Я так тебя ждала

Елена Безрукова

— Ты беременна, — сказал он, держа в руках результаты моих анализов. — Что? — обалдела я. Откуда он узнал? — Не знала? В ответ я молчала. Знала, но говорить не собиралась. Такой отец моему ребёнку не нужен. — От кого ты беременна? — Острый взгляд замер на моем лице. Ревность? С чего бы? Ведь у него есть своя семья. — Как мои результаты попали к тебе? — Ты думала, что от меня реально что-то скрыть? Так кто отец ребёнка? «Ты!» — хотелось крикнуть мне, но делать этого нельзя… *** Этой беременности не должно было случиться… Но с судьбой не поспорить, и теперь я ношу его ребёнка.

10.

ЛАДА.

— А в школу вы в нашем штате ходили?

Я начала уставать от странных вопросов этого мужчины. Он представился психиатром… Зачем они вызвали его? Я что — похожа на психа? Хотя… может, и похожа. Вряд ли я выгляжу сейчас здоровым человеком. Да и являюсь таковым очень вряд ли. Что физически, что морально от прежней меня почти ничего не осталось. Только боль и оболочка для неё — моё переломанное тело.

Зачем я только выжила? Чтобы слушать эти дурацкие вопросы и терпеть этот унизительный для меня осмотр? Может, они меня ещё транквилизаторы заставят глотать как ненормальную?

— Я не… не хочу общаться, — ответила я, уткнувшись в одеяло носом. Повернуться на бок почему-то было очень трудно, и я могла отвернуть от доктора лишь голову.

— Я понимаю, — сказал мужчина приятным, баюкающим голосом. Он говорил со мной на английском, но я, конечно, прекрасно его понимала, ведь мы эмигрировали в США, когда я была совсем маленькой. — Но побеседовать мне с вами необходимо — ведь сделана заявка от вашего лечащего врача доктора Старкова.

— Прекрасно, — вдруг стала злиться я. — Так вот кто меня считает ненормальной и подослал вас?!

— Да, заявку на осмотр вас специалистом-психиатром сделал доктор Старков, — повторил спокойно мужчина. — И я также считаю, что вам необходима наша помощь.

— А если я скажу, что мне она не нужна?

— Ваш лечащий врач считает иначе. Я — тоже. И чем быстрее вы пойдёте нам навстречу, тем быстрее придёте в себя, вам станет легче.

— Приду в себя?! — попыталась я сесть на кровати. С трудом, но у меня это вышло. Почти, я полусидела на подушке. Видимо, от злости. — Вы вообще карту мою открывали? Я ребёнка потеряла… Понимаете? Ребёнка! Как скоро после такого можно прийти в себя?!

Я сама не заметила, как по щекам побежали новые дорожки слёз. Ну зачем они со мной говорят об этом? Напоминают, снова лезвием по сердцу режут… Впрочем, я вру сама себе — мне и не удавалось забыть об этом, даже на краткий миг. Даже во сне я вижу снова всё это… Как меня осматривает врач, потому что больше боли я вынести не могла, как созывает бригаду врачей на экстренную операцию, как я слышу их разговоры, пока ещё не уснула от наркоза… Они говорили о том, что умерший плод следует удалить, всё почистить, иначе я тоже умру. Обсуждали, сколько дней я терпела боли, когда поняла, что ребёнка больше не стало. Понимала, но отпустить просто не могла. На что я надеялась, не знаю… Возможно, Старков не так уж и не прав, что мне нужен психиатр…

— Милая девочка, — присел доктор напротив меня, поставив стул у кровати. Его синие глаза, умудрённые опытом, смотрели словно в самое сердце. — Ты пережила большую потерю. Я прекрасно понимаю это. Только мир не остановился. Ты продолжаешь жить, тебя спасли — значит, тебе ещё рано вслед за твоим малышом. У тебя есть родители, которые переживают, не спят ночами и очень ждут своего ребёнка домой. А он капризничает, не хочет лечиться и помочь самому себе.

— Для меня… этот мир остановился, — пробормотала я, крепче сжимая одеяло кулаками, чтобы не начать рыдать во всё горло. Рома, наш ребёнок… Эти боли в теле… Очень больно. И внутри, и снаружи… Никакими таблетками этой боли не запить. Что может понимать этот доктор? У него дети не умирали. Надеюсь…

— Ты не одна такое пережила, милая, — ласково, почти по-отечески говорил со мной доктор. Он даже перестал меня так злить, как вначале своими глупыми вопросами, которые казались мне настолько неуместными здесь и сейчас, что я просто молчала или отвечала однозначно, сухо и коротко. — Есть сотни, тысячи других женщин, переживших то же самое. И большинство с этой болью справились, научились жить дальше. Построили новые отношения, дождались нового чуда.

Нового чуда… Это он о ребёнке?

Я не могу пока думать о других детях… Они как будто все ничего не понимают!

Я прикрыла веки, чтобы отгородиться от доктора. Ещё сильнее закуталась в одеяло, чтобы по максимуму ничего не слышать. С трубками, которые подключили к моим рукам, это сделать было не очень легко, но уж как смогла… Когда же он уйдёт? Когда они все оставят меня в покое?

— Мы хотим тебе помочь, — продолжил говорить он, не получив от меня ответа. — Я выпишу тебе таблетки, и…

— Я не псих! — заявила я.

— А это и не таблетки для психов, как ты выразилась, — пояснил доктор. — Это просто хорошее успокоительное. Тебе станет легче.

Я промолчала снова. Что тут говорить, когда они всё здесь за меня решили?

Одной таблеткой меньше, одной — больше… Может, хоть отравлюсь?

— Значит, я передам рекомендации доктору Старкову.

Я продолжила смотреть в стенку. На доктора больше не реагировала, словно никого в палате больше и не было, кроме меня и медсестры палаты интенсивной терапии.

— Поправляйтесь, Лада, — сказал он и отправился на выход. Слава богу. — До свидания.

Да вот хотелось бы надеяться, что никакого свидания у нас больше не состоится…

Не успела я вздохнуть спокойно, как в дверях с психиатром столкнулась молодая женщина. Тоже в медицинском костюме. Я только и поджала губы — Старков приволок мне ещё одного специалиста на осмотр?

— А, здравствуйте, Стелла, — поздоровался с ней психиатр.

— Добрый вечер, — ответила она ему. — А что — вас пригласили на осмотр?

— Конечно, — сказал мужчина. — Иначе зачем я здесь? Моё отделение находится двумя этажами выше.

— Да-да, — откликнулась Стелла. — Тогда я заключение могу передать Старкову, я как раз от него, и потом к нему.

— Спасибо, но оно пока ещё не готово, — произнёс доктор. — Как раз сейчас собираюсь зайти к Константину Николаевичу и на словах пока рассказать все необходимые рекомендации. Он у себя, в кабинете главного врача?

— Да, он там. Готовимся к проверке же…

— Ну да… Тогда всего доброго, Стелла.

— Всего доброго, доктор Стоун.

Мужчина наконец покинул палату, а женщина, наоборот, подошла ко мне.

Красивая, очень ухоженная. Я бы не дала ей больше тридцати.

— Добрый вечер, — вежливо улыбнулась она мне. — Мне нужно замерить вам давление, температуру и пульс. Вы позволите?

— Замеряйте… — ответила я, наблюдая, как она садится рядом на стул, на котором до этого сидел психиатр.

Стелла подготовила тонометр и принялась измерять давление. Что ж, когда мне не задают глупых вопросов, не пытаются лезть в душу, а занимаются лишь ремонтом тела, мне немного легче…

— Ну что же, есть небольшая температура, но для вашего состояния это нормально, — закончила с осмотром она. — Пульс и давление также в пределах нормы. Бульон пила пациент?

Этот вопрос доктор Стрельцова, как было указано на бейдже, задала уже Дженни, медсестре палаты интенсивной терапии.

— Да, пила, когда приходили родители Лады. Мама покормила её с ложки, — ответила ей Дженни. — А вечерний уже не стала. Не притронулась даже.

Стелла перевела взгляд умных зелёных глаз на меня.

— Я не хочу, — предугадала я её логичный вопрос.

— А надо, — изогнула одну бровь Стелла. — Иначе вы долго не поправитесь, а наше отделение будут обвинять в неумении лечить. Предлагаете нам кормить вас с ложечки?

— Я предлагаю вам всем оставить меня в покое, — заявила я.

— Хм, — хмыкнула доктор. — Пока это невозможно — ваше здоровье требует присутствия возле вас медицинских работников.

— А что, задавать глупые вопросы — входит тоже в лечение?

— Это не глупые вопросы, — покачала она головой. — Питание важно для восстановления тканей хотя бы. Или вы хотите и дальше не иметь возможности даже сесть нормально? Нравится состояние овоща в ваши…

Она раскрыла карту с личными данными.

–…Двадцать три года?

— Нет, не нравится, — отозвалась я с сарказмом. — Ещё один глупый вопрос.

— Тогда нужно есть. Завтра уже будет жидкая каша. С бульонов можно уходить.

— Прекрасная новость, — равнодушно ответила я и отвернулась уже от неё.

Как же они мне надоели…

— Что ж… — встала Стелла на ноги. Моя компания ей тоже не особенно понравилась. — Все данные я внесла в карту и передам вашему лечащему врачу. Выздоравливайте. Доброго вечера.

Она даже не стала дожидаться моего ответа и ушла. Впрочем, я бы ей всё равно не ответила.

***

СТАРКОВ.

— Константин Николаевич, можно?

Я поднял голову и встретился взглядом с психиатром Тони Стоуном.

— Да, конечно, — выкинул я стаканчик из-под кофе в урну и указал рукой на кресло напротив своего стола. — Слушаю вас.

— Я по поводу Лады Воронцовой, — сказал Тони, когда сел.

— Так, — внимательно посмотрел я на него. — В карту внесли?

— Да, сейчас внесу, — ответил он. — Сначала решил зайти к вам… Девушка очень плоха. Я опасаюсь за её душевное здоровье…