С Новым гадом, или Ушки черной мушки

Елена Амеличева, 2020

Я загадала его под бой курантов. Да, глупо, что ж поделать. Но никак не ожидала того, что произошло потом! Я искал ее по всем мирам – защитницу, которая может спасти мою погибающую родину, не дать ей сгинуть в Разломе. И наконец-то нашел! Отныне она моя, никуда не отпущу! В книге будут: юмор; любовь; приключения; интриги врагов; непременное спасение мира; ХЭ и даже ящеры!

Часть первая. Марьяна

Глава 1. Бум!

Порядочная девушка обязана выйти замуж до тридцати, говорит моя бабушка. И непорядочная тоже. Иначе трындец, семья вешает на нее ярлык «старая дева» и по совместительству «разочарование родителей», смотрит косо и горестно вздыхает, рассказывая, что у соседей родился внук — уже третий, представляете?

Я поняла, что родственники близки к этому, когда меня усиленно начали знакомить с пьющими сынками маминых коллег по работе, трижды разведенными внуками бабушкиных подруг и бывшими заключенными с куполами на груди.

Мне оставалось лишь всплакнуть по поводу перехода в разряд «чудо, если удастся ее кому-нибудь сбагрить» и думать, кого покупать вместо кота — ведь даже нормальной старой девой стать не смогу из-за аллергии на шерсть. Хотя это к лучшему, живому существу в моей квартире делать нечего, тут даже кактусы не выживают.

На новогоднем корпоративе подруги, намешавшие экзотических коктейлей с причудливыми названиями с суровой и простой, как валенок, русской водкой, пустились в воспоминания о том, кто как вышел замуж. Мне похвастаться было нечем, поэтому оставалось лишь тихо сидеть в сторонке и ковыряться вилкой в оливье.

— Да я клянусь тебе! — страшная, как моя жизнь, Лида ударила себя кулаком по той части тела, из-за которой мужчины прощали ей все прочие изъяны весьма спорной внешности — роскошной пышной груди, — под бой курантов загадала себе мужа, одно качество под каждый удар. И в точности такой, как заказывала, и нарисовался! Сразу, в январе!

Зря я это подслушала, конечно. Но было поздно. Любви хотелось позарез, как последнюю брендовую сумочку на дикой распродаже при пустом кошельке, или тортик во второй день жесткой диеты. Никто не запрещает и мне попробовать этот глупый ритуал. Все равно никто не узнает.

И вот он — канун нового года, я одна дома — чего стоило убедить родителей, что встречаю за городом с друзьями, кто бы знал, с экрана телевизора уже исчезла рож…, ладно, лицо Президента, и появился строгий циферблат со стрелками. А ведь надо было заранее, наверное, придумать, что буду говорить. Как же я, любительница составлять списки, так лажанулась?

Поздно ругать себя последними словами. Лучше вспомнить что я, как все русские, страшна своей импровизацией. Так, пора мужчину загадывать, которого хочу. Нужна конкретика, а где ее взять? И ведь все сделала — елку нарядила, гирлянды повесила, тазик оливье настрогала. Хотя вот зачем мне одной столько салата, я ж его целый год есть буду. Неплохая, кстати, идея! Интересно, оливье можно заморозить? Надо у гугла спросить.

— Бум! — грозно пронеслось по комнате, заставив меня вздрогнуть и вспомнить, что мозг занят ерундой.

— Слышу, слышу, — пробурчала я.

Встала, расправила складки на платье, все же момент торжественный, наверное.

Итак, пусть будет добрый.

Мама всегда говорила, что со мной только святой выживет, да и тот в итоге сбежит, придерживая съехавший набекрень мигающий нимб. Правда, она же утверждала, что я выйду замуж за первого встречного дурака. Но то ли путь миграции идиотов не пересекался с городом, в котором живу, то ли всех уже разобрали, а мне, как всегда, ни одного не досталось.

— Бум! — укоризненно напомнили куранты.

Вот, кстати, пусть умным будет, иначе и поговорить не о чем. С мужчинами, правда, не разговаривать нужно, а… Ну, и так понятно. Хотя потом-то все равно о чем-то пообщаться можно.

— Бум!

Красивый. Нет, уведут. Симпатичный. Не зря же говорят, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. Остряки, правда, уточняют — чуть красивее той обезьяны, на которой женат.

Вспомнился анекдот: «Венчается раб божий Николай и страх божий Ольга». Я хихикнула, но часы были неумолимы.

— Бум!

Хорошо, продолжим, раз уж ты настаиваешь.

Следующее качество — пусть будет богатый. Это вообще качество? Даже не то, чтобы богатый, а состоятельный. Лентяйчик, который думает, что я буду его содержать в обмен на сексуальные услуги, пусть идет на… то место, которым старательно отрабатывает свое проживание.

Уважающий себя мужчина на шее женщины не сидит. Олигархи всяческие и топ-менеджеры мне тоже не нужны, они привыкли к моделькам, актрисулькам, или, в качестве экзотики, наивным девочкам из глухой провинции. Я для них старовата и внешностью не вышла.

Умеющий зарабатывать мужчина — самое оно!

— Бум!

Отсюда вытекает следующий пункт — щедрый. Хуже нет, когда муж прибирает все денежки в семье к рукам, и жене приходится выпрашивать каждый рубль, проявляя чудеса аргументации.

— Бум! — согласились куранты.

Кстати, да! Вовремя вспомнила. Холостой! И никак иначе! В любовницах ходить не буду, мерзко и противно.

— Бум! — удивляясь моей наглости, продолжили часы.

Чтобы верный был. Иначе все, что загадала, в помойку пойдет, как содержимое холодильника спустя неделю после Нового года. Вместе с яйцами супруга — ведь я их точно откромсаю, если на измене поймаю.

— Бум! — опасливо ударили куранты.

Если можно, пусть… отличным любовником будет. Не на уровне Казановы, конечно, но хотя бы чтобы клитор на копчике не искал. И не устраивал «новогодний салют», едва, как говорится, нефритовый жезл нырнет в пещерку удовольствий.

— Бум!

Я томно вздохнула. Нежный. Чтобы обнимал, целовал, говорил, что любит. Мы ведь, женщины, не можем без этого. Кому-то, может, неинтересно. Но мне надо. Очень.

— Бум! — поторопили часы.

Романтичный.

А то притащит на 8 марта сковородку и будет потом удивляться, за что ею же по лобешнику схлопотал.

— Бум! — устало напомнили куранты.

Хозяйственный. Чтобы и починить мог всякую домашнюю лабуду с шестеренками, и мне объяснить, как и что работает в новомодных навернутых гаджетах.

— Бум! — торжествующе и, кажется, с облегчением, пробили куранты в последний раз.

Чтобы любил меня. Это главное. Самое важное. И черт с ней с внешностью, умениями и остальным. Без любви ничего не сладится, даже обои не поклеятся — так говорит моя бабушка.

Глава 2. Начать новую жизнь

Что, и все? Я растерянно посмотрела по сторонам. Ладно, а ты чего хотела? Чтобы он из портала вылез, пыль времен небрежно с широких плеч отряхнул, ухмыльнулся, крепко обнял и поцеловал? Или тут же из воздуха материализовался?

Вот зачем умные слова в памяти оседают, скажите на милость? А потом мой язык их вворачивает, когда не надо, и нормальным людям приходится уточнять, что такое «превалировать». А все из-за того, что девочка Марьяна все детство просидела дома с книжкой, отрастив попутно солидные полупопия.

Кстати, о них. Задница сама себя не наест. Я села на диван, выпила шампанского, без аппетита съела тарелку оливье. И что теперь делать? Всю ночь в телевизор пялиться или в инете висеть? К родным идти? А как объяснить, что я не с друзьями за городом? На такси приехала? Ага, в новогоднюю ночь проще пешком дойти.

Взгляд упал на тетрадку, лежащую на краю журнального столика. Взяла, полистала. Вот он, драгоценный список «Новая Жизнь». Половина пунктов, правда, перекочевала в него из позапрошлого года, но это же детали, правда? Они уж лет десять не меняются.

«Похудеть», например — стабильный неизменный лидер моего личного хит-парада. «Начать делать накопления». Надо его переименовать — «Не тратить все отложенное за один день», когда взгрустнется. «Ходить на фитнес». Приписка — чаще одного раза в месяц.

Глаза зацепились за строчку, выведенную красивым почерком — «Не сидеть дома». Шесть восклицательных знаков, подчеркнуто трижды. Рядом «Носить дорогое белье для себя» и сердечко. Я кивнула. Вот с этого и начнем!

Красный бумажный пакетик с кружевным бантиком и фривольным названием магазина — KISSKA, приятно зашуршал в руках, словно торопил побыстрее примерить содержимое. Задержав дыхание, я извлекла из него черный с серебристой вышивкой бюстгальтер и кружевные стринги — невесомый выдох искушения лег на ладонь, заставив выдохнуть и меня, все-таки половина премии ушла на это безобразие.

Себя надо любить, все правильно. Но как же жаль, ушки черной мушки — любимое выражение папы, что на эту любовь скидки не предусмотрены, а то уж больно дорого она обходится.

Я надела лифчик, покрутилась перед зеркалом. Красота! Натянула трусики, сняв защитный слой с ластовицы. Похоже, Марьяна недооценила свою задницу. Надо было на размер больше брать. Ничего, зато в одном месте так жмет, что даже вон в отражении видно, как озорные огоньки в глазах засверкали, словно там гирлянды зажгли.

А теперь идем гулять!

Я быстро оделась и в приподнятом настроении выскочила из подъезда. Со всех сторон громко ухали салюты, будто враг уже был на подступах к городу. Бабушка, наверное, как всегда, засунула в уши беруши, чтобы этого не слышать — говорит, войну слишком напоминает. Папа каждый раз уточняет, какую именно — с Наполеоном или Куликовскую битву, получает по башке от жены и идет хихикать в спальню.

Сколько бабушке лет, никто точно не знает. Документы она хранит под подушкой. Там можно и коды ядерных ракет прятать, гарантия — ни один шпион их не достанет. Последние лет 15 мы стабильно каждый год весной празднуем ее 90-летие. Судя по рассказам, она прекрасно помнит те времена, когда «балы, красавицы, лакеи, юнкера».

Наверное, ее воспоминания с удовольствием экранизировали бы в Голливуде — все мое детство прошло под шикарные истории о том весьма далеком времени, когда бабуля колотила сердца мужчин, как ребенок елочные игрушки, а потом меняла мужей, как только они начинали, по ее словам, «попахивать другой бабой и скукой».

На улице же было, как раз, весело. Мимо носились дети, выглядывая, кому еще под ноги бросить россыпь петард, пьяные соотечественники пили шампанское из горла, одновременно пытаясь петь о зайцах, которые косят трын-траву. Праздник-проказник вот всей красе.

Я отошла подальше, чтобы не заполучить фейерверком в глаз, загляделась на красавицу-елку рядом с катком, совсем уж было впав в новогоднее настроение, но тут за спиной что-то громыхнуло.

Вот сейчас этому идиоту, который в шаге от человека взорвал какую-то хрень, конец придет! Я резко обернулась, в глаза ударил яркий свет, а в нос едкий запах. В довершение всех бед ноги разъехались — под тонким слоем снега лежал лед.

Взмахнув руками, я рухнула — но, как оказалось, на что-то мягкое. Попыталась встать, снова упала, смачно выругалась и осталась лежать на спине, выжидая, когда цветные круги перед глазами перестанут строить из себя олимпийские кольца.

Тишина. Только запах жженого пластика рядом витает. А не от моей ли искусственной шубки он идет?! Всполошившись, я хотела предпринять еще одну попытку встать, но врезалась лбом в лицо, которое вдруг появилось надо мной. Из глаз сыпанул фейерверк не хуже новогоднего.

Первым, что увидела, вновь открыв их и стараясь вообще не двигаться, от греха подальше, были темные глаза с невообразимо красивыми, изогнутыми ресницами — такие только у младенцев в рекламе бывают.

На этих идеальных ресницах подрагивали снежинки. Ниже располагался прямой большой нос и мужские губы — жестко очерченные, в обрамлении легкой щетины на щеках и подбородке. Так, а вот теперь я не прочь быть к греху поближе!

— Вы в порядке? — низкий голос околдовал за секунду.

— Нет, — выдохнула я.

— Ранены? — заволновался незнакомец.

— В самое сердце. — У Марьяны всегда что на уме, то и язык озвучивает.

— В сердце? — он нахмурился, распахнул мою шубку, пальцы шустро расстегнули пуговки платья.

Я опомнилась, когда уже вся улица могла любоваться моим новым бюстгальтером.

— Все в порядке, — мужчина с серьезным видом пощупал грудь. — Раны нет.

— Что вы себе позволяете?! — я дрожащими руками прикрыла серебристую вышивку. Мамммолог хренов!

— Приношу вам свои извинения. Могу как-то загладить вину?

— Можете! Сначала слезьте с меня!

Он поднялся и протянул мне руку. Так, главное, не пукнуть случайно. Это я могу. Грация и Марьяна несовместимы. Пока нормальные девушки с улыбкой выпархивают из автомобиля, я успеваю извозюкать в грязи и сапоги, и юбку, порвать колготки, а выбравшись на тротуар, сломать каблук и выругаться так, что даже уличные фонари лопнут от стыда.

Это, кстати, еще удачный вариант. В худшем случае могу закрыть дверь машины так, что ее заклинит навсегда, заодно прищемив край моей одежды. Так что делаем вид, что мы леди. Я манерно протянула незнакомцу руку, он ее крепко сжал и потянул меня на себя.

На этом красивая часть, собственно, закончилась. Мои ноги снова заскользили. Одна из них ударила по его сапогам — красивые, кстати, мужчина рухнул, как подкошенный рядом со мной.

— Да святая же Изольда! — выкрикнул он. — Прошу простить. Просто у вас тут так скользко!

— А у вас не бывает скользких дорог зимой? — удивилась я. — Откуда вы, с Мальдив?

— Нет. — Мужчина отодвинулся, с опаской глянув в мою сторону, и одним движением поднялся на ноги.

Ловко же у него получилось! У меня так не вышло. Пришлось сначала встать на четвереньки, показав ему мой зад, потом осторожно перейти в вертикальное положение. Сильные руки тут же обхватили мою талию.

— Чтобы вы снова не упали, — пояснил нахал, усмехаясь.

И откуда такой загадочный чебурек на мою голову свалился? «Бум!» — явственно раздалось рядом. Да не может быть! Я ахнула, повернув голову на звук. Но это был лишь звонок смартфона у парня с палочками бенгальского огня в руках.

— Позвольте представиться, — продолжил удивлять незнакомец, — Иньяр Лунаэль.

— О как! Вы не эльф, случайно?

— Если только по маминой линии, — он скрипнул зубами и торопливо добавил, — и то, совсем чуточку! А что, заметно?

— Не знаю, никогда их близко не видела! — я рассмеялась.

Его чувство юмора мне определенно нравится. Да и сам он, чего уж, весьма привлекателен. Высокий, худощавый брюнет с мужественным лицом. На котором расплывается синяк по скуле.

— Это я вас приложила? — вспомнила, как въехала во что-то лбом.

— Ничего страшного.

— Больно? — пальцы осторожно коснулись припухшей кожи.

— Бывало и хуже, — он улыбнулся, вновь заставив мое сердце задрожать.

— Шикарная ссадина, надо обработать, — нагло соврала я. Марьяна умеет быть изворотливой, когда ну очень надо. — Идемте, моя квартира в этом доме.

— Если надо, то идемте, — Иньяр кивнул с серьезным видом.

Когда мы зашли в лифт, моя решимость начала колебаться. А когда лифт остановился на девятом этаже, сомнения уже и вовсе меня заколебали.

— Не бойтесь, Марьяна, я не злодей, — шепнул мужчина мне на ухо, когда мы встали у входной двери. Словно мысли прочитал!

— Все злодеи именно так и говорят, — не осталась в долгу моя бдительность.

— И со многими вы знакомы?

— Эм-м, — я посмотрела на него, — вы первый!

Под общий смех мы вошли в квартиру. В глаза тут же бросились те трусы на кровати, которые Марьяна сняла, чтобы надеть дорогущие кружевные стринги.

Пришлось встать грудью на амбразуру, то есть закрыть срам собой, снять шубу и кинуть ее на постель, прикрыв труселя. Иньяр снял сапоги и пальто — хотя оно скорее было похоже на удлиненный пиджак, и сунул ноги в тапочки, которые я ему протянула.

Благодаря родственникам, которые раньше часто дарили их мне в надежде, что следом появится и тот, кто будет их носить, мужских тапок в моем доме столько, что хватит на роту солдат. Видимо, родные хотели, чтобы Марьяна завела гарем.

— Садитесь, — я указала гостю на кресло и, пока он располагался, ловко подхватила шубу вместе с трусами и утащила из комнаты.

Вернулась с аптечкой. Открыла. Н-да, медсестра из меня не выйдет. Скукожившийся пластырь, который, судя по виду, помнил еще прошлый век, зеленка, но-шпа, смекта, средство от запора и от поноса. И упаковка Алка-зельцера. Такое ощущение, что здесь не молодая женщина живет, а какой-то алкоголик, у которого иногда сбоит кишечник.

Я покосилась на Иньяра — он с улыбкой осматривал мою комнату, захлопнула аптечку и пошла другим путем. Есть водка — спасибо празднику, и салфетки. Вполне достаточно.

— Будет больно, — предупредила я, встав между его широко расставленных коленей.

— Потерплю, — «пациент» снова ухмыльнулся.

Намоченной в водке салфеткой обрабатывать, собственно, было и нечего — на скуле имелась легкая ссадина, такие проходят сами по себе за день-два и воспалиться могут, только если на них каких-нибудь бактерий ведро специально насыпать. Но я все же усердно ее «полечила», сохраняя серьезное выражение лица.

А потом мой взгляд встретился с темными, почти черными глазами Иньяра, которые внимательно следили за мной. Сердце ухнуло куда-то вниз. Клянусь, я слышала, как оно шмякнулось на пол. Он прекрасно понимал, зачем одинокая женщина пригласила его к себе. И явно был намерен удовлетворить ее, э-э, ожидания.

Сильные руки прижали меня к крепкому мужскому телу. Сбегать поздно. Иньяр молча смотрел в мое лицо. Поправил прядь волос, отодвинув ее от щеки. Большим пальцем обвел рот по контуру и нежно поцеловал.

Если до этого у меня еще имелись сомнения, то после соприкосновения губ все они улетучились, прихватив с собой совесть, доводы разума и остатки изрядно потрепанной порядочности.

Глава 3. Во сне

Ночью я проснулась. Рядом на кровати никого не было. Уже сбежал. Новый год — время, когда одинокие бабенки готовы отдаться любому, так говорит папа. Далее следует ожидаемый подзатыльник от мамы — ведь именно 31 декабря они и познакомились. Но отец не сбежал от нее, а женился. А вот мой подарочек от деда Мороза уже ускакал.

Ну, а чего было ожидать? Букета из 101 розы на подушке и обручального кольца с бриллиантом-булыжником? Ага, а еще попутно должно выясниться, что он миллиардер, разочарованный в женщинах, которым от него нужны лишь деньги, но встретив меня — юную, прекрасную и бескорыстную, он полюбил впервые в жизни. Да так, что решил жениться и все имущество на меня переписать.

Или не такую уж и юную, впрочем. Неважно. Дальше страстный поцелуй, и роскошная яхта уносит нас на его личный остров. На заднем плане закат и пролетает стая фламинго. Кстати, пролететь могу я — надо бы посмотреть, не взял ли кавалер плату за услуги интимного характера натурой — ноутбуком, телевизором и прочими гаджетами.

Коробочку с драгоценностями тоже надо проверить, хотя там из ценного только золотые серьги с топазом. Остальное из серебра, любой мало-мальски уважающий себя вор побрезгует. Но есть кольцо, которое может ввести его в заблуждение — огромный алый камень, который даже в темноте изнутри сияет, может показаться рубином.

Это подарок бабушки — на 25-летие. Вручала она мне его с такой помпой, будто на стоимость можно было дворец в Дубае построить. А оказалось, что камень — обычная стекляшка, не стоящая вообще ничего. Ну и пусть, мне оно дорого как память. Хотя до сих пор стыдно, что я отнесла его оценщику.

— Вкусно, — раздалось в темноте.

Я подпрыгнула, в прыжке спев прикрыться одеялом, и нажала на кнопочку ночника. Иньяр голышом сидел у стола и прямо из салатницы с аппетитом наворачивал оливье.

— У тебя отличный повар.

— К-какой повар? — я все же нашла силы фыркнуть. — Все сама, этими ручками.

— Правда? — мужчина так удивился, будто мне удалось за минуту схему ядерного реактора на коленке нарисовать. Может, оскорбиться? Нет, не буду, уж очень приятно наблюдать, как он поедает салат. Вот и пригодился мой тазик оливье!

— Чего на сухую-то? — я закуталась в плед и прошлепала к столу, по пути захватив из мини-бара коньяк и бокалы. Жидкий янтарь булькнул на дно.

— И то верно, — Иньяр притянул меня к себе и усадил на колени.

— С Новым годом! — мы чокнулись. Коньяк проскользнул в желудок взрывной волной. Следом прошествовал салат.

— Не ерзай так, — хрипло прошептал мужчина, еще крепче сжав мою талию.

— А то что?

— Дерзкая! — выдохнул он и завладел моими губами.

От него несло коньяком и желанием. А ведь надо было курантом непьющего заказать, пронеслось в голове. Поздно. И исправлять поздно, и сбегать. Хотя зачем сбегать, когда так хорошо?

Когда мы остановились, уже светало. Тело наполняла сладкая нега — так приятно, что даже двигаться не хочется. Вот только глаза слипаются. А Иньяру хоть бы хны — всю ночь не давал мне передохнуть, а теперь ухмыляется лежит, сверкает глазищами.

— Сонная совсем, — прошептал он и поцеловал в кончик носа.

— Загонял, — я улыбнулась.

— Прошу простить.

— Проща-а-аю. — Сквозь зевоту отозвалась я.

— Спи, — он рассмеялся, — моя Защитница. Спи, Марьяна.

А ведь я не говорила ему, как меня зовут, напоследок промелькнуло в голове. Но бороться со сном было уже невозможно. Завтра разберемся.

Какое же яркое это солнце! Не открывая глаз, потянулась всем телом, так, что даже поджилки задрожали, и открыла глаза. О как! Белый балдахин над кроватью. Рядом подушки с… кисточками на уголках и вензелями, надо же! Голубые стены с нарисованными птицами. Сундуки какие-то. Ушки черной мушки, где я?!

А, поняла! Это сон.

Смеясь, упала на подушки. У меня так часто бывает — не сны, а настоящее кино! Ну, тогда можно делать все, что в мою дурную головушку взбредет! Посмотрим, что мое неугомонное воображение подготовило на этот раз.

Рассмотрев длинную белую сорочку, которая была надета на мне, я села на край огромной кровати и спустила ноги на пол, где пушистые белые тапочки их уже поджидали. Ой, они на маленьком каблучке, удобно!

Так, что еще у нас имеется? Прикоснулась ладонью к стене — это, оказывается, вышивка по ткани, изумительная по красоте. Подошла к окну, прикрытому тонкой золотой сеточкой — это из-за нее свет в спальне был таким нежно-золотистым. Отодвинула его в сторону. Ого, да там целый мир! Луга, холмы, щетина леса на горизонте, сбоку блестит озеро.

— Нравится мой мир? — раздался сзади голос Иньяра. Руки обвили талию, и он крепко обнял.

— Так ты на Земле проездом был? — подыграла я своему сну, развернувшись лицом к мужчине. — И своровал девушку прямо из родного дома? Не стыдно?

— Простишь меня? — в черных глазах сквозило беспокойство.

— Прощу. Но для этого тебе придется на мне жениться!

— Даже так? — пробормотал он.

— Что, уже испугался? — я расхохоталась.

— Нет, просто… — Иньяр достал из кармана коробочку и протянул мне, опустившись на одно колено. — Вот. — Мой кавалер явно нервничал. — Марьяна, ты станешь моей супругой?

— Даже не знаю! — как хорошо, что во сне можно делать все, что хочешь. Даже привередничать, если сбывается мечта всей жизни.

— Не пожалеешь, честью клянусь! — загорячился побледневший жених. — Я сделаю тебя счастливой!

— И засыплешь жену бриллиантами по самую ее красивую попу?

— Бриллиантами? — он озадаченно изогнул бровь, потом мотнул головой. — Если надо, засыплю! А попа у тебя, и правда, весьма красива! Как и ты сама!

— Это ты меня сейчас с задницей сравнил?

— Нет. Да. То есть… — мужчина прошептал под нос ругательства.

— Оставь в покое святую Изольду.

— Прошу простить.

— Ее проси.

— Марьяна! — взмолился он. — Так ты согласна или нет?

— Такое важное решение. Подумать ведь надо. — Продолжала куражиться я.

— Ты сама сказала, что простишь за то, что украл тебя из твоего мира, если женюсь, — окончательно запутался жених.

— Кстати, да. Так и быть, согласна!

Иньяр вскочил, подхватил меня на руки и закружил по комнате, счастливо хохоча.

— Имей совесть, будущий муж! — потребовала я. — Отпусти! И надень уже кольцо!

— На ритуале наденем! — он поставил меня на ноги.

— На каком ритуале?

— Соединения жизней. — Мужчина открыл дверь. — Живо, помогите госпоже!

— То есть, мы уже сейчас жениться будем?

— Ты против? — он замер.

— Нет. Да. То есть… — я зависла, пытаясь справиться с наплывом мыслей. — А как же подготовка?

— Все уже готово.

— Когда ты успел?!

— Пока ты спала.

— Оптимист иномирный! А как же платье?

— Выбирай! — он указал на девушек, которые выстроились в шеренгу. В руках каждая сжимала такое красивое платье, что у меня глаза разбежались — один глаз вправо, другой влево.

Все мыслимые цвета! Самые разные фасоны и материалы. А какая отделка! Я усмехнулась, покосившись на жениха. Да тут выбирать неделю можно, и не надоест!

— Нас уже ждут, — намекнул он, — Марьяна.

— В таком деле торопиться нельзя! — отрезала невеста, любовно поглаживая ткань такой глубокой синевы, что в нее хотелось нырнуть. — Я может, и не в последний раз замуж иду, но платье обязано быть идеальным!

— Что? — в черных глазах начал завихряться смерч. — Что ты сказала?

— Когда? — я торопливо отступила к белому платью.

— Только что. — Голос Иньяра был обманчиво тих. — Что значит, не в последний раз?!

— Значит, что в жизни бывает всякое. — Нет, белое в моем возрасте при явном отсутствии невинности уж слишком.

— И не мечтай! — прошипел жених. — Подойдя ближе, он схватил меня за локоть и прижал к себе. — Запомни, женщина! Ты выйдешь за меня замуж и станешь моей навсегда! Поняла! И никаких других свадеб!!!

— Согласна, — я кивнула, — при условии, что ты тоже станешь моим навсегда! И на других женщин никогда даже не взглянешь, понял?

— Дерзкая! — процедил он, но смерч в глазах сменился на огонь страсти.

— Не слышу ответа.

— Понял. — Иньяр кивнул, уже улыбаясь. — Клянусь.

— На церемонии клясться будешь, — я оттолкнула его, — или как там это у вас называется?

— Ритуал. — Мужчина не спешил меня отпускать.

— Пусть так. Все, не мешай невесте платье выбирать. И вообще, иди жди в коридоре.

— Мне нельзя посмотреть на собственную жену?

— Смотреть будешь в первую брачную ночь! — отрезала я.

— Не такую уж и первую, — он ухмыльнулся.

— Сейчас вот передумаю, будешь знать!

— Не надо. — Иньяр посерьезнел и вышел за дверь.

Итак, какое же платье выбрать? Красное с пышной юбкой чуть ниже колена? Голубое со шлейфом в несколько метров? Розовое, с юбкой как пион? Их еще штук сорок!

Сделаем так. Я выгнала из строя девиц с нарядами, которые точно не подходят. Затем отбраковала — забавное совпадение — неподходящие цвета и фасоны. Стало легче. Построила платья в порядке убывания их привлекательности и оставила только лучшую десятку. Остальное решила примерка.

Победителем стало серебристое — компромисс между цветным и белым — совершенство с тугим корсажем, украшенным красивыми «льдинками», открытыми плечами и струящейся до пола воздушной юбкой. Приподнятая грудь сразу же приковывала внимание, но девушки заверили, что все в порядке.

Мило чирикая, они быстро накрасили мое лицо, уложили волосы, водрузив сверху диадему, вдели в уши тонкие серебристые серьги, которые издавали нежный перезвон, быстро застегнули холодящее шею колье и поставили передо мной туфельки, расшитые цветными камешками.

Откуда-то появилось зеркало, в котором я смогла рассмотреть себя в полный рост, покрутиться и восхищенно ахнуть. Следом потрясенно выдохнул Иньяр, пробравшийся обратно в спальню. Бормоча комплименты, жених схватил меня за руку, вытащил из комнаты и потащил вниз по лестнице.

Я бежала за ним, едва успевая разглядывать роскошное убранство вокруг и сожалея о том, что уж больно сумбурная получилась экскурсия. Но ничего, впереди самое интересное — свадьба!

Мы вышли, наконец, из дома. Мельком оглянувшись, успела заметить, что это большой и красивый дворец из дымчатого с искоркой камня. По бокам башенки, вокруг цветы, красота! Но жених увлек меня к дорожке, выложенной серым булыжником, которая привела нас к саду. Под высокими деревьями с серебристой листвой было прохладно. Журчали ручейки.

— Да постой же! — взмолилась я, выдернув ладонь из руки Иньяра и остановившись. — Не могу больше. Если не хочешь стать вдовцом, дай передохнуть. — От тяжелого дыхания грудь вздымалась так, будто хотела выпрыгнуть из корсажа.

— Надо торопиться! — отрезал жених, бросив жадный взгляд на мои прелести, и подхватил на руки.

Остаток пути я проделала с комфортом. А он, поставив меня на ноги перед большой аркой, увитой цветами, даже не запыхался. Дивный аромат окутал нас волной, когда прошли под ней. Внутри тоже все цвело и благоухало. Деревья в два моих роста переливались белыми цветами.

Иньяр подошел к одному и сорвал два цветка. Один отправил на свое запястье, другое закрепил на моем. Я посмотрела на зеленые полоски, обвившие мою руку браслетом. Цветок переливался, словно его сияющей пудрой посыпали. Какие, однако, у меня насыщенные сны!

— Идем, — мужчина сжал мою ладонь и направился к приземистому белому дому, который напоминал пагоду.

Внутри он неожиданно оказался очень просторным и прохладным. Все было увито цветочными гирляндами. Из-за них я не сразу разглядела людей. Ой, сколько же их здесь! Ноги резко затормозили.

— Не бойся, — прошептал Иньяр, обернувшись.

— Не буду, — кивнула, напомнив себе, что это не по-настоящему.

Будущий муж подвел меня к еще одной арке, тоже украшенной растениями. Мы встали под ней. Подбежавшие дети с хохотом потянули за какие-то веревочки и на нас сверху что-то посыпалось. Крохотные сияющие частицы оседали на коже и одежде, заставляя их переливаться, словно снег под солнцем.

— Благословение, — пояснил Иньяр. — Мой мир принимает тебя, Защитница Марьяна.

— Защитница? Что это значит?

— Узнаешь позже, — прошептал мужчина.

Рядом с нами встали люди в белых распашонках до пят. Капюшоны скрывали их лица. Тихо покачиваясь, они затянули какую-то мелодию. По залу полились переливы тихого звона в такт. Я улыбнулась — оказалось, у каждого из гостей на кончиках пальцев были повязаны маленькие колокольчики. Все-таки правильно говорит мама, с моим воображением надо книги писать!

Песня закончилась. Иньяр достал кольцо. Надев его на мой указательный палец, он громко провозгласил:

— Перстнем этим я, Защитник Иньяр, беру тебя, Защитница Марьяна, в супруги! Приношу нерушимые обеты любви, верности и клянусь быть с тобой до смерти своей!

На глаза навернулись слезы. Так трогательно! Только интересно, а что нужно говорить мне?

— Принимаешь ли ты мои обеты, Защитница Марьяна?

— Принимаю. — Прошептала я.

— Громче, — подсказал сбоку один из капюшонов.

— Принимаю! — послушно гаркнула я — так, что гости вздрогнули. Зато теперь уж точно все расслышали. Главное, чтобы сверху сдохшие с перепугу птицы не начали сыпаться. А то ведь мое подсознание, оно такое!

— Благодарю, — оглушенный Иньяр мотнул головой, словно в ухо попала вода, притянул меня к себе и поцеловал.

Зал взорвался перезвоном колокольчиков.

— И что теперь? — спросила я, когда мы, выслушав поздравления нескольких сотен гостей, вышли на улицу.

Муж представлял их мне, но после двадцатого человека с непроизносимым именем и не менее трудно выговариваемым титулом, мой мозг перестал их различать. Все слились в одну цветную массу, которая улыбалась, говорила одни и те же пожелания и пожимала наши руки.

— Как что? — он ухмыльнулся, вновь заставив мое сердце шмякнуться прямо к богато разукрашенным туфелькам, — теперь супруг обязан утащить тебя в опочивальню!

— Какие хорошие у вас обычаи! — промурлыкала я.

— Самые лучшие, — Иньяр обжег меня страстным взглядом и подхватил на руки.

А потом мой сон превратился в кошмар.

Глава 4. Кошмар

Приснится же такое! Я улыбнулась, потягиваясь всем телом, и открыла глаза. Комната все та же — голубые стены, украшенные вышитыми сказочными птицами. На полу валяется платье, сорванное впопыхах нетерпеливым супругом. Сундуки никуда не делись. Так и не полюбопытствовала, что в них. Впрочем, это не важно. Значение имеет лишь то, что из-под пальцев, скрутивших кожу тыльной стороны ладони, расползается боль.

Так это был вовсе не сон?!!

Я подскочила на кровати, громко рявкнув ругательство.

— Не знаю, что это значит, но звучит забавно.

Моя голова резко повернулась на звук. Новоиспеченный супруг сидел за небольшим квадратным столиком, на котором высились стопки каких-то бумаг, и, посмеиваясь, глядел на жену.

— Ты!.. — я соскочила с кровати, сжимая кулаки. — Ты на самом деле похитил меня из моего мира?!

— Да, — он кивнул и улыбнулся.

— И повел под венец?!

— Верно.

— Да как же ты мог?! Такое сделать? Против моей воли?!

— С чего вдруг ты решила воспылать праведным гневом, женушка моя прекрасная? — Иньяр встал и двинулся ко мне. Черные глаза горели страстью. — Еще вчера ты была всем довольна, простила мне все грехи и с радостью приняла все обеты.

— Вчера думала, что это сон! — простонала я и, покосившись вниз, поняла, что пламя в глазах Иньяра вызвано моей полной обнаженностью.

— Прекрасный сон! — мужчина рассмеялся, протянув ко мне руки. — Жаркий, нежный сон!

— И не мечтай теперь! — огрызнулась я, начав дрожащими руками срывать с кровати простыню. Как в кино — одним красивом жестом — не получилось. Изрыгая проклятия, я все же стащила ее с матраса, но не удержалась на ногах и угодила прямо в объятия мужа.

— Ты хорошо подумала? — осведомился он, прижавшись грудью к моей спине и поцеловав в шею. — Эта ночь не только твоему супругу понравилась. Насколько мне помнится, тебе было очень, очень хорошо. А уж что ты вытворяла! Я и о половине понятия не имел!

Я застонала. Но не от желания, а от стыда. Говорят, лучшая любовница — пьяная жена. Ничего подобного, лучшая — та жена, которая наивно полагает, что все это сон, поэтому можно воплотить все, даже самые грязные фантазии.

— Вот, другое дело! — воодушевился супруг, приняв мои стоны за то, чем они вовсе не являлись. — Не терпится кое-что из вчерашнего повторить. Например…

— Мечтать не вредно! — прошипела я, вырвавшись из его рук и замотавшись в простыню. — Отныне тебе ничего не обломится!

— Марьяна!

— И верни меня домой! Немедленно!

Иньяр насупился.

— Что ты молчишь, головорез хренов?! Верни меня домой!!!

— Не могу.

— Что значит «не могу»? — внутри все похолодело. — Там моя мама, папа, бабушка! — голос задрожал. — Я их люблю! Верни их мне, негодяй! То есть меня им! — попа плюхнулась на кровать, по лицу хлынули слезы. — Я… я домой хооооочуууууу!

— Не плачь, пожалуйста, — тихо сказал мужчина, сев рядом. — Верну тебя домой, обещаю.

— Ко-гдаааа? — всхлипнула я.

— По меркам твоего мира через год.

— Год? Да они же… Меня же уж похоронят к этому времени! Что ты наделал! Я же единственный ребенок в семье! А бабушка, она же совсем старенькая! У папы сердце больное! Сволочь ты!

— Прошу простить. — Он потупился.

— Простить? Как такое простить? Ты хоть представляешь, сколько страданий им причинил?!

— Я могу рассказать им, что ты жива и вернешься через год.

— Как это?

— Сходить в твой мир и успокоить твою родню.

— А почему меня не можешь туда переместить?

— Марьяна, я Защитник, путешествовать по мирам — моя привилегия, если можно так сказать.

— Меня ты тоже Защитницей называл.

— Потому что чувствую в тебе потенциал. Но сейчас не важно. Тебя я смог переместить за счет своей энергии. Чтобы такое повторить, мне нужно очень много времени, чтобы скопить столько же. А сама ты не умеешь пока. Это долгие годы тренировок.

— Ясно. — Я взяла платок, который он протянул мне, и вытерла нос. — Есть еще кое-что, что требует решения. Я хочу развестись.

— Что, прости? — Иньяр напрягся.

— Извини, но этот брак по-любому недействительный. Мне казалось, что вижу сон, поэтому согласилась. Будь все по-настоящему…

— То что?! — перебил он, резко вскочив. — Отказалась бы?

— Конечно! — я тоже встала. — А на что ты рассчитывал? Украл девушку из ее мира, позвал замуж, а она и рада, с улыбкой пошлепала под венец?!

— Почему нет? — прошипел мужчина, метая черные молнии глазами. — После всего, что между нами было! Тебя ведь потянуло ко мне, как и меня к тебе!

— Секс не повод для знакомства! — вырвалось у меня. — Вернее, для брака.

— То есть ты просто… — он задохнулся от гнева. — Использовала меня ради постельных утех?!

— А что, так можно только мужчинам поступать? — почувствовала, как запылали уши и щеки.

— Ты!.. — Иньяр подошел вплотную. — Забудь о разводе, женщина! В роду Лунаэль никогда не случалось такого позора! И не будет! Ты — моя жена, отныне и навсегда!

Он развернулся на каблуках — так, что пол взвизгнул, и вылетел из спальни, рывком распахнув дверь.

Я осталась стоять, завернутая в простыню, глядя ему вслед.

Покосилась в зеркало — сбоку, зацепившись за волосы, свисала диадема. Взгляд безумный.

Даааа, вот это Марьяна сходила замуж!