Наследники графа. Александрин

Елена Андреевна Тюрина, 2014

Любовные приключения, личные трагедии, опасности и риск – всего этого в избытке при дворе великолепного Короля-Солнце. А ещё договорные браки. Но что если двое не могут и не хотят быть вместе? Им всё равно придётся. Так за них решила судьба в лице родителей. Смирятся ли они?

Глава 1. Виконт и виконтесса

Коты где-то внизу затянули такую тоскливую, протяжную, многоголосую песню, что и не понять сразу, дуэль там у них или серенада в честь прекрасной дамы. Эти нещадно режущие слух звуки совершенно не добавляли романтики её первому вечеру в статусе супруги. Было слышно, как по дорожке парка проехал экипаж. Должно быть, кто-то из гостей покидает поместье.

Виконтесса отошла от окна. Супруг должен был вот-вот появиться, поэтому она принялась торопливо переодеваться в почти невесомую батистовую сорочку, подготовленную специально для первой ночи. Анна не видела, что муж уже вошел и смотрит на ее отражение в зеркале.

— У тебя красивое тело.

— Откуда ты знаешь? — встрепенулась юная виконтесса, выпутываясь из пены батиста. — Ты ведь не подсматривал?

Он улыбнулся, вспоминая только что увиденное.

— Все, — сообщила она и вышла из-за ширмы. — Я тебе нравлюсь?

Перед ним стоял хрупкий ангел с распущенными длинными волосами, сияющими золотом в свете свечей. Молодой человек едва сдерживался, чтобы не наброситься на Анну с поцелуями. Арман боялся напугать ее, свою теперь уже законную супругу, излишней спешкой.

— Чудачка! Конечно, ты мне нравишься! — сказал он.

Черные волосы, мягкими волнами обрамлявшие лицо, смягчали его несколько надменные черты. Она невольно залюбовалась красотой сияющих светлых глаз мужа.

— Я хочу тебя и очень сильно тебя люблю. Я так долго мечтал об этой минуте! — добавил виконт.

Анна не была готова услышать столь откровенные речи. Она отвернулась, чтобы скрыть свое замешательство.

— Что-то не так? — спросил Арман.

— Меня смущают твои слова, — ответила девушка. — Я ведь воспитывалась в монастыре.

Молодой человек не стал комментировать ее слова. Сердце виконтессы колотилось, как сумасшедшее. Она безумно боялась того, что должно было случиться.

— Пожалуйста, погаси свечи.

— Зачем?

— Я очень прошу тебя, — взволновано сказала Анна. — Погаси.

— Хорошо, если ты настаиваешь.

Девушка кивнула. Виконт выполнил ее просьбу. По тому привычному движению, с каким молодой муж притянул ее к себе, она поняла, что он не раз имел дело с женским полом. Чтобы не испугать, не стал трогать ночную рубашку, только целовал ее губы и лицо. Рукой провел по небольшой аккуратной груди, почти не защищенной тонкой тканью. Анна закрыла глаза. По телу прокатилась теплая волна. Но страхи не давали расслабиться. Когда виконт, наконец, вошел в нее, она глухо вскрикнула. Терпела, закусив губу и крепко зажмурившись.

Утром, когда Арман встал и прошел к кувшину с водой, Анна украдкой посмотрела на мужа. Ее взору впервые открылось его обнаженное тело — мускулистое, с широкими плечами, узкими бедрами и красиво очерченными прямыми ногами. Он заметил, с каким любопытством его рассматривают и едва заметно улыбнулся. Снова лег с ней рядом, поцеловал в губы. Анна положила голову ему на грудь. Поглаживая ее волосы, он вдруг произнес тихо и задумчиво:

— Однажды ты будешь носить моего ребенка.

Они лежали так еще некоторое время — просто молчали и обнимались.

— Хочешь, я принесу вишен? Их собрали сегодня утром. Ты любишь вишни? — неожиданно спросил Арман.

— Конечно, но это может сделать служанка.

— Нет, я сам принесу их тебе.

Виконт встал, надел халат и вышел. Когда он вернулся, его взору представилась более чем неожиданная картина: молодая жена с напуганным видом стояла у стены, неловко прикрываясь своей ночной сорочкой, а его мать тщательно исследовала простынь на кровати. Полотна балдахина неистово колыхались от ее порывистых движений. Арман замер в дверях и нахмурился.

— Что вы делаете, матушка?

— Ну вот, наконец-то, — вместо ответа проговорила графиня. — Всего пара капелек. Я это забираю.

Она стянула простынь с супружеского ложа и вышла, не удостоив невестку даже взглядом. Виконт последовал за ней.

— Графиня, вы объясните, что это значит?

— А вы разве не знаете, Арман, что так принято? Простынь с кровью молодой жены после первой брачной ночи полагается сохранять.

— Так бесцеремонно врываться в спальню — тоже входит в эту традицию?

— Разве я была бесцеремонна? Вот когда после первой ночи с вашим батюшкой к нам в спальню явились его мать, тетки и сестры — вот это было бесцеремонно.

— Это унизительно.

— Ничего, хочет быть графиней — привыкнет, — с ноткой злорадства бросила мадам де Куси.

— В первую очередь Анна хочет быть моей женой.

— Это она так сказала? — усмехнулась женщина.

— Да, она любит меня не за то, кто я.

— Вы наивны, сын. А я ей не верю.

— Почему?

— Потому что она очень юная и бедная. А юные нищие девушки бывают врушки, — пожала плечами графиня.

Пораженный виконт ничего не ответил на слова матери. Графиня же улыбнулась сыну и потрепала его по волосам:

— Даже не верится, что этот красивый мужчина и есть то дитя, которое я когда-то родила в жестоких муках.

Случившееся окончательно выбило Анну из колеи. Она всхлипывала, уткнувшись лицом в плечо мужа.

— Графиня не верила, что я целомудренна! — тихо пожаловалась девушка.

— Не принимай все это на свой счет. Я два года постигал военную науку на море, а когда вернулся, всех волновал только один вопрос — когда я женюсь. И главное — на ком. Мне в жены даже прочили одну красотку. И теперь графиня просто не может смириться с тем, что я ослушался, сам выбрав себе жену. Но скоро она успокоится.

— Замужем даже суровее, чем в Древней Спарте. Там, по крайней мере, сразу скидывали в пропасть и не мучили.

Такое сравнение насмешило виконта.

— Откуда ты знаешь про законы Спарты?

— Монахини дали мне хорошее образование. А то, что они не рассказывали, я узнавала из книг в библиотеке. Пробиралась туда ночью и читала.

— Могу тебя успокоить — девочек спартанское воспитание не касалось. И вообще то, что слабых мальчиков сбрасывали в одно из ущелий Тайгетовых гор — миф, который описал Платон.

–…А почему ты не захотел жениться на той девушке?

— Потому что она мне не нравилась. Злющая, словно Горгона, — пошутил виконт.

— Медуза Горгона на самом деле не злая. Ее заколдовали, — стала с серьезным видом пояснять Анна. — Это грустная история. Убить спящую, беременную, заколдованную женщину[1]… Как можно после этого называть Персея героем?

Арман удивленно посмотрел на жену.

— Интересное умозаключение. Особенно для твоего возраста.

Когда молодой виконт Арман де Куси де Монмирай решил жениться на юной сироте Анне де Боул, вся его семья восстала против этого брака. И в первую очередь мать, статс-дама королевы Марии Медичи Изабелла де Куси.

Семья жила в старом замке близ Монмирая на северо-востоке Франции, в провинции Шампань. Отец виконта, граф де Куси, был соратником старого короля Генриха IV и являлся одним из тех, кто поддержал его в борьбе за трон. Поэтому род графа, и так бывший одной из ветвей знатнейшей французской фамилии Монморанси, пользовался огромным уважением как при дворе, так и во всей Франции. Породниться с Куси желали многие дворяне. Но двадцатипятилетний виконт, единственный наследник огромного состояния, не спешил связывать себя узами брака. После окончания коллежа Арман несколько лет плавал на военном корабле. Ему даже прочили блестящую карьеру на военно-морском поприще. Однако молодой человек вскоре бросил эту затею, решив, что ему ближе дипломатия, и поступил в Парижский университет.

Виконт повстречал будущую супругу в мае 1619 года во время одной из конных прогулок во владениях отца.

Анна бежала по тропинке, подпрыгивая от избытка чувств. Она любила тут гулять и наслаждаться одиночеством. В последнее время жизнь в доме деда все сильнее тяготила ее. Когда позади раздался конский топот, девушка оглянулась. Красивый молодой человек в костюме цвета слоновой кости и роскошном коричневом плаще спешился. Держа под уздцы коня, он с интересом рассматривал ее. Анне стало невероятно стыдно, когда она поняла, что незнакомец видел, как она по-детски прыгает по тропинке.

— Добрый день, мадемуазель, — сказал молодой человек приятным низким голосом, от которого по спине юной блондинки пробежали мурашки. — Я вас искал.

Понимая, что впервые в жизни видит этого господина, Анна, конечно же, не поверила.

— Что за ерунда? — не очень вежливо фыркнула она.

— Честное слово, — заверил брюнет. — Сегодня отправляясь на прогулку, я решил, что найду самую красивую девушку во Франции, и вот мне повезло.

Анна улыбнулась. Она стояла, спрятав руки за спиной — поза, привычная со времен монастыря, куда мадемуазель де Боул была отдана дедом на воспитание. Девушка рассматривала незнакомца. Широкие плечи, густые темные волосы, потрясающий профиль, чувственное, умное, очень привлекательное лицо, классическая линия подбородка, синие глаза… Арман всегда производил на женщин неизгладимое впечатление, хотя редко придавал этому значение.

— Почему вы здесь одна? — спросил юноша.

— Я всегда здесь гуляю сама, — растерялась блондинка.

— Тогда давайте прогуляемся вместе, — с лукавым видом предложил виконт. — Я провожу вас до дома.

— Хорошо, месье, — уже приветливей отозвалась девушка.

— Как вас зовут?

— Анна.

— А меня Арман.

Обычно уверенная в себе, мадемуазель де Боул держалась очень застенчиво. Ей было неловко за свою скромную одежду и за то, что у нее даже нет гувернантки или компаньонки, которая могла бы сопровождать ее во время прогулок. А еще она была очарована новым знакомым. И было заметно, что юная красавица тоже произвела на Армана чрезвычайно сильное впечатление.

Они долго гуляли, болтая о всякой чепухе. Сначала больше говорил он, но постепенно Анна тоже стала что-то рассказывать. Под конец она совсем оживилась, и даже звонко смеялась его шуткам.

— Если завтра вы не придете в это же время на это же место, — сказал молодой человек. — То я объявлю вас в розыск, и по вашему следу ринутся все ищейки страны.

— В таком случае я лучше приду, — смеясь, ответила девушка.

Она и не догадывалась, что можно быть счастливой до такой степени. Каждый раз встречаясь взглядом с Арманом, она понимала, что он ощущает то же самое. Глаза обоих теперь постоянно светились радостным светом.

Такие встречи стали частыми. И надо отдать должное виконту — он никогда не позволял себе ничего лишнего. А в начале лета сделал Анне предложение, тут же объявив о помолвке родителям.

Девушка была внучкой разорившегося дворянина, мать родила ее от какого-то моряка-англичанина. Тот оказался еще и протестантом. Таким образом, маленькая блондиночка с ангельской внешностью стала позором для своей семьи. Удачное замужество ей не светило, поскольку никакого приданого за семнадцатилетнюю внучку дед не давал. Всем ее богатством были очаровательная внешность, а также исключительной красоты и силы голос. Но виконта и не интересовало ее приданое. Он по-настоящему влюбился впервые в жизни и собирался, не смотря ни на что, сделать любимую своей супругой.

Никто не одобрил желание наследника жениться на бесприданнице. Хорошее происхождение девушки тоже ставилось под сомнение.

— Изабо, я думаю, наш сын уже давно в состоянии отвечать за свои поступки и жить своим умом, — пытался все же поддержать выбор Армана граф де Куси.

Но графиня хоть и слушалась мужа во всем, тут была непримирима. И, тем не менее, виконт добился своего.

День свадьбы стал для Анны днем искренних эмоций и фальшивых улыбок. Поэтому когда он, наконец, подошел к концу, девушка вздохнула почти с облегчением. Почти… Ведь вереди было самое пугающее.

То пренебрежительное отношение, которое Анна сразу почувствовала в доме супруга, проявлялось все яснее. Согласно распоряжению графини де Куси, никто не явился помогать девушке подготовиться к первой брачной ночи. По мнению матери виконта, нечего было оказывать этой проходимке столько чести.

Анна справилась сама. Ей не впервой было самостоятельно расшнуровывать корсет и вынимать из волос многочисленные шпильки. Небрежно сброшенное роскошное свадебное платье нежно розового цвета осталось лежать на кресле… Лиф сего одеяния был расшит серебром и отделан драгоценными камнями, рассыпанными по ткани как маленькие сверкающие звездочки, а верхнюю юбку украшали вышитые цветы и ленты[2].

* * *

Изабелла де Куси, считавшая брак сына мезальянсом, вскоре все же смирилась, поняв, что плебейская супруга виконта прекрасно воспитана и умна. Но мнения своего не поменяла. Через год после свадьбы скончался граф де Куси, а еще через три года, не дождавшись столь желанных внуков, почила его жена.

Так вышло, что наследника молодая графиня подарила супругу лишь через пять лет брака. Это был мальчик, получивший в честь деда имя Ангеранн-Ренард де Куси де Монмирай. Первые роды прошли на удивление быстро. А вот второй сын, родившийся спустя четыре года, появлялся на свет тяжело.

В ту ночь графиня проснулась от тянущей боли в животе. Позвала старую служанку Луизу, помнившую ее супруга еще мальчишкой. Старуха, закатив пышные рукава и склонившись над мадам де Куси, ощупала живот.

— Дитя уже опустилось. Ничего, родите быстро. Хоть и тощая, но бедра широкие. Тем более вторые роды…

У старой Луизы было сосредоточенное лицо. Приказала девушкам принести чистых полотенец, нагреть воды. Схватки усилились, и молодая графиня закусила губу, напряглась. Застонала, откидываясь на подушку. Нахлынули боль и безразличие. Думала только о том, чтобы это все скорее закончилось.

Но время тянулось томительно. Свечи в комнате догорели, служанка зажгла еще. Граф то ходил по коридору, то останавливался напротив ее двери. Из комнаты Анны донесся стон. Потом вскрик. Опять стон. Слышалось бормотание Луизы.

Что-то шло не так. Ребенок упорно не хотел появляться на свет. Уставшая, ослабевшая, плохо соображающая графиня то теряла сознание, то приходила в себя. Луиза постоянно была рядом. Обтирая ее лицо влажным полотенцем, подавая стакан с водой. Уже совсем расцвело, когда младенец, наконец, издал первый писк. Его мать лежала в глубоком обмороке и не знала, что произвела на свет мальчика.

— Ребенок здоровенький, доношенный. А вот мать слишком слаба, — сказала Луиза, заворачивая в пелены дитя. — Кровь не останавливается. Доктора надо звать.

Арман осторожно взял у старухи новорожденного. В комнате было душно и пахло кровью.

За доктором послали еще ночью, поэтому он приехал быстро. Осмотрел так и не приходившую в себя женщину.

— Она выживет? — спросил граф.

Он и сам двигался медленно, устало после бессонной, полной переживаний ночи.

— Думаю, вам нужно быть готовым ко всему. Увы.

Графиня вся горела, бредила. Однако днем кровотечение у нее прекратилось.

— Она выносливая. Будет жить, — с уверенностью заявила Луиза.

Служанка днем и ночью сидела у постели госпожи. Спала тут же в кресле.

Прошло уже несколько дней, было раннее утро, и солнце нещадно светило в окно, когда Луиза буквально подпрыгнула от разбудившего ее голоса:

— Где он? Покажите мне ребенка.

— О, Господи! Напугала-то как! — вскочила, хлопая сонными глазами, словно сова, старуха. — Наконец-то очнулась!

— Где ребенок? — повторила Анна.

— Сейчас, сейчас принесу мальчика.

Однако первым делом Луиза поспешила к графу.

— Мадам в себя пришла! Требует сына! Вставать вздумала, идти за ним. Совсем обезумела, после такой потери крови где только силы берутся подняться!

— Отнесите графине ребенка, — приказал граф де Куси кормилице.

Он вошел в спальню жены вместе с несшей младенца женщиной. Та осторожно передала мальчика матери. Темный пушок на голове, светлое личико, синие глаза…

— Сын… — произнесла Анна, величественно и спокойно глядя на завернутого в белоснежную ткань младенца.

В свете ложившихся на постель между полотнами балдахина солнечных лучей она казалась невероятно прекрасной, словно окруженной сиянием…

Ребенку было решено дать имя Армэль-Валентин. Маленький виконт рос на удивление крепким и здоровеньким.

В год его рождения граф де Куси получил дипломатическую должность в Испании, и семья покинула Францию. Они пока даже не догадывались, что впереди их ждет еще одно радостное событие — появление на свет дочери. А также первый в жизни серьезный разлад…

[1] Медуза Горгона была беременная от изнасиловавшего ее Посейдона. Заколдовала Медузу Афина за то, что та хотела состязаться с ней в красоте.

[2] В 16–17 веках подвенечное платье белого цвета надеть могла лишь «Христова невеста», т. е. девушка, которая захотела посвятить себя Богу, уйти в монастырь. «Обычные» невесты же шли под венец в платьях розового или светло-голубого цвета. Темные цвета не использовались совсем.