Чертова баба, или Приют для фамильяров

Елена Амеличева, 2023

Я хотела свободы от опеки отца и мачехи. Нужно на время заключить фальшивый брак? Конечно, согласна! Что может пойти не так?Вскоре выяснилось – всё! Супруг оказался демоном – таким чертовски соблазнительным! А мне пришлось стать мамой двум сорванцам-демонятам. В довесок я получила приют для брошенных магами фамильяров, обзавелась злейшим врагом, который не упустит случая напакостить, и узнала множество чужих тайн. Даже тех, что прятал мой отец.Ненастоящий замуж вовсю грозит обернуться настоящей любовью, а еще надо фамильярчиков спасать! И, постойте, главное забыла! Муж демон-полукровка, а значит, черт. А я тогда кто? Чертова баба?!несносная героинякрасавец-чертвынужденный браклюбовь и страстьШушик – милаха хищнегг))океан юморащепотка хулиганствазубастые тайныХЭ

Глава 4. Приют фамильяров

На этот раз на первом этаже никого не оказалось.

— Ешь, кому сказала! Привереда какая нашлась! — тот же женский голос вошел в мозг раскаленным гвоздем. — Пока все не сожрешь, из-за стола не выйдешь!

Перед моими глазами тут же встала картинка из детства: я сижу за столом в доме кормилицы в деревне, куда меня отдала мать, после расставания с отцом решившая устраивать личную жизнь. В доме из светло-серого булыжника было не так уж и плохо, но вот характер «воспитательницы» оставлял желать лучшего.

Раздражительная, она вспыхивала мгновенно, и, скорая на расправу, нередко поднимала на меня свою тяжелую руку. А я ангелочком не являлась никогда и потому часто становилась камнем преткновением для ее гнева.

Особые проблемы у нас возникали на почве еды. Готовила эта злюка отвратительно, и ребенку, привыкшему к нормальным блюдам, было сложно даже нюхать то варево, которым его потчевали. В итоге на меня сначала орали, потом отвешивали подзатыльник, а то и вовсе пороли розгами.

А потом я повзрослела и поняла простую истину — с тобой обращаются так, как ты позволяешь. И однажды, когда кормилица надумала отвесить «рыжему наказанию» очередную оплеуху, я просто впилась в ее толстую ладонь зубами, со всей силы.

Поднялся вой — вперемешку с бранными словами. Мне прилетело стулом по спине, было очень больно. Но зато больше она никогда даже не пыталась ударить кусачее ведьмино отродье. Жизнь стала намного лучше.

Я вздрогнула, услышав знакомые слова:

— Жри, сказала!

Вошла на кухню и застыла, глядя на маленькую девочку с косичкой. Малышка сидела на детском стульчике, понурившись, на столе перед ней стояла миска с кашей — мерзкой даже на вид. Крупные слезки девочки капали прямо в серые комки, хрупкие плечики вздрагивали.

Плакала она совершенно бесшумно. Я знала, почему так — громко дети ревут, чтобы привлечь внимание и получить желаемое. А вот так плачут только от настоящей боли.

— Сейчас получишь ведь! — вскипела женщина в фартуке, стоявшая над крохой, уперев руки в пышные бока. — Тресну сейчас! — она замахнулась, и во мне вскипела ярость.

— Не смей, слышишь?! — прошипела я, метнувшись к столу. — Не трогай ребенка, гадина!

Вдарила по деревянной поверхности кулаком так, что тарелка подскочила. Девочка, вздрогнув, подняла на меня заплаканные глазенки. А вот ее истязательница и бровью не повела!

— Леди Редроуз, доброе утро, — совершенно спокойно сказала она и даже присела в реверансе. — Желаете, подам завтрак?

— Она тебя била? — проигнорировав ее, я посмотрела на малышку. — Не бойся, говори.

Та несмело кивнула.

— Как вас зовут? — едва сдерживая гнев, посмотрела на мерзкую повариху.

— Соломея.

— Вам не стыдно поднимать руку на ребенка, Соломея?

— А вам не стыдно лезть не в свое дело? — она лишь усмехнулась.

— Чей это ребенок?

— Теперь, выходит, ваш, — женщина прищурилась, наблюдая за моей реакцией.

— Как это? — до меня не сразу дошло.

— Это младшая дочь вашего мужа, господина Редроуза, от первой жены, почившей шесть лет назад.

— И вы так обращаетесь с дочерью Янура?

— А вы нажалуйтесь ему, — нахалка по-свойски мне подмигнула.

— Непременно, благодарю за совет, — съехидничала я.

Думала, леди Редроуз съежится и убежит? Еще чего! Моего характера даже мачеха боялась, уж с прислугой справлюсь как-нибудь!

— А пока что займитесь уборкой, — я взяла тарелку с злополучным варевом и наклонила ее, но оно даже не шелохнулось. — Ничего себе, она приросла к дну, что ли? — тряхнула с силой, и каша противными сгустками шлепнулась на пол.

— Ой! — девочка прикрыла рот ладошкой.

— Да что же вы!.. — служанка всплеснула руками.

— Простите, леди Редроуз такая неловкая, придется вам прибраться тут. Учтите — приду, проверю!

Под кипящими злостью маленькими голубыми глазками Соломеи я взяла со стола корзинку, положила туда хлеб, сыр, еще несколько вещей и протянула руку девочке.

— Пойдем на пикник?

— А можно? — она несмело улыбнулась и покосилась на повариху.

— Ты теперь моя падчерица, стало быть, только мне решать, что тебе можно, а что нет! Ну, идем?

— Идем! — кроха соскочила со стула и вложила маленькую холодную ладошку в мою руку.

— Покажешь, куда? — шепнула я, когда мы вышли из кухни. — Я ведь тут у вас ничего не знаю.

— Покажу, конечно! — она потянула меня к небольшой роще неподалеку.

Под тяжелым взглядом Соломеи мы двинулись к ней. В душе засвербило нехорошее предчувствие. Не умею я заводить друзей, это уж точно, не умею от слова совсем! Но уж лучше без них, чем лицемерить перед мерзкими тетками, которые не гнушаются бить таких замечательных крошек, как та, что сейчас улыбается во весь рот. Кстати, кажется, было сказано, что она младшая дочь Янура. Значит, есть еще и старшая?

***

С этого вопроса я и начала, когда мы расположились на живописной полянке неподалеку от небольшого пруда, из которого неслось оглушающее кваканье.

— Нет, миледи, — отозвалась девочка. — У меня есть только старший брат, Том.

— Зови меня Лолой, хорошо? — я достала из корзинки хлеб и отрезала ломоть. — А тебя, кстати, как зовут?

— Генриетта.

Ну надо же! Я хмыкнула. За что бедный Янур так с девочкой?

— Вот держи, — сделав бутерброд с колбасой и сыром, протянула ей. — Кушай.

— Спасибо, — она тут же впилась в него зубками. — Фкушно!

Еще бы! Явно получше каши на воде без сахара!

— Как же тебя ласково зовут?

— Никак, — девочка пожала плечиками.

— Нет, так нельзя. Генриетта — это такая графиня со шпицем под мышкой, и лет ей сто в обед.

— А на ужин двести!

— Именно, — я рассмеялась и заметила, как кроха морщится, потирая висок. — Голова болит?

— Немножечко, — она виновато улыбнулась.

— Еще бы она у тебя не болела, — пробурчала я, — тебе косу так туго заплели, что удивительно, как глаза вообще закрываются. Кто плел? Дай догадаюсь — Соломея?

— Она, — малышка вздохнула.

— Иди сюда, — я быстро расплела ее волосы и по плечам крошки рассыпались удивительно красивые каштановые кудри. — Так куда лучше!

— И голова не болит! — она расхохоталась и помотала головой.

Солнечные зайчики, запутавшись в густых локонах, заставили их ослепительно засиять. Я намотала прядку на палец и отпустила. Та соскочила упругой пружинкой. Красота же ведь, зачем такую прятать?

— Знаю, как буду тебя звать! — сообщила девочке. — Пружинка! Ты не против?

— Совершенно не против!

Я сделала и себе бутерброд, а малышке протянула яблоко, и спросила, ткнув пальцем в мрачные развалины на горизонте.

— А что там такое, Пружинка?

— Это был фамильный замок Редроузов. Но во время войны магов и демонов его захватили и разрушили.

— Жаль, — протянула я. — Даже сейчас видно, что он был великолепным!

— В библиотеке есть книги с гравюрами, где он еще целый, — сообщила кроха. — Говорят, тут бывал сам Люцифер! Но Соломея говорит, что это враки.

— А она давно у вас работает?

— Со смерти мамы, — Пружинка погрустнела. — Мамочка умерла, когда производила меня на свет. Так все говорят. Потому и приехала Соломея, она сестра моей мамы.

— Выходит, твоя тетя?

— Да, Лола.

— Ясно.

Не все так просто, выходит. Вот откуда растут ноги у наглости этой особы. Хозяйкой себя при вдовце с двумя детьми почувствовала. А может, и вовсе решила у сестры эстафету принять. Да уж, ей мое появление точно радости не добавило. Надо с ней ухо востро держать, не нравится она мне.

— Ну, наелась? — я встала, получив кивок крохи. — А теперь идем гулять. И для пищеварения полезно, и как экскурсия сойдет! Покажешь мне, что у вас и как, Пружинка?

— Конечно, покажу, Лолочка!

***

Закончилась наша экскурсия около построек за домом.

— Это скотный двор? — спросила я девочку.

— В какой-то степени, — она захихикала. — Идем!

Взяв меня за руку, малышка потянула меня за собой. Мы зашли за небольшой домик и попали на задний двор. В его центре, под раскидистым красавцем-дубом скучал белый жеребец, лениво жующий сено.

— Знакомься, это Пегас, — Пружинка подвела меня к нему.

— Рада познакомиться, Пегас, — провела рукой по крупу этого красавца.

Горячая шелковистая кожа заскользила под кончиками пальцев. А потом…

Яркая белая вспышка ослепила меня. Инстинктивно прижав к себе девочку, я тут же отступила назад. А когда свет рассеялся, опадая в воздухе, будто «снежинки», у меня даже дар речи пропал! Вместо обычного коня передо мной стоял самый настоящий Пегас — с раскинувшимися во всю ширь сияющими крыльями!

— Ты ему понравилась, — поделилась Пружинка, улыбаясь во весь рот. — Он не всем свои крылья показывает!

— Он?.. — лишь смогла пробормотать я, не в силах оторвать глаза от красавца-коня.

— Он фамильяр, да, — кивнула малышка.

— А почему такое чудо здесь? Где его маг?

Фамильяр — крылатый конь! Да все маги за такое готовы абсолютно на все!

— Пегас не летает, к сожалению, — девочка подошла к нему и погладила по голове, которую он тут же склонил к ней.

Пегас довольно зафыркал и даже, как мне показалось, улыбнулся. Хотя, все может быть, это же волшебное животное.

— Крылья проявляются только на минуту, а потом гаснут, — в подтверждение ее слов сияние померкло. — Поэтому маг от него отказался, — Пружинка погрустнела. — Бросил умирать.

Если от фамильяра отказывается его наперсник, животное болеет, чахнет и гибнет. Сердца у них, что ли, нет, у этих волшебников?! Как же можно так поступать?..

— А моя мама привезла его сюда, — продолжила девочка. — Она говорила, что тут особое место. И что всех можно спасти любовью! Так она говорила, мне Том рассказывал.

Мудрая была женщина!

— Пегас стал первым в мамином приюте для фамильяров, — продолжила рассказывать девочка.

— Есть еще питомцы?

— Много! — глаза малышки заискрились. — Но все показываются, когда сами хотят. А в остальное время они невидимы.

— Здорово! — искренне восхитилась я.

— Пррррривет! — с ветки над моей головой свесилось что-то круглое и пушистое.

Растопырив лапки, оно раскрыло кожистые серые крылья, которые сделали его похожим на большого мотылька с пушистым коричневым брюшком.

— Стррррррашно? — осведомился этот милаха.

— Очень, — с трудом сдержав улыбку, я кивнула.

— Я хищнеггг! Вампирррр! — продолжал малыш, раскачиваясь на ветке вниз головой — с двумя ушками, глазками-бусинками и парой крохотных клыков, один из которых рос криво, добавляя ему обаяния.

— На самом деле, он летучая мышка, — шепнула Пружинка.

— Неправда! — возмутился фамильяр. — Я летучая лисица! И я хииииищнегггг! И… Ай! — сорвавшись с ветки, он шлепнулся на мои ладони, которые успела подставить в последний момент. — Пасябушки! — отряхнулся и вгляделся в меня. — А ты кто?

— Это моя мачеха, — представила нас девочка. — Лола, а это Шушик.

— Шушик Шустрикович, — поправил он и важно кивнул, шаркнув лапкой по моей руке, отвешивая церемонный поклон. — Приятно познакомиться, миледи!

— И мне приятно, — улыбнулась ему. — Будем дружить?

— Непременно будем! — он вспорхнул с моей ладони и приземлился на плечо. — Тогда зови Шушиком, друзьям можно!

П-пух! И он исчез! Ух ты, и правда, магия!

— Все фамильяры тут живут, да? — я обвела глазами постройки.

— Да, и это все-все папа сделал, сам! — похвасталась Пружинка. — У него золотые руки, все так говорят.

— А где он, кстати?

— Слышишь?

Я прислушалась. Да, какие-то равномерные удары.

— Это он! — девочка снова взяла меня за руку и потащила за собой. — Пойдем, сама увидишь!

***

И я увидела — сначала навес из кольев и досок под соломенной крышей, а потом и его самого, моего демона. Наполовину обнаженный, он легко взмахивал огромным молотом, обрушивая его на раскаленную добела заготовку на наковальне. Мышцы, играя под атласной, лоснящейся от пота кожей, упруго ходили ходуном, делая мужчину похожим на сильного, опасного хищника. Огонь из горна создавал вокруг демона алый ореол.

Я замерла, попросту любуясь и ни о чем не думая. Это же настоящее искусство — быть таким красивым!

Наверное, так бы и пялилась, если бы не поняла, что он, в свою очередь, уставился на меня. Нахмурившись, подхватил щипцами выкованную штучку и опустил в бадью с водой. Раскаленное железо зашипело, оглушив, и помогло выйти из ступора. А потом Янур перевел взгляд на Пружинку и…

Зашипел еще громче железяки в воде!

— Ты чего? — пробормотала я.

— Кто расплел ей косы?! — процедил сквозь стиснутые зубы, не сводя глаз с локонов дочери.

— Я расплела.

— Верни, как было!

— Зачем? Ей больно было от тугой косы.

— Верни, сказал!

— И не подумаю! У меня нет привычки издеваться над детьми!

— Я приказываю сделать, как было! — яростным рыком сорвалось с его губ, но потом я подхватила бадью с водой и с удовольствием выплеснула в его лицо.

Демон замолчал, обтекая.

Расприказывался он тут, видите ли!

— Охладился? — осведомилась, изогнув бровь. — Рада за тебя. А теперь успокойся. Ты ребенка пугаешь.

Я шагнула к побледневшей Пружинке и обхватила ее за плечи.

— Мало над ней эта Соломея измывается, так еще и ты, родной отец, добавляешь, вместо того, чтобы защищать?

Крошка обхватила меня ручонками и уткнулась лицом в мое платье.

— Ты здесь до дня Урожая, не стоит устанавливать свои порядки, — раздраженно бросил Янур, отвернувшись.

— Ты сам взял в жены ведьму, дорогой демон, — съязвила в ответ. — Придется потерпеть!

Глухое рычание стало мне ответом.