вниз, на стремительно отдаляющийся холм. Он уже не чувствовал страха перед высотой. Они летели всю ночь, но Клерви не чувствовал усталости. Воздух был теплым и ласковым и наполнен ароматом цветущих деревьев эльфийских лесов, над которыми они неслись. На небе светили звезды, луна лила серебряный свет на край эльфов, но внизу Клерви было ничего не разобрать, кроме блеска звездного и лунного света в листве. Умиротворенную тишину не нарушал никакой звук.

Когда взошло солнце, Клерви увидел благословенный край эльфов во всей его красоте. Удивительно яркое небо казалось бесконечным, и невозможно было окинуть взглядом всю безбрежную его лазурь. Все вокруг купалось в солнечном свете. Леса, уходившие до горизонта, казались зеленым бескрайним океаном с неровными гребнями прихотливых волн. Хотя Клерви летел высоко в небе на своем коне, ему казалось, что до земли можно дотронуться рукой и почувствовать бархатное прикосновение пушистых крон деревьев. Птицы кружили над путниками, оглушая их звонкими песнями и приветственными криками, словно они радовались появлению гостей. По небу, высоко над ними, неторопливо и безмятежно плыли, не заслоняя солнце, кучерявые белоснежные облака, такие далекие и нежные. Все в этом краю было простым и естественным, первозданно чистым и нетронутым. Все линии и формы, сотворенные природой, были гармоничны и прекрасны. Клерви видел все это впервые — на эльфийской земле природа была несколько иной.

Здесь было не жарко и не холодно, солнце не пекло, порывы ветра не заставляли отворачиваться. Зелень имела мягкий успокаивающий оттенок. Везде, насколько хватало глаз, простирались густые лиственные леса, изрезанные руслами небольших рек, берущих начало в Белых горах, и быстрыми ручейками с кристально чистой водой. Лишь изредка попадались цветущие поля с высокой зеленой травой, похожие на одинокие острова среди моря леса. На некоторых лугах паслись лошади белой масти, очевидно, принадлежавшие эльфам, живущим в окрестных лесах. Когда день начал угасать, солнце начало тускнеть и птицы замолкать, путники наконец начали снижаться на землю. Кони приземлились на небольшую лесную прогалину, которую пересекал, падая с невысокого обрыва, бурный родник. От него во все стороны летели брызги, кажущиеся в свете вечернего солнца золотыми. Когда копыта коня коснулись земли, Клерви спрыгнул со спины животного и рухнул в мягкий душистый ковер трав. Клерви огляделся по сторонам — и увидел леса эльфов по-новому. Со всех сторон прогалину окружали могучие высокие деревья, чьи кроны походили на зеленые облака; земля была покрыта густой, пушистой травой, среди которой кое-где проглядывали пестрые цветы. Воздух был наполнен звоном ручья, щебетанием невидимых птиц. Деревья стояли неплотно, и сквозь их кроны в лес проникало много солнечного света. Клерви с наслаждением втянул в себя ароматный теплых воздух и прикрыл глаза.

Через минуту он услышал голоса Ганимеда и Энрида в стороне от него, у родника. Клерви посмотрел в сторону родника и сразу вскочил — рядом с белыми магами он увидел эльфа. Клерви удивился, почему он сразу не заметил эльфа, оглядывая лесную прогалину, но вскоре понял — одежда эльфа сливалась с зелеными лесными тонами. Эльф естественно и гармонично смотрелся здесь, в лесу — словно он был рожден для такой стихии. Он был одет согласно традиции эльфов Срединных Земель — легкие полуприлегающие ткани зеленых, коричневых, серых оттенков. Клерви впервые в жизни видел эльфа. Ганимед представил эльфа Клерви и Никанору — это был принц Арланарион, сын королевы Номанны, прославившейся среди своего народа тем, что умела колдовать. Молодые люди склонили головы перед ним, и эльф тоже — в знак приветствия. Арланарион предстал перед ними высокий, худощавый, с прямой гордой осанкой. Он был таким, каким эльфов описывают люди в Срединных Землях, именно таким, каким Клерви ожидал увидеть эльфов. Его длинные прямые темные волосы слегка развевались под тихими порывами ветра; Арланарион, по традиции своего народа, убирал их за заостренные сверху уши. У него было открытое лицо и добрые, ясные светло-голубые глаза, в которых угадывалась молодость. Около часа шли Ганимед, Энрид, Никанор, Клерви и Арланарион по лесу. Широкая тропинка, ровная, аккуратно вымощенная белым камнем, петляла между деревьев и кустов, уходя дальше в лес. Среди веток порхали встревоженные птицы, оглашая окрестности звонкими криками. Вдоль тропинки, которая, чем дальше они заходили, тем все больше расширялась и становилась похожей на дорогу, ведущую в город, росли разноцветные яркие цветы, которые, казалось, вобрали в свои нежные лепестки сияние солнца. Иногда над их головами пролетали белые голуби, которые будто бы встречали их, — они позволяли радостным Клерви и Никанору подойти совсем близко и дотронуться до белоснежных перьев.

Ступая по извилистой дорожке вслед за Никанором, Клерви вспоминал слова когда-то услышанной им песни о городе света — об Эльдаре:… ночует солнце там, на золотом лугу Эльдара… Он чувствовал радостное возбуждение. Он разглядывал все вокруг и впитывал в себя — растения, форму камней, кору деревьев, тени от солнца, цвета, запахи, звуки. Ему не терпелось взглянуть на эльфийский город, о котором ходило так много легенд и о котором слагали баллады, на это непревзойденное творение древних эльфов.

Дорожка, по которой они шли, впала в более широкую, мощеную ослепительно белым булыжником дорогу, постепенно спускавшуюся вниз. По сторонам дорогу украшали белоснежные розы, источавшие нежный аромат. Между кустами стояли то тут, то там белокаменные колонны, оплетенные вьюнком и диким виноградом, вазы, с которых свисали копны зеленых грив. Потом по сторонам дороги появились ручейки, чьи узенькие русла были облицованы белым мрамором; в них текла, тихо журча, прозрачная, как горный хрусталь, вода. Вечернее солнце отражалось на ее поверхности, окрашивая воду в оранжевый и багряный цвет, и казалось, что ручьи доверху заполнены золотом. Дорога начала уходить круто вниз, и путникам пришлось спускаться по ступеням. Наконец они вышли к реке, на берегах которой расположился Эльдар. Внизу простиралась долина, пересеченная многочисленными притоками этой реки, между которыми рос зеленый лес. Среди крон деревьев белели двускатные крыши домов эльфов; через самый широкий приток реки, который падал в долину высоким водопадом, переливавшимся всеми цветами радуги, был перекинут широкий мост, украшенный скульптурами и колоннами. У правого конца моста возвышался дворец изящной архитектуры, казавшийся белой горой среди зеленого моря. Все в городе эльфов было построено из белого камня. Лес был изрезан мощеными дорожками и ручьями. Над кронами деревьев кое-где возвышались шпили каких-то построек; среди деревьев и домов виднелись беседки и мостики. Очертания всех зданий были изящными, легкими, воздушными. Клерви невольно подумал, что он попал на небеса, в какой-то райский город.

Дорога вывела путников к городским воротам — точнее, эта была просто арка, — вершину ее венчала мраморная скульптура лебедя, державшего в клюве ветку белой розы. Гостей встретила стража из пяти эльфов, облаченных в легкие кольчуги. Они поклонились Арланариону и поприветствовали гостей, подарив каждому по ветке белой розы. Путники вошли в город, утопавший в зелени и вечернем солнце. Легкий теплый ветерок тихо шептал в листве высоких деревьев; от кустов и домов, казавшихся тоже творением природы, ложились сизые тени, от которых веяло прохладой. Слышались звуки близкой воды, бывшей в городе в изобилии; медленно заходящее солнце окрашивало белые здания и дороги в розовые, лиловые и сиреневые цвета, напоминавшие о цветах. В окнах эльфийских домов не было ни рам, ни стекла; по ветру развивались белые шелковые занавеси. На дорогах, мостиках и закоулках Эльдара путникам встречались эльфы — все они были дружелюбны и приветливы. Их лица излучали спокойствие и счастье. Клерви и Никанор не скрывая таращили на них глаза, и Энрид даже попросил их вести себя скромнее.

Путники пересекли переулок, по сторонам которого были маленькие живописные дворики с брызжущими фонтанами, прошли под аркой, украшенной скульптурами единорогов, поднялись по широкой мраморной лестнице, прошли по мосту — и, наконец, вышли на дорогу, ведущую к королевскому дворцу. Здесь им опять пришлось проходить по мосту, и этот мост был таким красивым, что Клерви, заглядевшись, в восхищении невольно остановился. Мост изогнутым полумесяцем поднимался над водой, в которой отражались золотые облака на темнеющем небе и тянущиеся к реке ветви деревьев. Перила моста были сделаны наподобие переплетающихся лиан, смыкавшихся над головами; их линии были настолько изящны, что Клерви не удержался от того, чтобы не провести по ним пальцами. На белых мраморных плитах, слагавших основание моста по правой и левой стороне, были изображены все короли, правившие Эльдаром со времен его основания. Под каждым изображением были высечены на светлом наречии их имена и даты правления, а также картины, рассказывающие о важнейших событиях царствования каждого короля. Клерви чувствовал себя так, словно попал в другой мир, светлый и радостный.

Наконец они подошли к королевскому дворцу. Его западное крыло переходило в мост, перекинутый через самый широкий и глубокий приток долины; на севере к дворцу подступал лиственный лес, в котором жили единороги; восточный фасад дворца выходил на неглубокое ущелье, по которому текла река. Арланариона и гостей встретили два эльфа в кольчугах, с короткими мечами на поясах и копьями в руках. Они почтительно поклонились Арланариону, распахнули легкие кованые ворота и расступились, пропуская путников. Внутри дворца открытые светлые дворики переходили в аллеи и коридоры с живой зеленой оградой, ведшие в разные покои и залы. Через каждые десять шагов попадались фонтаны и островки зелени и цветов. Путники вышли в один зал, полностью закрытый; все его стены были покрыты старинными гобеленами, изображавшими историю народа эльфов. Ганимед указал на один гобелен Никанору и Клерви — там было изображено, как древние эльфы, до начала эпох, переходили Белые горы со Светлой стороны. И на следующем гобелене — та легенда, о которой Ганимед поведал на вершине холма Энаресс. Клерви увидел три короля эльфов древности — они несли в руках сияющие фиалы, в которых они, рассказал Ганимед, по преданию, несли в Срединные Земли частицы Света. На деревянном полу зала была изображена карта Срединных Землей. Некоторые гобелены рассказывали о сражениях, в которых участвовали эльфы; сначала Клерви не мог понять, против кого сражался светлый народ, но потом понял, что эльфы не трудились изображать черных магов, орков, троллей и прочих темных существ — они всех представляли на гобеленах в виде безликих теней, нападающих на эльфов.

Арланарион уводил гостей все дальше, пока вдруг не остановился у широкой лестницы

— Наверху вас ждет горячая еда и мягкая постель, — сказал эльф; его голос нравился Клерви — он был подобен тихому журчанью ручья ранним утром в лесу.

Затем он поклонился каждому гостю, повернулся и исчез под аркой, ведущей в западное крыло, в королевские покои. Ганимед осведомился у молодых людей, понравился ли им Эльдар.

— Все звезды на небе меркнут перед блеском и красотой города северных эльфов, — сказал Никанор, — Раньше я думал, что нет на свете ничего красивее творений природы, моря, гор, но теперь, я думаю, что эльфы не уступают в мастерстве и умении создавать прекрасное природе.

Клерви не нашелся, что сказать, он только согласно хмыкнул. Он чувствовал, как усталость нахлынула на него волной. День, полный ярких впечатлений, заканчивался, и Клерви чувствовал острую необходимость в отдыхе. Вместе с Никанором и белыми волшебниками он поднялся по лестнице, прошел по коридору и вышел на открытую террасу. С террасы открывался захватывающий вид на расщелину, по дну которой нес свои воды на север один из притоков реки, на которой стоял Эльдар. Река падала в ущелье шумным водопадом, и над ним в воздухе поднимались тучи водяных брызг, окрашенных заходящим солнцем в золотой цвет. На склонах ущелья зеленел лес, между деревьев которого были разбросаны в беспорядке белые каменные дома эльфов. Их крыши казались спустившимися с неба облаками. На берегу реки на зеленой травке сидели эльфы и играли на арфах и пели песни, полные жизнелюбия и радости. Чарующе звучали голоса эльфов, и от их пения Клерви словно впал в оцепенение.

В центре террасы стоял накрытый скатертью стол, на нем голодных гостей ждал ужин. Никанор вопрошающе взглянул на Ганимеда — тот улыбнулся и жестом пригласил всех к столу. Никанор и Клерви быстро принялись за еду, Энрид и Ганимед же начали раскуривать трубку и пить какие-то травяные настойки.

На террасу вели шесть дверей, через одну они попали сюда, а через остальные двери можно было попасть в покои, предназначенные для гостей.

Никанор, доедая кекс с изюмом и запивая его чаем, немного невнятно произнес:

— Здесь так хорошо. Что будет, если люди захотят жить в этом краю?

Ганимед выпустил клубы дыма изо рта, блуждающим взглядом коснулся лица скальда.

— Мир эльфов не досягаем для людей, — сказал Энрид, поворачиваясь к столу; он смотрел пристальным взглядом на ущелье, раскинувшееся под террасой.

— Да. И люди побаиваются эльфов, — ответил Ганимед, — а эльфы оберегают свою землю. У эльфов острое зрение и слух, они весьма искусны в бою.

Ганимед снова втянул и выпустил дым. На секунду он прикрыл глаза и снова открыл их.

— Без эльфов всего этого не было бы, — он окинул взглядом все, что было вокруг, ущелье, дворец.

После плотного ужина Ганимед дал распоряжение Никанору — пойти на конюшню и узнать, как устроили их коней. Никанор, кряхтя, пошел исполнять просьбу.

Энрид пожелал спокойной ночи и вышел с террасы — должно быть, он пошел прогуливаться по эльфийскому городу. Эльфы у реки продолжали петь песни, только теперь они звучали уже медленнее и спокойнее — словно колыбельные. Клерви, подперев голову, слушал красивые голоса эльфов и погружался все глубже в дремоту. Еда уже не лезла в него — он и так съел больше, чем мог позволить себе его желудок. Солнце уже почти совсем скрылось, только верхушки деревьев и крыши домов еще горели яркими закатными красками. Вечер был теплый; воздух был наполнен ароматами цветов. Клерви чувствовал себя как в сказке. Ему до конца не верилось в то, что случилось с ним.

Ганимед вывел Клерви из дремоты — он спросил, как тот себя чувствует, как перенес он путешествие, не было ему еще видений за последние дни.

— Нет, я ничего не видел, — помотал головой Клерви, — я вам так благодарен…

— Не благодари меня, Клерви, — улыбнулся старый маг, — я рад, что ты счастлив.

Клерви кивнул, но легкая грусть закралась ему в сердце при слове «счастье» — он вспомнил Лори. Он мог только гадать, как у нее дела. Это тревожило его; в его сумке лежало недописанное письмо для нее. Она была так далеко — Клерви только и мечтал, что смог бы взять Лори с собой в этот прекрасный край.

— За эти несколько дней я получил столько впечатлений, что, боюсь, не смогу запомнить все подробности путешествия по краю эльфов, — подумав, сказал Клерви Ганимеду, — а жаль. Я никогда не бывал в месте, более светлом и радостном.

Ганимед улыбнулся Клерви теплой дружеской улыбкой и сказал:

— Я вижу, Клерви, у тебя уже глаза слипаются.

Клерви улыбнулся тоже и потер ладонями лицо.

— Ты можешь выбрать любую спальню, — Ганимед указал рукой на распахнутые двери, и Клерви, подобрав свою дорожную сумку с пола, неуверенным шагом подошел к одной двери, — не бойся и не робей, Клерви. Ты среди друзей.

— Утро вечера мудрее, — сказал белый маг на прощанье, — Спокойной ночи, мой друг.

Помывшись и раздевшись, Клерви лег на белоснежное благоуханное постельное белье и уставился на балдахин над кроватью. Напротив широкой кровати был камин; на каминной полке горело несколько толстых свечей. Клерви любил смотреть, как горит свеча, — это успокаивало его, однако сейчас он просто задул их, не задержавшись на них взглядом ни секунды. Слишком он был измотан, и физически, и эмоционально. Совершенно неожиданно он ощутил острую тоску по родному краю. Он вдруг осознал, насколько чуждо ему все на этой земле эльфов. Его сердце было привязано к родному краю. Он простой человек, и вся эта величественная красота города эльфов, его изящная, неземная архитектура, наполненные светом каменные дома, дворцы, мостовые, высоченные стройные деревья, чистые прозрачные воды — все это не сродни ему. Гораздо милее его сердцу суровые, холодные северные края, гордые заснеженные вершины Зловещих гор, возносящиеся к небесам, узкие улочки его родного города, мрачные готические соборы, черепичные крыши трехэтажных постоялых дворов. Он привык к этому с детства; все его воспоминания неразрывно связаны с западным краем людей. Клерви глубоко вздохнул, и в следующую минуту заснул.