Миссия

Елена Минькина, 2020

Можно ли, обладая уникальными способностями, стать счастливой? Или такие люди обречены быть марионетками в руках у более сильных кукловодов? Эмили, американка с русскими корнями, умеет читать чужие мысли и может словом убить человека. Эти способности раскрылись в спецшколе американских спецслужб. Ее посылают в Россию убить крупного бизнесмена. Эмили выполняет задание, но возвращаться не спешит, потому что встретила настоящую любовь – Виктора. Ее хозяева грозятся убить Виктора, если Эмили не вернется. Ей предстоит сложный выбор: остаться и подвергнуть опасности жизнь любимого человека или уехать и выглядеть в его глазах предательницей любви.

От автора

Все живые существа и неодушевленные предметы в нашем мире созданы из одного и того же материала — из энергии. Энергии принимают формы, которые человеческий мозг обрабатывает, и люди видят их глазами. Мы реагируем на других людей, события, происходящие с нами, чувствуем запахи, звуки. Все это создает наш мир, который мы видим день за днем. Именно наше отношение к миру и создает реальность, в которой мы живем.

Мы воспринимаем этот мир сквозь призму своих взглядов, идей, вкусов и убеждений. Все, что происходит с нами в жизни, есть наше отражение. Мы все воздействуем друг на друга. Наша энергия способна как исцелять, так и разрушать.

Каждый может создавать любую Вселенную для себя. Причем, у человека, который будет находиться рядом, мир может коренным образом отличаться от вашего. Главное, чтобы этот мир был позитивным, здоровым и радостным. Именно для этого нам дана жизнь.

1

Эмили проснулась оттого, что почувствовала, как чьи-то чужие холодные руки обнимают ее за талию. Она вздрогнула, но глаза открывать не стала, притворяясь спящей. Что-то неприятное впилось в живот. Нет, это все-таки не руки. Тогда что? Нож? Пистолет? Она инстинктивно поняла: двигаться нельзя… Пока еще нельзя…

За стеной комнаты раздавались неясные звуки, словно кто-то двигал мебель, за окном слышался приглушенный шум машин… Эмили напрягла слух, пытаясь понять, есть ли кто в комнате рядом с ней. Если да, то должно быть слышно дыхание этого человека. Похоже, никого нет. Но что же так неприятно давит на живот?

Затаив дыхание, Эмили чуть приоткрыла глаза. Никого… Она обвела взором комнату и поняла, что лежит на огромной кровати в совершенно незнакомом помещении. Сквозь большое окно, задернутое плотной портьерой, несмело просачивался свет.

Рядом с кроватью стояли две тумбочки, справа — комод, отделанный причудливой инкрустацией, а слева камин, похоже, ненастоящий. На каминной полке громоздились высокие старинные часы, позолоченные, украшенные причудливыми белоснежными ангелочками.

Ее взор переместился на платяной шкаф с зеркальной дверцей. Эмили увидела свое отражение и тут же испуганно зажмурилась. Темные круги под глазами, встревоженный взгляд, лишняя складка на животе… Почему-то складка на животе раздражала больше всего.

Стараясь отвлечься, она подумала: «Скорей всего, я в номере отеля, причем не по своей воле. Видимо, меня похитили и поместили сюда. Номер явно дорогой, такие бывают только в пятизвёздочных отелях. Я никогда бы не стала его снимать — бюджет у меня только на три звезды».

Эмили подождала еще немного и начала медленно вставать. Часы показывали семь часов, но непонятно — утра или вечера. По свету, проникающему сквозь портьеры, она предположила, что сейчас утро, но это неточно…

Шумно вздохнув, Эмили потянулась и почувствовала колющую боль в области пупка. Задрав майку, обнаружила странный пояс. Похоже, именно он причина боли. Она дотронулась до него рукой: пояс был холодным, гладким, сделанным из незнакомого материала. Он был нетвердым, но, видимо, крепким — нож его точно не возьмет.

Что же произошло? Она точно помнила, что прилетела в Россию — наконец-то сбылась мечта вернуться сюда снова. Из аэропорта поехала на такси в гостиницу, расположенную на окраине Москвы. С момента, когда она села в машину, и начался провал в памяти.

Эмили тяжело вздохнула и широко открыла глаза. Осторожно, пытаясь не делать резких движений, села. На ней, кроме трусов и майки, ничего не было. Джинсы, свитер и лифчик были аккуратно сложены на кресле.

«Выходит, какой-то урод трогал меня?!»

Ее обдало жаркой волной гнева и отвращения. Эмили попыталась быстро справиться со своими чувствами: глубоко вдохнула и выдохнула, как учили. Сразу почувствовала облегчение, лишь где-то глубоко в сердце остался маленький островок холодного страха.

Спустив ноги с кровати, она коснулась пальцами пушистого ковра и осторожно встала. Надо побыстрее накинуть на себя одежду, пока кто-нибудь не пришел сюда. А в том, что кто-то придет, она не сомневалась. Иначе зачем она здесь и зачем на ней этот странный пояс? Эмили надеялась, что скоро получит ответы на все вопросы.

Нащупав пояс еще раз, она провела по нему пальцем. Он был гладкий, но на уровне позвоночника, прямо посередине, в поясе имелась выемка. Эмили нажала на нее и тут же охнула от острой боли, пронзившей тело. Она выгнула спину и рухнула на кровать. Хотелось закричать, но спазм боли пережал горло, и Эмили чуть не потеряла сознание. Девушка судорожно обхватила подушку руками, уткнулась в нее и, натянув одеяло на голову, стала ждать, пока боль уйдет.

Вскоре она смогла спокойно дышать и повторила попытку встать с кровати. На этот раз это ей быстро удалось. Эмили натянула на себя джинсы, лифчик, футболку и подошла к окну. Осторожно отодвинула портьеру и выглянула вниз. Увидела Красную площадь и мавзолей Ленина. Затем подошла к входной двери и попробовала ее открыть. Однако сколько ни дергала за ручку, дверь не поддавалась.

Эмили стала обследовать номер. Заглянула в шкаф. Он был пуст, не считая махрового белого халата, висящего на плечиках, с заткнутыми в карман тапочками. Девушка достала тапочки. Они оказались на два размера больше. Но топать по полу босыми ногами было неприятно, а ее кроссовки исчезли бесследно. Она проверила все ящики комода и тумбочек, однако ключа от входной двери не нашла.

«Меня заперли. Странно. В отелях двери из номера всегда можно было открыть изнутри без ключа».

На папке, лежащей на столе, Эмили прочитала название отеля, хотя уже и так знала, что это за отель. Судьба каким-то образом занесла ее сюда снова. Семь лет назад она останавливалась здесь с Виктором — богатым русским бизнесменом, ученым.

Эмили потерла виски. Как быстро бежит время! Здесь, в местном ресторане «Квадрум», они ужинали, а потом занимались любовью в шикарном номере-люкс на седьмом этаже. Именно в этом отеле она забеременела. Это было так глупо! В сумочке лежал презерватив, но Эмили, влюбленная в Виктора по уши, совсем про него забыла.

Воспоминания о нем были связаны с жуткой трагедией и причиняли огромную боль, поэтому она старалась избегать их.

За стеной послышались приглушенные голоса, говорили явно по-русски. Эмили приложила ухо к стене, но не смогла разобрать ни слова. Скорей всего, люди находились не в соседнем номере, а в коридоре. Раздался звук шагов. Она метнулась к двери и снова прислушалась. Мимо проходили двое мужчин, оба говорили по-английски.

«Может, закричать? — подумала Эмили, — позвать их на помощь?»

В ту же секунду раздался резкий телефонный звонок. Эмили вздрогнула и с удивлением посмотрела на телефон. Осторожно, почти на цыпочках, подошла к нему, предполагая, что сейчас, наконец, получит ответы на свои вопросы, потому что никто не должен был звонить ей сейчас.

Она взяла трубку и приложила ее к уху.

— Привет, дорогая! Если ты взяла трубку, значит, проснулась, — произнес низкий мужской голос на английском языке.

Этот голос был не знаком Эмили. Она судорожно вздохнула.

— Здравствуйте, — взволнованно ответила Эмили. — Кто вы? Почему я здесь? Что вам от меня надо?

— Анна, ты задаешь много вопросов!

«Почему он называет меня Анной?! — по спине девушки пробежал холодок страха. — Откуда им известно это имя?! Что они знают про меня?! Это невозможно! Все летит к черту… Но, если так, почему я еще жива?»

— Тебя шокирует, что я так тебя называю, хотя по документам ты Эмили?! — мужчина словно прочитал ее мысли.

Ей хотелось закричать: «Да, придурок, меня это шокирует!», но она сдержалась. Стиснув зубы, чтобы не сказать лишнее, Эмили медленно опустилась на кровать и теснее прижала трубку к уху. Мужской голос был тихим и приятным, говорил он на английском почти без акцента.

— Как понимаешь, ты попала в отель не случайно. Сейчас я приду к тебе в комнату и, поверь, любая попытка напасть на меня будет жестоко наказана. Я позвонил, чтобы ты не наделала глупостей. Удар током может быть очень сильным, я бы даже сказал смертельным…

— Кто вы?

— Я твой друг…

— Разве друг может причинить вред?

— Вред?! — мужчина рассмеялся. — Я не собираюсь вредить тебе и постараюсь сделать все возможное, чтобы ты осталась жива.

— Хорошо, приходите. Обещаю, что не трону вас. Просто хочу разобраться, что происходит.

— Прекрасно. Я уже здесь, рядом.

Через минуту входная дверь распахнулась, и Эмили увидела мужчину. Средних лет, высокого роста, стройный, одет в строгий костюм, белую рубашку с темно-синим галстуком. Не мужчина мечты, но что-то в его облике зацепило ее. Эмили с интересом рассматривала его. Он подошел к ней и сел рядом на кровать. Его глаза словно сверлили Эмили.

В комнате повисло молчание — оба изучали друг друга. Девушка попыталась прочесть его мысли, но не получилось.

— Почему вы назвали меня Анной? — она заговорила первой.

Вместо ответа мужчина неожиданно поцеловал ей руку. Эмили опешила, а он улыбнулся.

— Тебе мое поведение кажется странным? Ты очень красива, Анна, — он сделал акцент на слове «Анна», будто нарочно дразнил ее.

Девушка резко отдернула руку. Ее ресницы дрогнули, она попыталась справиться с собой.

«Глаза мужчины так похожи на глаза Виктора! Но это не он. Этот тип явно заигрывает со мной. Самое отвратительное, что мне приятно! Но это не Виктор, это враг!»

Она быстро взяла себя в руки и перешла на русский язык.

— Почему вы заперли меня здесь? Кто вы?

— Какая разница, кто мы? — мужчина тоже заговорил на русском. — Если даже я сообщу название нашей организации, это ничего не изменит. Сейчас я хочу тебе сказать только одно: ты нужна нам.

— Вам? Зачем? Вы знаете, кто я?

— Конечно, знаем, — незнакомец кивнул. — Но скажу сразу, я не уполномочен отвечать на все твои вопросы. В твоих интересах их пока не задавать. Поверь, лучше сидеть здесь, чем в тюрьме. У тебя будет дня два-три. Это время понадобится на адаптацию к поясу, надетому на тебя. Ты должна будешь в мельчайших подробностях вспомнить свое детство, особенно до шести лет. Для нас это очень важно.

— Это невозможно, — прошептала Эмили.

— Почему? — искренне удивился мужчина.

— Потому что я уже много раз пыталась это сделать, потому я сирота, потому что хочу вспомнить, как выглядели мои настоящие родители…

— Сделать самостоятельно ты это не сможешь — тебе стерли память…

— Стерли?! Разве такое возможно?!

— К сожалению, да. Я открою тебе твою тайну — это произошло, когда тебе исполнилось шесть лет. Тебя вывезли из России, ты — русская…

«Он читал мое личное дело?! Вывезли из России?! Откуда он знает?!»

Она понимала, что незваный гость говорит правду, но попыталась возразить.

— Вы врете! Мои родители — американцы! Да, у моей мамы русские предки, но она не была в России. Я гражданка США, и вы должны сообщить в посольство, что я нахожусь здесь.

— Зачем, Анна? У нас на твой счет свои интересы.

Эмили выдохнула, попыталась остаться спокойной — сейчас это самое главное.

— С семи лет я жила в приемной семье, потому что с мамой и братом попала в автокатастрофу. Они погибли, а я чудом выжила. У меня была черепно-мозговая травма, поэтому период своей жизни до шести лет я не помню.

— Я могу помочь. Хочешь узнать о себе все? Мы знаем о тебе то, чего не знаешь ты. Это твое фото? — мужчина достал из кармана снимок и протянул его девушке.

На черно-белой фотографии Эмилия увидела девочку лет шести с огромными испуганными глазами и короткими взъерошенными волосами. Это был, безусловно, ее снимок. Она почувствовала себя маленькой, неуверенной и беззащитной.

— Ничего не понимаю! Откуда у вас этот снимок? Кто я?

— На этот вопрос ты нам и ответишь, — ответил он, улыбнувшись.

Эмили потерла виски, у нее начала болеть голова — так бывало всегда, когда она волновалась.

— Я очень хочу вспомнить своих родителей и себя, — вздохнула Эмили. — Мне сообщили, что я жила с мамой на ферме. Мне часто снился лес, там не было электричества, не было школы… Но это только мои догадки…

Мужчина рассмеялся.

— Ты говорила, твоя мать погибла в автокатастрофе? Ну, сама подумай: у твоей матери не было электричества и был автомобиль. Где логика?

— Что смешного? — Эмили пожала плечами. — Возможно, она ездила на такси?!

— Возможно. Но ты пыталась найти свой дом?

Девушка кивнула.

— Я нашла свой дом в Америке, но не своих родителей. Моя мама бесследно исчезла вместе со мной и моим братом, нам с ним тогда было около года. Где мы жили потом, не знаю. В моем деле написано, что информация о местонахождении моей мамы скрыта. Я до сих пор не теряю надежды найти ее и, если ваш пояс поможет вспомнить…

— Мы поможем тебе сделать это, — быстро перебил ее мужчина. — Я сейчас уйду и вернусь через пару дней. Но, возможно, сюда придет кто-то другой, это не важно. Пока тебе нельзя говорить всю правду, иначе ты не вспомнишь…

— Почему вы не можете мне рассказать все сейчас?

— Так устроено подсознание. Я многого не понимаю, просто подчиняюсь приказам начальства. Ты расслабься, подумай о прошлом, и пояс поможет тебе вспомнить все. Сейчас он настраивается на твое подсознание. Когда начнешь вспоминать детство, тебе достаточно будет просто подумать о себе маленькой, и пояс включится в работу. И ты сможешь вспомнить все, даже момент твоего рождения, если захочешь…

— Хорошо. Интересно, а принимать ванну я смогу в поясе?

— Конечно, — кивнул незнакомец, — он водонепроницаемый. Только смотри, без глупостей, не делай попыток сбежать, это бесполезно. Если хочешь не испытывать адскую боль, будь благоразумной. Наш человек будет приносить тебе еду в номер. За тобой наблюдают круглосуточно, здесь установлена скрытая камера.

Мужчина поднялся и пошел к выходу.

— Надеюсь, в туалетной комнате камеры нет?! — прокричала она ему вслед.

Он обернулся и расплылся в улыбке.

— Нет.

— И на том спасибо, — девушка выдохнула с облегчением.

Оставшись одна в номере, Эмили прилегла на кровать и включила телевизор, настроила его на канал МузТВ. Обычно телевизор она не смотрела, но лежать одной в пустой комнате и ничего не делать было невыносимо. Ей предстояло как-то убить время.

«Кто же запер меня здесь? ФСБ? Или кто-то еще? У загадочного посетителя нет военной выправки, однако он упомянул про начальство… Как пережить эти два дня?! Что будет со мной дальше?»

Впервые кто-то управлял ею. Эмили всегда была независимой, сама планировала свою жизнь. А сейчас превратилась в марионетку. Странное, незнакомое ощущение…

«Пояс считывает мои мысли… Это означает только одно — о прошлой работе лучше не думать. Люди, которые заперли меня здесь, явно сильнее. А мне казалось, с моим даром я неуязвима. Если повезет, и вырвусь из этой ситуации, что будет дальше?»

Эмили приехала в Россию, потому что захотела поставить окончательную точку в событиях, произошедших здесь шесть лет назад. Или не точку? Она просто хотела вернуть любимого. Знала, что больше не хочет делать то, что делала раньше.

«Этот мужчина сказал, что я нужна им. Мой шеф в Америке постоянно говорил то же самое. Они хотят использовать мой дар. Но с меня хватит, я больше не работаю ни на кого. Я приняла это решение и выполню его».

Как бы ей хотелось вернуть любимого, забыть свое недавнее прошлое, встретиться с Виктором и остаться с ним навсегда. Но ее предательство… Да, она предала его, но сделала это только ради того, чтобы спасти ему жизнь.

Эмили понимала: если вернется в Америку и продолжит жить как жила, так вот и будет стареть, никому не нужная, ни для кого не желанная, с нарастающим в душе чувством отчаяния, сидя на депрессантах. Подобная перспектива приводила ее в ужас.

Забыть Виктора она так и не смогла, и никогда не сможет, но вот помнит ли он ее? Ей тридцать три года, у нее нет друзей, ее никогда не приглашает на званые обеды и ужины, она сидит в своем большом доме на острове возле океана, и ее сердце переполнено страданием…

Она тряхнула головой, пытаясь отогнать мрачные мысли.

«Хорошо, допустим, я смогу освободиться от тюремщиков, но где гарантия, что Виктор простит меня? Что произойдет? Ответ один: придется вернуться в Америку. А что потом? Я точно больше никогда не выйду замуж, но рядом со мной всегда будет кто-то, с кем я буду проводить свободное время и вести половую жизнь».

Эмили вздохнула. Она понимала, что в ее возрасте это необходимо. Но не хотела такой жизни. Она мечтала, чтобы у нее были муж, дети, все как у всех!

«У всех?! — горько возразила она себе мысленно. — Но я не такая, как все!»

Ей удалили матку, теперь она считала себя неполноценной. А Виктор так хотел ребенка… «Но можно же взять суррогатную мать», — подумала она робко, ругая себя за то, что за шесть лет ни разу не позвонила Виктору, не объяснилась.

Эмили не хотела никого, кроме Виктора. Мысль о другом мужчине переворачивала ее сознание.

«Виктор идеальный! Как бы сложилась моя судьба, если бы тогда, шесть лет назад, наша новорожденная дочь не умерла?»

Горестная складка пролегла возле губ. Она закрыла лицо руками, стараясь не разрыдаться. Эмили осознавала, ей все равно пришлось бы уехать из России, потому что ей пригрозили, что убьют Виктора.

«Господи, какая невыносимая боль, — вздохнула Эмили и вспомнила о поясе. — Когда же он начнет работать? Ах, да, мужчина сказал, надо подумать о детстве».

Но ей не хотелось этого. Ей хотелось думать только о любимом. За шесть лет, проведенных на острове, она поняла, что лучше него никого нет на свете. Ее дядя Константин привозил на остров молодых людей, но они всегда оказывались не такими, как Виктор. И сейчас она призналась себе, что в каждом мужчине искала Виктора.

Ей встречались то слишком нахальные, то чересчур тихие и скромные, то очень шумные, любящие покрасоваться, то, напротив, чрезмерно незаметные и скучные, то заурядные, то щеголеватые, одержимые погоней за деньгами, карьерой. Дядя хотел, чтобы она продолжила их род, подал идею о суррогатной матери, но она ни одного из них не смогла полюбить.

Эмилия ждала, что появится такой же, как Виктор. Она не собиралась идти на компромисс, соглашаться на посредственность. Ждала долго… Не дождавшись, вновь прилетела в Россию, к нему, к своему любимому.

Она вынуждена была признаться себе, что лучше него никого нет на свете. Если не нашла такого, как Виктор, обаятельного, легкого в общении, остроумного и внешне привлекательного, значит, надо найти именно его и сделать все возможное, чтобы вернуть то, что потеряла.

Эмили горестно вздохнула, встала с кровати и медленно обошла номер, пытаясь угадать, где спрятана видеокамера. Сейчас у нее было только одно огромное желание — сбежать отсюда. Эта мысль просто сводила ее с ума!

Но через несколько секунд она поняла, что не может сосредоточиться, не может выполнить то, что хочет, будто кто-то невидимый укладывал ее на кровать и решал за нее, что делать. Эмили разозлилась. Не в ее характере подчиняться: если ей что-то диктовали, она тут же делала все наоборот.

«Что ж, — раздраженно подумала она, — хотите, чтобы я вспоминала детство? Вот назло вам буду думать о Викторе».

Походив по номеру, она снова легла на кровать и подумала о Викторе. Яркая картинка их знакомства поплыла у нее перед глазами. Исчез номер, исчезло все вокруг, и Эмили неведомым образом перенеслась в прошлое.

2

Знакомство произошло в нью-йоркском аэропорту возле стойки регистрации. Эмили летела в Москву на свое первое важное задание по чужому паспорту. Тогда ее звали Анной. Она стояла возле стойки и ругалась с сотрудником компании — тот никак не хотел давать ей место у окна, предлагая в проходе. Виктор подошел к ней и решил проблему мгновенно — купил ей билет в бизнес-класс, возле окна, как она и хотела.

В самолете Виктор сидел рядом с ней, и все десять часов полета они не сомкнули глаз. Говорили на разные темы и обнаружили, что у них очень много общего: они любили одни и те же фильмы, им нравились одни и те же писатели, оба увлекались горными лыжами, и у обоих на это увлечение не хватало времени.

Виктор сообщил, что занимается генетикой, закончил Первый Московский государственный медицинский университет имени Сеченова. Учебе он посвятил десять лет жизни, пять лет назад получил огромное наследство от отца и открыл свой медицинский центр. У него есть лаборатория, и один раз в неделю он читает лекции в университете.

Эмили слушала, затаив дыхание. Она внутренне содрогнулась: «Сейчас придется врать. Нельзя же с первым встречным откровенничать о том, что я — секретный агент ЦРУ, закончила специальный колледж при этом заведении для детей с особыми способностями. Колледж… Господи, сколько всего связано с ним… Но об этом ему говорить нельзя».

Ей очень хотелось понравиться Виктору.

— А чем занимаешься ты? — спросил он.

— У меня своя фирма, — соврала она.

— Фирма? Как здорово! Где ты училась?

— Я закончила Гарвардский университет в Кембридже, училась в школе дизайна, но у меня только бакалавр.

— Ты успешна?

— Фирма приносит доход, и мне хватает на жизнь, на путешествия.

Мучительный и резкий звонок телефона вернул ее в реальность. Она порывисто села на кровати и протянула руку к трубке. Прижала ее к уху и не услышала ничего.

«Что это за звонок? Возможно, ангелы-хранители помогли? О господи, что я наделала?! — запаниковала Эмили. — Пояс ведь считывает все мои мысли! Я — бывший секретный агент ЦРУ! Зачем я вообще подумала об этом?! — Эмили обхватила руками голову. — Зачем я вспомнила это?!»

Живот сжался ледяным комом, сердце бешено заухало. Она попыталась успокоить его руками, положила их на грудь, пытаясь дышать глубоко и медленно.

«Я выдала себя!» — на глаза навернулись слезы.

В ночь перед поездкой ей снился вещий сон. Она не придала ему значения, а жаль. Сны не раз спасали ей жизнь. В этом сне Эмили увидела себя в глубокой яме, наполненной змеями. Мерзкие, холодные и скользкие, они обхватывали ее тело и тащили куда-то вниз, в свою нору. Тогда она проснулась от своего крика и поняла, что жутко боится смерти… или будущего? Надо было отложить поездку в Россию…

Сердце потихоньку успокаивалось, и Эмили начала рассуждать: «Симпатичный мужчина, который приходил ко мне сегодня, пообещал помочь. Хотя, скорей всего, врал. Не поможет. Я пыталась считать его мысли, но впервые не смогла это сделать. Возможно, из-за пояса? Но если они знают, что я здесь была под именем Анна, значит, им известно и остальное… О Викторе тоже… Пора смириться с тем, что я в ловушке, и противник гораздо сильнее меня. Я стала очень странной. Почему, очнувшись здесь, я так не испугалась, как испугалась сейчас, когда пошли воспоминания о Викторе?»

Этот обруч будто не на талию надет, а на голову. Ну, точно, как шлем, который каким-то образом копается в мозгах, пытаясь выведать самое сокровенное.

«Все, не буду больше вспоминать, — твердо решила про себя Эмили и вскоре почувствовала, что «шлему» это не понравилось.

Она заметила, что его стенки начали расти, утолщаться, он приобретал вес, угрожая раздавить голову. Эмили отметила, что невидимый «шлем» стал невесомым, как только она решила продолжить воспоминания. Девушка облегченно вздохнула, и в то же время страх пошел волной от сердца. Она поняла, что «шлем» управляет ее мыслями. Сейчас это было самое худшее. Эмили уткнулась носом в подушку, шумно и глубоко задышала, пытаясь успокоить себя.

Через минуту она перестала бороться с собой, осознав, что бой проигран, полностью расслабилась и отдала себя на волю судьбы: пусть будет, что будет. Если нельзя ничего изменить, значит, надо переждать это спокойно.

Эмили провалилась в прошлое и перестала контролировать свои мысли. И через секунду уже физически ощутила себя рядом с любимым.

— Зачем ты летишь в Россию? — наклонился к ней Виктор.

— Просто хочу посмотреть на эту страну, никогда здесь не была. К тому же я знаю русский язык, говорю и думаю на нем. Моя мама была русской, и приемные родители позаботились о том, чтобы я не забыла этот язык, чему я несказанно рада.

— Ты сирота?

— Папа умер сразу после моего рождения, а мама погибла в автокатастрофе. Я была с ней и чудом осталась жива.

— Прости, тебе, наверное, неприятно говорить об этом, — Виктор с участием посмотрел на нее.

— Мне все равно, я их вообще не помню, — поспешно отозвалась она.

— Я могу показать тебе Москву и Питер, это два самых интересных города.

Эмили почувствовала, как запылали щеки. Это было так странно — краснеть она перестала еще в восемнадцать лет.

— Мне так неудобно отрывать вас от дел, — промямлила она, заикаясь.

— На этот раз я сам хочу оторваться от них, — он улыбнулся.

Жаркая волна пробежала по ее телу. Его глаза, синие, как небо, были совсем рядом с ее лицом. Ей захотелось, чтобы он поцеловал ее. Она еле сдержалась, чтобы не сказать ему об этом, хотя знала, что ее взгляд давно выдал эту тайну.

Эмили глубоко вздохнула, отстранилась от Виктора и стала смотреть в иллюминатор на огромные и пышные, словно пена в ванне, облака.

«Эмили… Нет, надо забыть это имя! Сейчас я Анна».

— Все, — сказал Виктор резко и решительно, — мы переходим на «ты». Заметь, я уже перешел, очередь за тобой.

— Да, — отозвалась она растерянно, — я согласна.

«Он мне очень симпатичен! Со мной такое впервые в жизни!»

— Напиши здесь имя своего любимого актера, — Виктор протянул ей свою руку, — и я тоже напишу. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Написать на руке? Зачем? — она засмеялась.

— Мы можем сейчас позвать бортпроводницу и попросить ее принести бумагу, но это займет время. Я не могу ждать, пиши.

Когда она показала ему свою ладонь, он увидел, что написала она то же имя, что и он — Пьер Ришар.

— Такое со мной впервые! — Виктор присвистнул. — Мы с тобой будто росли вместе! Напиши свой любимый фрукт, любимую страну…

«Бедный Виктор, он не знает, что я читаю мысли…»

Она поймала волну Виктора и подыгрывала ему. Любимым фруктом у него был дуриан, а любимой страной — Таиланд.

— Когда ты была там? — изумленно спросил он.

— Двенадцать лет назад. Мне тогда исполнилось пятнадцать, и родители подарили мне эту поездку. Я попала в летний лагерь в Британскую школу.

— На Пхукете?

Она кивнула.

— Я тоже там находился именно двенадцать лет назад, мне было двадцать три года. Только не говори, что это было в июле…

— Именно в июле это и было, — она рассмеялась.

— Просто мистика какая-то! Тогда еще один вопрос: когда ты в последний раз каталась на горных лыжах?

Она подумала, считывая его мысли.

— Два года назад в январе, курорт называется Киллингтон, это двести пятьдесят километров от Бостона, ты, наверное, не знаешь…

— Я тоже там катался в это время! Понимаешь?! Мы постоянно были где-то рядом, и вот, наконец, судьба свела нас! Фантастика! Знаешь, я женюсь на тебе! Ты нарожаешь мне кучу ребятишек. Ты же не против?

— Я не так представляла этот момент, — Эмили засмеялась. — Мне хотелось чего-то особенного. И потом, давай поближе узнаем друг друга. Я тебе сразу признаюсь: у меня еще не было сексуального опыта. И я хочу, чтобы все это случилось по любви и после свадьбы…

— Согласен. Я все сделаю, чтобы ты полюбила меня. Думаю, в Америку ты больше не вернешься?

Ее сердце колотилось от счастья. Хотелось завоевать этого мужчину, а что будет дальше, в ту минуту ей было все равно. Но она понимала, что не сможет остаться с ним, хозяева не отпустят ее. И стала бороться со своим чувством.

«Нет, Виктор, ты не проберешься ко мне в сердце. Не заморочишь мне голову и не заставишь поверить, что это по-настоящему, что это на всю жизнь. Ты не будешь мне ничего обещать. И я тоже ничего тебе не обещаю. Я просто отдам тебе свою девственность, и потом мы расстанемся навсегда».

Виктор обнял ее, привлек к себе и поцеловал. Это был самый долгий и самый сладкий поцелуй в ее жизни! С этой минуты они не расставались.

Так прошел месяц, самый счастливый в ее жизни! Читая мысли Виктора, ей было легко удивлять его, предугадывая малейшее желание. Стоило ему подумать о чем-нибудь, например: «А хорошо бы съесть мороженое», как она тут же покупала его.

Они посещали выставки, музеи, концерты. И вот однажды он пригласил ее на ужин в ресторан этой самой гостиницы. Она много раз смотрела фильмы, где главный герой делал предложение своей любимой. Более красивого предложения руки и сердца, чем сделал Виктор, она не видела. Он пригласил артистов, которые пели для нее, Анна и Виктор танцевали, не замечая никого вокруг, а в конце вечера Виктор встал перед ней на колено и протянул ей кольцо.

— Я самый счастливый человек на свете, — воскликнул он. — Никого я не любил так сильно, как тебя! Ты выйдешь за меня?!

Забыв обо всем на свете, она бросилась к нему на шею.

— Я самая счастливая девушка в мире! Я люблю тебя, Виктор, и хочу быть с тобой! И еще… Больше не могу ждать, безумно хочу тебя… — Она тут же испугалась своих слов и посмотрела на него с тревогой и виновато. — Выглядит так, будто я вешаюсь тебе на шею?

— Нет, — Виктор засмеялся. — Ты думаешь так же, как я. Словно читаешь мои мысли и произносишь их вслух. Сегодня я снял номер в этой гостинице. Мы останемся здесь на ночь, а завтра я отвезу тебя ко мне домой навсегда и познакомлю с мамой. После этой ночи я буду считать тебя своей женой.

Она помнила каждую мелочь той прекрасной ночи. В номере Виктор шагнул к ней и поцеловал, больше не в силах сдерживать свою страсть. Ей казалось, что ее подхватил и понес мощный и неудержимый поток, которому невозможно сопротивляться.

Виктор взялся за подол ее блузки и медленно поднял вверх. Когда его руки скользнули по ее голой груди, Анна выгнула спину. Он прервал поцелуй. Она зарылась пальцами ему в волосы, словно пытаясь удержать.

Он медленно раздевал ее, долго гладил тело, прикасался к нему губами. Взаимное влечение нарастало и превращало их кровь в электрический ток. Господи, как это было прекрасно! Она чувствовала, как ее тянет к нему и ей хочется только одного — слиться с ним. Пусть он войдет в нее прямо сейчас, она хотела этого, молила об этом.

Он прижал ее спиной к спинке кровати, снял с себя рубашку и отшвырнул прочь. Анна прижалась к нему, и он застонал. Виктор расстегнул ей юбку, и девушка попыталась помочь ему сбросить ее через ноги, но юбка застряла где-то на бедрах. В конце концов, Виктор просто стащил с нее юбку ногой, и она упала на пол. Анна отстранилась от него.

— Анна, что ты делаешь со мной? — застонал Виктор.

Его сердце бешено колотилось. Анна уже была готова отдаться ему, но вдруг остановилась.

— Подожди, — пробормотала она, — мне надо взять презерватив. Он в моей сумочке.

— Зачем? — удивленно произнес Виктор. — Я же тебя замуж позвал…

Он закрыл ее рот поцелуем и стремительно вошел в нее. Анна вскрикнула, пытаясь остановить его.

— Ты уверен?!

Он не ответил, еще глубже проникая в нее, и она поддалась ему, отключилась. Безоглядно отдавалась ему. Лишь иногда мелькала мысль: «Кажется, я совсем потеряла разум! И я так счастлива!».

Настолько хорошо, как той ночью, ей никогда не было. Они льнули друг к другу так, словно сила, исходящая от их тел, могла заставить исчезнуть все, что их разделяло. В какой-то момент так и произошло, и Анне захотелось, чтобы время остановилось, и она осталась бы в этом мгновении навсегда.

Потом, когда все закончилось, они лежали, вцепившись друг в друга так крепко, что от пальцев на их телах могли остаться синяки. Виктор уткнулся в шею Анны.

— Если ты забеременеешь после этой ночи, — прошептал он, — я буду самым счастливым человеком на свете!

Анна пришла в себя и горестно вздохнула: «Господи, возможно, пронесет, мне нельзя иметь детей!» Это был один из пунктов ее контракта с хозяевами…

3

После первой ночи их близости Анна проснулась рано утром, в комнате было еще темно. Виктор уже не спал, наблюдал, как она заморгала, потом повернула голову и увидела, что он на нее смотрит. Ее волосы были взъерошены и рассыпались по подушке. Она сделала глубокий вдох, словно на нее навалилось что-то тяжелое, невыносимое. И тут же ее накрыл жгучий страх: «Что я делаю?!»

— Ты такая красивая, Аннушка, — прошептал Виктор. — Мне до сих пор не верится, что я нашел тебя. А мог бы пройти мимо той стойки регистрации… Но увидел тебя, и меня, словно магнитом развернуло к тебе. Девочка моя, что с тобой происходит? Ты вся дрожишь!

Она попыталась взять себя в руки, но по щекам уже бежали слезы. Он нежно обнял ее и прижал к себе.

— Ничего не бойся! Думаешь, я смогу обидеть тебя? Я никогда тебя не брошу, слышишь? Сегодня познакомлю тебя с мамой, ты будешь жить в моем доме.

Страх прошел мгновенно, как только теплые губы Виктора коснулись ее глаз.

— Виктор, — всхлипнула девушка, — я должна вернуться в Америку. У меня там работа, контракт…

— Об этом не может быть и речи, — сказал он строго, — теперь ты моя жена. И у меня достаточно денег, чтобы обеспечить тебя. Твою дизайнерскую фирму мы продадим через риэлторов, сыграем свадьбу и оправимся в свадебное путешествие на Мальдивы. Ты там была?

Она покачала головой.

— Я тоже не был. Но слышал, это место создано Богом специально, чтобы молодожены проводили там свой медовый месяц.

Она погладила его по щеке, и он тут же поцеловал ее руку.

«Может быть, сейчас открыться ему? — подумала Анна. — Но это ничего не изменит. Все равно придется исчезнуть из его жизни…»

Ей вдруг захотелось попасть на необитаемый остров с Виктором, стать невидимой для всех, чтобы все забыли о том, что она есть, о ее даре. Но это невозможно. А если все-таки остаться в России? Тогда придется сдаться местным властям. А это обвинение в измене Родине и смерть…

Она запуталась: писала липовые доносы в свою организацию о том, как идет разработка человека, которого она должна убрать, хотя к выполнению задания так и не приступила. И от этого ей становилось еще хуже. Ее задание было тяжелым, начальство понимало это и не ограничивало во времени, но все когда-то должно закончиться…

4

Виктор жил недалеко от Рублево-Успенского шоссе. Вначале они ехали по асфальтовой дороге, затем свернули на узкую грунтовку, идущую через лес.

Анна волновалась. Виктор почувствовал это. Их взгляды встретились, и на мгновение между ними возникло что-то очень теплое, приятное, возбуждающее, что-то такое, что Анна, с ее жизненным и эмоциональным опытом, была не в состоянии объяснить.

В этот раз она намеренно отказалась читать его мысли. Отвернулась и стала смотреть на открывшуюся впереди дорогу. Деревья немного отступили, стало светлее, дорога чуть расширилась, и вскоре они въехали в широкие чугунные ворота.

Виктор остановил машину и выключил мотор. Анна встревоженно взглянула на него, он ободряюще улыбнулся в ответ и, протянув руку, похлопал ее по сложенным на коленях ладошкам.

— Любимая моя, не бойся, что ты так напряжена? Ты точно понравишься моей маме.

Анна опустила стекло, и в машину ворвался приятный, сладкий, напоенный запахами земли воздух, звенящий от пения птиц.

— Виктор, это просто рай на Земле! Какой здесь чистый воздух! — воскликнула она.

— Да, разница с Москвой ощутимая, — сказал он, открывая ей дверь и подавая руку.

Огромный дом поразил Анну. Выстроенный в стиле барокко и выдержанный в идеальных пропорциях, с узкими высокими окнами, изящными колоннами, округлыми балконами, обрамленными мраморными балясинами, широкой открытой террасой, он будто парил в воздухе, казался нереальным, ненастоящим. Крыша, увенчанная большим стеклянным куполом, пропускала много света и делала дом светлым и праздничным. Территория вокруг была элегантной и ухоженной: тенистый парк со скамейками для отдыха, небольшое озеро, убегающий куда-то ручеек, небольшой пруд с альпийской горкой…

«Это не просто дом, — подумала Анна, — это целый дворец. Тысяча квадратных метров, не меньше».

Виктор улыбнулся, словно прочел ее мысли.

— Этот дом, — с гордостью произнес он, — тысяча двести квадратов вместе с гаражом, достался мне от отца. Он выстроил его в надежде, что я женюсь, и у нас будет большая семья.

— Почему умер твой папа?

— Рак простаты. Врачи не смогли его спасти. Мы возили его лечиться в Израиль, но было уже поздно.

— Откуда у твоего отца такие деньги?

— В девяностых он оказался в нужном месте, школьный друг вытащил его из Нальчика, откуда они оба родом, и взял в свой бизнес. Они занимались поставкой металла за границу, мы тогда сказочно разбогатели. Отец построил этот дом, мне тогда было тринадцать лет. Дому уже двадцать два года. Я тогда просто с ума сходил от счастья, что у меня, наконец, появилась своя комната, до этого мы с братом спали на полу, в одной комнате с родителями. У нас с братом разница в возрасте была восемь лет.

— Была?

— Да, он погиб, — Виктор тяжело вздохнул.

— Погиб?! Как это случилось?

— Он ликвидировал аварию на Чернобыльской АЭС. Столько времени прошло, а мама до сих пор не может оправиться. Папа умер десять лет назад. Как ты понимаешь, это не добавило ей здоровья.

— Сколько лет твоей маме?

— Шестьдесят семь, но она выглядит на все восемьдесят, и немного странная.

— Не волнуйся, — Анна погладила его по руке, — мы в любом случае поладим с ней. Знаешь, я бы тоже хотела найти свою маму, хотя бы вспомнить ее лицо, но это невозможно. Знаешь, у меня какое-то теплое чувство к маме. Мне кажется, все мое детство она была где-то рядом. Но я понимаю, что это только мои детские мечты.

Он привлек ее к себе и поцеловал.

— Анечка, ты нереальная! Тебя невозможно не любить! Мне кажется, твои родители были хорошими людьми, иначе бы ты была другой…

— Не знаю, — она покачала головой. — Я не считаю себя такой уж хорошей. Ты так мало знаешь меня, я…

Он не стал слушать и привлек ее к себе, погладил по голове, как маленькую девочку.

— Я ждал тебя всю жизнь и, как оказалось, постоянно был где-то рядом! Я очень сильно люблю тебя и не представляю своей жизни без тебя.

Они поднялись на высокое крыльцо и вошли в дом. Анна ахнула и замерла на пороге. Этот дом и Виктор совершенно не подходили друг другу. Кругом было так много золота… Оно слепило глаза. Это выглядело дико, нелепо, будто они попали в музей. Видя ее реакцию, Виктор усмехнулся.

— Да, у меня такое же чувство, когда я здесь нахожусь. Но я переделал свою спальню, мы с тобой там будем жить. В доме, на мансардном этаже, у меня небольшой кабинет и лаборатория. А дом этот — произведение моей мамы. Она всю жизнь жила в нищете, мечтая о дворце. Отцу было все равно, он приезжал сюда раз в месяц, у него была любовница, я видел ее…

— Твоя мама знала об этом?

— Делала вид, что не знает. Мама заперла себя в эту золотую клетку. Ей здесь было хорошо, именно здесь она потихоньку сходила с ума. После смерти отца я пытался продать дом, но покупатель так и не нашелся…

Анна вздрогнула. Неожиданно, словно ниоткуда, возникла женщина средних лет с располневшей фигурой и улыбчивым лицом. Виктор улыбнулся ей.

— Машенька, привет, знакомься, это моя невеста Анечка.

— Ой, здравствуйте, Виктор Петрович. Не ожидала вас тут увидеть среди недели, — девушка смутилась и слегка покраснела, но быстро взяла себя в руки. — Только о вас подумала, Виктор Петрович! Месяц вас не было, мама ваша совсем затосковала, почти ничего не ест. Поговорите, поругайте, она вас послушает. А то я всю еду в помойку выбрасываю. Вот я думаю, давайте курочек заведем, все отходы они будут съедать.

— Маша, — Виктор поморщился — тебе что, делать нечего? За курами ухаживать надо, а забот у тебя сейчас прибавится — Анечка будет жить здесь. Попроси Федора принести из машины ее чемодан в мою спальню.

Они прошли в самый дальний конец дома. Виктор распахнул дверь, и Анна увидела старуху. Та сидела с ровной спиной на кровати и безумным взглядом смотрела на противоположную пустую стену. Виктор подошел к ней и, нисколько не стесняясь Анну, опустился перед матерью на колени и уткнулся в ее ладони.

— Здравствуй, мамочка. Как ты?

Взгляд старухи мгновенно стал осознанным. Голос у нее был низкий, слегка хрипловатый, говорила она, протяжно растягивая слова.

— Сынок, ты совсем мать забыл! Тебя не было тридцать три дня!

— Прости, мам, — он поцеловал ее руки и поднялся с колен, — немного загулял. Вот, привез девушку с тобой познакомить. Мы с Аней решили пожениться, и она теперь будет жить с нами. Анечка, знакомься, мою маму зовут Светлана Петровна.

Старуха перевела взгляд на Анну, поджала обиженно губы.

— Гнилая она, — с ненавистью произнесла она. — Обманывает тебя! Гони ее в шею, пока не поздно!

В комнате повисло тяжелое молчание.

— Мама, — наконец тихо произнес обескураженный Виктор, — я от тебя такого не ожидал. Я люблю эту девушку. Если она уйдет, я тоже уйду…

— Значит, тебе эта девка, — старуха ткнула скрюченным пальцем в Анну, — дороже меня?

Анна опешила, не зная, что делать в такой ситуации. На глаза наворачивались слезы. Виктор обнял ее и вывел из комнаты.

— Не обращай внимания, она смирится. Просто для нее я — свет в окошке. Это все, что есть у нее в жизни. И она… слегка тронулась головой, говорит то, что думает.

— Надо было не так сделать, — глотая слезы, произнесла Анна. — Мы слишком спешим. Надо, чтобы твоя мама привыкла ко мне…

— Я не могу жить без тебя, Аннушка! Я хочу, чтобы каждую ночь ты была со мной рядом. А маму я уговорю. У нее на все новое всегда такая реакция. Потом она отходит и меняет свое мнение.

— А ты не показывал маму психиатрам? Может, ее лечить надо?

— Анна, позволь мне самому судить о поведении моей матери, — произнес холодно Виктор. — Она очень трудный и замкнутый человек, не любит людей и настороженно ко всем относится. Должен признаться, сейчас она выражает некоторое… неприятие самой мысли о моей женитьбе. И это не относится к тебе лично.

Анна молчала. Ее насторожила реакция Виктора на ее слова.

«Разве я не права? У старухи явные психические отклонения, неужели Виктор не замечает? И как можно с ней жить в одном доме? В ее глазах столько ненависти, она и отравить может легко…»

Анна подумала о том, что совершенно не знает Виктора, но копаться в его мыслях ей не хотелось. Возможно, она поспешила…

Виктор провел ее в спальню.

— Устраивайся здесь. Эта дверь ведет в гардероб, там Маша освободила место для твоих вещей. Если хочешь, погуляй по дому или по саду, а я поработаю до обеда в лаборатории, — сказал он и вышел из комнаты.

«Видимо, пошел обрабатывать мамашу», — зло подумала Эмили и стала рассматривать комнату.

В просторной комнате с выходом на балкон расположился стеклянный столик с металлической кованой ножкой и двумя металлическими креслами, на которых лежали мягкие подушки. Кровать, застеленная кружевным белым покрывалом, занимала большую часть комнаты. На полу, по обе стороны от кровати, лежали два пушистых ковра, стояли две тумбочки.

Напротив кровати она увидела камин, инкрустированный бело-розовым мрамором. На полу, в кованой дровнице, были сложены аккуратные березовые чурочки. На каминной полке стояли электронные часы и огромная ваза с живыми цветами. Над камином висело зеркало в резной металлической раме. Все было подобрано в тон, со вкусом.

Золото в этой комнате полностью отсутствовало, потолок был ровным, по периметру обрамленный простым карнизом, посередине висела люстра с ажурными белоснежными шелковыми плафонами. Портьеры были приятного зеленого цвета, а нежная белоснежная тюль была почти невидимой. Комната навевала покой и умиротворение. Слева от входа находились две двери: одна вела в просторную туалетную комнату с ванной, отдельно стоящим душем, туалетом и биде, а вторая — в просторный гардероб, половина которого была пустой.

Анна развесила свою одежду и надолго закрылась в ванной. Лежать в ажурной пене, вдыхая ароматный цветочный запах, было очень приятно. Она думала о Викторе, о его матери. Не выходила из головы картина, когда он стоял перед ней на коленях. Анне совершенно были незнакомы подобные чувства к родителям.

Вспомнился первый день, проведенный в доме приемных родителей. Тогда ей было шесть лет. Она сидела в большом глубоком кресле, ощущая идущее от камина приятное тепло, и пила очень сладкий чай, заедая его пирогом.

— Это в первый и последний раз, Эмили, — на ломаном русском произнесла миссис Клер, приемная мать. И потом более строгим голосом, уже на английском языке, добавила: — Отныне ты будешь кушать на кухне, вместе с прислугой. Твой папа не любит, когда дети шумят, поэтому все свободное время ты будешь проводить в своей комнате, все твои дни будут расписаны поминутно.

Из соседней комнаты донесся звук шагов по каменным плитам, и в проеме двери гостиной появился мужчина высокого роста. У него было узкое худое бледное лицо, огромный, похожий на клюв, нос, коротко подстриженные светло-русые волосы, слегка запавшие бледно-голубые глаза. Одет он был в сильно поношенный костюм из зеленовато-коричневого драпа, воротничок его кремовой шерстяной рубашки заметно обтрепался.

Девочка обратила внимание на руки, очень большие, с длинными пальцами. Ей показалось, что головой он почти дотронулся до верхнего проема двери. Мужчина брезгливо уставился на Эмили.

Следом за ним вошла женщина средних лет с приятным и простым лицом, тоже высокая, но более плотного телосложения. Выглядела она немного обтрепанно в серой шерстяной застиранной юбке и полинявшей блузке, поверх которой был накинут шерстяной платок. Рыжие кудрявые волосы были стянуты на голове в тугой узел. Шею украшал огромный медный крест, который со временем приобрел зеленоватый оттенок.

Миссис Клер улыбнулась вошедшим и посмотрела на Эмили.

— Это твой новый папа, мистер Адам, и гувернантка мисс Келли. Она будет жить в нашем доме, ты будешь спать с ней в комнате для прислуги. Она будет готовить тебя к школе. Мисс Келли работала учительницей, и я надеюсь на ее компетентность.

Эмили увидела, что нынешние приемные родители — люди суровые и очень правильные. Вся их жизнь была расписана и распланирована. Они походили на двух механических роботов, совершенно не имеющих чувств: их никогда не огорчало плохое поведение Эмили, ее неудовлетворительные оценки, порванные платья… Они неизменно встречали ее с навешенной на лицо улыбкой, и на этом их общение заканчивалось. Девочка была предоставлена самой себе и искренне недоумевала, зачем этой паре нужен был ребенок.

С первой минуты пребывания в доме приемных родителей установилось нечто вроде режима дня. Эмили учила английский с гувернанткой, занималась с репетиторами русским языком (училась читать и писать), играла на рояле, а кухарка учила ее готовить. Времени на личную жизнь и отдых у девочки почти не оставалось.

Чем дольше Эмили жила в этом доме, тем чаще ее приемная мать говорила: «Ну что за странный ребенок?!»

Эмили никак не могла понять свою странность. Общаясь с ней, приемная мама чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной. Казалось, все в Эмили раздражало ее.

Осенью девочка поступила в школу. В это время у нее неожиданно начались приступы эпилепсии. Они были мучительными и невыносимыми, как правило, начинались во время урока: все тело начинало трясти, голова дергалась в разные стороны, изо рта шла пена. Дети истошно вопили от страха.

Девочку пришлось забрать из школы и посадить на домашнее обучение. С ней начал работать доктор по имени Джейсон, посещать которого она должна была каждую неделю. Каждый раз доктор задавал одни и те же вопросы: «Как ты сегодня спала? Тебе все еще снятся кошмары? У меня кое-что от этого есть. А таблетки от эпилепсии ты пьешь? Не можешь уснуть? Давай увеличим дозу…»

От всех этих пилюль Эмили ходила сонной, еле передвигала ноги. Она стала тайком смывать их в унитаз. Врала доктору, что хорошо спит, в то время как просыпалась каждую ночь от своего крика, потому что ей снился один и тот же сон: страшное чудовище преследовало ее в лесу. Она убегала, но чудовище было сильней ее. Когда оно хватало ее за шею своими холодными и скользкими лапами, девочка просыпалась от собственного крика.

— Тебе снится чудовище? — спрашивал доктор, потому что однажды Эмили имела неосторожность рассказать о своем сне.

— Нет, я вообще не вижу никаких снов, — врала она.

Доктор Джейсон что-то мычал себе под нос, стучал ручкой по столу и что-то записывал. Ее медицинская карта распухла и стала похожа на книгу.

— Надеюсь, ты говоришь мне правду, — он сверлил Эмили своими умными проницательными глазами.

— Конечно, доктор, я говорю правду, — кивала девочка.

Она скользила взглядом по развешанным на стенах дипломам, свидетельствующим о его профессионализме и компетенции в психологии и психиатрии, и понимала, что доктор не верит ей.

Он отложил ручку и внимательно посмотрел на девочку.

— Хочешь сказать, за всю неделю тебе ни разу не приснился этот сон?

— Ну, может, один раз, — чтобы окончательно не опозориться, призналась она.

Она не призналась доктору, что таблетки не помогают. После ночного кошмара сердце пыталось выскочить из груди, а все внутренности словно скручивались в тугой узел. Доктор постоянно пытался говорить с девочкой об этом сне. Они обсуждали его сотни раз. Видимо он пытался найти связь между приступами эпилепсии, сном и ее подсознанием, чтобы найти ключ к разгадке, которая вылечит Эмили.

Миссис Клер сетовала, что занятия с доктором обходятся очень дорого, однако продолжала водить Эмили к психиатру.

Дом приемных родителей располагался на границе коттеджного поселка и леса. И поблизости в это время не оказалось ни одного сверстника Эмили. Но, похоже, девочке это и не было нужно. Она уже привыкла к одиночеству и это ее ничуть не обескураживало.

— Мне нравится гулять и рассматривать цветы, растения… и я обожаю кошек, — говорила она миссис Клер. — А ты, мама, кошек любишь? — Девочка намекала на возможность завести котенка.

— Нет, — строго отвечала миссис Клер, — этой гадости у меня дома не будет!

— И собачек не любишь?! — не унималась Эмили.

— Я тебе уже сто раз говорила: я любую живность терпеть не могу! Ты жуткий, несносный ребенок!

Эмили тяжело было находиться в доме, и она старалась использовать для прогулок каждую свободную минутку. В такие дни она набирала полный пакетик еды и отправлялась на улицу. Во время прогулок кормила кошек, птичек, собачек, в общем, всех, кто попадался ей на глаза. И однажды повстречала старушку, которую тут же стала называть доброй волшебницей, тем самым отличая ее от прочих людей.

Эта старая женщина носила длинную черную юбку, зеленую шерстяную кофту. На голове у нее был повязан серый платочек, в руках она держала небольшую корзину. Другие люди одевались не так, и уже этим она выделялась на общем фоне. Держалась подчеркнуто прямо, ходила медленно. Волосы с сильной проседью выбивались у нее из-под косынки.

Ни разу Эмили не видела ее в чьем-либо обществе, и ей показалось, что старушка такая же одинокая, как она. Эмили стало ее так жалко, что, в конце концов, она решилась заговорить с ней.

— Здравствуйте, мэм. Не правда ли, сегодня прекрасная погода? — весело спросила Эмили.

Старушка испуганно огляделась и остановилась, недоуменно глядя на девочку.

— Ты это мне? — спросила она, удивленно вскинув брови.

— Да, мэм, — радостно подтвердила Эмили, — конечно, вам. Видите, рядом никого, кроме нас, нет, — она одарила старушку широкой улыбкой.

Та что-то пробормотала себе под нос и пошла дальше. На следующий день они вновь столкнулись. Это стало происходить регулярно, и старушка уже охотно здоровалась с ней. Однажды, она заговорила первой.

— Откуда ты появилась? Я раньше не видела тебя здесь.

— Меня зовут Эмили, — обрадованно отозвалась девочка, — и я приехала из дальнего штата, название которого не помню. Живу здесь уже три года с приемными родителями. — Она обернулась к собачке, которая бросилась к ней и начала прыгать вокруг нее. — Стой, стой, Шарик, сейчас я тебя покормлю! Ну что ты такой нетерпеливый?

— О, — воскликнула старушка, перейдя на русский, — ты так хорошо говоришь по-русски! Мои родители родом из России, поэтому я тоже могу говорить по-русски. Меня зовут Роза. А почему ты все время одна?

— А с кем же мне быть? Посмотрите, вы видите здесь хотя бы одного ребенка?

— Ну и ну, — выдохнула миссис Роза.

Она больше ничего не сказала, лишь изо всех сил припустила вперед. Эмили проводила ее разочарованным взглядом.

«Может быть, Роза не поняла меня? Ведь так не полагается себя вести, когда знакомишься?» — подумала она, покормив собаку и тоже продолжая путь.

На следующий день Эмили решила разузнать, где живет старушка. Она терпеливо дождалась ее, укрывшись за плотным кустом, и потихоньку пошла за ней. Старушка вошла в калитку, за которой стоял маленький облезлый домик. Из-за деревьев его почти не было видно с дороги. Эмили предвкушала встречу с феей, представляла, как та удивится ей.

Она постучалась. Дверь открыла женщина с очень бледным лицом. От нее веяло страшной усталостью.

— Здравствуйте, — вежливо проговорила девочка. — Меня зовут Эмили, я пришла к миссис Розе.

— Зачем тебе старуха? — спросила женщина злобно.

— Не знаю, — девочка пожала плечами, — просто так. Как вас зовут? Вы ее дочь?

— Нет, я прислуга, меня зовут Синди.

Женщина открыла дверь пошире, впустила Эмили в полутемную прихожую и, затворив дверь, удалилась. Эмили поморгала, чтобы привыкнуть к темноте, потом посмотрела вглубь комнаты и заметила миссис Розу, сидящую на кровати.

— Здравствуйте, миссис Роза, — тут же подбежала к ней Эмили. — Как поживаете?

— О, Боже, — зачем ты пришла сюда?! — Старуха удивленно уставилась на непрошенную гостью.

Эмили оторопела. Действительно, зачем она пришла? Девочка растерялась, не зная, что сказать. Ей просто хотелось пообщаться.

На колени к старухе прыгнул огромный черный кот и заурчал. Кот привел в полный восторг Эмили. Девочка подбежала к коту и погладила его по голове.

— Моя приемная мама не разрешает мне заводить животных, — расстроенно призналась она.

— Может быть, у нее аллергия? — спросила старушка.

— Да, да, — произнесла радостно девочка, — разумеется, наверное, миссис Клер больна, если не позволяет мне сделать это. Но она очень добра ко мне, — Эмили неожиданно замолчала и нахмурилась. — Я сегодня совсем не спала. Ну, просто ни на минутку даже глаз не сомкнула.

— Почему? — Роза удивленно посмотрела на девочку.

— Потому что хотела поговорить с вами на русском языке. Я почему-то думаю на русском. Английский тоже знаю, но русский мне ближе. А вы говорите на нем даже лучше, чем моя учительница. Это правда, что в России по улицам городов ходят медведи?

— Кто тебе сказал такую глупость? — старуха хихикнула.

— Миссис Клер.

Старуха о чем-то задумалась, потом медленно произнесла:

— В спальне моей матери хранятся старые фотографии. Они лежат в ящике под кроватью. Тридцать лет комната была закрыта, туда никто не входил. Я распорядилась закрыть ее после смерти мамы…

— Вы спите здесь, в проходной комнате, а спальня стоит пустая? Зачем?!

Старуха пожала плечами.

— Больше всего на свете я боялась ее смерти, потому что в этом мире я оставалась одна. Я так сильно любила ее…

Девочка показала пальцем на фотографию, висящую над камином.

— Это же вы, я вас узнаю! В молодости вы были такой красивой! Почему не вышли замуж?

— Не знаю. Ни один мужчина в округе не смотрел в мою сторону.

— И вы никого не любили?!

— Нет. Но я не страдала от этого, рядом были родители. Папа умер, когда мне исполнилось двадцать, а в пятьдесят я похоронила мать.

— Наверное, это так ужасно — хоронить родителей! Мои тоже умерли, но я их совсем-совсем не помню. Я точно их не хоронила. Если бы у меня была хотя бы их фотография! Знаете, Роза, когда я вырасту, сразу начну искать их. Как вы считаете, может ли человек исчезнуть бесследно? И, возможно, если так хорошо знаю русский язык, я тоже была русской?

Старуха вдруг заулыбалась, сеточка морщин на ее лице задрожала, заиграла. Она протянула руку и погладила Эмили по голове. У Эмили на глазах выступили слезы. Девочка старалась спрятать их от Розы и отвернулась. Но старуха заметила это, взяла ее за подбородок и повернула лицом к себе.

— Не прячь слез, детка, плакать не стыдно. — Старуха обняла девочку чуть подрагивающей рукой. — А знаешь, что? Я открою комнату для тебя. Покажу, как выглядит Россия. Вдруг ты что-нибудь вспомнишь. Сколько тебе лет?

— Почти десять.

— Ты еще должна помнить, что произошло с тобой до десяти лет. Сидни, открой мамину комнату, — решительно позвала прислугу Роза.

Глаза у Синди полезли на лоб.

— Вот так-так! Я двадцать лет уговаривала вас сделать это, а девчонке понадобилось всего десять минут!

— Время пришло, — многозначительно промолвила Роза.

Сидни тягучим ленивым шагом подошла к закрытой двери и повернула вставленный в замочную скважину ключ. Замок поддался сразу, а вот дверь открываться не захотела.

— Петли заржавели, сейчас я их маслом смажу, — деловито сообщила Сидни.

Эмили нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и тоже попыталась толкнуть дверь, надавив на нее плечом, чем вызвала очередную улыбку у старухи.

— Вот егоза нетерпеливая! В жизни главное терпение!

Старуха подняла крючковатый палец кверху, и на руке у нее тускло замерцал огромный перстень. Эмили удивилась, почему раньше не видела его на руке у старухи. На мгновение девочка совсем забыла про дверь, ее взгляд был прикован к необычной вещице.

Старуха довольно хихикнула.

— Я только что надела его. Ты права, ты бы его заметила сразу. Это наш фамильный перстень. Только вот передать мне его некому. Но если мы с тобой подружимся, перстень будет твоим. Договорились?

Эмили не ответила. Для нее еще не наступило время дорогих украшений. Сейчас закрытая комната была милее сердцу, чем перстень.

Сидни смазала петли и навалилась всем телом на дверь. Она тяжело заскрипела и отворилась. Эмили увидела просторную комнату, всю заросшую паутиной. Сквозь серое окно падал рассеянный солнечный свет. Черная мохнатая плесень покрывала участки стен возле окна. Их окружил затхлый воздух нежилого помещения, пахло пылью и сыростью. Эмили прислонилась к стене, глядя, как Синди веником собирает паутину.

— Здесь работы на целую неделю, — проворчала Сидни. — И как только тебе удалось уговорить старуху открыть комнату? Ей давно пора перебраться сюда, она стала глуховатой и включает телевизор на полную громкость. К вечеру от этого шума у меня раскалывается голова!

— Хотите, я вам помогу убраться? — спросила Эмили. — Только вот принесу Розе коробку с фотографиями.

Мутноватый солнечный луч выхватил из полумрака торчащий из-под покрывала край коробки. Девочка подбежала к кровати, опустилась на колени и достала покрытую толстым слоем пыли старую коробку из-под сигар, отнесла ее старухе. Та открыла коробку. Девочка увидела фотографии: снимки были хрупкими и шелушились. На первом фото были мужчина, женщина и маленькая девочка.

«Это Роза и ее родители», — решила Эмили.

Она видела волнение старушки: ее руки дрожали. Роза достала из коробки вторую фотографию и протянула ее Эмили.

— Смотри, это дом моих родителей, они были очень богаты. Этот особняк и сейчас есть в Москве, он сохранился почти в таком же виде. Обрати внимание, на улицах нет медведей, все выглядит вполне прилично. Тут еще несколько снимков. Моя мама мечтала, что советская власть сменится, и им вернут отобранное имущество, как в Латвии, но такого не случилось…

Роза гладила фотографии скрюченными пальцами, по ее щекам текли слезы. Смотреть на чужие фото Эмили было неинтересно, и дома на них были ей незнакомы. «Нет, точно я не была там ни разу», — подумала она.

Девочке уже не терпелось вернуться в комнату. Там, на полках, стоят книги, и все на русском языке. Краем глаза она заметила толстую большую книгу, на надорванном корешке успела прочесть: «Сказки». «Вот бы получить эту книгу в подарок», — размечталась Эмили.

— Мэм, — девочка решилась нарушить воспоминания старухи, — позвольте мне помочь Сидни убраться в комнате вашей мамы.

Старуха словно не слышала Эмили. Разглядывала фотографии и бурчала себе под нос мотив какой-то странной детской песенки. Из ее глаз по-прежнему текли слезы. Слезы девочку не трогали: больница, где она провела почти год, закалила ее, сделала нечувствительной к чужим эмоциям. И Эмили вдруг поняла, что можно спокойно покинуть старуху, та даже и не заметит ее отсутствия.

Вооружившись мусорными пакетами, Эмили и Сидни решительно шагали по комнате, опустошая полки и шкафчики, заглядывая во все уголки, покрытые слежавшейся за долгие годы пылью. Эмили украдкой бросала взгляды на желанную книгу, но подойти и взять ее в руки пока не решалась.

Они возводили пирамиды из вещей, которые можно было как-то использовать, и собирали кучи, предназначенные для мусорного контейнера. Сидни с радостью выбрасывала старые пузырьки из-под лекарств, пожелтевшие от времени газеты и журналы, старое постельное белье.

Вскоре на пороге появилась Роза и стала отвоевывать у Синди каждую вещь. Эмили заметила, что Синди здесь имела большую власть, чем хозяйка. Роза несколько раз безуспешно пытался отвоевать у контейнера кое-какие вещи, например, сваленную в мусорную кучу стопку почерневших от сырости журналов.

Роза гладила их руками и приговаривала:

— Я столько вечеров провела над ними, воображая себя модницей. А ты, Синди, хочешь их выбросить!

— Эта плесень съест ваши легкие, — парировала Сидни и решительно отправляла журналы в мусорку, как и платья покойницы, заявив, что эта плохая примета. — Я порву все это на тряпки, все сгнило, — бормотала она.

— Сидни, у тебя нет сердца! В этом платье моя мама выходила замуж!

— И когда это было? — подбоченилась Синди. — Больше ста лет назад!

— Вот я и говорю, оно уже раритет!

— Роза, такое впечатление, что вы хотите все это утянуть с собой в могилу! Слава Богу, вы протянули прошлый год! Вспомните, сколько раз я вызывала вам «скорую»?! И ваша астма, она аллергическая, вам же доктор говорил! А в этой комнате все стены сырые, грибок все съел. Вы же не вечная, и в могилу все это не заберете. И здесь нужно сделать косметический ремонт. Сегодня же позвоню Томасу, он тут за неделю управится! Видите, потолок мокрый, похоже, черепица стала пропускать, — тараторила Синди.

Роза обиженно глянула на нее и с гордым видом покинула комнату. А Сидни, обратившись к девочке, сказала:

— Я трезво смотрю на вещи, девочка, — Синди подмигнула Эмили. — То, что мы сейчас делаем, происходит всегда, когда люди умирают. Но я не понимаю, почему Роза не дала мне это сделать раньше? У нее странная загадочная русская душа, она обожает страдать! Я слышала, старуха говорила тебе, что мужчины обходили ее стороной. Это неправда! Моя мама работала в этом доме, сейчас она умерла, и я заменила ее. Мама мне рассказывала, что к Розе сватались достойные мужчины, но она привязала себя к матери. Та была властной, эгоистичной, всю кровь высасывала из дочки. Я бы на месте Розы давно меня уволила, потому что я слишком командую тут. Но Роза терпит меня. Знаешь, я чувствую ее любовь. Но иногда Роза упирается и настаивает на своем, как с этой комнатой. Я сто раз хотела ее открыть и почистить…

Через полчаса Роза вернулась и с решительным видом, не обращая внимания на протесты Сидни, стала доставать из мусорного пакета старые тряпки.

— Знаешь что… — лицо Сидни пылало гневом. — Мне надоело спорить. Оставляй все, что хочешь, — она швырнула старухе под ноги пачку пожелтевших старых писем. Затем пнула эти письма и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Эмили стало ужасно неловко. С одной стороны, пора возвращаться домой, но, с другой стороны, она не могла оставить Розу. А та все копалась и копалась в бесконечных пакетах, которые успела наполнить Сидни. Эмили показалось, что старуха сошла с ума, настолько бесновато она выглядела.

Девочке стала страшно. Она старалась не смотреть на Розу, подошла к заветной книге, достала ее с полки и залюбовалась. С глянцевой, слегка потертой, обложки на нее ласково, словно успокаивающе, смотрела красивая женщина в ярко-голубом платье. Ее белокурые волосы рассыпались по плечам… Сердце у Эмили забилось часто-часто…

«Мне знаком этот образ, я точно видела его не раз. Но откуда?»

Роза, по-старушечьи кряхтя, поднялась с пола с охапкой писем в руках.

— В твоем рождении, Эмили, есть какая-то тайна, — вдруг заявила она. — На прошлой неделе я разговаривала с твоей гувернанткой. Она утверждает, что ты родилась в Америке, сказала, что видела твои документы. Но тогда откуда ты так хорошо знаешь русский язык? Почему не помнишь своих родителей? Возможно, твои настоящие родители и не погибли вовсе в автомобильной катастрофе… Возможно, от тебя что-то скрывают…

От этих слов сердце у Эмили застучало и покатилось куда-то вниз.

— Я хочу рассказать тебе про остров, — продолжала старуха. — На нем жила старенькая женщина, ее звали Мария. Много лет назад она эмигрировала в Америку вместе с моими родителями. У нее был сын, ему на тот момент исполнилось месяцев пять, не больше. Мария подружилась с моей мамой. Она и умерла в один год с моей мамой, и до самой смерти они встречались и переписывались. Письма, которые Сидни собралась отправить в помойку, писала моей маме Мария, они хранят всю историю этой семьи.

— Но при чем тут я?! — воскликнула девочка.

Старуха, казалось, не слышала вопроса Эмили, она продолжала говорить…

— Сын Марии вырос и женился, он был старше меня лет на десять. Он, кстати, умер рано. Все мужчины в этом роду умирают рано. У него родилась дочь, ее назвали Марией в честь прабабки, и сын, который и сейчас жив. При загадочных обстоятельствах десять лет назад с острова пропала женщина с двумя младенцами. Эта женщина, как ты можешь догадаться, и была Мария, правнучка Марии. Тогда на уши подняли всю полицию, прочесали весь остров, но их так и не нашли и стали считать погибшими. — Роза подошла к столу и аккуратно положила на него письма. — Вот только имен младенцев я совершенно не помню, — сокрушенно добавила она.

— А на острове сейчас кто-нибудь живет? — поинтересовалась Эмили.

— Островом сейчас владеет старший брат Марии — Константин. Раньше все лето я проводила на острове, и хорошо помню его сестру Марию, ее мужа Роберта, который тоже погиб, кажется, за месяц до исчезновения Марии — пошел поплавать на море, да больше не вернулся. Его труп так и не нашли. Ты держишь в руках книгу, которую родители старшей Марии привезли из России. На обложке изображена мать Марии в молодости, именно с нее срисован образ сказочной королевы. Прабабка и правнучка очень похожи. Странно, что ты похожа на них, только волосы у тебя потемнее. Это сходство заставило меня подумать о том, что ты и есть дочка пропавшей Марии. Сейчас я найду еще одну книгу, там лежит письмо от прабабки с фотографией ее шестилетней правнучки. Если посмотришь на фото, сразу поймешь, как ты похожа на них.

Эмилия совершенно запуталась в именах, но почувствовала важность того, о чем говорила Роза. Она сглотнула от чего-то высохшим горлом комок плотной слюны. Происходящее вызвало внутри настоящую бурю, но она изо всех сил пыталась не показать свои эмоции старухе.

— Мало ли похожих людей, — как можно безразличнее, чуть охрипшим голосом произнесла Эмили.

— Ты права, есть люди-двойники, так бывает, но есть особые штучки, которые передаются из рода в род. Допустим, глаза, тембр голоса, поворот головы…

— Возможно, — Эмили пожала плечами. — Но мне кажется, все люди чем-то похожи друг на друга…

— Хорошо, — старуха кивнула и подошла к полке с книгами. — Прежде чем рассуждать на эту тему, ты должна посмотреть фотографию.

Старуха достала одну из книг, безбожно зачитанную, обернутую в желтую газетную бумагу, затем сорвала с нее остатки обертки. Эмили успела прочитать: Виктор Гюго «Собор парижской богоматери». Подрагивающей рукой старуха открыла книгу, и на стол вывалилась фотография, на которой Эмили увидела себя. От неожиданности она вскрикнула.

Старуха заулыбалась.

— Видишь? Именно из-за этого я открыла комнату. Как увидела тебя несколько месяцев назад на улице, сразу поразилась сходству. Но все-таки сомневалась, ведь столько лет прошло… у тебя глаза как у Марии, ты очень похожа на нее, практически одно лицо. И ты очень похожа на прабабку. Старая Мария рассказывала, девочки в их роду, как две капли воды, похожи на матерей. Вот уже десять лет Константин разыскивает сестру и ее детей, но безрезультатно. В его доме хранятся волосы, срезанные с младенцев, когда им исполнился год. Мария считала, если сделать это, волосы у детей будут расти густыми. Сейчас не проблема сделать генетическую экспертизу, чтобы окончательно поставить точку в этом вопросе.

Эмили подошла к окну, пытаясь рассмотреть фото получше. Она увидела тоненькую светловолосую девочку в длинном белом платье, с большими грустными глазами, глядящую в камеру, будто знающую, какая судьба ее ожидает.

— Возможно, на снимке твоя мама, кто знает, — задумчиво покачала головой старуха. — Я сделаю все возможное, чтобы ты попала на остров. Сегодня же напишу письмо Константину.

5

Перед Эмили стояла нелегкая задача: уговорить приемных родителей позволить ей провести часть каникул на острове в Атлантическом океане. Миссис Клер объявила, что поездка обойдется в кругленькую сумму. Выразила обеспокоенность, что часть лета Эмили должна будет провести с сумасшедшей одинокой старухой (такие слухи ходили о Розе) и незнакомым мужчиной (а вдруг он — педофил?). Сопровождать ее миссис Клер не может, но отвечает за Эмили перед законом. Если с ней что-то случится, она понесет наказание.

У Эмили не было ни одного веского довода, чтобы уговорить миссис Клер. Ведь если она расскажет, что, возможно, родилась на этом острове, ее примут за сумасшедшую, хотя и сейчас миссис Клер считала ее ненормальной.

Роза оставалась невозмутимо спокойной, она свято верила, что все образуется. Она дала Эмили какую-то лечебную траву. Девочка заваривала ее, пила как чай, и приступы эпилепсии исчезли бесследно. Миссис Клер оценила это и стала относиться к Розе более благосклонно.

А потом произошло событие, которое резко повысило шансы Эмили побывать на острове: мистера Адама хватил удар, и доктора развели руками, объявив, что он никогда не оправиться, и вся правая половина тела будет обездвиженной. Но настойка, которую принесла Роза, поставила его на ноги за две недели. После этого миссис Клер стала здороваться со старушкой, даже улыбаться ей, а потом пригласила на воскресный ужин.

Роза рассказала приемным родителям Эмили об острове, что там очень интересная флора и фауна и что для девочки поездка станет весьма полезной, ведь в этом году она пойдет в школу. Но решающим аргументом стала поддержка доктора Эмили. Он заявил миссис Клер, что девочке полезно сменить обстановку, побыть на природе перед поступлением в школу. Приступы эпилепсии могут вернуться в любой момент. Чтобы этого не произошло, нужно максимально укрепить нервную систему девочки.

Мнение доктора Джейсона было для миссис Клер законом, и события начали разворачиваться с ошеломляющей скоростью. Приемные родители купили билеты на самолет, небольшой чемодан и рюкзак для ручной клади. Миссис Клер нервничала, собирая девочку в дорогу. Она несколько раз собирала и разбирала чемодан Эмили, обсуждала это с мистером Адамсом и гувернанткой. Девочке предстояло провести на острове целых три недели.

Эмили была очень признательна миссис Клер: впервые о ней так сильно заботились. Но случайно подслушала ее разговор по телефону с подругой.

— Представляешь, Келли, я проведу целых три недели без этой несносной девчонки! Наконец, перестану тратить свою энергию, она полностью обесточивает меня. Да, Келли, я знаю, Господь воздаст мне за мои труды… Приютить сироту, да еще вложить в нее столько денег! Да… Ах, я уже тысячу раз пожалела, что взвалила на себя эту обузу… — миссис Клер горестно вдохнула.

После этого Эмили горько плакала в своей комнате, ощущая себя брошенной и никому не нужной. «Если бы мама была жива! Только родная мама способно любить свое дитя», — горько думала Эмили.

Она гладила рукой книгу сказок, которую подарила ей Роза, представляя, что женщина, изображенная на обложке, и есть ее мама. Теперь она рассказывала о своих переживаниях доктору. Тот посоветовал вести дневник, но от этой затеи девочка сразу отказалась, поскольку миссис Клер нашла дневник через два дня, прочитала три заполненные странички и закатила Эмили скандал, назвав ее неблагодарной свиньей.

До начала путешествия осталась неделя, и Эмили, как могла, убивала время, мечтая поскорее освободиться от миссис Клер.

Наконец, этот день настал. Эмили покинула ненавистный дом и вместе с Розой отправилась в аэропорт на такси.

6

Полет прошел спокойно, на такси они добрались до прибрежного городка, чтобы дальше продолжить путешествие на остров на катере. Городок был небольшой, но уютный. Высокие, выкрашенные белой краской, каменные дома уступами окон и крыш уходили к обрыву. За городской стеной, там, где утесы понижались к югу, на аккуратных террасах коврами раскинулись луга и поля, расчерченные правильными линиями дамб. А от городской стены на краю обрыва через пляж, над влажно поблескивающей прибрежной отмелью, гигантские каменные арки вели к порту, где Эмили с Розой предстояло найти катер.

Серая туча, вся в черной игре теней, вдруг накрыла маленький город, и через мгновение вода сплошной пеленой повалила с неба. В небе то и дело вспыхивали ниточки молний, оглушая округу страшными ударами раскатистого грома. Роза и Эмили сразу промокли насквозь.

Плыть по морю в такую погоду было невозможно, поэтому им пришлось снять номер в местном двухзвездочном отеле. Хозяин отеля, где имелось всего четыре номера, разогрел им курицу, оставшуюся от обеда и, узнав, что Роза с девочкой собираются поехать на остров, начал рассказывать истории, связанные с ним.

Роза пропускала мимо ушей путаные истории о колдовстве, о страшных силах, о том, что там исчезают люди, что там видели зеленых чудовищ, похожих на людей, возможно, это были инопланетяне, что хозяин острова, Константин, выглядит ужасно, состарился и совсем одичал, он уволил всю прислугу, хотя деньги у него есть. Хозяин отеля вздохнул и сказал, что очень сожалеет, что им придется провести на острове три недели, уж лучше бы они остались в отеле. За полгода у него не было ни одного постояльца, и теперь он очень рад им.

Эмили слушала, раскрыв рот. Будь здесь миссис Клер, она, послушав эти байки, ни за что бы не пустила девочку на остров. Теперь, глядя в окно на бушующий океан, Эмили испытывала странное волнение. Впервые в жизни она соприкоснулась с чем-то, совсем ей чуждым, о чем иногда читала в книгах, но не встречала в жизни.

Спала в эту ночь Эмилия беспокойно, металась во сне. Тогда Роза напоила ее своей волшебной настойкой, и девочка, наконец, уснула крепким сном.

К радости хозяина отеля, ливень продолжался три дня, и Роза за это время успела обойти все магазины города. Она накупила ворох всякой всячины: кастрюлю, сковородку, тряпки для кухни, моющие средства, резиновые перчатки, разного вида щетки, даже половую швабру с ведром. Роза полагала, это все может пригодиться на острове.

— Если все так, как говорит хозяин отеля, — объясняла она, — нам придется привести дом Константина в порядок. Не можешь же ты жить в разрухе. Я заставлю его нанять работников и сделать ремонт хотя бы в твоей комнате.

— Роза, как ты считаешь, хозяин отеля говорил правду про остров?

Старуха пожала плечами.

— Люди всегда что-то болтают, преувеличивают, сочиняют. Вот приедем, и сами все увидим. Я не была там с тех пор, как пропала Мария с детьми. Возможно, за это время все изменилось, но тогда там было очень уютно.

Наконец, на третий день небо очистилось, стали видны луна и звезды. Солнце еще не взошло, но на востоке уже посветлело. Вещи были погружены на катер, и путешественницы отправились к острову. Выйдя в открытое море из гавани, катер помчался по залитым лунным светом волнам. Эмили опустила руку в воду и смотрела, как внизу пенится вода, а катер оставлял за собой белую дорожку.

На пирсе их встречал Константин. Эмили ахнула. Ей показалось, что он пришел из сказки о великанах. Такого высокого человека она видела впервые. У него было узкое лицо, глубоко посаженные глаза, седые взлохмаченные волосы до плеч, он немного походил на художника.

Константин внимательно оглядел Эмили.

— До последнего не верил, что смогу найти кого-то из пропавших, но эта девочка, безусловно, вселяет надежду на это. Она, как две капли воды, похожа на мою сестру, — Константин подхватил их вещи, и они отправились к дому.

Двухэтажный дом был небольшой и довольно уютный. Никакого беспорядка они там не нашли — в доме было чисто. Все, что накупила Роза, сложили в кладовку за ненадобностью.

— Константин, какой ты молодец, — удивленно покачала головой Роза. — Ты сам убираешь дом?

— Роза, я просто не пачкаю его, — улыбнулся мужчина. — Раз в месяц на остров приезжает клининговая компания и все убирает, чистит. Ты даже не представляешь, какая большая проблема — жить возле моря. Металл быстро портится и ржавеет, особенно когда идут дожди.

Они прошли на второй этаж. Здесь находились три спальни: одна большая — родительская, которую заняла Роза, две остальные — детские, с примыкающими к ним ванными комнатами и гардеробами. Был еще мансардный этаж, где была всего одна комната с наклонным потолком, огромным окном с видом на океан. Здесь проживал Константин.

На первом этаже располагалась гостиная, к ней примыкали и другие помещения — кухня, ванная с душем и туалетом, кабинет и кладовка.

Константин привел Эмили в детскую комнату.

— Эта комната для девочки. Ты будешь жить здесь. Все, что здесь находится, — твое.

Эмили замерла на пороге.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Нравится? Да я в полном восторге! — Эмили засмеялась.

Пройдет много лет, но она до мелочей будет помнить эту комнату, цвет ковра и штор, каждую картину, каждую деталь мебели, кровать, похожую на трон маленькой принцессы, забавные мягкие игрушки, розовые обои в мелкий цветочек, шум океана…

Девочка обошла комнату.

— Игрушки тоже мои?

— Конечно, — кивнул Константин, — можешь их забрать.

У Эмили загорелись глаза — она увидела куклу своей мечты, с темными волосами, огромными зелеными глазами, в красном бархатном платье. Миссис Клер не покупала ей игрушки, считая, что девочка должна заниматься серьезными вещами. Эмили осторожно, на цыпочках, подошла к кукле и коснулась ее волос — на ощупь они были мягкими и шелковистыми. Она взяла куклу на руки и прикрыла глаза, чтобы не заплакать от счастья.

Эти прекрасные дни, проведенные на острове, остались в ее памяти на всю жизнь. Это было похоже на мелькание узоров калейдоскопа в замедленной съемке.

Конец ознакомительного фрагмента.